Шахта

Экскаватор с усилием вгрызался в промерзшую почву. Его ковш вибрировал, как припадочный. Лицо экскаваторщика было багровым от напряжения.
- Может, не надо? - спросил Антона его заместитель, - того и гляди техника не выдержит.
Антон повернул к своему заместителю лицо, на котором выделялся большой и красный, как у Деда Мороза, нос.
- Надо, Федя, - ответил он, подпрыгивая от холода, - заказчик требует. Хоть и минус тридцать, но надо. Отступать некуда. Деньги получены. Деньги потрачены. Завтра представитель клиента придет смотреть, что мы тут успели сделать.
- Может, взорвем землю тут и дело с концом! Будет симпатичный котлованчик, - сказал Федор, изо рта которого вырывались клубы белого пара, - ну или, на худой конец, давайте костры жечь, землю разогре….
Договорить он не успел. Экскаватор заскрежетал, сначала тихо, потом громче, потом совсем громко. И замолчал. Наступила тишина. Из кабины вылез багровый экскаваторщик Саша.
- Все. Белый пушистый зверек, - сказал он, прибавив пару крепких слов.
Искалеченный ковш нависал над ямой, которую ему удалось расковырять. Теперь, когда звуки, издаваемые строительной техникой, затихли, стал слышен шум автомобилей. Недалеко от площадки, на которой компании Антона нужно было установить вышку сотовой связи, проходила трасса.
- Это конец, - сказал зам. – Надо было таки взрывать!
- Взрывать нельзя, внизу оптоволоконный кабель, - сказал Антон, борясь с желанием влепить бестолковому заместителю подзатыльник, - представляешь, если мы еще и кабель взорвем.
- А что это там блестит? Уж не обрывки ли кабеля? – спросил экскаваторщик, закуривая.
Антон с ужасом посмотрел внизу. Среди кусков мерзлой рыжей почвы и торчащих корней и в правду что-то блестело.
- Нет, это не кабель, кабель не такой, - выдохнул Антон, - это просто кусок льда.
Федор подошел к краю и тоже начал смотреть. И чем больше Антон, Федя и экскаваторщик смотрели вниз, тем яснее им становилось понятно, что экскаватор откопал никакой не лед.
- Уж больно ярко блестит-то, - задумчиво сказал Федор. – Спуститься, что ли? Проверить.
- Давай, - кивнул Антон. – А вдруг это… это…
Что “это” он так и не придумал.
Кряхтя, заместитель полез вниз. Два раза он пытался упасть, с трудом балансируя на кусках мерзлого грунта и смешно размахивая руками, но оба раза удерживал равновесие. Наконец он склонился над объектом.
- Тут фигня какая-то, - крикнул Федор. – Оно стеклянное! А внутри что-то переливается.
- Неси сюда, - крикнул Антон. – Посмотрим.
- Или бросай, - подсказал экскаваторщик.
- Бросать не надо, еще расколется, - запротестовал Антон, параллельно думая о том, что он скажет завтра заказчику и как будет оправдываться перед конторой, в которой арендовал экскаватор – самый лучший, самый мощный, самый новый и самый дорогой из существующих.
- Вот, - сказал Федор, положив объект под ноги Антону и вылезая из ямы.
- Прелестно, - сказал экскаваторщик, - я, блин, такую красоту только по телевизору видел. В передачах о яйцах Фаберже.
Небольшой овальный объект размером с мячик для регби, был прозрачным и восхитительно переливался.
- А что это в середине у него? – просил Антон.
- Не знаю, - ответил Федор. – Что-то серебряное. Но он мне напоминает камень из фильма про Индиану Джонса “Храм судьбы”. Там были большие такие овальные изумруды, а внутри бриллианты лежали. Они еще начинали светиться, когда…
Антон насмешливо посмотрел на него.
- И все-таки, что там внутри? – спросил экскаваторщик, положив руку на яйцо. – Ой, оно теплое!
- Ага, - кивнул Федя, - я тоже заметил.
- Еще не хватало, чтобы оно оказалось радиоактивным, - пробормотал Саша, устремив на объект недоверчивый взгляд своих маленьких светло-зеленых глаз.
Экскаваторщик снова закурил, выпустив в небо струйку дыма.
- А знаете что, - наконец сказал Александр, - оно мне не нравится.
- Мне тоже, - согласился Антон, выразительно глядя на искалеченный экскаватор, - но оно может стоить денег. А так как у моей фирмы возникли большие финансовые проблемы, мы отнесем его к ювелиру. Ну, или любителям старины попытаемся продать. Я не знаю кому, в общем, но нам надо его сплавить в обмен на деньги. Иначе я лишусь компании, а вы – работы.
Антон взял в руки найденный объект и понес его к своей машине, намереваясь положить в багажник. Яйцо приятно грело пальцы.

Лиза сидела перед зеркалом совершенно голая и ждала, пока подействует крем. Девушка постоянно покрывала свою кожу автозагаром, добиваясь аппетитного шоколадного оттенка. В сочетании со светлыми волосами это было особенно красивым.
- Да, я блондинка. Да, я дура, – хихикала Лиза, глядя на себя в зеркало, - зато я красивая, у меня большая грудь и у меня богатый любовник. Ха-ха!
Лучшей подругой Лизы была Марина – полноватая, невысокая брюнетка с ногами-тумбочками.
- Эх ты, - смеялась красавица, - ты бы хоть брючки такие не носила. А то попу отвисшую видно и живот жирный.
- Вот допишу диссертацию, запишусь в спортзал и покрашу волосы, - говорила Марина. – Честное слово. Сейчас некогда. Некогда. Некогда!
- А потом будет поздно, - увещевала ее Лиза, - покроешься морщинами, окончательно зарастешь жиром, будешь сидеть одна-одинешенька, старая и некрасивая, и смотреть на свой диплом кандидата наук.
Марина краснела, сердилась и топала ногами. Лиза смеялась, в глубине души страдая из-за своего образования – десять классов с тройками. Сразу же после школы юная Елизавета пошла работать продавщицей в отдел нижнего белья, где полгода простояла за прилавком, сверкая соблазнительным декольте. Там ее и подобрал Иван Иванович. Теперь Лиза жила в квартире, которую снимал для нее любовник, и ни в чем не нуждалась. У Ивана Ивановича была жена и взрослые дети, но красавица упорно тешила себя иллюзиями на счет светлого совместного будущего.
- Ты бы чему-нибудь поучилась, - говорила Лизе полненькая Марина. – Хоть бы на курсы английского пошла, что ли. Пока возможность есть.
- Вот Иван Иванович женится на мне, начну ходить на курсы. Может, в институт
поступлю даже, - бормотала Лиза. – А пока мне надо его окучивать денно и нощно.
Тем не менее, месяцы оборачивались годами, а любовник никуда не спешил. Правда, на днях он сделал своей любовнице подарок.
Лиза встала и потянулась. Крем впитался. Ее красивое тело, слегка потемнев, казалось еще стройнее и рельефнее. Солярии красавица не любила, кожу сушит, и вообще избыток солнечного света вреден… Подарок лежал на туалетном столике перед зеркалом в красивой коробочке красного дерева. Восхитительный отполированный овал, светящийся под лампами и разбрызгивающий брызги света во все стороны, как зеркальный шар на дискотеке. Внутри что-то серебристо переливалось, как живое. Лиза два раза моргнула и захлопнула крышку. Почему-то яйцо ее нервировало.

Нога Игоря провалилась под лед. Под тонкой коркой оказалась пустота, куда нога ушла по колено. Игорь, диджей одной из питерских радиостанций, аккуратно вытащил ногу и ботинок, радуясь, что кость осталась целой. Подобные ямы под настом были очень коварными и встречались в основном неподалеку от берега.
“И понесло меня короткой дорогой через Финский залив”, - подумал он.
Игорь быстро зашагал вперед, прислушиваясь не захрустит ли еще под ногами, но все было спокойно. Молодой человек сунул карман руку и остановился. Телефона не было. А ведь он как раз собирался позвонить своей невесте.
“Уронил. Когда падал”, - понял Игорь, повернулся и пошел назад по своим собственными следам, спеша успеть, пока не стемнеет. Солнце уже садилось за тучи, только у горизонта оставалась тонкая розовая полоска. Игорь перешел на бег. Его ноги скользили по ледяной поверхности. Нужное место он нашел довольно скоро, хотя это было и непросто. Ямы с ломаными краями было почти не видно. Игорь встал на колени и сунул руку вниз, пытаясь нащупать телефон. И решил, что он сошел с ума – его рук коснулось что-то теплое и гладкое.
- Твою мать, - прохрипел Игорь. – Что это.
Он встал и с силой ударил по насту, ломая тонкий лед над впадиной. Лед поддался. В толстом льду теперь была видна яма примерно полметра глубиной, на дне которой темнел мобильный телефон и обломки льда. Того – странного и теплого – видно не было.
- Ничего не понимаю, - пробормотал Игорь.
Вокруг стремительно темнело. Игорю хотелось как можно скорее уйти от этого места, но усилием воли он заставил себя оставаться на месте. Молодой человек снова встал на колени в сгустившейся мгле и принялся щупать рукой в яме. Тепло! На первый взгляд этот кусок льда был таким же, как и окружающие его товарки. Но пальцы чувствовали повышенную температуру.
- Теперь понятно, почему тут яма. Протаяло, - сказал Игорь сам себе.
Он вытащил объект.
- Яйцо, - сказал он. – Пингвина, что ли?
Внутри овального теплого объекта что-то мягко мерцало. Игорь повесил телефон на шею, а яйцо сунул за пазуху. Что-то его беспокоило, в глубинах памяти заметалось какое-то смутное воспоминание, глубокое, архаичное. Как будто он уже видел когда-то такие яйца. Игорь потряс головой и отогнал странное “дежа вю”.

Длинноносый ювелир прищурился. На его щеках выступили красные пятна. Сидящий у двери толстый охранник с любопытством вытянул шею.
- Я готов купить его за пятьсот долларов, - сказал он с притворной небрежностью.
Руки ювелира, на которые падал ярко-желтый свет от настольной лампы, предательски задрожали.
- Ага, - с удовольствием сказал Антон, за спиной у которого, как два телохранителя, маячили заместитель Федя и экскаваторщик Саша. – Значит, вам уже встречались такие …. ммм ….объекты.
- Какая разница – встречались или не встречались. Не хотите продавать за пятьсот, и не надо, – пожал плечами ювелир и принялся смотреть в окно со скучающим видом.
Но Антон видел, что смотрит он вовсе не в окно, а на отражение яйца в стекле.
- Ты нам лучше, батя, расскажи из чего оно, - сказал Саша. Голос у экскаваторщика был низком и рокочущим. Зеленые глаза смотрели с недоверчивым прищуром.
- Это хрусталь, - ответил ювелир. – Артефакт. Мне коллеги рассказывали, что в последнее время такие начали встречаться. Это святыни древних.
- Ладно, - махнул рукой Антон, - не будем его продавать. Думаю, в другом месте нам предложат больше. Особенно, если это святыня древних! О каких пятистах долларах может идти речь?
Федя тут же схватил яйцо и прижал его к груди. Саша скользнул взглядом по комнате, задержавшись на входах и выходах, и встал у Федора за спиной, прикрывая его вместе с ношей. У Антона немедленно появилась мысль, что Саша не всегда был экскаваторщиком, и что его навыки гораздо шире и многообразнее, чем те, которые он перечислил, нанимаясь на работу в компанию, дышавшую сейчас на ладан. Федор сунул яйцо за пазуху. Его куртка оттопырилась на груди. Охранник по-прежнему с любопытством тянул шею.
- Уходим, - негромко сказал Саша.
Ювелир посмотрел на группу, которая планировала ретироваться, и вытянул губы трубочкой. Его длинный нос заходил ходуном.
- Пять тысяч, - будничным голосом сказал он.
Антон повернулся. Его левая бровь поднялась вверх.
- Пять тысяч долларов? – уточнил он.
Эта сумма не спасала его бизнес, но надежда появлялась. Можно было отремонтировать экскаватор. Более того, еще не поздно было начать жечь костры, пытаться таким образом нагреть морозную землю, и вырыть-таки котлован. Ну, хотя бы до половины.
- Десять, - сказал Антон. – И ни долларом меньше.
- Хорошо, - тут же кивнул ювелир.
Саша глухо рассмеялся.
- Батя, ты с нами в прятки не играй и за лохов не держи, - сказал экскаваторщик, буровя ювелира своими маленькими зелеными глазами. – Ты лучше расскажи нам, что это за яйца такие и из чего они.
Шрам на щеке экскаваторщика начал мелко подергиваться. Антон порадовался собственной кадровой прозорливости. Охранник было дернулся, но потом решил, что вмешиваться рано. Тем более что ему тоже было страсть как хотелось узнать про яйца.
- Это алмаз, - ответил ювелир, - большой такой круглый алмаз. Но снять с яйца можно только небольшой слой. Потом яйцо начинает резко разогреваться и препятствовать трепанации.
- Оно живое? – спросил Федя. Его голос задрожал.
Охранник снова начал с любопытством тянуть шею. В маленькой комнатке, которую занимал ювелир, становилось жарко. Старик промолчал, потом потер длинный нос.
- Это не мой вопрос, - наконец ответил он. – Но все уже пришли к выводу, что легче продавать яйцо целиком, ну или оправить в золото, как Фаберже, чем пытаться его расчленить. Цена на такое яйцо доходит до миллиона долларов. Правда, если их найдут слишком много, стоимость непременно упадет. На настоящий день их было найдено около тридцати штук. Все – на глубине от полуметра до метра.
- А что там внутри? – спросил Федя.
- Видимо, ртуть, - ответил ювелир. – Я рассказал все, что сказал. А теперь освободите помещение.
На его морщинистом лице была досада – мало того, что ему не удалось выцыганить яйца, так еще и информацией пришлось делиться. А чем больше людей знает про бриллиантовые яйца, тем меньше шансов наткнуться на таких вот простачков, которые впервые о них слышат.
Троица уже собралась уходить, когда экскаваторщик повернулся и спросил:
- Когда впервые стало известно о таких, блин, яйцах? Год, два, десять?
- Около двух месяцев, - вздохнул ювелир, протягивая руку и выключая настольную лампу. – Раньше о них никто ничего не слышал. Они не попадались.
- Ясно, - кивнул Саша.
Антон и Федя с яйцом за пазухой вышли в узкую дверь. Саша вышел последним. Никто не пытался их остановить.

Марина склонилась над коробочкой.
- Нифига себе. Что это? – спросила она. – Яйцо?
- С чего ты взяла? – поморщилась Лиза, тщательно расчесывая крошечной расчесочкой бровь, чтобы та лежала точно по линии, волосок к волоску. – Какое еще яйцо? Чье?
Марина наклонилась еще ниже, оттопырив обширную попу.
- Оно теплое, - прошептала она. – Теплое! И там кто-то внутри.
- Сказочный дракончик, - подсказала Лиза, разглядывая свои брови, глаза и лоб, и хмурясь. Ее гладкая, блестящая, ровная кожа казалось Елизавете недостаточно гладкой, недостаточно ровной и недостаточно блестящей. Иначе почему Иван Иванович до сих пор на ней, такой красавице, не женился? А все еще оставался со своей старой морщинистой женой, неинтересной брюнеткой, располневшей после нескольких родов?
- Это огромный бриллиант, - сказала Лиза Марине, - а внутри ртуть. Оно стоит бешеных денег. Таких в мире всего несколько десятков. Конечно, лучше бы Иван Иванович развелся и предложил мне руку и сердце. Для меня это было гораздо дороже всех этих побрякушек, машин, платьев, босоножек, лифчиков со стразами, букетов из ста роз, и яиц бриллиантовых.
- Ты любишь его? – спросила Марина, положив руку на яйцо, которое приятно грело кожу.
- Скажешь еще, - фыркнула Лиза, - просто это официальный статус, наследство, возможность выходить в свет, уважение, в конце концов.
- Не понимаю, зачем тебе это, - сказала Марина, - зачем тебе этот старый богатый пердун.
Лиза вспыхнула. Рука Марины, пухленькая, с квадратными и коротко остриженными ноготками, все еще лежала на яйце.
- Оно живое. Я чувствую, - сказала девушка. – И оно какое-то странное. Яйцо не должно быть таким. Это неправильное яйцо и из него вылупятся неправильные цыплята.
- Конечно, у него должна быть скорлупа, - поддакнула Лиза, наконец откладывая в сторону расчесочку для бровей и подходя к теплому округлому объекту поближе.
- Кроме скорлупы, - сказала Марина, - еще должны быть подскорлуповая оболочка, канатики, белок, желточная оболочка, желток, зародышевый диск, воздушная камера и кутикула. Я ничего этого не вижу. Это не стандартное яйцо. Возможно, это обманка. То есть нечто, что выглядит, как яйцо, но яйцом не является. С другой стороны – повышенная температура… Давай отнесем его в мою лабораторию и сделаем ему хотя бы УЗИ. Ультразвук ему не повредит.
- Ты что? – ахнула Лиза, - оно же стоит под миллион зелени. Это же бриллиант. Как мы его понесем!
- Ну, тогда я принесу УЗИ-аппарат сюда, - сказала Марина, - но как биолог, я хочу знать, кто это, что это, для чего это, и где у него канатики.
- А может это яйцо динозавра, - предположила Лиза, глядя на подругу глазами, не замутненными излишним образованием, - оно лежало себе в земле, лежало, лежало, лежало, миллионы лет томилось, потом его откопали, а оно ожило. Хорошая идея! Вылупится какой-нибудь птеродактиль. Большой такой!
- Большой, - кивнула ненакрашенная пухленькая Марина и против обыкновения, не засмеялась. - Если сравнивать относительный вес яйца по сравнению с размерами самой птицы, то яйцо обычно весит от одного до шести процентов от всего веса птицы. А теперь умножим четыре килограмма на… скажем, тридцать. Получится сто двадцать кило. А то и все двести. Неплохая скотинка, правда? Особенно, если еще и зубастая.
Лиза сглотнула. Несмотря на скудное образование, у нее было хорошее воображение.

Саша постучал вилкой по яйцу, укрытому от посторонних глаз шарфом. Они сидели в пиццерии, жевали пиццу и пытались понять, что делать дальше.
- Все равно нам никто миллиона не заплатит. Тем более быстро, - сказал Антон.
- Натурально, - кивнул Саша. – Нас скорее просто убьют за него.
Глаза Феди расширились от ужаса.
- Кстати, - продолжил экскаваторщик, понижая голос, - яйцо принадлежит нам всем в равных долях. Я был за рулем экскаватора, Федор увидел, что что-то блестит, а Антон – хозяин маленькой компании, которая подрядилась построить в этом месте вышку сотовой связи. Так что мы все в деле.
- Согласен, - сказал Антон, который в последнее время проникся к зеленоглазому экскаваторщику большим уважением, - тем более, что втроем у нас больше шансов продать его и не сыграть при этом в ящик.
- Я предлагаю его распилить, - сказал Саша. – По частям нам будет легче превратить его в деньги.
- Ни за что, - вскричал Федор, - оно живое! Мы его убьем. И ювелир сказал, что можно снять только тонкий слой, потом яйцо начинает разогреваться. Оно защищается!
Саша повернул к нему широкое славянское лицо с тяжелой челюстью боксера.
- Мы распилим его на три части, - прохрипел он. – И отдадим твою часть тебе. Хочешь – продавай, хочешь – высиживай.
- У нас в офисе есть инструменты. В частности, болгарка, - сказал Антон, вставая. – Поехали пилить.
Он искоса взглянул на лицо экскаваторщика. Оно было одновременно грубым, искалеченным шрамом, и очень человечным. Антон попытался вспомнить, что он знал об этом человеке, но кроме имени и фамилии ничего не вспоминалось. Федор смотрел в пол. Антон принял решение наблюдать за ним повнимательнее. Мало ли что взбредет заму в голову.
- Оно живое. И это посланец иных миров, - сказал Федя. – Убийством мы прервем единственную ниточку к звездам.
Саша мотнул головой. Где-то в глубинах генетической памяти, в самых дальних ее омутах, что-то шевельнулось. Какое-то бесконечно далекое воспоминание. О чем? Он не помнил. Но Федор был неправ – это экскаваторщик откуда-то знал точно.

Игорь положил яйцо, найденное подо льдом, перед Володей, и принялся тереть замерзшие пальцы.
- На улице минус тридцать. Холодина жуткая. Хорошо, хоть ветер не сильный, - сказал диджей.
Володя поднял свою всклокоченную голову. Блеснули стекла очков. За стеклами были красные от недосыпания глаза. В университетской лаборатории было сумрачно, тьму прогоняла только яркая настольная лампа.
- Скажи мне, что это, - сказал Игорь. – Я простой сотрудник СМИ, а ты восходящая научная звезда. Просвети меня. Я из-за этой штуки чуть ноги не поломал. Я шел, представляешь, провалился, а она, оказывается, вытопила каверну. И я бы ее никогда не заметил, эту штуковину, если бы, падая, не уронил телефон, а потом, когда решил позвонить Вике…
- Смотри-ка! – воскликнул Володя, - оно теплое.
Игорь вздохнул. Юное научное дарование, с которым они вместе шесть лет назад окончили физико-математическую школу, его не слушало.
- Я тебе уже рассказал про каверну во льду, - терпеливо повторил Игорь.
- Думаю, эту штука ужасно радиоактивная, - сказал Володя замогильным голосом. – Иначе она не может быть теплой. Там внутри постоянно идет реакция ядерного распада.
Игорь похолодел. Он приложил руку к груди – именно туда, где пару часов лежало яйцо, пока он не привез его Владимиру.
- Сколько оно было у тебя? – спросил Володя.
- Два часа, - сказал диджей. – Вовка, это что… все? Мне конец?
Ему показалось, что тошнота уже подступает к горлу. Конвульсии и ужасный финал, казалось, были не за горами.
- Да нет, почти ничего, - сказал минуту спустя Владимир, убирая от уха наушник дозиметра, - так, одиночные щелчки. Тебе повезло. Можешь не волноваться.
Он постучал по яйцу, потом поскреб его. На гладкой сияющей поверхности не появилось ни следа.
- Я хочу узнать, из чего оно состоит, - говорил Владимир, сверкая стеклами очков, - а для этого мне надо сжечь немного его скорлупы и изучить спектр. Но я никак не могу отковырять ни кусочка.
На столе стоял небольшой серый чемоданчик.
- Ты этим вот будешь анализировать, да? – спросил Игорь.
- Ага. Это рентгенофлуоресцентный энергодисперсионный настольный спектрометр, - отозвался Володя, - мы грант выиграли на его покупку. Супервещь. Но только мне нужны либо пять-десять грамм порошка, либо кусочек миллиметров сорок в диаметре. А мы его даже поцарапать не можем. Думаю, кстати, что это алмазная оболочка. А вот почему оно греется, это яйцо, можно только догадываться. Думаю, оно живое.
- Нифига себе, - сказал Игорь, - алмазное оболочка, живое яйцо. У тебя температуры часом нет, дружище? Может, ты заработался, и…
Володя встал. Его всклокоченные волосы торчали вверх, как ирокез.
- Поехали, купим алмазный резак, - сказал он, в нетерпении потирая руки, - и кувалду. В “Эдельвейсе” такое, вроде, можно купить. А если не отпилим, то отколем. Алмазы-то хрупкие. А может, это вовсе и не алмаз, а пластик какой-то прочный.
Володя накинул на плечи куртку самого непрезентабельного вида, с потертыми локтями и засаленным воротничком. Потом он спрятал яйцо в нижний – самый большой – ящик стола, прикрыв его полиэтиленовым пакетом с изображением тощей модели, и они вышли в коридор, заперев за собой дверь лаборатории. Спускаясь по лестнице, Игорь набрал номер невесты, но телефон оказался выключен.
“Спит уже”, - с нежностью подумал диджей.
И решил позвонить Вике завтра.

Марина втащила в квартиру, где жила Лиза, большой пластиковый параллелепипед, похожий на черно-белый телевизор, популярный в 70-х и 80-х годах прошлого века.
- Все-таки двенадцать килограммов, - сказала Марина, смахивая со лба пот, - это SonoScape SSI-600, я им уже несколько лет пользуюсь. Сейчас мы узнаем, что там внутри,  у этого яйца.
Лиза подхватила прибор с другой стороны.
- Спасибо, дорогая, - сказала Марина, - а теперь давай его на туалетный столик поставим.
Они водрузили прибор на полированную поверхность. Лиза взяла заколку и убрала вверх свои длинные светлые волосы, чтобы не мешали. Несмотря на то, что Ивана Ивановича сегодня не ожидалось, в холодильнике у Лизы стоял готовый обед, а сама она была одета в сексуальный тоненький халатик и благоухала духами.
- Мало ли что, вдруг заедет. Мне надо быть постоянно готовой, - пояснила девушка.
Марина пожала плечами. В отличие от подруги, она была человеком абсолютно самодостаточным, а последний короткий роман у нее случился год назад, да и тот – с пожилым профессором.
Аппарат негромко загудел, прогреваясь.
- Я думаю, - сказала Лиза, пряча в халатик голую грудь, которая постоянно вываливалась из выреза, - я думаю, что Иван Иванович у меня скоро эту штуку заберет. Скорее всего, поставит в своем кабинете и будет демонстрировать диковинку посетителям, как показатель своего высокого статуса. Но пока не забирает. Может, занят, а может, не хочет меня обижать.
- А ты бы и правда обиделась? – спросила Марина.
- Ну конечно. Губы бы надула, слезу пустила, - призналась Лиза, снова пряча шоколадную грудь под ткань.
Марина взяла в руки два датчика и прижала к яйцу справа и слева.
- Ну-с, посмотрим, - сказала она.
Внутри что-то шевелилось.
- О, майн Гот, - тихо сказала Лиза. – Что это там дергается?
Что-то длинное, как змейка с ножками, перетекало, двигалось, пульсировало, скрытое серебристым металлом.
- Многоножка, - сказала Марина.
Лиза потрясла головой. Ее постепенно наполняло странное ощущение, смешанное из ненависти, гадливости и страха.
- Какая мерзкая штука, - сказала она.
Марина посмотрела на подругу с удивлением.
- У тебя тоже, дорогая, ощущение, что ты уже это где-то видела?
Лиза кивнула, не в силах сказать ни слова. Ее начало трясти, на лбу выступит пот. Девушка с трудом отвела взгляд от экранчика, на котором билось существо.
- Оно вылупится? – спросила Елизавета, переводя дыхание. – Скажи, оно вылупится? Прямо у меня в спальне?
Девушки стояли у стены, упираясь лопатками. Что-то происходило в их мозгах, воспоминания пробивались, как ростки пролесков сквозь слой льда, множились, взламывали корку забвения. Голова Лизы резко и коротко заболела. На секунду в ее памяти всплыла сцена, которую она никак и никогда не могла видеть – огромная многоногая тварь со щетинками и хитиновой головой, ряды бараков, человеческие существа в стойлах… Потом боль отпустила, оставив только ощущение бескрайнего ужаса, холодный пот и вялые ноги. Марина тяжело дышала.
- Вылупится, - хрипло и с трудом сказала биолог, - И у него будет завтрак. Сначала оно парализует тебя ударом жала в сердце, а потом будет ждать, пока ты хорошенько пропитаешься ядом и станешь вкусной. Потом оно выгрызет у тебя все самое аппетитное. И только затем, может быть, тебе дадут умереть. Ну, или оставят на потом. Мало ли что, может, еще понадобишься…
Лиза отступала к двери.
- Ты тоже это помнишь, да? – спросила она Марину, - тоже помнишь?
- Ага, - озадаченно кивнула биолог, - но я не боюсь. Ненавижу, но не боюсь. Думаю, это какие-то странные галлюцинации у нас. Например, яйцо выделяет малые порции LCD или какого-то другого наркотика. У нас виденья, и такие яркие, как будто мы всегда это знали, но забыли, а сейчас, увидев яйцо, вспомнили.
- Ты что-то странное говоришь, Маринка, - сказала Лиза. – Какие галлюцинации, если я вижу это яйцо своими глазами. А твой УЗИ-аппарат видит там эту уродскую многоножку. Понятно же, что она рано или поздно вылупится. Это враг, я это точно чувствую. Меня прямо ненависть к ней переполняет, и воспоминанию какие-то лезут. Бараки. Стойла. Как будто это когда-то уже было, давным-давно.
Марина молчала. Лиза бегом подбежала к кровати и вытащила оттуда большой чемодан.
- Уезжаю… Срочно… И подальше, - говорила красавица, бросая внутрь вещи.
- Тогда оно съест соседей. И детей соседей, - сказала Марина, сложив руки на груди. – Слышишь, ребенок плачет?
Где-то совсем рядом, за стенкой, заливался слезами малыш. Лиза остановилась. Потом она пинком ноги закрыла чемодан, подошла к окну и распахнула форточку. В комнату ворвался морозный ветер.
- Это дрянь из космоса? – спросила Лиза Марину. – Тогда откуда мы о ней знаем? Почему я помню всякую чушь? Откуда мои воспоминания?
Холодный воздух постепенно успокаивал девушек. Лиза стала дышать ровнее. Марина несколько раз тряхнула головой, как будто у нее закладывало уши. С ее лица не сходило выражение крайней озадаченности.
- Откуда знаем, как дышать, сосать материнскую грудь и пачкать памперсы? – сказала биолог, рассматривая на экране бегающую, как белка в колесе, многоножку. - Известно, что новорожденные младенцы боятся пауков и желтого цвета. Последний они принимают за огонь, даже если огня никогда не видели. Оттуда мы и про многоножек этих знаем. Генетическая память. Человечество уже с ними встречалось.
- И победило? – спросила Лиза.
Она постепенно успокаивалась. В форточку влетали снежинки.
- Очевидно, - кивнула Марина. – Мы же здесь с тобой стоим, дышим, разговариваем. А они прячутся за серебристый барьер, чтобы их раньше времени ни раскусили и не перебили, пока они не вылупились.
Она посмотрела на подругу. Лиза молчала.
- Я знаю, что мы должны сделать, - сказала наконец красавица, - но не могу. Миллион долларов все-таки, - покачала она головой. – Иван Иванович меня тогда сам убьет.
- Вот поэтому яйца и покрыты бриллиантовой скорлупой, - сказала Марина. – Потому что миллион долларов. Каждое. А мы – корм. Для личинок, которые вылупятся.
Она пожала плечами и выключила УЗИ-аппарат.

Пила-болгарка коснулась гладкой сияющей поверхности, зажатой в тиски, и отскочила в фейерверке искр, не оставив на скорлупе следов. Саша повторил попытку. То же самое. Болгарка не могла нанести поверхности яйца никакого ущерба.
- Давайте разобьем, и дело с концом. Алмаз же хрупкий, это я еще со школьных времен помню, - сказал Антон, подтаскивая большую кувалду.
Экскаваторщик снял майку. У него были великолепный торс и широченные плечи. Над левой грудью смутно виднелась татуировка с группой крови.
- Блин, оно горячее, - сказал он, коснувшись пальцем яйца.
- Защищается, - прошептал Федя, молитвенно сложив руки, - оно живое. Это посланник инопланетного разума, преодолевший тысячи километров для того, чтобы принести нам счастье и процветание!
Саша медленно повернулся к заместителю Антона.
- У нас тут и без инопланетян достаточно счастья и процветания, - сказал он, чеканя каждое слово, - ты начитался всякого бреда. И вообще, нам надо расколоть яйцо на части и продать. Все. Баста. В зеленых человечков с большими яйцами я не верю.
Он коротко размахнулся кувалдой и ударил точно в середину овального объекта. Та отскочила. Экскаваторщик ударил еще. Потом еще. И еще раз. Яйцо продолжало быстро разогреваться. Жар он него стал нестерпимым. Металлические тиски, в которых оно было зажато, ослабились, теряя форму и оплавляясь.
- Оно живое, - снова повторил Федор, умоляюще сложив руки, - не трогайте его!
Антон подскочил к яйцу и выплеснул на него ведро воды. Раздалось оглушительное шипение, в воздух поднялось облако пара.
- Оно нам, зараза, пожар устроит, - сказал Антон, - мало нам сломанного экскаватора. Я вот думаю, может, его просто в котлован положить и лупить по нему по очереди? Оно нам как раз всю землю разогреет…
Яйцо постепенно остывало.
- Нам нужен алмазный резак, - сказал наконец Саша, отпивая из бутылки, в которой секретарша Антона отстаивала воду для поливки фиалок, - чем-то же алмазы режут. Иначе мы с ним, гадом, не справимся.
Федя горестно вздохнул.
- Не вздыхай, мы почти богачи, - хохотнул экскаваторщик, - к тому же я чувствую, что этого паразита, - он кивнул на яйцо, - надо пилить, пилить и пилить. У меня прямо-таки руки чешутся.
- А я хочу посмотреть, что у него внутри, - задумчиво сказал Антон, - ни у, конечно, экскаватор починить. А может, даже удаться купить себе в компанию новую строительную технику. А то приходится постоянно в аренду брать.
- Короче, поехали за резаком. Я думаю, в “Эдельвейсе” такой товар есть, - сказал Саша, надевая майку.
Федор взял яйцо, которое успело стать привычно теплым, и с благоговением сунул его за пазуху.

Саша, Антон и Федор шли вдоль полок. Магазин был огромным. Как назло, в этот поздний час не было видно ни одного консультанта.
- Алмазный резак, алмазный резак, - бормотал Антон. – Ну, где же они?
Он посмотрел на полки. Дрели и шуруповерты. Перевел взгляд дальше. Перфораторы. Еще дальше виднелся ряд компрессоров.
- Они путеводитель выпустили бы, что ли, - сказал Саша, - если бы мы знали еще, как этот резак выглядит.
- Ценники будем читать, - откликнулся Антон.
Гигантский зал был почти пуст, только вдалеке, у самого входа, виднелись две девушки, которых непонятно как занесло ночью в магазин инструментов. Саша прищурился. Одна девушка была высокой загорелой блондинкой модельного вида, вторая – полненькой коротконогой брюнеткой с волосами до плеч, которая полностью терялась на фоне эффектной подруги. Блондинка вытянула голову и подпрыгнула.
- Тоже консультанта ищут, - усмехнулся Антон.
Федор ни на что не реагировал. Он шел за Сашей и Антоном как сомнамбула, нежно прижимая яйцо к груди.
Блондинка еще раз поднялась на носочки, увидела Сашу, Антона и Федю и девушки, секунду посовещавшись, решительно направились в их сторону.
- Давайте я угадаю, - улыбнулся Антон, - красавицам нужна батарейка диаметром три миллиметра. Срочно. Для Тамагочи. Или машинка для эпиляции бровей. Нет, большая ржавая пила, специальная модель для перевоспитания мужей. Интересно, они прочитали перед визитом книгу  “Эти штуки. Инструкции по использованию
бытовой техники”?
- Скорее всего, барышни просто ошиблись магазином, - сказал Саша, глядя на приближающихся девушек. – Ну, или познакомиться хотят. С кем-то, у кого руки выросли из того места, что надо.
- Добрый вечер, - мило улыбнулась пухленькая брюнетка, обращаясь к экскаваторщику, - вы не знаете, где здесь можно найти инструменты для резки алмазов?
Наступила глубокая тишина. Лица Антона, Федора и Саши дружно приобрели бессмысленно-задумчивое выражение.
- Что? – наконец спросил Антон.
- Инструменты для резки алмазов, - повторили блондинка и захихикала. – Мы что, что-то не то сказали? Что-то неприличное?
- И много у вас алмазов? Ну, тех, что вы собираетесь резать? – спросил Саша после небольшой паузы, и сделал шаг вперед.
Девушки слега попятились, схватившись за руки.
- Нет, алмазов пока нет, - пискнула блондинка. – Мы так… на будущее.
- Так, для поддержания разговора спросили, - добавила брюнетка. – На самом деле нам лампочки нужны, для гирлянды новогодней.
Саша бесцеремонно запустил руку за пазуху Федора и вытащил яйцо, не обращая никакого внимания на протесты зама.
- Такое будете резать? – спросил он, протягивая сияющий овал.
Марина и Лиза сбились в испуганную стайку и промолчали. В большущем ангаре, помимо них, по-прежнему никого не было. Лиза разволновалась. Особенно ее пугал брутальный мужчина с грубым лицом бандита и ярко-зелеными, как весенняя трава, глазами. Он был похож на беглого каторжника. Но Марина отреагировала совершенно спокойно.
- Да, - сказала она, глядя на экскаваторщика. – Такое.
Тот улыбнулся Марине.
- Смелая девушка, - сказал он. – Ты не боишься?
- Нет, - ответила она. – Вас – нет. А вот яйца боюсь. Я биолог и мы смотрели на него на УЗИ.
Федор подался вперед, чтобы лучше слышать. Он ужасно хотел забрать яйцо назад и спрятать за пазуху, но не решался.
- Ну и что там? Цыпленок? – спросил Саша.
Его глаза, казалось, пронизывали Марину насквозь, видя гораздо больше и дальше, чем просто простенькую брюнетку самого непрезентабельного вида.
- Многоножка. Личинка. Она живая. Шевелится. Она очень страшная. Она скоро вылупится.
Федя сглотнул. Антон поднял брови вверх. Саша поднял яйцо, посмотрел на просвет лампы, но так ничего внутри и не увидел. На окнами гипермаркета завыл ветер.
- Потом, - продолжила Марина, - личинка парализует какого-нибудь человека – того, кто по несчастью окажется рядом, и парализует его. Несколько недель тварь будет питаться жертвой, которая останется в сознании, и расти. Расти. И опять расти. А потом найдет себе еще одну жертву. Но к тому моменту тварь станет такой большой, такой сильной и такой неуязвимой, что мы ничего не сможем сделать. Надо убивать их сейчас.
Антон поднял голову и расхохотался. Звук его голоса эхом разнесся по магазину.
- Идиотизм, - сказал он. – Какие сказки. Да еще и на ночь! Я не могу-у-у-у! И то, как она жертву парализует, вы тоже на УЗИ увидели?
Он смеялся и смеялся. Саша смотрел на Марину и молчал. Федора начало мелко трясти, он сжал руки в карманах в кулаки, чтобы не броситься вперед и не забрать яйцо из ладоней экскаваторщика.
“Спасти. Перенести в безопасное место. Дать вылупиться, - думал Федя. - Свои меня уже ждут. Они защитят. Кормовую базу уже поймали. Никто бомжей не хватится”.
- Я хочу посмотреть, - сказал Саша Марине, - это УЗИ.
- Нет проблем, - кивнула Марина. – Но сначала нам нужен резак.
- Окей, - согласился Антон, - вот тут я с вами, девушки, полностью согласен. Резак нам нужен. А откуда у вас, кстати, яйцо?
- Богатый любовник подарил, - отозвалась Лиза, - мы с Мариной решили его уничтожить, а потом сымитировать ограбление. Например, замок дверной поломать, форточку выбить, вещи разбросать, а деньги и ювелирку перенести куда-нибудь заранее.
Федор почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.
“Я тебя сделаю кормовой базой, сука, - думал он, с ненавистью гладя на Марину, - убийца”.
Саша обернулся, как будто услышал его мысли. Федя тут же принялся рассматривать ряд дрелей.
- А может, его просто просверлить, - сказал вслух экскаваторщик.
- Хорошая мысль, - похвалила его Марина, - но только обычное сверло, боюсь, его не возьмет.
По проходу между стеллажами шла девушка с бейджем на груди и вышивкой “Эдельвейс” на лацкане форменного пиджака.
- Я могу чем-нибудь помочь? – устало и равнодушно спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь.
Саша немедленно спрятал яйцо в бездонный карман куртки, на спине которой была огромная надпись “Зенит - чемпион”.
- Нам нужен резак для алмазов, - сказал Антон, - вы нам можете помочь? Мы, так сказать, начинающие ювелиры.
На лице консультанта отразилось замешательство.
- Вы знаете, - сказала она, - у нас был станок Diamax, но мы только что его выписали. Буквально минуту назад. Его купили два молодых человека. Как раз сейчас они оплачивают покупку. Так что извините… Приходите через неделю, а еще лучше позвоните нам. Мы сделали заказ, так что такие станки нам еще привезут.
Но девушку уже никто не слушал.  Саша, Федя, Антон, Лиза и Марина дружно бежали к кассе, где виднелись две мужские фигуры.

- Блин. Не хватает, - говорил Игорь, - и на кредитке у меня только ползарплаты осталось.
Владимир сосредоточенно собирал деньги, выворачивая карманы. Кучка мятых бумажек становилась все больше и больше. Кассирша дремала. Процесс сбора наличности ее не интересовал, важен был только результат – хватило или не хватило. Часть денег, извлеченных Володей, была в долларах. Еще часть – в норвежских кронах.
- После командировки остались, - пояснил Владимир.
От напряжения у него запотели очки.
- Только половина, - сказал Игорь, все подсчитав. – Давай лобзик купим, что ли. Может, хоть чуть-чуть удастся отпилить?
Раздался шум, топот и тяжелое дыхание. К диджею и растерянно моргающему ученому бежали пятеро – крупный зеленоглазый блондин бандитского вида, мелко семенящий мужчинка с затравленным взглядом, веселый круглолицый парень, загорелая девушка модельного вида и низенькая брюнетка с ножками-тумбочками.
 - Уступите… резак… нам, - выдохнула коротышка, - переплатим двадцать процентов сверху.
Антон посмотрел на Марину неодобрительно.
- Десять, - твердо сказал он, восстановив дыхание. – Десять процентов отступных от стоимости резака, если вы отдадите его нам. Девушка преувеличивает.
Игорь прищурился. Все равно денег у них с Владимиром не хватало, но прилетевшей гоп-компании знать об этом было вовсе не обязательно. Володя тем временем посмотрел на зеленоглазого братка. В кармане куртки у того топорщилось что-то округлое и странно знакомое.
- Нет, - громко сказал ученый, - резак нужен нам самим. И срочно.
Большой ящик со станком стоял тут же, на полу. Володя сел на него с хозяйским видом. Ему было совершенно понятно, что обладатели второго яйца без резака не уйдут.
- Давайте купим его пополам. Мы вам его завтра отдадим, - сказал Саша. – Очень выгодное предложение. Станок нам нужен на одну ночь.
- Идет, - сказал Володя, - только, думаю, завтра он нам тоже не будет нужен. Поэтому готовы оплатить двадцать процентов его стоимости с учетом того, что мы будем пользоваться станком ровно час.
Саша шагнул вперед. Его ярко-зеленые сияли, отражая и Володю, и ящик со станком.
- У вас яйцо? – спросил он негромко.
- Да, - ответил Володя, глядя на топорщащийся карман. – Мой коллега нашел его во льду. Оно такой же формы и такого же размера, как и у вас.
И ученый скосил глаза на карман экскаваторщика.
- Тогда покупаем пятьдесят на пятьдесят, - сказал Антон, - у наших девушек еще есть УЗИ-аппарат, кстати. Можем одолжить. На нем видно, что яйцо живое.
- Я не сомневался, - откликнулся Володя, - мы хотели купить станок, чтобы отпилить кусочек скорлупы и изучить ее в настольном спектрометре.
- Это хорошо, - отозвалась Марина.
Больше никому слова “настольный спектрометр” ни о чем не сказали. Федор тянул шею, внимательно слушая все разговоры.
Через пятнадцать минут Саша и Игорь вынесли станок из магазина и положили в багажник машины Антона.

Иван Иванович вышел из лифта на лестничной площадке квартиры, где жила его любовница, в половине первого ночи. Вместе с ним были две фигуры в светлых балахонах. Одна из фигур несла небольшой контейнер.
- Не шумите, она скорее всего спит, - сказал Иван Иванович, - просто переложим яйцо в контейнер и заберем.
- А может, и девку прихватим, - глухо сказала одна из фигур. – В качестве кормовой базы? Вы же сами говорили, брат Иван, что у нее никого нет, кроме жирной подруги.
- Тогда лучше уж подругу. Питательная ценность выше, - добавила вторая фигура. – К тому же нам стало известно, что брат Федор обещает в скорости доставить еще одной яйцо. Так что корма понадобится много, очень много.
Иван Иванович достал из кармана ключ, и замер. Замок в бронированной двери был выломан. Сталь расплавилась.
- Что за шутки, - простонал он. – Что случилось?!
Он рывком распахнул дверь. В квартире царил разгром. Все ящики были вывернуты, вещи разбросаны по полу. Прямо посреди коридора лежало колье с рубином.
- Яйцо! Зародыш! – прорычал Иван Иванович, бросаясь в спальню.
Он ожидал увидеть там окровавленное тело любовницы, но никого не было. Коробочка, в которой раньше лежало бесценное яйцо, была пуста.
- Ограбление, - сказал Иван Иванович, тяжело дыша. – Глупая девка кому-то похвасталась!
- Не будьте наивным дурачком, - прошипела одна из фигур, - это инсценировка. Любовница прихватила яйцо и сбежала. Потому что оно стоит гораздо, гораздо дороже всех этих побрякушек, которые она здесь художественно разбросала. Кстати, особенно много денег девка может получить, если предложит яйцо Ордену. Наши братья выкупают зародышей по самой высокой цене.
- А как она смогла испортить замки, а? Она физически слабая баба, никогда молотка в руках не держала, к тому же круглая дура, - сказал Иван Иванович.
- Думаете, вы были у нее единственным любовником? – рассмеялась вторая фигура, - я бы на это не рассчитывал.
Иван Иванович покраснел. Его щеки стали багровыми от ярости.
- Ничего, - прошелестела первая фигура, - вы лично сделаете из нее кормовую базу, когда мы ее поймаем.
Эта мысль Ивана Ивановича вдохновила и успокоила.

На столе под настольной лампой лежали три яйца. Марина поставила рядом с ними УЗИ-аппарат.
- Сейчас я все покажу, - сказала она, - особо слабонервным просьба не смотреть. Это очень страшно.
Она включила прибор в сеть. Саша и Володя распаковывали станок. Спектрометр светил зеленым огоньком, готовый принять пробы, когда таковые удастся получить. Федор стоял, не сводя с яиц взгляда полусумасшедших глаз. Марина придавила датчики к бокам крайнего правого объекта. В свете настольной лампы его серебряное нутро сверкало особенно эффектно.
- Смотрите, - негромко сказала девушка. – Вот он.
Антон посмотрел и обмер. В маленькой змейке, которая упруго двигалась на экране, перебирая тысячей острых лапок, формально не было ничего страшного. Но всем своим существом, каждой клеточкой своего тела Антон знал, что ничего ужаснее на свете не существует. Это был враг, причем враг не его лично, а всего человечества, страшная угроза. Где-то в глубине сердца Антон страх смешивался с глубокой печалью по тысячам и тысячам, убитым сородичами маленькой гадины. Антона начало трясти. Он схватил в руки паяльник, который стоял на столе.
- Тихо, - сказала Марина, - паяльник не поможет. Мы сейчас распилим его станком. Иначе его никак не убить.
- И то будут проблемы, - сказал Саша, - эта дрянь нагревается, когда ее пытаются порешить. Сталь плавит. Надо следить, чтобы она не устроила пожар.
Из угла раздались недвусмысленные звуки. Лизу тошнило. Марина убрала датчики от яйца. Экран портативного УЗИ-сканера снова стал черным.
- Сколько их всего? – сказала слабым голосом красавица, вытирая губы, - и что нам делать, если их много? Если вся земля ими напичкана!
- Дайте водки, мне плохо, - хрипло сказал Игорь. – У меня сердце сейчас разорвется от ненависти. Давайте их быстрее убьем.
Он закурил, достав сигарету дрожащими руками. Федор шагнул вперед и положил ладонь на яйцо.
- Вы ничего не понимаете. Они прекрасны, - сказал он. – Это другая ступень цивилизации. Вот например, мы едим курятину и никто не считает, что это ужасно. Курица – безмозглая птица, сгусток рефлексов. Но ее можно научить… научить…
- Кукарекать? – мрачно спросил Саша. – Ты что, намекаешь, что петухов не убивают, потому что они служат верой и правдой, крича “кукареку” в нужное время? А курицы – это просто мясо?  То есть предлагаешь стать петухами и спастись?
Лицо Федора покрылось красными пятнами.
- Он что-то знает, - тихо, но уверенно сказал Володя, поднимаясь с корточек, на которых он сидел, изучая инструкцию к станку. – Знает, но не говорит.
- Коллаборационист? – спросила Марина. – Тоже генетическая память, но отличная от нашей? Ни ненависти, ни страха? Только желание служить?
Федя вскинул голову.
- Только мы выживем, только мы, - сказал он. – А вы… вы всего лишь кормовая база.
Никто не понял, что случилось дальше. Федя изо всех сил ударил по настольной лампе. Во все стороны брызнуло стекло. Осколки впились в лицо Игоря и Антона. Стало совершенно темно. Заместитель схватил яйцо. Саша, видящий в темноте, как кошка, бросился вперед и схватил Федора за ногу. Секунду спустя его что-то обожгло. Яйцо в ладонях предателя раскалилось докрасна, но заместитель не чувствовал боли. Горячий овал ткнулся в грудь Александру, прожигая одежду насквозь.
- Сука! – заорал экскаваторщик во всю мощь своих легких, но ногу предателя не отпустил. Тогда Федор ударил Сашу в лицо. Запахло паленым мясом. Под ноги Феде бросилась Лиза, вцепившись в его брюки ногтями. Тот прыгнул, приземлившись прямо на запястье блондинки. Лиза заорала от боли. Секунду спустя заместитель выскочил в дверь и побежал вниз по лестнице.

Марина густо намазала рану на лице Александра противоожоговой мазью.
- Все нормально, это не смертельно, - говорила она. – Я биолог, я знаю.
Ее пальцы нежно втирали жирную белую субстанцию в его плотную кожу и шрам, пересекающий щеку.
- Бандитская пуля? – спросила она.
- Топор, - ответил экскаваторщик.
- Марина, ты молодец, что убрала из зоны его досягаемости два других яйца, - сказал Володя откуда-то снизу. – У меня в темноте очки разбились, я вообще сейчас ничего не вижу.
Игорь и Антон извлекали из порезов осколки, заливали раны зеленкой и, чертыхаясь, заклеивали раны пластырем.
- Урод, - мрачно сказала Лиза, потирая запястье, которое Марина уже успела ей вправить.
- Отсюда надо уходить, - сказал Саша, - этот паразит, пятая колонна, приведет сюда своих подельников. Это только вопрос времени. Им нужны яйца. Они помогут им вылупится, обеспечив, гм, “кормовой базой” и защитой, пока личинки еще маленькие, а взамен им подарят жизнь и разрешат кукарекать.
- Узуры, - вдруг сказала Лиза. – Их зовут узурами.
- Ага, - поднял подслеповатые глаза Володя, - и я тоже это помню! Поразительно! Как скажу “узуры”, так все внутри резонирует и дрожит. Узуры, узуры, узуры. С ума сойти.
- А я ничего не помню, - сказал Игорь, - почти ничего. Да, слово кажется знакомым, да личинки выглядят очень неприятно, но в памяти у меня полная чернота.
- Погоди, может, вспомнишь, - сказал Саша. – Во сне, например. Если необычное сновиденье увидишь, запоминай. А еще лучше – записывай.
- Погодите, - сказала Лиза, - это что, все люди на Земле помнят про узуров, а не только мы?
- Конечно, - сказал Володя, постучав по яйцу, - конечно, все. Только пока не увидят этих тварей, не вспоминают.
- Но это значит, - сказал Игорь, - что человечество уже один раз победило. Раз мы живы. Раз мы помним об опасности. Раз…
- Двас, - передразнил его Антон, вытирая с лица кровь. – Это может значить и то, что человечество проиграло, а его остатки когда-то спрятались на этой планете. Мы – потомки проигравших. Представьте, последний уцелевший корабль землян, вернее, праземлян, стартует с гибнущей родной планеты, захваченной узурами и превращенной в кормовую базу. В ферму, другими словами. Экспедиция готовится несколько месяцев и успешно осуществляется. Корабль достигает Земли, но…
- Но в рядах есть предатель? – спросил Игорь, - такой, как Федор?
- Зачем они прилетели на Землю? – спросил Саша. – Что тут искали? Я не верю, что они просто спасались. Они хотели что-то найти, а потом вернуться и спасти своих родных. Но что-то пошло не так. Члены экспедиции навсегда остались на Земле.
- Мы все – их потомки, - сказала Марина.
В лаборатории установилась тишина.
- Они знали, что им не вырваться с этой планеты, - сказала биолог после паузы, - и поэтому записали информацию об узурах и об экспедиции в подсознание, в BIOS, так сказать. Знали, что их потомки одичают и что все письменные свидетельства, да и сам язык, будут утеряны. А так знания передавались из поколения в поколение. Но никто ничего не помнил, пока мы не встретили раздражитель. Внешность узура являлась триггером, оживляющим память.
- Мудро, - сказал Саша. – Очень мудро. Но я, например, не помню того, что говорит Антон, я помню…. Он закрыл глаза… Взрослого узура.
Его лицо исказилось от ужаса и ненависти.
- Давайте пилить, - сказал Антон, - нам надо убить их как можно больше, пока они в яйцах и не слишком опасны. А потом надо уходить. Скоро Федя своих приведет, я чувствую.
Володя взял одно из яиц и вставил в зажим резака.
- А теперь осторожно! – сказал он, нажимая на кнопку, закрывая темно-коричневое защитное стекло и задавая программу.
Яйцо начало разогреваться, но было поздно. Сверкающий нож резака вошел в него, как в масло.

- Она с ними заодно, брат, - сказал Федор Ивану Ивановичу, облаченному в белое одеяние. – Ваша любовница-блондинка. И я могу рассказать, где сейчас она и ее друзья.
Иван Иванович выпрямился и почесал плечо, на котором была вытатуирована маленькая сколопендра.
- Там их уже, скорее всего, нет, - проворчал он, - ушли. Но ничего. Я знаю, как выманить хитрую суку.
Иван Иванович достал свой мобильный и набрал сообщение.
“Девочка моя, - писал он, вытягивая губы трубочкой, - очень волнуюсь. Где ты? В твоей квартире кто-то был. Если ты у подруги, отзовись”.
Он улыбнулся одними губами.
- Лиза меня не подозревает, - сказал мужчина, - и она отзовется.
Федор все так же стоял, склонив голову.
- Ты ни в чем не виноват, брат, - обратился к нему Иван Иванович, - в конце концов, ты спас одно из яиц. Наши сестры говорят, что оно вылупится первым. Ему уже осталось недолго. Кормовая база для него уже готова.
Тут он хихикнул, а Федор на мгновение ощутил дурноту. Кодекс Ордена требовал, чтобы члены организации добровольно становились кормовой базой в случае, если не удавалось найти подходящую жертву.
- У нас уже сорок семь… нет, сорок восемь яиц, - улыбнулся Иван Иванович. – Мы их находим и выкупаем. Но и те, что до сих пор покоятся в земле, не пропадут. В конце-концов везде есть случайные прохожие.
И он засмеялся, обнажив кривые зубы.
- Они вспоминают, - сказал Федор. – Но у них нет специальной программы по оживлению памяти, как у нас. Все спонтанно. И память у них будет оживать медленно, урывками, которые они будут с трудом связывать между собой. Скорее всего, все они умрут раньше, чем восстановится их память.
- Среди них есть зеленоглазые блондины? Ну, кроме моей дурочки-Лизы? – просил Иван Иванович.
- Да. Это наш экскаваторщик Саша, - кивнул Федя. – Но он тоже не гений. Так, работник физического труда. Типичный славянский пролетарий. Правда, глаза очень яркие. Никогда ни у кого не видел такого оттенка. Почти малахит.
- Я сейчас открою тебе тайну, - сказал Иван Иванович, - все зеленоглазые блондины – это потомки ИХ капитана. Они особенно опасны. Он записал себе в подсознание всю доступные на тот момент сведения. Все! А не частично, как остальным членам команды.
Федя поднял брови. Эти сведения не были доступны рядовым членам Ордена.
- Ваша любовница тоже блондинка, - напомнил он.
- Дурочка, - махнул рукой Иван Иванович, - к тому же она скоро будет здесь, у меня. Девушка очень хочет замуж. А наши подопечные как раз предпочитают блондинок.
В подтверждение его слов телефон пискнул.
“Дорогая, что случилось? Я скучаю” – написал Иван Иванович следующее сообщение.
“Через полчаса заеду. Кстати, я подал на развод. Отметим”, - написал Иван Иванович еще один мессидж и захохотал.
- Она проглотит наживку, я уверен, - сказал он.
Настроение у него было отличное.

Под коричневым стеклом что-то забилось, задрожало, задергалось. Прозрачную преграду потряс удар, она покрылась трещинами. Секунду спустя образовался проем. Маленькая, юркая, безобразная многоножка вырвалась из пробитого отверстия и кинулась на Антона. Он выставил вперед руки. Его большой палец бестолково задергался, пытаясь нащупать спусковой крючок бластера, которого его предки последний раз держали в руках много тысяч лет тому назад. Многоножка бросилась на грудь мужчины, вцепилась в него всеми своими лапками и выпустила длинное жало. Никто не успел шевельнуться. Жало глубоко вошло в тело Антона, пробив одежду. Секунду он стоял, а потом рухнул. По лицу мужчины прошла судорога.
- А-а-а-а, - закричала Марина, кидаясь к Антону и стремясь оторвать многоножку голыми руками.
Саша с силой оттолкнул ее. Через мгновение голову узура обхватили стальные плоскогубцы. Гадина рванулась, но могучие руки экскаваторщика держали его крепко.
Он сдавил руки. Раздался хруст. Мертвая личинка упала на пол. Она отвратительно шевелила хвостом.
- Совсем молодая. Кости черепа еще мягкие. Если бы она вылупилась сама, я бы не смог убить ее таким образом, - сказал Саша.
Марина стояла над Антоном на коленях. Ее сотрясали рыдания. Он лежал на полу неподвижно, как тюк сена, и не шевелился. Из груди торчал обломок жала. Холодеющие губы шевелились, яд распространялся по телу, парализуя члены.
- Это конец, - сказал Саша. – Мы ничем не сможем ему помочь. У него разрушается спинной мозг. Процесс необратим.
- Убейте меня, - с трудом проговорил Антон. – Мы все знаем, что помочь мне нельзя.
- Что ты помнишь? – спросила Лиза, опускаясь перед парализованным на колени, - мы будем бороться до конца. Скорее всего, мы все умрем. Но каждая песчинка памяти может быть бесценной. Каждое слово. Каждый образ. Мы должны были помнить, как уничтожить яйцо. Но мы не помним. А когда вспомним, может быть поздно. А нас тут всего семеро. Скоро сюда придут друзья Федора. Вспоминай.
- Только не оставляйте им мое тело, - сказал Антон. – Во всяком случае, пока оно не протухнет. Узуры и мертвечинкой не брезгуют. Не особо любят, правда.
Он криво улыбнулся.
- Ни за что, - серьезно ответил Саша. – Я тебе обещаю.
- Я помню шахту, - добавил парализованный, с трудом шевеля губами. – И это самое главное.
- Да! – вскричал Игорь, - Да! Шахта! Я не помню ничего из того, что вы говорили про узуров, но я отлично помню шахту.
Диджей понизил голос.
- И они тоже ее ищут. Тоже.
- Дайте мне умереть, - попросил Антон.
Его глаза молили. Марина рывком вытащила из раны жало. Тело владельца маленькой фирмы сотрясла последняя судорога. Его глаза закрылись навсегда.

Место Вики Михайловой было в самом дальнем углу камеры. Пространства было мало, воздуха не хватало – камера была расположена глубоко под землей. Люди, сидевшие и лежавшие на земле вокруг Вики, находились в состоянии глубокой апатии. Каждый новичок поначалу рыдал, кричал и стучал в стальную дверь, а потом успокаивался и впадал в состояние оцепенения.
Вика до сих пор не могла поверить, что она попала в такую ситуацию. Встреченный на улице одноклассник, которого она давно не видела, предложение посидеть в кафе, рассказы об учебе в институте, поздравления с предстоящей свадьбой… А потом было вызванное молодым человеком такси, водитель которой сладко улыбался и говорил комплименты. История закончилась здесь, в тесной камере, битком набитой людьми. Телефон, маникюрные ножницы и пилочку для ногтей у Вики забрали. Михайлова нащупала второй телефон, маленький Siemens, лежащий в наколенном кармане спортивных брюк. От греха подальше Вика его выключила – все равно сигнал не пробивался через толщу грунта.
Рядом на полу спала совсем юная девушка лет семнадцати, студентка первого курса, приехавшая из Пушкино и не имевшая в городе родственников. Чуть подальше сидела худощавая дама под пятьдесят. Ее звали Валентина и она планировала переехать в США. Ее поймали, когда она шла вечером через парк, и привезли сюда, в камеру.
Или нет, на ферму.
Вика уже знала, как называются такие места. Фермами. А они – кормовая база. И скоро всех их ждет ужасная судьба – стать кормом для личинок. Они будут жить, пока личинка не съест у них все самое вкусное и не вырастет до длины в половину метра. А потом узур вытащит жало и останки кормовой базы будут выброшены в большую братскую могилу.
Михайлова обвела взглядом камеру. Было ясно, что члены Ордена подбирали жертв по некоторому общему принципу – человек должен быть по возможности одинок, он должен быть женщиной, потому что они более слабы физически, а также менее склонны к бунту. Детей не было – самка, защищающая детеныша, становилось слишком опасной.
- Интересно, сколько таких ферм в России? А во всем мире? – подумала Вика.
Девушка вспомнила об Игоре. Их свадьба должна была состояться через две недели. На ее лице помимо воли выступили слезы.

Бур вошел в яйцо, зажатое в тисках, с тихим шумом. По алмазной скорлупе пошли трещины. Узур заметался, пытаясь выбраться. Секунду спустя он был убит буром прямо в ловушке.
- Вот как надо было делать, - сказал Игорь. – Вот и все.
Володя подслеповато моргал. Саша обернулся к телу, накрытому одноразовой полиэтиленовой скатертью.
- Мы заберем его, - сказал он, - и еще станок. Больше нам тут ничего не надо.
Игорь и Саша подняли тело погибшего Антона. Оно остывало. Марина и Лиза выбросили мертвое яйцо, дрожа от отвращения, и перетащили станок в коробку.
- Быстрее, - сказал экскаваторщик, - они уже близко.
Послышался шум поднимающегося лифта. В такое время в университете уже никогда никого не бывало.
- За мной, - сказал Володя, вытаскивая связку ключей. – Бегом.
Сбивая стулья и роняя на пол книги, канцтовары и какие-то железные детали, Саша и Игорь вынесли тело в коридор. За ними, сгибаясь под тяжестью станка, бежали девушки. Коридор был гулким, темным, с очень высокими потолками. Звуки шагов отражались от стен негромким эхом. Володя завернул за угол, держась руками за стену, нащупал дверь, потом – замочную скважину, и вставил туда ключ. Раздался звук открывающегося лифта. Володя распахнул дверь, надеясь, что шум, который издают визитеры, замаскирует скрип. Все ввалились в пустую аудиторию. Володя закрыл дверь, повернув ключ в замке.
- А теперь вниз по пожарной лестнице, - сказал он, быстро открывая окно.
Саша выглянул. Они были на десятом этаже. Внизу, у входа, виднелась машина Антона.

Федор зашел в разгромленную лабораторию и сразу увидел тело мертвого хозяина. Личинка лежала на полу. Ее голова была раздавлена. Повсюду валялись алмазные осколки. Второе яйцо лежало на столе на боку. Федя бросился к нему, надеясь, что узур еще жив. Но беглый осмотр показал, что это не так – яйцо было просверлено насквозь. Зародыш погиб.
Четыре бойца Ордена замерли у дверей.
Федор стал на колени перед останками, закрыл глаза и начал бормотать слова молитвы на неизвестном языке.
- Узур ма-а, узур ма-а, - повторял он, склонив голову над убийцей Антона и его собратом.
Покончив с формальностями, Федя встал.
“Ничего, - думал он, - потеря двух яиц – это конечно, неприятно. Но их много, много. У американцев, например, уже двадцать две фермы в стране”.
Он бережно положил осколки и тела личинок в специальный контейнер. Когда узуры вылупятся и вырастут, они могут спросить о павших. И тогда жизнь Федора будет зависеть от того, сможет ли он убедить хозяев в том, что сделал все, чтобы предотвратить трагедию.
Потом Федя набрал номер своего коллеги, устроившего засаду у машины Антона.
- Есть новости? – спросил он.
- Пока нет. Продолжаю наблюдение. По логике вещей они должны сделать попытку добраться до автомобиля, - сказал абонент. – Ждем их. Ну и холодно же здесь!
- Хорошо, - сказал Федя, усмехнувшись.
Потом он поднял контейнер с останками и вышел из лаборатории.

Спуск был тяжелым. Ледяной ветер пронизывал насквозь.
- Я боюсь, - сказала Лиза. – Тут метров тридцать!
Саша молчал, тяжело дыша. К его спине было привязано тело Антона. Чуть ниже спускался Игорь со станком. Володя передвигался на ощупь. Марина поддерживала Лизу. Та задыхалась от паники.
- Я даже на колесе обозрения не могу кататься, - говорила Елизавета.
Ржавая лестница шаталась. Казалось, крепления вот-вот вырвутся из пазов. Марина скосила глаза вниз. Мышцы Сашиных рук проступали под курткой с надписью “Зенит – чемпион”. Они были похожи на толстых змей. Ладони были голыми. Почувствовав взгляд, Саша поднял голову.
- Все нормально, дорогая? – негромко спросил он у Марины.
- Да, - ответила биолог, внезапно почувствовав, как сердце начинает биться быстро и тяжело
- Хорошо, - ответил экскаваторщик, продолжая спуск, - держитесь.
Марина два раза моргнула, заставляя себя не пылится на Сашу. Момент для того, чтобы любоваться мужского бицепсами, был совершенно неподходящим. У Елизаветы опять пискнул телефон. Он пищал и пищал, сигнализируя о приходящих сообщениях. Девушка зацепилась локтем за опору, сняла перчатки, и вытащила телефон.
“Развелся… Отметим”, - прочитала она вслух.
Руки у Лизы задрожали. На лице появилась торжествующая улыбка.
- Только не надо к нему ехать, - сказала Марина, - он наверняка был у тебя, обнаружил пропажу яйца, а теперь пытается выманить. Он тебя подозревает.
- Я знаю его шесть лет, - рявкнула Лиза. – И он наконец созрел! Да!
- Ты дура, - сказала Марина.
- Сама дура, - обиделась красавица, - теперь все будет хорошо. Ты же знаешь, сколько сил я вложила…
- Выходи лучше за меня, - сказал откуда-то сверху Володя, - я, правда, не миллионер, зато совершенно свободен.
Лиза фыркнула. Она остановилась, держась локтем за лестницу, и написала ответное сообщение, с трудом попадая по кнопкам замерзшими пальцами.
“Я счастлива, пупсик. Была у Марины. Через час буду дома. Не могу дождаться, когда обниму тебя”, - написала она Ивану Ивановичу.
- Ты соображаешь, что делаешь? – закричала Марина. – Ты идешь прямо ему в лапы. Да, мы устроили маскировку, мы сымитировали ограбление, но он точно не поверил. Его сообщение это подтверждают. Он понял, что ты  этом замешана, и выманивает тебя. Знает, гад, твои слабости! Стоит ему намекнуть, что он готов на тебе жениться, и ты сразу теряешь голову.
- Не кричи на меня, - прорычала Лиза, - и не смей говорить, что я дура, потому что блондинка. Он любит меня, я знаю!
- Тихо, - грозно сказал Саша.
- Я свободный человек, - продолжала бушевать красавица.
- Да, - кивнула Марина.
- И я могу делать все, что захочу, - продолжила Елизавета.
- Да, - еще раз сказала биолог.
- Я потратила шесть лет жизни на то, чтобы добиться его развода.
- Я еще раз повторяю свое предложение, - снова сказал Володя, - если у тебя присутствует навязчивое желание выйти замуж…
- Отстань, - сказала Лиза.
Игорь молчал. Одной рукой он прижимал к себе станок, другой перехватывал прутья лестницы. Сил на разговоры у него не было. Где-то в глубине души диджей чувствовал, что блондинка совершает огромную глупость. Но эта глупость почему-то обернется благом.
- Вы верите в предчувствия? – громко спросил Игорь, обливаясь потом.
- Да, - ответил Саша после небольшой паузы.
- Ага, - отозвался Володя.
- Фигня, - зло сказала Лиза.
Марина промолчала.
- Поезжай, - снова подал голос Игорь. Рука, который он держался за прутья, замерзла и мелко дрожала. – Так надо.
Они были уже на уровне третьего этажа. Пахнуло туалетом. Окно было приоткрытым. Саша посмотрел вниз. Машина Антона была прямо у них под ногами. Но его руки уже устали. Привязанное к спине мертвое тело тянуло вниз. Пальцев он уже почти не чувствовал.
- Давайте туда, в туалет, - предложил Игорь, едва удерживая ящик со станком.
- Они могут ждать нас в холле, - сказала Марина.
- Или у машины. Это же Федя, он знает автомобиль Антохи, - сказал Саша, останавливаясь и с трудом переводя дух.
Из его рта вырывалось белое облачко.
- Блин, - ругнулся Володя, - мы идиоты. Бросаем машину Антона, едем на такси. Я знаю, где тут черный ход.
Все быстро перелезли с лестницы в туалет. Член Ордена, сидящий внизу в засаде, проводил их взглядом.

Иван Иванович сидел на кровати в разгромленной квартире и ждал. На лице его было написано живое беспокойство, актером он был неплохим. Его коммерческий взлет сопровождался множеством мелких и крупных скандалов – поначалу партнеры доверяли ему, делились, раскрывали финансовую информацию, вводили в советы директоров. Когда же они постигали истинную сущность этого невысокого, похожего на итальянца, мужчины, обычно бывало уже поздно.
- Дорогая! – воскликнул Иван Иванович, вставая навстречу девушке, - я так волновался!
- Что тут случилось? – спросила Лиза, поднимая вверх тонкие красивые брови в притворном удивлении. – Что у нас с замком?
- Квартиру обокрали, - сказал мужчина.
На его лице появилось выражение притворной растерянности.
- Кошмар, - прошептала Елизавета, невольно пятясь. – У нас же такие крепкие двери были… А ты и правда развелся?
Улыбка на лице Ивана Ивановича превратилась в оскал.
- Неправда, конечно, - сказал он, - а ты все ждешь, дорогая, все ждешь.
За спиной у Лизы раздался шорох. Двое мужчин в светлых балахонах сжали запястья девушки.
- Познакомься, - криво улыбнулся Иван Иванович, - это брат Семен и брат Сергей.
Елизавета сглотнула. Откуда-то снизу поднимался липкий, отвратительный страх.
- Ты за них, да? – спросила Елизавета, собрав остатки мужества. – Из Ордена?
Бывший любовник расплылся в елейной улыбке. Даже тогда, когда притворяться было не нужно, он все равно продолжал это делать.
- Рад, что ты знаешь про Орден. Теперь и ты послужишь нашему славному делу. Будешь самой красивой кормовой базой на ферме. Мы скормим тебя будущему губернатору, - сказал он.
Брат Сергей хохотнул. Брат Семен улыбнулся.
- Где яйцо? – спросил Иван Иванович, переставая улыбаться.
Теперь его лицо было страшным. Лиза молчала.
- Где оно? – снова спросил экс-любовник.
Елизавета пыталась вырвать руки, но члены Ордена держали ее крепко.
- Вы ведь убили его, да? Просверлили буром? – ласково спросил Иван Иванович, - а ведь это было МОЕ яйцо. МОЙ будущий хозяин. Знаешь, что тебе за это будет?
Лиза почувствовала, что дышать больше не может. Горло сжал страх. По спине, в районе поясницы, потекла крупная капля пота.
- Звони своим подельникам, - сказал бывшая мечта всей жизни Лизы, - и проси их приехать. И тогда, может быть, я тебя отпущу.
- Давай, звони своей жирной подруге со слоновьими ногами и совиными глазами, - сказал он. - Пусть они все приедут тебя спасать. Вы ведь не оставляете друг друга в беде, да? Сам умирай, а товарища выручай, так ведь?
Иван Иванович отвратительно захохотал, мелко дрожа подбородком. Конвоиры отпустили руки Елизаветы. На запястьях отпечатались вдавленные красные следы. Лиза с готовностью вытащила из кармана телефон. Экс-любовник понимающе кивнул. Девушка сделала вид, что набрала номер и поднесла мобильник к уху, одновременно делая шаг к окну. Секунду спустя она сделала короткий замах. Телефон вылетел в форточку, которую они в свое время разбили с Мариной поварешкой, обмотанной полотенцем.
Шесть-пять-четыре-три-два-один…
Пролетев мимо окон разных этажей, телефон с силой врезался в асфальт, разлетаясь на кусочки. Иван Иванович ударил Лизу по ухоженному, гладкому, загорелому лицу – раз, второй, третий.
- Я согласна быть кормовой базой, - сказала девушка, глотая кровь и обломки зубов. – Но я никому не буду звонить.
Братья схватили ее за руки и потащили к дверям.

На кромке леса горел костер. Снег вокруг плавился, лед таял.
- Прости, Антоха, - сказал Саша вслух, - прости.
Тело бывшего хозяина компании пылало. Он никогда больше не станет кормовой базой, даже мертвый.
Марина плакала и снова и снова набирала номер Лизы. Абонент был “временно недоступен”. В стеклах новых очков Володи, купленных в круглосуточной оптике, отражалось пламя. Игорь сидел на ящике со станком. Этот станок теперь был их главным оружием.
- Что нам делать? – спросил Володя.
- Надо поднять панику, - ответила Марина, опуская руку с телефоном. – И разбудить память как можно большего количества людей.
“Абонент временно недоступен”, - снова сказали в трубке.
- Что мы можем сделать? – спросил Александр. – Разве что биг борды ночью переклеить? Так у нас нет фотографии личинки узура.
- Нарисуем, - сказал Игорь. – По памяти. Думаю, получится.
- В памяти УЗИ-сканера осталась запись, - подняла палец вверх Марина. – Для того, чтобы разбудить память, этого хватает, проверено.
Тело, облитое бензином, догорало. Игорь встал.
- Ну, тогда надо действовать, - сказал он. – Поехали.
Диджей пошел заводить свою старую “копейку”.

Дверь камеры со скрипом открылась. В камеру втолкнули высокую и стройную девушку с разбитым лицом. В тусклом свете единственной лампы было видно, что один глаз у нее заплыл, губы распухли, а на щеке виднелись глубокие порезы. На светлых волосах виднелась запекшаяся кровь. Почти все обитатели камеры спали. Блондинка пошатнулась и с трудом удержалась на ногах, вцепившись в стену. В следующую секунду ее поддержала Вика.
- Вроде же тут не бьют, - сказала она, провожая избитую красавицу в свой угол. - За что тебя?
- Да так, - сказала блондинка, с трудом разлепив губы, - слишком замуж хотелось.
- Расхотелось? – спросила Михайлова.
- Ага, - кивнула красавица и посмотрела на Вику своим единственным светло-зеленым глазом. Второй безнадежно заплыл.
- Меня зовут Лиза, - сказала блондинка.
- Очень приятно. Вика, - представилась невеста Игоря.
Валентина открыла глаза, потерла морщинистое лицо и снова заснула. Лиза привалилась спиной к стене и обвела взглядом камеру.
- Тут все круглые сутки спят, - сказала Вика, - нас не кормят. У всех слабость от голода. Правда, все по-разному переносят. Некоторые думают, что нас хотят уморить голодом. Но большинство помнят о фермах и знают, чего ждать. 
– Как ты думаешь, они скоро вылупятся? Узуры? – спросила Лиза.
- Думаю, да, - сказала Вика, - совсем скоро.
Несколько десятков минут они дремали. Потом в коридоре раздались шаги.
- Думаю, это за мной, - сказала Лиза. – Меня обещали скормить будущему губернатору, и очень скоро.
Дверь распахнулась. В камере вспыхнул яркий свет. Пленницы зашевелились. Кто-то в ужасе прижал руки к груди. Раздались стоны. Все отпрянули, стремясь оказаться подальше от фигур в балахонах, стоящих в дверях камеры.
- Дождались, - прошептала юная девушка, сидящая рядом с Викторией и с Лизой, - это конец.
- Поздравляю, - громко сказал Иван Иванович, глядя на сбившихся в угол женщин. – Первый узур вылупится через пару часов. Нам нужен доброволец. Кто пожертвует собой ради спасения человечества?
В помещении наступила полная тишина. Все перестали дышать.
- Петухи, - негромко сказала Лиза.
Лицо ее бывшего любовника едва заметно дернулось, услышав оскорбление.
- Встань, - властно сказал Иван Иванович.
Елизавета поднялась на ноги, держась за стену. Она пошатывалась, с трудом сохраняя равновесие. Губа снова начала кровоточить.
- На кого ты похожа, прошмандовка, - сказал он глумливо. – Ты бы в зеркало на себя хоть посмотрела, дурочка с переулочка.
Лиза сцепила зубы, пошатнулась, но не упала. Охранники Ордена стояли неподвижно, как статуи. Иван Иванович резко выбросил вперед палец, указывая куда-то рядом с Викой и Лизой.
- Не-е-е-ет! – истошно закричала юная девушка, цепляясь руками за пол камеры.
Охранники сделали несколько шагов и схватили под руки Валентину, которая сидела рядом. Девушка тут же замолчала и отползла подальше в угол.
- Не надо, - заплакала пожилая женщина. – За что?
Ее вывели. Двери захлопнулись. Яркий свет погас. В камере опять стало сумрачно.

Алексей Пивоваров, менеджер по продажам тридцати двух лет от роду, ехал по ночному городу. Его любовница дремала на сиденье рядом.
“У меня сегодня важные переговоры”, - вспомнил Алексей слова, которые говорил в последнее время жене все чаще, и криво улыбнулся.
Негромко тренькала музыка. Было очень холодно, дорога обледенела и Алексей не спешил.
- Напоминаю, это передача “Золотые восьмидесятые”, вы только что прослушали песню “Мы ждем перемен”, главный хит группы “Кино”, - плавно тараторил диджей, комично коверкая слова, - скоро в нашем эфире – Scooter! А пока прослушайте информацию от нашего спонсора, фирмы “Узур”. Это предприятие производит средства борьбы с вредителями, например, многоножками. Пока многоножки маленькие, они живут в яйцах, а потом вылупляются и ищут себе корм. Например, могут даже съесть взрослого человека. Узур парализует свою жертву…. 
- Ужас, какой бред, - сказала любовница Алексея, просыпаясь. - Они там, на этом радио, пива, наверное, перебрали.
Пивоваров пожал плечами и сменил радиостанцию. От слов диджея у него осталось внутри какое-то странное тревожное чувство, но с чем оно было связано, понять было невозможно. Алексей взглянул вперед. На обочине шоссе стоял человек и голосовал. Он был одет в странное светлое одеяние.
- Монах, что ли, - пробормотал Пивоваров, два раза моргая и притормаживая.
В следующую секунду дверца рывком открылась. Алексея выволокли из машины, скрутив руки за спиной.
- Катя, беги! – закричал Пивоваров, кусая человека в длинном одеянии.
Любовница спокойно вышла из машины, открыв пассажирскую дверь.
- Спокойно, свои. И этот тоже свой, просто у него память еще не проснулась, - сказала она и добавила несколько слов на неизвестном Алексею языке. От звука этих слов Пивоварова стошнило прямо на светлую одежду монаха.
- Хайль! – сказала одна из фигур, приветствуя Катю, - первый уже в пути. Его кормят. И поторопись в пробуждением его памяти, - член Ордена показал взглядом на Лешу, - нам нужны люди. Он точно наш?
На его лице появилось выражение сомнения.
- Точно, - сказала Катя, - и проверьте офис радио “Экстремум”. Там окопались ретрограды. Только что была передача о зародышах.
Алексей склонил голову и закрыл глаза. Память возвращалась к нему толчками. Звук неизвестного языка как будто открыл в его мозгу тайную заслонку, и теперь информация переливалась в его сознание широким потоком. “Его кормят”. Страх, ненависть и отвращение переполняли его. Алексей залез назад на водительское сиденье. Ему никто не препятствовал. Рядом плюхнулась Катя. Машина тронулась с места.
- Я так понимаю, память к тебе вернулась, - сказала девушка после небольшой паузы. - Еще не поздно поменять свое мнение. Тогда мы спасемся вместе. Они чуть было не заподозрили в тебе чужака. Блин, я чуть с ума не сошла.
- Предатели. Вы все предатели, - сказал Пивоваров, вытирая рвоту с подбородка. – Почему ты мне раньше не сказала? Хайль! Как фашисты, блин…
- Выбора все равно нет. А так нам оставят жизнь. Взамен на необременительную службу. И мы сможем быть вместе.
Ее глаза молили.
- Вы будете содержать людей в концлагерях? А, нет. Это называется по-другому. На фермах. Выращивать для узуров свежие кровь и мясо. Ты для этого меня спасла несколько минут назад? Я тронут.
Из глаз Кати закапали слезы.
- Леша, пойми, иначе ты станешь кормом. Хотя хозяева…
- Хозяева? – перебил ее Пивоваров, - хозяева, значит.
- Да, и первый уже вылупился, - подтвердила любовница, заламывая руки, - в течение недели все будет кончено. Но ты можешь изменить свое отношение, можешь! В конце концов, не надо воспринимать все так трагично. Это просто работа. Работа, за которую тебе платят жизнью. Узуры ценят тех, кто на них работает. Кроме того, мы же выращиваем на фермах коров и проводим опыты на мартышках в больницах. Я люблю тебя, Леша. Я люблю тебя. Ты даже не представляешь, как.
Впереди горел красный свет светофора. Алексей притормозил у обочины.
- Выходи, - сказал он, выталкивая любовницу из машины, и нажимая на газ.
- Пожалуйста, Леша, пожалуйста, - сказала Катя, ломая руки, - я хочу быть с тобой.
Пивоваров уехал, не оглядываясь. Где находится офис радио “Экстремум”, он знал.

- Нас всех скормят по одной, - сказала Лиза.
- Ага, - подтвердила Вика. - В общем, я не вижу, что бы мы могли сделать в такой ситуации. Кроме коллективного самоубийства, конечно. Но трупы они тоже сожрут.
Лиза поднялась. Свои спутанные и пропитанные кровью волосы она собрала в хвост сзади. Глаз у нее по-прежнему не открывался. Царапины Вика ей кое-как заклеила пластырем.
Лиза подошла к двери, переступая через спящие или просто апатично лежащие тела, и выглянула в коридор.
- Собираешься кричать и плакать? Бесполезно, - сказал голос с пола, - они никогда не приходят.
Лиза ничего не ответила. Она присела на корточки и осмотрела дверь снизу. Потом встала на носочки и посмотрела вверх.
- Хочешь дверь заблокировать? – спросила Вика, подходя поближе, - это мне тоже сразу в голову пришло. Умирать, так в комфортных условиях, от голода и жажды, а не отдавая свою печень супостату.
- Юморите? Ну-ну, - сказал с пола тот же голос. – Дверь открывается наружу. Если бы она открывалась внутрь, никаких проблем, чем-нибудь бы заблокировали. Пряжкой от ремня, например.
Камера представляла собой стальной куб. На первый взгляд из убежища выхода не было. Дверь, в двери окошко, закрытое решеткой, лампочки на потолке, из которых горела всего одна. Туалет в закутке, кран с водой.
- А что, если затопить камеру? – предложила Елизавета. – Правда, сток будет через окошечко в двери…
- А смысл? – пожала плечами Вика. – Мне больше нравится идея напасть на членов Ордена, когда они к нам придут в следующий раз. Помирать, так с песней.
Они еще раз обвели камеру тремя глазами.
- Тут есть вентиляция? – спросила Лиза наконец.
Вика пожала плечами.
- Не видно, - сказала она.
- Вот именно! – подняла вверх Лиза палец с великолепным алым маникюром, - дверь-то закрыта. Мы под землей. У нас тут множество людей. Но мы легко дышим.
Красавица посмотрела вверх. Лампочек было восемь и они были расположены по периметру металлического квадрата. Угловая горела, давая тусклый свет.
- Это она и есть. Вентиляция, - сказала Лиза.
- Тут метра три высоты, - зло сказал кто-то с пола, - девушки, угомонитесь. Лучше задушите меня кто-нибудь. Прошу, прошу, никто не соглашается.
Ей никто не ответил.
- Скорее все, достаточно было бы простой отвертки, - продолжала размышлять Вика, - чтобы отвинтить плафон. Но у нас ее нет. А твоих акриловых ногтей явно не хватит. Кроме того, трубочки вентиляции могут отказаться слишком тонкими…
В коридоре послышался шум. Дверь распахнулась. На пороге стояли члены Ордена.
- Пойдемте, - сказали они Лизе, - с минуты на минуту вылупится губернатор. Вам выпадет честь стать его первым кормом.
Елизавета попыталась сделать хотя бы шаг, но ноги не слушались ее. Девушка тяжело оперлась на стоящую рядом Вику.
- Пока, - сказала она подруге.
- Давай, - выдохнула невеста Игоря. – Все там будем.
Несколько секунд спустя Елизавету вывели в коридор. Тяжелая дверь захлопнулась.

- Интересно, эта девушка еще жива – та, что поехала к своему любовнику, который якобы развелся? – спросил Володя. – Ну, Лиза?
Он рисовал узура. Рука скользила по бумаге легко и уверенно.
- Пока, думаю, да, - покачала головой Марина.
Она звонила Лизе пять минут назад. Телефон был отключен.
- Если она стала кормом, – сказал Саша, закуривая, - то она еще с неделю тогда будет жить. Если это, конечно, можно назвать жизнью.
Помимо воли дыхание Марины сбилось. То ли от ненависти к узурам, то ли от всплеска гормонов. Она опустила глаза, чтобы не смотреть на экскаваторщика. В большой холостяцкой квартире Александра почти не было мебели – только на кухне стоял стол, шкафчик, высокий белый холодильник, несколько табуреток и заляпанная неаппетитными пятнами газовая плита. Да в спальне стояла большая кровать на квадратных ножках. Марина покраснела, представив сколько разных девиц побывало на этом обширном спальном месте.
Игорь подошел к Володе, рисующему узура. Взглянув на изображение, диджей закашлялся, подавив позыв к рвоте. Потом он сфотографировал рисунок.
- Сейчас в Интернет выложу, - сказал он, - на блоги, форумы, всем друзьям разошлю…
- Давай, - кивнул Саша. – Было бы идеально, если бы рисунок показали по телевизору. Но в любом случае надо делать все, что можно.
Володя откинулся на табуретке, прислонив спину к стене.
- Я как-то странно себя чувствую, - сказал он. – Как будто у меня в голове что-то шевелится.
- Это ты устал, - махнул рукой Игорь.
Марина внимательно посмотрела на Володю. Она силилась вспомнить. Ощущение было мучительным. Как будто в голове темно, и знаешь, что там есть, что нужно, но никак не можешь нащупать, а нащупать очень хочется.
- Давай, дорогая, - сказал Саша, - думай. Ты же потомок корабельного врача. Может, тебе пива налить?
- Мне плохо, - сказал Володя. – Со мной что-то происходит.
- Это потому, что ты узура рисовал, - сказал Саша, подходя к Владимиру и наклоняясь над ним. – Что-то пробуждается. У тебя.
Зеленые глаза экскаваторщика, казалось, пронизывали ученого насквозь. От этого взгляда Владимиру почему-то становилось легче. Рядом стояла Марина.
- Я вот все думал, кто я, - сказал Володя. – Саша – потомок капитана, который привел корабль на Землю. Предком Марины был врач. Игорь помнит шахту. И Антон, умирая, сказал, что помнит шахту, что это самое главное. Помните, - продолжал Владимир, прижимая руки к голове, - что сказал Антон? Человечество проиграло, а его остатки когда-то спрятались от узуров на этой планете. Мы – потомки проигравших, последнего корабля пра-землян, который стартовал с гибнущей родной планеты, захваченной узурами. Корабль достиг Земли.
- Просто спрятаться? Увезти последних людей с семьями. Не помню. Но не верю, - покачала головой Саша. – Это неправильный вариант.
- Шахта – это самое главное, - напомнил Володя. – И цель не была достигнута, потому что в рядах был предатель. Тот самый, от которого произошли все члены Ордена. Он передал свою память. Они все время ждали, ждали, ждали – когда на Землю прилетят узуры. И дождались.
Его лицо пожелтело. Он едва выдавливал из себя слова.
- Но видимо, они ничего не знают про шахту, - добавила Марина. – Или не верят.
- Или уже нашли и уничтожили то, что там было спрятано.
- Кем спрятано? – спросил Игорь. – Вы что, всерьез верите, что экспедиция на Землю была предпринята из-за шахты? Потому что там что-то спрятано?
- Не знаю, - развел руками Саша. – Я вообще про шахту не помню. Про нее вот только Антон говорил, и Игорь вот помнит.
- А у меня сплошной туман. Я не помню ничего конкретного. Но я вот рисовал гада, и мне плохо сейчас, - выдавил из себя Володя, слезая с табуретки и укладываясь прямо на пол.
- Дайте воды, - сказал он.
- Как жаль, что память возвращается очень медленно. Эти сволочи в Ордене, наверное, специально ее восстанавливают. Какой-нибудь обряд инициализации.
- Та девушка… Лиза, - сказал Владимир, стуча зубами о край стакана с холодной водопроводной водой, - она тоже потомок капитана. Она зеленоглаза. И у нее светлые волосы, русые у корней. Я верю в нее. Почему-то.
Он скорчился от боли.
- Мне холодно, - сказал ученый, снимая очки.
Саша укрыл его засаленным пледом.
- В голове по-прежнему что-то шевелится?
- Ага, - простонал Володя.
- Попытайся заснуть, - сказал Игорь, закрывая ноутбук, - я уже разослал рисунок. Больше мы пока ничего сделать не можем. Вернее, я не понимаю, что делать.
- Вспоминать про шахту, - сказал Саша. – Где она, что там? Наши предки прилетели на Землю именно за этим “чем-то”. Это “что-то” оплачено множеством жизней.
- Я представляю эту трагедию, - сказала Марина, вытирая пот со лба Володи. – Кучка людей на дикой планете. Что-то ищет. В их рядах предатель. Он срывает операцию. Цель не достигнута. Команда остается на Земле. У них появляются дети. Они учат их, пытаются сохранить знания, но понимают, что со временем процесс одичания станет необратимым.   
- Так и было, - сказала Саша. – Так и было. И они записали всю сумму знаний в подсознание, для передачи из поколения в поколение. Чтобы ничего не пропало, и всплыло в нужный момент.
Марина подошла к окну и посмотрела вверх, на ночные звезды, сияющие в морозном небе.
- Что сейчас происходит на нашей родной планете? На родной планете человечества?
Саща пожал плечами и тоже понял глаза вверх.
- Никта там, - сказал он, указывая на неприметную звездочку у горизонта. – А рядом – Лидия. Узурии сейчас не видно, она встанет позже.
- Как это неизвестно, что там, - вмешался Игорь, - там концлагерь, сиречь ферма.
- Они ждут, - сказал Володя, открывая покрасневшие глаза, - я думаю, что они ждут. Все эти тысячи лет. Несмотря ни на что. И рассказывают детям сказки о том, что когда-нибудь… когда-нибудь помощь придет.
Приступ боли заставил его замолчать.
- Что с ним происходит, ты понимаешь хоть что-то? – спросила Марина Сашу, вдыхая его запах – слегка табак, слегка пот. У нее снова сильно забилось сердце.
- Пока нет. Надо ждать, - сказал экскаваторщик.
Они сели рядом у стены. Володя скорчился на полу. Между тем адресаты Игоря начали получать от него изображение узура.

Лизу вели по коридору. Она вырвала руки у конвоиров.
- Я не убегу, - сказала девушка. – Не бойтесь.
Они вошли в высокий зал. Яйца лежали под стеклянными колпаками, освещенные лампами и снабженные термодатчиками. Каждое сверкало и слепило глаза. Прямо посредине зала стояли три медицинские каталки. Лиза содрогнулась. На двух были распластаны тела, одно из них принадлежало Валентине. Второе было мужским. Еще одна каталка была пустой.
Навстречу ей шагнул Иван Иванович. Он откинул волосы со лба. На коже бывшего любовника виднелась свежая татуировка – многоножка, свитая в кольцо.
“Они больше не будут прятаться”, - усмехнулась Лиза.
- Ну, ложись, - сказал Иван Иванович и показал девушке на свободную каталку, - я обещал тебе будущего губернатора. Это почетно.
Он захохотал.
Парализованное тело Валентины лежало неподвижно. В области сердца к ней присосалась отвратительная личинка. Выпустив жало и прокусив кожу, узур медленно вгрызался в плоть женщины. Открытые глаза Валентины смотрели в потолок. В них стоял ужас пополам с мукой. Мужчина был молодым и красивым. Честное, открытое, мужественное лицо. Присосавшаяся личинка шевелилась, двигая множеством острых лапок. Лиза отвела глаза. Смотреть на это было выше ее сил.
- Так, попался под руку, - объяснил Иван Иванович, проследив взгляд Лизы, - обычно мы мужчин не берем. Опасные и непредсказуемые существа.
В зал вошла женщина.
- Наш первоиерарх, - склонил голову экс-любовник, - Екатерина. Хайль!
Женщина была молодой и красивой. Она подошла и посмотрела на Лизу снизу вверх.
- Это для губернатора? – спросила она. – Отлично, молодая и здоровая. Думаю, ему понравится.
Женщина равнодушно повернулась, скользнув взглядом по каталкам. Лиза скорее почувствовала, чем заметила, как она дрогнула. Иван Иванович стоял спиной и не мог видеть то, что видела Елизавета – на лице первоиерарха проступало ошеломленное выражение, она слегка согнулась, как будто у нее заболел желудок. На каталке лежал любовник Кати Алексей Пивоваров. Страшным усилием воли Екатерина подавила крик и осталась стоять на ногах. Правая рука у нее задрожала. Рот приоткрылся. Потом женщина закусила губу и на секунду закрыла глаза.
- Ложись, - снова сказал Иван Иванович Лизе, не оборачиваясь и не глядя на Катю. – А то тебя охрана уложит. Смысла сопротивляться все равно нет.
Краем глаза он скользнул по фигуре Екатерины.
- Мы взяли его в офисе радио “Экстремум”, он туда примчался предупредить своих, но свои-то уже давно оттуда смылись, - хихикнул Иван Иванович, - этот парень, видимо, из той компании, что два яйца угробила алмазным резаком.
Парализованный Алексей, спинной мозг которого был разрушен личинкой, смотрел в потолок. Потом он слегка скосил глаза. Теперь его взгляд был устремлен на Катю.
“Убей меня”, - молили его глаза.
Это было единственным, что она могла сделать для любимого мужчины. Екатерина взяла скальпель и зажала его в рукаве. У дверей замерли два охранника. Они не заметили ее маневра.
- Не надо, не надо, я не хочу! – истерически заплакала Лиза, отвлекая внимание от Кати.
Физиономия Ивана Ивановича расплылась в удовлетворенной улыбке. Этого ему и не хватало – плача, слез и мольбы о пощаде.
- Попроси меня получше, - сказал бывший любовник, - так, как ты просила меня развестись и жениться на тебе, мелкая дешевая шлюшка.
Катя направилась к выходу. Лиза завыла и упала на колени, сделав это так, чтобы Иван Иванович отвернулся от входа и от Кати. Краем глаза она увидела, как пошатнулись два охранника – сначала один, потом второй, с удивлением повернувшийся к первому, потерявшему равновесие и сползающему по стене. На светлой ткани одеяний охранников расплывались неровные красные пятна.
- Отпустите меня! Ради нашей любви! – голосила Лиза, стараясь создавать как можно больше шума. Она стучала коленями по полу, шлепала ладонями, и рыдала в голос. Иван Иванович наслаждался зрелищем, когда острый скальпель вонзился ему в спину. Экс-любовник дернулся. Он все еще ничего не понимал. На лице Ивана Ивановича появилось обиженное выражение. На лбу, где виднелась свежая татуировка, вздулась синяя жила. Он медленно повернулся. Его взгляд сфокусировался на Кате. В глазах появилось понимание.
- Мы правильно делали, что не брали мужчин, первоиерарх, - с трудом произнес он. – Женщины на все готовы ради любви.
Он пошатнулся. По подбородку потекла кровь. Иван Иванович рухнул лицом вниз. По его телу прошла судорога. Лиза вскочила с колен. Катя подошла к каталке и посмотрела в светлые глаза Алексея.
- Надо вынуть жало, тогда он умрет, - сказала Елизавета.
- Я знаю, - сказала Катя, с трудом сдерживая судорожные рыдания, которые рвались у нее из груди. По лицу женщины потоком потекли слезы. – Но я не могу это сделать. Я не могу причинить вред узуру.
Лиза быстро обшарила карманы Иван Ивановича и достала ключи, мобильный телефон и маленькую книжицу.
- Надо все делать энергично, не раскисай, - сказала Елизавета. – Прекрати его страдания и бежим.
Катя взяла шприц.
- Их легко убить водой, - сказала она, наполняя шприц жидкостью из крана. – Просто вода. Но только когда они молодые. Потом панцирь уже не пробить ничем. Да и вообще приблизиться к ним тогда уже невозможно. Я покажу, куда колоть.
Точным движением Елизавета всадила иглу между позвоночными пластинками узура. За секунду до этого он почуял опасность. Личинка вскинула голову и вцепилась острыми, как бритва, зубами в руку Кати, направлявшую шприц. В одну секунду кожа первоиерарха оказалась исполосованной. Но узур уже умирал. Его лапки начали подергиваться. Гадина свернулась кольцом, как пойманная за горло змея. Хрупкое жало, которое он не успел вытащить, пригвоздило его к телу искалеченного Пивоварова.
Кровь с руки Кати капала на пол, но женщина не обращала на это никакого внимания. Подождав, пока личинка перестанет агонизировать, она наклонилась и поцеловала Алексея в губы.
- Я люблю тебя, - сказала она, - прости меня.
- Не затягивай, ему больно, - сказала Лиза, - не будь эгоисткой.
Что-то ударило Кате в грудь. Второй юный узур прыгнул точно в область сердца Екатерины, пробив жалом ее спиной мозг. Лицо девушки стало белым, как полотно.
- Не-е-е-ет, - выдохнула Лиза, кидаясь к Екатерине, падавшей навзничь.
Узур начал снова вытаскивать свое жало, готовясь к следующему прыжку на Лизу. На секунду глаза их встретились.
- Вырос, гад, нажрался, - сказала красавица.
Узур смотрел прямо на нее. Его глаза светились, как две ксеноновые лампочки. Справа и слева от жала у этого узура уже появились зачатки двух щетинок. Потом, когда личинка станет большой и сбросит жало, на эти щетинки будут прикреплены коммуникационные устройства узуров. Но даже такой, подросший в течение нескольких часов и напитавшийся плотью несчастной Валентины, узур был страшен и почти неуязвим.
Екатерина лежала на полу, как большая тряпичная кукла. Узур рывком выдернул жало. Глаза женщины закрылись навсегда. Лизе показалось, что где-то внутри сознания она ощутила облегчение, которое принесла Кате смерть.
- Дай мне уйти, - сказала Лиза.
Ксеноновые глаза зажглись, брюшко мелко завибрировало. Узур смеялся.

Володя тяжело дышал.
- У него температура, - сказал Марина, прикладывая ко лбу юной научной звезды мокрую тряпочку.
- Может, просто лихорадка? Грипп поймал? - предположил Саша. – Я не понимаю, что с ним происходит. Я не врач, и я не биолог. Ты точно уверена, что это связано с тем, что он нарисовал узура?
- Ну, это можно проверить, - сказала девушка. – Сейчас я попытаюсь нарисовать гадину. Правда, отрицательный результат в данном случае ничего не гарантирует.
Они сидели у стены на полу рядом с кроватью, на которую Саша перенес укрытого пледом Володю. Вытянутая нога Марины касалась ноги Александра и это ее волновало. Несмотря на весь ужас их положения и смерть Антона, у девушки бушевал в крови адреналин – и вовсе не потому, что она боялась. Саша скосил на нее зеленые, как изумруды, глаза.
- Ну, иди, рисуй, - сказал он. – Надо проверить теорию. Я за Вовкой посмотрю. Если что, позову тебя.
В соседней комнате слышался стук клавиш. Игорь сидел в Интернете.
- Ну что там? – спросила Марина диджея.
- Уже два СМИ разместили Вовкин рисунок, - сказал Игорь, - перепечатали без указания авторства. Но в данном случае нам это абсолютно пофиг.
- В “Википедии” еще статью создай. Назови “Узур”, - предложила Марина, взяв лист бумаги и рыская в поисках карандаша.
- Сейчас, - оживился диджей.
Володя застонал.
- Блин, я просто при смерти, - пробормотал он. – Сколько эта пытка будет продолжаться?
- Может, было запрещено изображать узуров? Как пророка Мухаммеда? По религиозным соображениям? – предположила Марина, возвращаясь в спальню и прикладывая ладонь ко лбу Володи. – Ты ничего такого не помнишь, Саня?
- Думаю, что идея про религиозный запрет – полная фигня. А если и так, то это табу должно быть чем-то обусловлено, - сказал экскаваторщик, - если честно, я ничего об этом не помню, но думаю, что у него что-то просыпается. Не просто память.
Марина пожала плечами и принялась рисовать.

Лиза рассматривала узура, а он – ее. В комнате стояла полная тишина, как в склепе. Витал острый запах крови.
- Ну, у вас же есть вегетарианцы, как у нас. Ну, или антифашисты? – спросила Лиза.
Ксеноновые глаза-лампочки загорелись еще ярче. Узур хотел есть. Он потратил много сил на борьбу и выпустил много парализующего яда. И теперь ему нужен был отдых и пища. Лиза напряглась. Какими-то глубинными фибрами она ощущала, что резервуар с ядом у узура почти пуст.
- Иди сюда, крошка, - сказала девушка, расстегивая на груди молнию мастерки и сбрасывая одежду с плеч. Потом она сняла через голову белую майку с бретельками. Узур сфокусировал взгляд на ее голой коже. Он смотрел прямо в позвоночник между правой и левой грудью Лизы. Риск для девушки был велик, даже безумен. Но все равно справится с узуром, у которого уже затянулись швы между позвоночными пластинками, другим способом было невозможно.
Не выдержав соблазна, узур прыгнул вперед и вогнал жало. Тратя последние силы, он попытался впрыснуть яд в позвоночник Лизы. Обычно в этом случае жертва, парализованная страхом, мгновенно теряла контроль над своими действиями, и не сопротивлялась. Особенно женщины.
Мужчин узуры опасались. Часто, очень часто в далеком прошлом и на далекой планете у сильной половины человечества хватало реакции и мужества использовать ту короткую секунду, когда узур уже впился, но еще не впрыснул яд, и переломить пополам острое и хрупкое жало молодой гадины. 
Теперь Лиза сделала то же самое. Жало хрустнуло. Узур отпрянул. Теперь он выл, испуская звук на высоких частотах, и метался. Лиза с трудом поднялась. Она зацепила осколки жала ногтями и попыталась их вытащить, Из раны текла кровь. Конечности плохо слушались ее. Узур наконец сбросил остатки жала, но теперь он был обречен – лишенный инструмента для питания, он должен был умереть в течение нескольких дней.
- Умри, скотина, - сказала Елизавета, одной рукой зажимая рукой рану и набрасывая на голые плечи мастерку.
Потом она откашлялась, на отпуская руку от раны, и нащупала в кармане ключи. Пленниц надо было выпустить.

Марина рисовала, но получалось это у нее не в пример хуже, чем у Володи. В кривой, косой и плоской многоножке, как будто нарисованной семилетним школьником, с трудом угадывался страшный зверь.
- Талант, - сказал Саша, - извини, конечно, но рисовать тебе противопоказано.
Марина нарисовала жало – тонкое и какое-то кривое. Потом подумала и жало стерла.
- Пусть он у нас будет взрослым, - сказала она.
- Пусть. На стенку повесим, - сказал Саша, как бы ненароком касаясь ее плеча. Девушка задохнулась. Где-то внизу живота у нее подозрительно закололо. Марина покраснела, но разумеется, никто ничего не заметил.
- Если он взрослый, то надо нарисовать ему щетинки побольше и хитиновые пластинки на голове потолще, - сказал Володя, приподнимаясь в кровати.
Через секунду он сел.
- Кхм, - откашлялась юная ученая звезда. – У меня есть новости.
Из комнаты появился Игорь.
- Вовка, говори, - сказал он, - ты вспомнил, где находится вход в шахту и сообразил, что там хранится?
- Достал ты со своей шахтой, - вздохнул Владимир, - нет, нет и нет. Зато я теперь знаю, где лежат яйца. У меня открылся дар поиска яиц. А вы не знали? Забыли? Вот что делают с человеческой памятью несколько тысяч лет.
Он встал.
- Ну давайте, берите сумки и лопаты. Пойдемте. Это наше преимущество. Члены Ордена не умеют искать яйца, они из крадут, покупают, ищут металлоискателем… Но я то – я знаю точно, где находится каждое из них.
- Ищем, приносим домой и убиваем буром? – сказал Александр, вставая. – Идет.
- Да. Причем прошу поторопиться. Некоторые готовы вылупиться, - сказал Владимир. – Их мы будем собирать в первую очередь. И дайте мне чего-нибудь поесть. Хоть килек в томате, что ли? Только чупа-чупс? И все?
- Нету больше ничего. И давайте быстрее, сам же сказал, скоро вылупятся, - сказал Саша, - нам же еще мерзлую землю ковырять.
Он подошел к стеклу окна, отковырял пальцем изморозь и взглянул на градусник.
- Минус двадцать семь. Одевайтесь тепло. Марина, проверь шкаф, там моя позапрошлая  перчатки забыла. Они вроде на третьей полке где-то, - добавил он.
Девушка полезла в шкаф и довольно быстро нашла перчатки, лежащие рядом с пачкой презервативов, книгой о Фаине Раневской и горой пахнущих стиральным порошком футболок. Марина побыстрее положила и презервативы, и книгу назад, а перчатки натянула на руки. Володя уже стоял у двери с авоськой в руках, приплясывая от нетерпения. Изо рта у него торчала палочка от чупа-чупса. Он поднял руку и пощупал небольшую шишку за правым ухом.

Лиза остановилась и прижалась лбом к холодной стене коридора. Ей становилось все хуже. Медлить было нельзя – еще несколько минут, и все закончится. К тому же в комнату, полную трупов, в любую минуту мог кто-то придти. Девушка пошла вперед, касаясь рукой стены и смотря одним глазом. Тренированное тело пока функционировало, Лиза чувствовала, как при каждом шаге у нее напрягаются мышцы на ногах. Спина же уже ощущалась плохо. Чувство онемения распространялось вниз от груди к животу и вверх, к горлу.
Она повернула за угол. Двери. Много дверей. Вольеры для скота.
- Эй! – закричала девушка, - где вы! Вика!
Голос прозвучал хрипло. Онемение распространялось. Лиза упала и уже не смогла встать. Она подползла к ближайшей двери и прижалась ухом к щели. Тихо. Или просто она уже ничего не слышит?
В двери камеры было окошко. Елизавета попыталась подняться, но ноги отказывались ее держать.
- Вика!! – закричала Лиза. – Вика! Вика!
- Лиза? – спросил голос из камеры в дальнем углу коридора. – Это ты, что ли? Я здесь! Я тебя вижу!
Красавица подняла голову, напрягая единственный глаз. В окошечке маячило лицо Михайловой.
- Иду, - сказал Лиза, пытаясь ползти.
Она работала локтями. Ноги постепенно переставали слушаться. Начинала неметь правая рука. Боясь, что ее парализует раньше, чем она откроет камеру, Елизавета взяла ключ в зубы.
- Давай, дорогая, давай! Мы потом вынесем тебя отсюда, - заплакала Михайлова, которая ничем не могла помочь Лизе.
Елизавета упала. Ключ звякнул о бетонный пол. Девушка снова взяла его в зубы и поползла вперед, извиваясь, как уж. Правая нога стала как бревно. Она больше никак не помогала перемещаться, но заметно тормозила движение. К тому же стало тяжело дышать. В следующую секунду Лиза ударилась головой о стальную дверь и перевернулась на спину. Теперь замочная скважина была прямо над ее головой.
“Теперь осталось всего около метра. Вертикально вверх”, - поняла девушка, не имея никакой возможности преодолеть это расстояние.
Она уже смирилась с тем, что умрет. Но глубинное и преодолимое чувство ответственности гнало ее вперед.
- Это же мой экипаж, - подумала она, решив, что у нее начинается бред.
Сверху, через решетку, упала веревка, связанная из нескольких шнурков.
- Хватайся, - сказала Вика, - мы тебя подтянем!
Лиза кое-как обмотала руку шнурками. Ее стали подтягивать вверх. Кольцо, на которое были прикреплены ключи, при каждом толчке звякало.
- Я не смогу, - сказала Лиза, с трудом ворочая языком. – Я умираю.
Что-то текло по ее лицу. Видимо, слезы. Но кожа постепенно теряла чувствительность и становилась чужой. Елизавете очень повезло, что подошел первый же ключ. Услышав щелчок замка, она наконец-то провалилась в темноту.

Яйца, которые Саша, Игорь, Марина и Володя торопливо несли домой, были совсем горячими. Кое-где сквозь серебряную завесу то тут, то там проглядывали части тела узуров, готовых покинуть алмазную оболочку.
- Быстрее, эти сволочи сейчас вылезут прямо мне в карман, - сказал Саша.
В руке него была большая клетчатая сумка. В ней звякало. Другой рукой он держал металлический лом. Марина еле шла, сгибаясь под тяжестью лопаты и пакета с четырьмя яйцами.
- Сначала давайте мои пробурим, - предложил Игорь, - тут у меня один уже стучится. А-а-а!
Одно из яиц треснуло. Пластиковый пакет плавился. Наружу показалась отвратительная морда личинки.
- Отойдите, - закричал Саша, - отойдите!
Он оттолкнул Марину. Ее яйца посыпались на землю. Упавшая лопата чуть не отбила девушке ногу.
- Четыре, три, два, один, - хладнокровно считал Володя.
Личинка освободилась, сфокусировала взгляд ксеноновых глаз на экскаваторщике, и прыгнула вперед. Узур вцепился своими многоножками в куртку Александра и выпустил жало. В эту секунду Саша сделал неуловимо быстрое движение. Жало хрустнуло. В следующее мгновение Марина кинулась вперед и принялась вытаскивать из ладони Александра осколки жала. Потом она наклонилась и принялась высасывать из ранки кровь с остатками яда.
- Я таких подробностей не помню. Только вот сообразил, что я знаю, как их убивать, - сказал экскаваторщик.
- Это не все могут, - сказал Игорь. – И вообще, я пока самый бесполезный среди вас.
- Вспоминай про шахту, - сказал Володя. – Чем быстрее ты вспомнишь, тем лучше. Все эти знания – типа навыка выламывания жала у личинок – не помогли жителям Лидии, с которой прилетели наши предки, одолеть узуров. Они летели за чем-то, что было спрятано здесь, на Земле. И только ты, похоже, знаешь, что это и где его искать!
- Ты тоже должен знать. По идее, капитан записал себе всю сумму знаний, - сказал Игорь. – К сожалению, я ничего не помню. Ничего не помню, кроме шахты.
- Где хоть в нее вход, в эту шахту? – спросила Марина, собирая яйца, рассыпавшиеся по промерзлой земле, и отплевываясь. Яд был на вкус отвратительным и одновременно странно знакомым.
- Вовка, ты не можешь найти вход в шахту, нет? Ты же у нас теперь в некотором роде ясновидящий, - спросил Саша Володю.
- Нет, - вздохнул Владимир, - я чувствую только яйца. А яйца у нас везде. Вот сейчас под ногами одно. Но что делать, мы не можем только копать, мы должны еще и уничтожать их. И давайте, блин, быстро! А то у нас еще одно вот-вот вылупится.
И он со значением потряс авоськой. Еще одно яйцо треснуло.

Станок для резки алмазов чуть не вышел из строя от внеплановых нагрузок. Они бурили, бурили и бурили, причем Володя выбирал из кучи яиц именно то, которое было ближе всего к началу самостоятельной жизни. Игорь включил радио, сделав звук погромче, чтобы перекрыть шум от станка. Небо за окном светлело, рассвет был близок.
“Гражданин США захлебнулся рвотой, увидев в Интернете изображение необычного существа, - сказал диктор. – Уже стало известно, что существо называется узуром и выводится из яиц, которые в последнее время стали массово находить на нашей планете. Яйца являются объектом коллекционирования, а также поклонения некоего Ордена. Недавно…”.
В голосе диктора не было привычной фальшивой озабоченности. Напротив, голос дрожал от едва сдерживаемых эмоций. Саша выбросил просверленное яйцо и взял следующее, хорошенько укрепив бур. Раненая рука нехорошо покалывала.
- Болит? – спросила Марина.
- Ага, - кивнул Александр. – Не то, чтобы болит. Немеет и чешется. Скоро того и гляди отпадет.
Он засмеялся.
“Кроме того, - продолжал диктор, - из Англии пришло сообщение о том, что один из игроков клуба Manchester United был найден мертвым в своем доме. Перед смертью футболист был парализован неизвестным существом, которое сейчас доставлено в местный зоопарк. При этом драгоценное яйцо оказалось разбитым. Американская полиция сейчас изучает все обстоятельства происшествия. По одной из версий странный мутант, изображение которого можно найти в “Википедии” на странице “Узур”, вылупился из яйца и убил своего владельца. В связи с этим Скотленд Ярд уже начал проверку всех известных хозяев подобных артефактов…”.
- Узур в зоопарке - это сильно, - сказал Владимир, - интересно, быстро ли он сожрет там всех остальных зверят?
Саша отбросил в сторону еще одно пробуренное насквозь яйцо.
- Вовка, - спросил экскаваторщик, вытирая со лба пот и закуривая, - а где Орден хранит яйца? Ты их чувствуешь?
- Конечно, - кивнул Володя, - они глубоко под землей. Орден тысячелетиями строил подземные укрепленные крепости. Они их постоянно перестраивали, всякие современные штучки ставили типа систем вентиляции и дизель-генераторов. Но нам туда не прорваться. Да и зачем, если мы можем найти сколько угодно яиц, а все яйца мы все равно уничтожить не в состоянии. И не успеем, и физически не сможем.
Саша прищурился.
- Игорь, где шахта? – спросил он.
- А я почем знаю! – зарычал диджей. – Я не помню. Я уже весь извелся, но вспомнить не могу. Ты ведь тоже должен это помнить, правда?
- Правда, - сказал Саша. – Но тоже не помню.
- Кричать бесполезно, - сказала Марина, - память – очень сложная вещь, это я вам как биолог говорю. Может, у Игоря в детстве была психологическая травма, может, триггером для этой информации является не просто изображение узура, а как у Володи – необходимо было его нарисовать. Может, Игорю надо услышать…. ну не знаю… брачную песнь узура. Или еще что-то.
- Скажи еще – поймать взрослого узура, обязательно не менее трех метров длиной, и сожрать его сердце, полив предварительно кетчупом со щепоткой карри, - сказал Игорь.
Все промолчали. Рассвет за окном разгорался, розовый, уютный, милый, как игрушечный поросенок.
- Если Игорь так и не вспомнит, где шахта, - сказала Марина, - а то мы все будем любоваться рассветом только из окон ферм, гадая, кого сегодня поведут на заклание.
Несчастный диджей обхватил голову руками.
- Давайте думать логически, - подал голос Володя, бросая в мусорный ящик очередное просверленное яйцо. Общая масса алмазов на кухне Александра уже превысила десяток килограммов, - это нечто, то, что хранится в шахте, оно большое или маленькое? Волшебная палочка? Эликсир, распылив который в атмосфере, можно убить всех узуров? Карающий лазерный меч, как у джедаев?
- Ну, - сказал Игорь после паузы, - я думаю, что оно большое. Все-таки шахта. Например, это может быть ракета, нацеленная на родную планету узуров. Тогда их можно будет шантажировать. Чтобы, типа, убрались с нашей. Ну и с материнской планеты, где наши братья и сестры томятся на фермах, обеспечивая захватчиков мясом и молоком, тоже убрались.
- Кровью, а не молоком, - уточнил Володя.
Марина открыла кран и хлебнула воды, такой холодной, что у нее заболели зубы.
- Давайте думать логически, - сказал Саша, - кто спрятал в шахту это нечто? Другие люди?
- При чем здесь логика? – рявкнул Володя, - не надо думать! Надо вспомнить. Все! Как Шварценеггер в кино.
- А это я как раз отлично помню, - ответила Марина, - это не мы спрятали, а миролюбы. Они считали, что злу нельзя противиться насилием. То есть сначала они были очень воинственны, а потом решили, что хватит – баста. Больше никакой войны, больше никакого насилия. Все их оружие было законсервировано. Потом на Лидию напали узуры. Понадобилось очень, очень много времени, чтобы уговорить миролюбов помочь.
- Круто, - сказал Володя, - а при чем здесь шахта?
- Они сообщили о местах, где хранится их оружие, людям, которые как раз против защиты путем насилия ничего не имели. С огромными усилиями с Лидии смог подняться корабль. Он добрался до Земли. А потом… в общем, почему-то дело провалилось.
- Они не виноваты, просто в рядах предатель был, - добавил Игорь.
- Ладно, - махнул рукой Володя, - давайте тогда думать, на чем они прилетели? Может, мы найдем остатки давней экспедиции… ну и записи какие-нибудь?
Саша постучал себе по лбу кулаком.
- Все, что надо – здесь, - сказал он. – Здесь все записи.
- А если шахта где-нибудь в Японии, как мы туда попадем? – спросила Марина. – Даже если вспомним?
- Это как раз просто, по Интернету отправим в Японию письмо, и все. Там тоже борцов хватает, я уверен.
- Да-да, а все чернокожие – потомки корабельного повара, это мы тоже помним, - отозвалась Марина, - блин, какой туфтой память засорена, ужас. А потом появляется информация о том, что человеческий мозг используется только на 10% возможностей. Потому что остальные 90% забиты вот такими вот сведениями, которые даже и не вспомнишь, пока узур в поле зрения не появится.
- Я вот думаю, - сказал Игорь, шаря по холодильнику. – Не оставили ли наши предки какого-то знака. Ну на поверхности, чтобы вход в шахту можно было увидеть издалека?
- Ты египетские пирамидки имеешь в виду? - уточнил Володя, - хочешь сказать, например, что пирамида Хеопса обозначает место входа в шахту? Или Стоунхендж? Ну, или там пирамиды майя?
- Еще великую китайскую стену забыл, - подсказал Саша.
Его голос был полон откровенного сарказма.
- У нас нет иного выхода, кроме как вспоминать, - сказала Марина, - но ведь такой перебор памятников культуры может простимулировать пам…
- Не забывайте, - сказал Александр, - что был долгий, очень долгий период забвения. Человечество скатилось в животное состояние и провело так много тысяч лет. Нам очень повезло, что узуры не нагрянули в тот период, когда люди палкой-копалкой корешки добывали. Так что рукотворных памятников, скорее всего, не осталось. Только это.
Он еще раз постучал по лбу кулаком.
- Палки-копалки? А что, сейчас у нас положение лучше? – пожал плечами Владимир, - мы по-прежнему бесконечно далеки от победы. Можно сказать, что положение у человечества отчаянное. Более того, шансов практически нет. Если только… не было других экспедиций! Я не верю, что миролюбы законсервировали свой арсенал только в одном месте. Наверняка запасы оружия были рассредоточены.
- Может, были и другие экспедиции, - кивнула Марина, - но раз узуры таки до нас добрались, то… в общем, не факт, что кто-то долетел до цели, кроме наших предков.
Игорь сосредоточенно шарил в морозильнике.
- Ничего нет, - сказал Саша, повернув голову к диджею. – Только пива чуток.
- А это что? – спросил Игорь, доставая мумифицированный и твердый, как лед, кусок колбасы.
- Если не боишься, ешь, - кивнул Александр, - там еще надкусанная долька пиццы есть.
- Тоже после предпоследней подруги осталась? – съязвила Марина.
Саша смерил девушку раздевающим взглядом. Биолог затрепетала. Пусть судьба человечества висит на волоске, она бы все отдала за то, чтобы хоть на полчаса остаться с экскаваторщиком наедине.

Лиза открыла единственный глаз. Тело ничего не чувствовало. Над девушкой колыхался потолок. Ее куда-то несли. Периферическим зрением Елизавета увидела Вику Михайлову и совсем молоденькую девушку, сидевшую рядом с ними в камере.
- Не шумите, - прошипело юное создание, - а то нас услышат.
Лизу положили на пол. Вокруг было множество женских ног. Все тяжело дышали – и от быстрого бега, и от ощущения паники. Прямо перед глазом Лизы были створки грузового лифта. Девушка попыталась раскрыть и второй глаз, подбитый Иваном Ивановичем. Открылась маленькая щелочка.
- Что же он не едет? – сказала Вика.
Она достала из наколенного кармана маленький телефон и включила. Сигнала по-прежнему не было. Ругнувшись, Михайлова выключила сотовый и снова спрятала его. Кнопка вызова лифта горела, но сам он почему-то не ехал.
- Нам не вырваться отсюда, - громко сказала одна из женщин, - давайте вернемся в камеру. Нас тогда простят, простят! Может, нас не убьют сразу, нас много, меньше, чем яиц. Нас тогда просто отправят на ферму, и мы получим несколько дополнительных месяцев, а то и лет жиз…
Хрясь! Кто ударил женщину по физиономии. Снова наступила тишина. Лифт все не ехал. Вика приложила ухо к широким стальным дверям.
- Не едет, - сказала она.
“Тут где-то должна быть лестница, - хотела сказать Лиза, но губы, скованные мертвецким холодом, не слушались. – Никто и никогда не строит лифты без лестниц, тем более грузовые. А убежища ордена наверняка строились так, чтобы быть неуязвимыми только снаружи”.
Как будто услышав ее мысли, Вика заметалась по площадке.
- Сюда, - негромко сказала она минуту спустя. – Тут лестница.
Все бросились на голос. Лизу бесцеремонно потащили за ноги.

Федор два раза моргнул. В проеме двери торчала голая нога. Светлая ткань хитона была мятой. Бывший заместитель Антона подошел поближе, не в силах поверить тому, что он видит.
- Кто потерял ногу? – глупо пошутил он, приближаясь.
У него появилась страшная мысль. Что, если они неправильно рассчитали время появления на свет зародышей? И вылупившиеся хозяева использовали в качестве кормовой базы находившихся в тот момент в помещении членов Ордена, искренне преданных делу узуризации космоса? В кодексе, правда, было прямо написано, что в случае отсутствия в зоне досягаемости подходящего объекта, каждый член Ордена должен добровольно стать кормовой базой. Хозяева и их благополучие – прежде всего.
- Неужели, неужели, - бормотал Федор, подходя поближе.
Ему стало страшно. Заходить в помещение категорически расхотелось. Вдруг корма по-прежнему не хватает, и его, Федю, сейчас пронзят в грудь, разрушат позвоночник, и много дней будут мучить, выедая самое вкусное и избегая жизненно важных органов?
Он попятился. Инстинкт самосохранения не давал ему шагать вперед. В трусливую душу Федора впервые закралась мысль, что он поступил опрометчиво, примкнув к Ордену. Да, генетически он был к этому подготовлен, но свободу воли никто не отменял. Федя присмотрелся. Под торчащей ногой виднелась кровь. И это было еще более странно. Ни один узур не допустил бы, чтобы человеческая кровь, изысканное лакомство и отличный корм для личинок, пропадала бесхозно, выливаясь на бетонный пол бункера. Собрав в кулак жалкие остатки смелости, Федор шагнул вперед. Переступив порог, он увидел совсем не то, что ожидал. Помещение – святая святых Ордена – было разгромлено. Трупы Ивана Ивановича, первоиерарха Екатерины и двоих охранников лежали на полу. В углу шевелился обреченный узур, лишенный жала. Тело второй личинки валялось под одной из кушеток под телом мертвой кормовой базы. Федор скрипнул зубами и кинулся к кнопке тревоги, встроенной в стену и тускло отсвечивающей красным.

Радио зашуршало и заскрипело. Игорь поднял голову, отложив в сторону кусок твердокаменной колбасы, и прислушался, а потом попытался настроиться на нужную частоту.
- Что такое? – поднял он брови вверх.
- Мы передаем срочное сообщение, - неожиданно громко сказал голос диктора. – Президент США умер в больнице час назад в ходе операции, во время которой была сделана попытка удалить осколки жала неизвестного ранее науке существа. Общепринятым названием этого животного в настоящее время является слово “узур”. Сразу после смерти президента по национальному телевидению выступил вице-президент, заявивший, что власть в Соединенных Штатах переходит к так называемому Орде…
Саша, Володя, Марина и Игорь дружно бросились к телевизору. Он был там во весь экран – мужчина в белых одеждах с татуировкой на лбу. Впервые в жизни Марина почувствовала, что у нее колет в области сердца. Володя коротко выругался. Саша поддержал его сложной шестиэтажной матерной конструкцией.
- Сопротивление бесполезно и ни к чему не приведет, - сказал член Ордена, английские слова которого переводила задыхающаяся и глотающая буквы и валерьянку переводчица, остающаяся за кадром, - весь Космос находится под властью узуров. Это наши новые хозяева. Руководство Землей будет осуществляться по тем же принципам, которые были опробованы и на других планетах: будут построены многочисленные фермы, на которых будут строго соблюдаться права человека. В частности, человек не может служить кормовой базой, пока ему не исполнится восемнадцать. Будут разрешены художественная самодеятельность, например – хоровое пение в строго определенные часы, а за здоровьем землян будут строго следить – не будет ни инфекций, ни травм. Кроме того, будет введено принудительное деторождение и каждая женщина сможет познать счастье материнства. На Земле наступит рай! Поэтому Орден категорически осуждает участившиеся случаи коллективных самосожжений, сопровождающихся порчей тел. Это вредительство и нож в спину новому мировому правопорядку.
Саша смотрел на члена Ордена исподлобья, низко склонив свою коротко стриженую голову. Ненависть, исходившая из него и миллионов других телезрителей, была так сильна, что вице-президент подавился и закашлялся.
- Что касается надежды на некий артефакт, скрытый на Земле, который ищут некоторые спятившие сограждане, то хочу сказать, что это всего лишь реакция на стресс. В психиатрии такое явление носит название false memory syndrome. Это ложная память, которая по каким-то причинам выглядит достоверным воспоминанием. Опасайтесь подобных явлений. Все желающие могут круглосуточно посетить наши Центры, существующие во всех штатах и крупных городах страны, и сделать бесплатный укол, после чего приступы ложной памяти покинут вас навсегда.
Выступающий повернул и голову. Теперь он, казалось, смотрел прямо в глаза Александру. Поток шипящих звуков ворвался в сознание экскаваторщика. Он схватился за голову, закрыл глаза и отшатнулся.
- Что он сказал, что? – кинулась к Саше Марина. – Ты понял?
 Александр скрипнул зубами и открыл глаза.
- “Мы нашли шахту тысячу лет назад”.
- Врет, - неуверенно промычал Володя. – Ведь врет же, правда? Они не могут помнить, где она, не могут!
- Почему же, - ответил экскаваторщик, постепенно приходя в себя, - конечно, могут. И конечно, помнят. А у них было на это намного больше времени, чем у нас. Они специально будили память и исследовали самые укромные уголки человеческого сознания.
- Блин, - сказал Игорь, садясь на пол.
Марина молчала.
- Если что, мы все умрем, но не сдадимся, - сказал Владимир. – Как там? Самосожжение?
Саша повернул к нему голову.
- А смысл? – спросил он, - предлагаешь бросить всех людей на Земле на произвол судьбы?
Девушка бессмысленно пялилась на рекламу, в которой советовали покупать пиццу, гель для душа и моющее средство. Как будто ничего не изменилось.
- А что мы можем сделать? – пожал плечами Володя, - разве что пойти в новую экспедицию за яйцами, собирать их и бурить, бурить и бурить, пока нас не найдут и не схватят.
Игорь вновь надкусил кусок мумифицированной колбасы.
- У нас только один выход, - сказал он, - действовать так, как будто они на самом деле никакой шахты не нашли.
На лицо диджея вернулось божественное спокойствие.
- Они не помнят, - сказал он. – Я чувствую. Боятся. Просто панически, на самом деле. Эту шахту ищут очень многие. А они, Орден, за свои тысячи лет так и не смогли ее отыскать. Как святой Грааль. Это очень глубоко спрятанное знание. Оно так просто не открывается. Должно быть какое-то специфическое воздействие.
Игорь подошел к телевизору и выключил его.
- К тому моменту, когда капитан записывал знания в память своего экипажа, он уже знал о предательстве, - сказал диджей, подняв палец вверх.
- Да, - кивнула Марина.
- Да, - сказал Володя, протирая стекла очков.
- Точно, - согласился Саша.
- И он очень хорошо замаскировал знание о том, где находится вход в шахту. Очень. Оно не должно было попасть в руки предателей. А какое у нас отличие от членов Ордена? Вон Сашка знает язык узуров. И что? Так что это не отличие. А ненависть? Ненависть, видимо, тоже признак ненадежный. Тогда что? Что? Я не знаю. Но пока шахта не найдена, у нас сохраняется надежда.
- Могут пройти тысячи лет, пока кто-то наткнется на триггер и его память оживет, - сказала Марина. – К тому же этого может не произойти никогда. Просто никогда.
Она повернула умоляющее лицо к Александру.
- Вспомни, - сказала она, - вспомни, а! Твой предок записывал память и ставил триггеры. Ты же должен это помнить.
- Не факт, что он это записал, - покачал головой Игорь. – Тут только логика может помочь. Или счастливый случай. И давайте купим наконец нормальной колбасы. Пока это еще возможно.
- Давай, - кивнул Саша, - и на нас покупай. А я схожу в душ… Марина, ты со мной?
Биолог густо, почти до слез, покраснела. Ее ножки-тумбочки задрожали.
- Иди-иди, - махнул рукой Володя, - а то потом начнется принудительное деторождение и все такое. Кайфа уже не будет. Короче, кроме колбасы я еще куплю “колы”, пачку пельменей и пакет сметаны. Главное, не забыть, что купить, и ничего лишнего не принести. Яиц там алмазных и прочей ерунды…
Дверь хлопнула. Игорь вытащил телефон, набрал номер, но Вика по-прежнему не отвечала.
“Спит и ничего не знает, - подумал он. – Ну и не надо пока ей ничего знать”.
- Пойдем, - шепнул Александр Марине, обнимая ее за талию.
Интуиция подсказывала ему, что других возможностей сделать это у них уже не будет.

Вика и школьница по имени Юля тащили Лизу вверх по лестнице, соорудив из одежды нечто вроде носилок. Ноги Елизаветы поддерживали две другие женщины. Время от времени Лизу цепляли о стены то ногами, то головой. Впрочем, больно ей не было, девушка потеряла возможность чувствовать и была как бревно. В поле зрения единственного открытого глаза Елизаветы попадались то черноволосая и голубоглазая Юля, то Вика. Обе обливались потом. Тех, кто нес ее ноги, Лиза не видела.
- У меня дома осталась зеленая фелзума, - говорила Юля, с трудом переводя дыхание, - а еще два геккона, кошка и рыбки. Надо быстрее выбраться отсюда и покормить их.
- Не болтай, береги дыхание, - сказала Вика.
Женщина, которая тащила одну из ног Лизы, бросила ее конечность.
- Блин, - сказала она, - я больше не могу. Не могу! Смените меня.
Наступила тишина. Желающих не было.
- Вы что? – воскликнула Вика. – Она же вытащила нас из камеры!
Все молчали. Вторую ногу Лизы тоже бросили.
- Она труп и мы все это знаем, - сказала глухо одна из девушек. У нее были длинные красные сережки в ушах, - это вопрос нескольких часов. Процесс необратим. Когда яд доберется до дыхательного центра, она умрет от удушья. Я ценю то, что она выпустила нас из камеры, но с ней мы идем в три раза медленнее, чем шли бы без нее.
- Она могла уйти, - сказала Юля, - одна, без нас. У нее были ключи. Но она пошла за нами.
- Повышенная ответственность, категорический императив, - пожала плечами девушка с сережками, - у нее ведь зеленые глаза, а память проснулась. Типа капитан должен покидать корабль последним и спасать экипаж ценой собственной жизни, если понадобится. Ну и прочая чушь. Надо взять ключи и бежать вверх, пока нас не обнаружили.
Вика молча отдала ключи.
- Идите, - сказала она. – Не будем вас задерживать.
Девушка с сережками схватила связку ключей. Все бывшие узницы, человек двадцать пять, сорвались с места и побежали вверх по лестнице – истерично, панически, падая и сбивая друг друга с ног. Юля, Вика и Лиза остались на полутемной площадке втроем. Тяжело дыша, они продолжили подъем. Лизу они теперь просто волочили по ступенькам.

Зеркало в ванной было маленьким и тусклым, что Марину чрезвычайно порадовало.
“У меня толстые ноги… у меня веснушки по всему телу … а глаза вообще птичьи”, - думала биолог, пока Александр срывал с нее одежду, частично руками, частично зубами.
- Как я хочу тебя, ты не представляешь, - сказал он.
И Марина сразу забыла про свои толстые ноги, веснушки и птичьи глаза. Она схватилась руками за его майку и потянула вверх. Обнажился великолепный торс.
- Я тебя тоже хочу, - проблеяла она.
Экскаваторщик обнял ее. Теперь они чувствовали друг друга всей поверхностью кожи. Марина хотела сказать, что скорее всего они умрут, и что скорее всего, никакой шахты не найдут, и что им придется всем убить друга, чтобы не достаться врагу, но она ничего не сказала, наслаждаясь запахом табака, пота и рельефным, тренированным мужским телом. Ощущения были необычайно острыми, Марину трясло, а в глазах темнело. Мечтая о любви, свернувшись калачиком в своей крови и роняя слезы на подушку, она не предполагала, что действительность может быть намного лучше и ярче, чем самые смелые мечты.
Через несколько минут Александр включил воду, упругая струя ударила в ванну, наполняя ее чистой и горячей водой. Он сел и с наслаждением вытянул ноги. Марина привалилась сверху, положив голову на широкую грудь Александра и слушая слабый плеск воды.
- А тоники, кремы и лосьоны тоже твоя позапрошлая оставила? – спросила Марина, сфокусировав взгляд на тюбиках.
- Прошлая, - лениво ответил экскаваторщик. – Думаю, она еще вернется за своими баночками.
- Богатая личная жизнь? – дернула Марина плечом и положила полненькую белую ногу на край ванны.
- Не то слово, - ответил Саша, показав ряд совершенно белых зубов, - перуанские проститутки, уругвайские проститутки, чилийские проститутки, бразильские проститутки, колумбийские проститутки, костариканские проститутки, южноафриканские проститутки, кабовердийские про…
Марина закашлялась. Александр открыл глаза, отвлекаясь от воспоминаний.
- А кабовердийские – это какие? – спросила девушка.
- Есть такой остров Кабо-Верде. Я же в море ходил. Матросом. До того, как сесть за руль экскаватора.
Вода тихо плескалась. Было тихо, как бывает в больших домах только тихо ранним-ранним утром, когда еще не шумят дети, не работают телевизоры, не орет музыка, и не стучат молотки.
- Ну и два раза женат был, - сказал Саша.
- А дети? – спросила Марина.
- Нету, - ответил Александр, - ни один брак не продлился достаточно долго.
Он дышал все тише и все медленнее. Через минуту его сморил сон.

Володя варил пельмени. Игорь сидел в углу на табуретке. Солнце поднималось все выше. Небо все еще было розовым, но звезда постепенно становилась слепяще золотой. 
- Язык – ключ ко всему, - сказал Владимир, - на каком языке говорили те, кто прилетел? Мы думаем по-русски. А они? Как будет слово “шахта” на универсальном человеческом?
- Не знаю, - признался Игорь.
Он очень хотел есть. Запах пельменей не давал ему сосредоточится.
- Вот то-то же! – сказал Володя, - а может, именно язык является ключом. Например, мы вспомним, как звучит слово “шахта” на универсальном человеческом, и оказывается, что это – название поселка в Костромской области. Понимаешь?
- Древнешумерский? – предположил Игорь. – Или древнекитайский…
- Но мы должны помнить ТОТ язык. Хоть обрывками! Мы же помним слово “узур”. И про шахту должны помнить. В смысле – слово!
- Ни кипятись, - покачал головой диджей, - я думаю, что все сложности связаны с тем, что информация о шахте была тщательно замаскирована для того, чтобы она не попала в руки предателей. Возможно, капитан перемудрил.
- Возможно, - кивнул Володя. – Скорее всего, так и было. Я уже думал, что информация о шахте может открыться тому, кто убьет узура, но мы их уже убили три десятка, и по-прежнему ничего. Глухо.
- Кроме кимберлитовой трубки ничего в голову не приходит, - подытожил Игорь. – Там как раз много мелких бриллиантов. Можно предположить, что узуры обнаружили шахту, начали прорываться туда, закидывая защитников артефакта алмазными яйцами, а люди залили шахту кимберлитом, который почему-то отпугивал узуров. Может, это был сплошной бетон, а потом он размягчился под действием… ну не знаю. Геологического фактора какого-то.
Володя подцепил пельмешку, подул на нее и съел.
- Да, Игорешка, - сказал он, - такое на трезвую голову не придумаешь. Ты ничего не пил?
- Выпил бы, да нечего, - махнул рукой диджей. – Да и не хочется. Я же сразу спать захочу. А нам еще один спящий ни к чему. Хватит нам… этих.
Из ванны доносился могучий храп, оттеняемый тихим сопением Марины.
- А может, как раз лучше лечь, - предположил Володя, съедая вторую пельмешку, - засни и увидишь ответ. Как Менделеев свою периодическую систему. Заснул – и вуаля!
- Я почему-то боюсь спать, - сказал Игорь. – Странно, правда. А вот есть хочу.
Володя вывалил на тарелку пельмени и полил их сметаной. Вилка нашлась в обшарпанном кухонном столе – кривая и с двумя зубцами.
- Как он вообще тут живет? – возмутился ученый, - у меня в лаборатории и дома тоже не дворец, конечно, но не так же.
- Зато как хочет, так и живет, - ответил Игорь, помахивая вилкой, - а не в стойле стоит, занимаясь по часам хоровым пением и этим, как его, принудительным деторождением. Свобода прежде всего, остальное частности. Хочет он есть кривой вилкой – никто не может заставить его есть ровной.
- Марина заставит, - усмехнулся Володя. – Вернее, уговорит.
Краем уха Игорь услышал какие-то крики. Он взглянул в окно и обомлел. Пельмени застряли в горле. Квартира в доме напротив пылала. На балконе стояла пожилая пара. Они явно не собирались спасаться. Взявшись за руки, старик и его седая супруга смотрели на небо, как будто ждали, что оттуда спустится огромный корабль, который уничтожит узуров и заберет их с собой. Языки пламени жадно плясали вокруг мужчины и женщины. Из ванны, шлепая босыми ногами, вышел Александр. Его бедра были обмотаны полотенцем.
- Что за…, – спросил он, глядя в окно.
Громко сигналя, подъехала пожарная машина, но огнеборцы опоздали. Одежда на супружеской паре вспыхнула. Через несколько минут все было кончено. Саша закрыл лицо руками.
- Безнадежно, - сказал он через несколько минут, - память не открывается. Берем авоськи, сумки, собираем яйца и бурим их. Это все, что мы можем сделать для нашей планеты. К большому сожалению.
- Остается надеяться, что мы не одни. С нами еще почти шесть миллиардов человек, - подала из коридора голос Марина. – Может, кто-то все-таки вспомнит.
Она говорила и сама в это не верила. Клубы черного дыма закрывали яркое морозное солнце.

- Я больше не могу, - сказала Вика, у меня руки судорогой сводит и поясница болит.
Она села на ступеньки и положила на колени безмолвную голову Лизы. Юля тяжело плюхнулась рядом.
- Попить бы, - сказала девушка, - жарко, душно, голова начинает кружиться.
На Юле была ярко-желтая, цвета канарейки, майка, и коричневые вельветовые брюки. Топота убежавших вверх бывших узниц, освобожденных Лизой, было почти уже не слышно. Становилось все тише.
- У тебя нет платка? – спросила Юля Вику, - у меня глаза пот заливает. Щиплет, блин.
Вика полезла по карманам. Ничего.
- Сейчас у Лизы поищу, - сказала она. – Нет, мобильный телефон и книжечка какая-то. “Кодекс члена Ордена”…
- Чего-чего? – удивилась Юля, - “кодекс члена Ордена, адаптированное издание”?
Девушки углубились в чтение книжечки, с трудом разбирая буквы. Лампа освещения была совсем тусклой.
- Проза сплошная, - сказа Вика, - вот послушай. “Не нам менять установленный миропорядок. Наша задача – ждать и готовится. Наш час придет. Маяки сделают свое дело. Хозяева найдут планету. И награда наша будет велика. Жизнь без болезней, жизнь почти наравне с хозяевами, путешествие с планеты на планету, технологические чудеса, страх и уважение отсталых рас, защита… вот, что вас ждет! Так не сомневайтесь! Маяки работают, хозяева без устали ищут, чтобы принять нас под свое надежное крыло. И если вам выпадет шанс послужить своим телом хозяевам и отдать свою кровь и жизнь, принимайте это как великий почет и жертву, которая послужит стабильности и процветанию всего космоса. Вслушайтесь в волшебное звучание этого слова – “узур”! Нет ни одного уголка и ни одной планеты, которая бы в будущем не стала вассалом метрополии”.
Вика кашлянула.
- “Принять под надежное крыло” – это круто, - хмыкнула Вика, - узуры же вроде бескрылые.
- Меня другое смущает, - задумчиво сказала Юля. – Они сами поставили маяки? Помогли, так сказать, обнаружить нашу планету?
Она протянула руку и попробовала пульс у Лизы. Пульс был. Правда, лоб показался Юле слишком  горячим, но сделать они все равно ничего не могли.
- Вот еще интересно, - сказала Вика, продолжая листать книжечку. – “Не думайте, что существа, которые не разделяют наших взглядов и ненавидят узуров, такие же люди, как мы. Нет! У нас разное, принципиально различное происхождение, наш предок нес свет, знание, он стремился к интеграции, хотел спасти человечество от дремучести, от попыток вслепую изобретать велосипед, страдать от болезней, войн, разброда, шатаний и убогой философии. Что такое свобода, возведенная ретроградами в рамки культа? Животный инстинкт, показатель неразвитости. Настоящая цивилизация характеризуется дисциплиной, четким набором правил и неукоснительному следованию законов. Этому учат нас наши хозяева, и нет никакого смысла верить байкам о какой-то там цивилизации, которая не смогла переступить через себя и ответить злом на насилие. Это неправда, что они оставили для человечества артефакты, спрятав их на удаленных планетах. Мы нашли этот якобы артефакт – он рассыпался в прах за те многие тысячи лет, что хранился в неподходящих условиях шахты. Итак, братья мои, готовьтесь к тому, что жизнь ваша скоро изменится. Звезды ждут вас”.
- Как интересно, - сказала Юля, поднимая свою майку, прилипшую к телу, вверх и обнажая живот, чтобы хоть немного охладиться, - и что, кто-то верил в эту чушь про артефакты спрятанные?
Вика посмотрела на Лизу. Парализованная красавица быстро моргала одним глазом.
- Ты что-то хочешь сказать? – спросила Виктория, передав книжку Юле. – Если хочешь, сказать “да”, закрой глаз один раз, если “нет”, то два раза.
- Да, - сказала Лиза.
Сверху послышался какой-то шум. Кто-то завизжал – громко и отчаянно. Послышался топот. Женщины теперь бежали по лестнице вниз. Юля и Вика переглянулись, но не сделали попытки встать. Крик оборвался на высокой ноте. Оттуда, сверху, слышался теперь громкий гортанный голос, отдающий короткие приказы.
- Их просто на площадке ждали, - сказала Вика. – Думаю, сейчас они пойдут проверять, есть ли опоздавшие.
Она посмотрела на Лизу. Сверху слышались тяжелые шаги. Член Ордена спускался по лестнице.

Марина, Саша, Володя и Игорь шли по парку. В руках у них были давешние лопаты, лом, авоськи и пакеты.
- Все это лучше, чем давящее безделье, - сказал диджей. – А то вообще можно с ума сойти.
В углу парка на площадке перед летним кинотеатром что-то происходило. Там реяло большое полотнище.
 - Все, кто любит узуров и готов признать их своими хозяевами до скончания веков, подходите! Записывайтесь! – кричал в рупор ублюдок в белом одеянии и шапке-ушанке, - вы будете координаторами на фермах. Старостами! Бригадирами! Хорошие условия, отсрочка от исполнения кормового долга и два дополнительных часа хорового пения в неделю! Также раз в месяц предоставляется паек натуральных продуктов, а не только концентратов из тюбика, как у рядовой кормовой базы! Подходите прямо сейчас!
К помосту тянулась жидкая очередь. Высокий старик в старомодном пальто и военных брюках с отвращением плюнул на мерзлую землю.
- Фашисты, - сказал он, - как в Германию угоняли в свое время на работу в концлагеря. Мало вас били, сволочей.
В его слезящихся светлых глазах светился неукротимый дух. Володя, Игорь, Марина и Саша пошли дальше.
- Прямо под ногами есть яйцо, и там, слева от сцены, - сказал Владимир, - но не будем же мы его выкапывать на глазах у ЭТИХ.
Они прошли еще чуть-чуть. Им встретились два члена Ордена, вооруженных металлоискателем, настроенным на поиск ртути. Они с подозрением покосились на лом и лопату, но ничего не сказали.
- Вот тут под кустом есть, на глубине сантиметров двадцать всего, - сказал Владимир, озираясь. – Ну что, роем?
Он вывернул из земли яйцо и сунул его в сумку, а потом вдруг обернулся и замер. Его взгляд устремился на импровизированную трибуну.
- Сейчас что-то будет, - сказал Владимир.
Земля слева от помоста зашевелилась. Снег взметнулся. Маленькое юркое существо со множеством цепких лапок вырвалось из-под земли и метнулось вперед. Очередь издала дружный вопль и в ужасе бросилась врассыпную. Пожилая полная женщина грузно повалилась на спину. Узур прыгнул ей на грудь.
- Нет, я не хочу, не хочу! – закричала она. – Сынок, беги!
- Мама, - выдохнул подросток лет шестнадцати, отступая и не спуская глаз с гадины.
Тонкое и длинное, как стилет, жало пронзило одежду женщины, легко войдя в плоть как раз между позвонками. Что-то отвратительно оранжевое запульсировало в полупрозрачном, как грязный лед, жале. Узур накачивал жертву ядом. Женщина обмякла, крик оборвался. К несчастной уже спешили члены Ордена с носилками.
- Давайте проследим за ними, - предложил Игорь, - проникнем в их убежище, возьмем языка из членов, выясним, что они знают о шахтах.
- Это мысль, - кивнул Саша, поднимая тяжелый лом, - тем более что мы в некотором роде вооружены.
- Хоть какие-то перспективы, - подхватила Марина, вытирая слезы и провожая носилки глазами, - а то яйца бурить можно только от большого отчаяния. Всех не перебуришь. В то же время подросток, чью мать пытались унести члены Ордена, бросился на носилки и попытался оторвать узура.
- Сука, уйди от моей матери! – закричал он, хватая личинку за мерзкий толстый хвост.
Паренька тут же скрутили подбежавшие фигуры в белом. Один из них сильно ударил подростка по руке, вынуждая выпустить хвост узура.
- Кормовая база, - ругнулся агитатор. – Ты за это ответишь.
Его лицо было перекошенным. Паренек плюнул ему в лицо, за что тут же получил удар кулаком и упал.
- Вперед, - негромко скомандовал Александр.
На голову члена Ордена опустилась лопата. Удар лома проломил голову монаху, несшему носилки. Агитатор повернулся, но кулак Саши ударил его прямо в нос, отправляя противника в нокаут. Еще один член Ордена получил размашистый удар сумкой в которой лежало яйцо.
- Ух, - выдохнул он, повалившись мешком на землю.
Парень повернулся к лежавшей матери. Точным движением по часовой стрелки он дернул узура, выламывая оставшееся в плоти жало, и отбросил личинку в сторону. Саша швырнул лом, как копье, пытаясь попасть в улепетывающего по снегу узура, но не попал.
- Он никогда не вырастет, - сказал парень, - и чем больше людей его увидит, тем лучше. Пусть точно знают, что их ждет.
Потом подросток протянул руку и вытащил из груди мамы жало, рукой опустил мертвые веки и попытался взять грузное тело на руки.
- Я помогу, - коротко сказал Александр.
- Спасибо, - отозвался подросток, бросив взгляд на экскаваторщика. – И за то, что спасли меня от узурофилов, тоже спасибо.
У него были такие же ярко-зеленые, как юная поросль, глаза, как и у Александра.

Шаги приближались. Юля и Вика сидели рядом с Лизой. Они не пытались убежать и ничего не говорили. Охранник был один. Юлия обшарила свои карманы – ничего. Вика сделала то же самое. Бросаться же с голыми руками на вооруженного мужчину было абсолютно бессмысленной затеей. Член Ордена остановился на слабо освещенной аварийными фонарями лестнице метрах в двух от девушек. Шаги замерли. Охранник задержал свое шумное дыхание и прислушался. А потом повернулся так же медленно и мерно пошел назад.
- Там никого! – крикнул он кому-то спустя несколько минут. – Забирай этих.
Снова послышался плач, крики и причитания. Кто-то взвизгнул. Двери лифта с грохотом захлопнулись. Наступила тишина.
- Вот и все, - сказала Вика, поднимаясь, - мы, может, и прорвались бы, но ключи-то девушки забрали с собой. А так…
Юля и Виктория взяли Лизу за плечи и начали медленно тащить ее вверх, останавливаясь на каждой площадке.
- А вдруг там просто двери, запертые на засов, и все? Открыли… вышли… и бегом! – сказала Юля.
- Бегом не получится, - сказала Вика, с трудом переводя дух и перетаскивая неподвижную Лизу на следующую ступеньку, - у нас Лиза. Тем более, что она хотела нам что-то сказать. Она где-то взяла ключи и книжечку-кодекс, как-то их отвоевала… Я думаю, она могла узнать что-то важное. Для всех важное, понимаешь?
Вика остановилась, наклонилась и посмотрела на Елизавету, лицо которой, некогда прекрасное, было неподвижной маской, покрытой кровоподтеками. Единственный глаз, казалось, жил своей жизнью.
- Ты как, держишься? – спросила Вика.
Лиза опустила веко и вновь его подняла.
- И ты что-то хочешь сказать? – снова просила невеста Игоря.
- Да, - сказала Елизавета глазом.
- Важное?
- Да.
- Очень важное?
Лиза снова закрыла и открыла глаз. Вика вздохнула.
- Елки-палки, - сказала она, - ну хоть бы телефон наконец взял сигнал.
Но сотовый, который она вытащила из кармана брюк, сети не нашел. Переведя дух, Юля и Вика снова поплелись вверх, волоча Лизу. Путь казался нескончаемым.

- Они там, внизу, под этим зданием, - сказал Володя. – Много яиц, с полсотни. Лежат все рядком.
Прямо перед ними стоял корейский ресторан. Кирпичный домик, на вид очень старый, с изогнутой крышей, кружок “инь-янь”, стилизованное изображение дракона, зеркальные двери. Изолированное здание в восточном стиле среди заснеженного парка выглядело очень красиво. Называлось заведение, правда, совсем не по-корейски: “Рай”. Саша покрепче перехватил лом.
- А что ты еще умеешь чувствовать? Кроме яиц? Например, ты знаешь, где вход в убежище Ордена? - спросила Марина.
- Нифига, - ответил Владимир, - больше я ничего не знаю и не вижу. Только узуров и их яйца. То есть я типа разведчика – например, мы были бы в лесу, нас бы выслеживали узуры, они бы устроили засаду, а я бы заранее…
- Ладно, - махнула рукой Марина, - про засаду и так все ясно.
- Кстати, - сказал Владимир, - кроме яиц там, внизу, есть еще один мертвый узур и один калека без жала. Более того. Еще одна только что вылупившаяся личинка присосалась к трупу, у нее такой специфический фиолетовый флер, ни с чем не спутаешь. Из этого я готов сделать вывод, что в цитадели Ордена развернулась какая-то драма.
- Пойдем туда, - сказал Игорь, - все равно умирать, так лучше сделать это в бою. Тем более, что внизу у нас могут оказаться союзники.
Саша протянул руку к зеркальной двери.
- Вряд ли здесь, - покачал головой Володя, - давай другие входы поищем. Я не думаю, что монахи каждый раз проходят через ресторан. Должна быть другая дверь.
Теперь все четверо действовали быстро и слажено, как будто что-то подталкивало их изнутри и торопило. Дверь обнаружилась почти сразу. Саша занес лом. Игорь жестом остановил его. Длинная скрученная проволочка открыла замок в одно мгновение.
- Кружок юного взломщика, пионерское детство, игра “Зарница”, - коротко пояснил он.
За дверью обнаружилось небольшое помещение, по стенам которого были развешаны светлые халаты и фартуки. По углам стояли швабры, какие-то металлические баки и стеллажи. Налево вел проход. Марина заглянула туда. В чаду и дыму сновали люди в высоких колпаках.
- Кухня, - тихо сказала она.
- Два лобстера! – крикнул кто-то.
- Есть два лобстера, - вяло отозвался адресат.
Четверка переглянулась.
- Куда теперь? – спросила Марина. – Не на кухню же? Хотя может быть и так. А яйца где?
Саша принюхивался, как ищейка.
- Яйца прямо под нами, - сказал Владимир, - и мертвая личинка тоже. О, она сдвинулась! Кто-то ее перенес. Там, внизу, кипит жизнь.
Саша подошел к стеллажу.
- Думаю, вход здесь, - сказал он, стараясь по возможности бесшумно перенести тяжелый стеллаж с одного места на другое. Но мебель не поддавалась. Он присмотрелся. Полки были привинчены.
- Тут и прятать-то вход негде, - пожала плечами Марина. – Полы. Одна стена граничит с кухней, ее исключаем. Стеллаж привинчен. Ряды крючков для форменной одежды. Швабры. Металлические баки для мусора. Все! Больше ничего нет. Скорее всего, вход не здесь.
- Тут нет больше входов – только через зеркальные двери, или отсюда, - сказал Игорь.
- Может, еще один есть? Замаскированный? Прямо с улицы? – предположил Володя.
Саша покачал головой. Он подошел к каждому крючку и потянул за него. Потом переставил каждый бак, но ничего не обнаружил. Под каждым был голый пол.
- Все просто. Надо сесть и подождать, пока кто-то будет выходить, - сказала Марина, - или заходить. Я более чем уверена, что все сотрудники ресторана – члены Ордена. Обратили внимание на дракона, нарисованного над парадным входом? Это же замаскированный узур.
- Да видел я, видел, - сказал Игорь, - но тут-то таких рисунков нет. Или ты думаешь, что мы сейчас рассмотрим каждый кирпич, а потом обнаружим на одном из камней выбитое рельефное изображение брюшка узура, и нажмем на этот кирпич…
- Ты гений, - сказал Володя, - вот она, отгадка.
На стеллаже стояла небольшая кастрюлька с логотипом ресторана. Многоножка была нарисована длинной и красочной. Даже щетинки были прорисованы тщательно и с извращенной рабской любовью.
- Ну и что там? – сказал Саша, открывая кастрюльку.
Внутри лежал ключ на серебристом колечке.

Дышать было тяжело. Юля закашлялась.
- Сбегай наверх, посмотри, долго ли еще, - сказала она Вике. – Хоть ступеньки посчитай, что ли. А я передохну.
Виктория колебалась.
- Иди, - сказала Юля, - шансы выбраться отсюда у нас и так ниже плинтуса. Но мало ли, может чудо случится. Разведай, что там и к чему. А я посижу с Лизой.
- Я вернусь, - сказала Вика, с трудом ворочая пересохшим языком. – Обещаю.
- Прекращай, - махнула рукой Юля и поморщилась. – Я верю.
Виктория пошла вверх, с трудом переступая по ступенькам ногами, которые казались чугунными. Пить хотелось отчаянно. Голова казалась чужой, а лестница – бесконечной. Поворот, еще поворот, и еще. Ступеньки закончились внезапно. Вика стояла на небольшой площадке. Там были такие же створки лифта, как внизу. А напротив – дверь. Вика осторожно подергала. Заперто.
- Выход? – спросила сама у себя Виктория.
Она достала телефон из потайного кармана. Там светилась одна рисочка.
- Есть, - выдохнула девушка, - есть!
Дрожащими руками Вика набрала номер Игоря. Тот ответил почти сразу.
- Дорогая, - скороговоркой сказал жених в трубку, - я сейчас очень занят, не выходи из дома, посмотри телевизор, позвоню, когда смогу.
Пошел отбой. Виктория снова набрала номер. Но Игорь трубку больше не брал. Ругаясь всеми словами, которые она только могла вспомнить, Вика набрала номер Владимира, лучшего друга Игоря. Но тот тоже не ответил. А больше девушке звонить было некому. Вика затопала ногами и два раза в ярости ударила кулачком по стене.
- Ох уж эти мужчины! - сказала Вика, вытирая слезы, - они все время думают, что их дела важнее, чем наши!
В этот момент телефон запел. Игорь перезвонил.

- Ну что ты делаешь, - шипел Володя, размахивая руками и пытаясь отобрать у диджея телефон, - нам надо искать вход в подземелье, замочную, так сказать, скважину! А для тебя, получается, личная жизнь для тебя важнее судьбы человечества?
- Дай человеку позвонить, - набросилась на Владимира Марина, отталкивая его в сторону, - а то она подумает, что Игорь ей изменяет. И все, счастья как не бывало.
- Будет вам счастье, будет вам ферма и принудительное деторождение, - продолжал тихо бушевать Владимир, - доиграетесь, сейчас сюда кто-нибудь войдет.
Не обращая внимания на склоку, Саша изучал стеллаж и близлежащую стену.
- Дорогая, - сказал наконец Игорь в трубку, закрывая телефон рукой, - я попал в историю… потом объясню… где?!
Связь была плохой, что-то шумело, трещало и скреблось.
- Она в подземелье, вырвалась от тюремщиков Ордена, прячется, - быстро сказал Игорь, - но не знает, где именно оно находится. У них есть раненый.
- А может, они под нами? – сказала Марина. – Но это же никак не проверить. Никак!
Саша остановился и хмыкнул.
- Подстава, - сказал он, - сто процентов. Твоя подруга – среди членов Ордена. Она просто пытается тебя выманить. Их руководство узнало о том, что среди нас есть узуролог, который видит узуров и может искать яйца, и...
- Никогда не называй меня узурологом! - захрипел Володя, покраснев.
- Вика, - говорил тем временем Игорь в трубку, - я понял, что случилось, но я не знаю, где ты. Понимаешь? Я ничего не смогу сделать, пока мы не выясним, где ты находишься. И есть единственный способ это сделать. Найди яйцо узура и три раза быстро переложи его с места на место. Вовка засечет тебя.
Красный, как рак, Владимир, кивнул.
- Это неоправданный риск, - сказал Саша. – Либо она врет по доброй воле, либо ей говорят, что делать. Если она под землей, откуда у нее мобильная связь? Первое же, что у нее должны были забрать – это сотовый телефон.
- Я верю ей, - сказал Игорь.- Верю, ясно? Мобильника у нее два, второй я подарил месяц назад, а связь есть, потому что она у самой поверхности.
Что-то щелкнуло. Стеллаж пополз вверх.
- Пока вы тут общались, я нашел вход, - сказал Александр с сарказмом. – Ну что, идем?
Он поднял  с пола лом. Игорь взял лопату. Немного поколебавшись, Марина вооружилась шваброй. Прямо за стеллажом были ступеньки, который уводили вглубь. Девушка присела на корточки. Старые, почти черные, кирпичи лестницы были отполированы многочисленными ногами.
- Да тут движняк, - сказала она.
- Вперед, - сказал экскаваторщик, - хорошо бы еще языка взять. Меня волнуют слова насчет того, что артефакт рассыпался в прах. Возможно, члены Ордена действительно что-то знают.
Теперь они шли по слабо освещенной кирпичной галерее. Метров через тридцать галерея из кирпичной превратилась в бетонную.
- А где контрольно-пропускной пункт? – пошутил Владимир.
- Вот он, - сказала Марина.
Прямо перед ними высилась бронированная дверь с глазком посредине.

Федя стоял на пороге камеры. Несчастные женщины столпились в противоположном углу. Некоторые плакали. Никто не рисковал поднять глаза.
- Кто открыл камеру? – спросил Федор.
Ответом ему была тишина.
Федя поднял руку и указал на женщину средних лет, закрывающую голову руками.
- Возьмите ее, - сказал он, - узур вот-вот вылупится. Нам нужен корм.
Федор сказал это и сам испугался. Воспоминание о том, как он стоял в коридоре и смотрел на мертвую торчащую ногу, было еще совсем свежим.
- Только не меня, только не меня! – заголосила дама в сиреневом джемпере, прижимаясь спиной к стене, - я все расскажу, все-все. Ее зовут Лиза, ее увели, а потом она вернулась раненой и с ключами. Ее парализовало, но она была жива, Юля и Вика тащили ее.
- Где она? – вскинул брови Федя, обводя глазами камеру.
- Осталась на лестнице. С теми двумя.
Бывший заместитель Антона повернулся к одному их охранников.
- Брат Олег, - спросил он, - ты прошел всю лестницу снизу доверху?
- Да, - ответил тот с легкой заминкой. – В…всю. До площадки лифта внизу.
Лицо Федора исказила усмешка. Лицо брата Олега залила бледность.
- Ты врешь, - покачал головой Федя, - ты прошел до половины и вернулся.
- Там нечем было дышать… я не мог, я спешил, - растерянно сказал Олег. – Там было тихо. Женщины же ходят стадом. Вот я и решил…
Федя смотрел на него и молчал. И чем дольше он молчал, тем сильнее становился внутри охранника ужас, не дающий вздохнуть. Ноги стали ватными.
- Ладно, иди, приведи их, - махнул рукой Федор через несколько секунд и охранник чуть не упал, почувствовав невыразимое облегчение. – И ты, Виктор, иди с ним. Раненую принесите. Я запрещаю вам ее добивать.
- Будет исполнено, - сказали Олег и Виктор, пятясь.
Федя снова повернулся к женщинам.
- Возьмите ее, - приказал он оставшимся двум охранникам, кивнув на женщину в сиреневом. – И привяжите к койке номер три.
Дама завизжала, цепляясь руками за стену, но тюремщики подхватили ее за руки, сильно вывернув суставы, и выволокли в коридор. Дверь захлопнулась. Вскоре истерические крики затихли вдали.

- Я не знаю, как правильно поступить, - сказала Вика, - Игорь сказал, что найдет нас, если я смогу три раза переложить яйцо с места на место. Он вообще нормальный?
- Сбрендил, - пожала плечами Юля, - или пьян вдребезги, у меня был ухажер, запойный алкоголик, который только шампанское пил. Он был навеселе с утра до вечера и с вечера до утра. Тоже чушь нес, и про зеленых человечков в том числе. А у тебя что, наверху заработал телефон? Давай теперь я сбегаю позвоню. Может, мой бойфренд более нормальный человек, чем твой жених?
- Пожалуйста, - сказала Вика, отдавая телефон, - звони, на сколько хватит денег, но вот только нас никто не найдет. Мы не знаем, где мы находимся. Там, кстати, наверху есть дверь. Запертая. Вот если бы кто-то взорвал ее с противоположной стороны…
- Три раза переложить яйцо, - повторила Юля, - что бы это значило? Просто переложить туда-сюда и все? Это как-то странно.
- Юляшка, - сказала Вика, - у нас все странно! Тут вообще сплошные странности! На нас, блин, инопланетяне напали.
Несмотря на то, что ситуация не располагала к веселью, Юля рассмеялась.
- Я не знаю, что делать, - сказала она спустя несколько секунд, - то ли идти наверх и пытаться прорваться через дверь, то ли идти вниз, искать яйцо и три раза перекладывать его с места на место. Последнее кажется мне бредом сумасшедшего.
- Давай попробуем спросить Лизу, - пожала плечами Вика. – Учитывая, что она может только отвечать “да” или “нет”… А также что она знает что-то важное, мы просто обязаны учитывать ее мнение.
- Лиза, - спросила Юля, - мы все равно тебя не бросим, так скажи, нам идти вверх?
Лиза дважды моргнула.
- Вниз?
Елизавета закрыла и открыла зеленый глаз.
- Все. Вниз, - сказала Вика, - я ей доверяю. Не знаю, почему. У меня такое странное чувство, что мы просто обязаны доставить Лизку в безопасное место. Даже если нас пустят на корм скотам.
- Да, скоты знатные, - согласилась Юля.
Тащить Лизу вниз было намного легче, чем вверх.
- Скажи, подруга, - спросила Вика, обливаясь потом, - а почему это мы таскаем Лизон то вверх, то вниз?
- Потому что плохо учились в школе, - выдохнула Юля, - не иначе. Кстати, Лиза может знать, какая там внизу конфигурация помещений. И где там яйца!
Они дружно склонились над красавицей.
- Да, - моргнула Елизавета.
- Вот-вот, - кивнула Юля. – Она знает. Но сказать, не может. И нарисовать – тоже.
Они потащили подругу, стараясь не слишком сильно бить ее головой об ступеньки.

- Блин, - сказала Марина, глядя на дверь. – Они нас видят в глазок, сто процентов.
- Ну и пусть, - сказал Саша. – Мы же, гм, хотим присоединиться к Ордену.
- Гы-гы, и вместо того, чтобы встать в очередь и получить, прости Господи, должность бригадира на ферме, мы проникаем в святая святых? Да еще с ломом и лопатой? – пожал плечами Игорь.
Володя молчал. Он отслеживал перемещения яиц и вылупившихся зародышей. Одна из таких тварей только что вылупилась прямо под ними и теперь пила чью-то теплую пульсирующую кровь.
Александр подошел к двери, сжимая в руках лом, и стукнул кулаком по металлической поверхности. Ему ответил свистящий звук. Саша засвистел в ответ. Свист повторился. Экскаваторщик пожал плечами. Дверь не открывалась.
- Нам не откроют, - сказала Марина.
Из туннеля, по которому они только что шли, послышался шум.
- Это за нами, - кивнул Игорь, перехватывая лопату. – С чего мы вообще решили, что у нас есть хоть один шанс?
Саша поднял лом. Было ясно, что так просто он не сдастся. Марина покрепче сжала ручку швабры. Володя сжал кулаки. По коридору шли около десяти членов Ордена. Дверь распахнулась. Там стояли трое. Марина, Саша, Игорь и Владимир прижались друг к другу спинами. Александр поднял лом, как копье. В ту же секунду сверху бросили сеть и сильно дернули. Четверка повалилась, создав куча-малу. Лом сильно ударил Володю по ноге, Игорь получил по лбу лопатой. Прошло около двух секунд, пока Марина доставала маникюрные ножницы. Потом она принялась кромсать тонкие капроновые нити.
- Саня, мочи их! – кричала она, расширяя дыру.
Члены Ордена не ожидали такой прыти. Ближайший к сетке охранник получил ломом и погрузился в сон. Его коллега запрыгал на одной ножке, а потом, после удара лопатой, рухнул на бетонный пол. Кто-то схватил Марину за волосы. Саша ударил его кулаком, не выпуская из правой руки лома.
- Я скрытый левша, - пробормотал он.
Член Ордена отпустил волосы Марины и согнулся пополам, закрывая разбитый нос, из которого хлестала кровь.
- Уходим, - сказал Александр, увлекая всех в сторону двери с глазком.
Лопата Игоря свистела в воздухе, врезаясь то в одного, то в другого узурофила. Лом разил без промаха. Марина ткнула в кого-то маникюрными ножницами.
- Я не вижу, куда идти, - бормотал Володя, бестолково толкаясь на месте. Под его ногами хрустело стекло.
Марина схватила его за рукав и резко дернула.
- Сюда, сюда, - сказала она, - на свет.
Все четверо ввалились в небольшой контрольно-пропускной пункт, отгороженный дверями как от туннеля, через который они только что с боем пробились, так и от логова Ордена. Александр захлопнул дверь, отсекая преследователей.

Сначала они услышали едва заметный шум. Лифт проехал, слегка вибрируя. Юля и Вика переглянулись.
- Кто-то поехал наверх? – спросила вслух Юля. – Или кто-то наверху вызвал лифт и будет спускаться?
- Это невозможно выяснить, - отозвалась Вика, - надо подобраться поближе к выходу на площадку лифта внизу, незаметно выглянуть, и если никого нет, быстро бежать.
- Бежать быстро – это хорошо, - сказала Юля, - знать бы еще, куда. Это похоже на изощренное самоубийство. Лиза знает дорогу к яйцам, но не может ничего сказать. Вероятность, что возле яиц никого нет, близка к нулю. Даже если мы три раза переложим яйцо, то где шансы, что твой жених просто не сошел с ума от ужаса перед узурами. К тому же как он сюда попадет? Если честно, то я думаю, что в итоге из нас сделают отличный корм, очень вкусный и питательный.
Сверху послышались шаги. Юля и Вика быстро потащили Лизу вниз, уже не слишком пытаясь не бить ее о ступеньки и стены.
В этот момент снизу тоже послышались шаги.
 - Все, конец, - сказала Виктория, останавливаясь, - теток спросили, кто открыл камеру, они называли имя Лизы, а оказалось, что ее нет. Полицаи идут целенаправленно. Нас ищут.
Юля поскользнулась, упала, но снова встала. Выражение лица у нее было загнанным.
- Придуши меня, а? – попросила она Вику тоненьким голосом. – Пожалуйста. Я не буду сопротивляться.
Шаги и сверху, и снизу приближались.
- Все, Лизон, прощай, - сказала Виктория, наклоняясь к парализованному телу. – Спасибо за все. И не выдай тайну врагу, если ты что-то знаешь.
Девушки прижались друг к другу спинами. Сверху показался человек. Вика несколько секунд смотрела на него, а потом медленно сползла по стене, упав в спасительный для рассудка обморок.

- А нашатыря ни у кого нет? – спросил Игорь, обмахивая Вику своим джемпером.
Марина стояла на коленях возле неподвижного тела Лизы. Чуть дальше на ступеньках лежало тело монаха – того, что шел снизу вверх.
- Она полностью парализована, - сказала биолог,  - но она жива. А жала в груди нет. Я не представляю, как это может быть. А ты понимаешь? – спросила она несчастную красавицу. – Обычно когда жало вытаскивают, человек тут же умирает.
Елизавета один раз моргнула.
- Это значит “да”, - сказала Юля. – На самом деле при наличии времени с Лизой вполне можно общаться, она может моргать, когда кто-то называет правильную букву. Долго, конечно, но реально. Кстати, Елизавета спасла нас из камеры. И еще она знает что-то важное.
Александр, который стоял до этого, чутко прислушиваясь, прислонил лом к стене, и наклонился над Лизой.
Их зеленые глаза теперь смотрели в упор друг на друга.
- Скажи, ты помнишь о шахте? – спросил он.
Подбитый глаз Елизаветы был по-прежнему закрытым. Синяки стали выглядеть еще страшнее. В волосы нацеплялся мелкий мусор и пыль. Но единственный глаз, опушенный длинными черными ресницами, горел неутомимым огнем.
- Да, - моргнула Лиза.
- Все помнишь? Что это и где? – спросил Александр.
В груди у него потеплело, как будто он в ледяную и черную ночь стал рядом с костром.
- Да, - моргнула красавица.
- И оно не разрушилось от времени и не обратилось в прах от условий пещеры?
Казалось, глаз Лизы засмеялся.
- Нет, - ответила она.
- Блин, как я не догадалась, - сказала Марина, - память о шахте, видимо, возвращается в тот момент, когда яд узура достигает мозга.
Володя сел на ступеньку, нашарив ее рукой. Без очков он почти ничего не видел.
- Ну что ж, это действительно самый логичный вариант, который позволяет защитить знание о шахте от врагов. Человек, который стал кормовой базой и испытывает ужасные мучения, не станет сотрудничать с узурофилами и передавать им информацию. Тем более, что испугать такого человека уже чем-то трудно. Разве что пообещать быстрый и легкий конец.
- Ха! Но для этого надо знать, что человек, подвергшийся атаке узура, вспоминает о шахте, - сказал Игорь, - а ведь сообщить ему об этом окружающим весьма и весьма затруднительно. Его для этого должны окружать друзья. Иначе никак.
Володя встал.
- Лиза бесценна, - сказал он, - надо действовать. Идем назад!
- Куда? – спросил Саша, - в туннеле туча членов Ордена. Сто процентов все здание оцеплено. Они вверху, они внизу, они где угодно. У нас есть только один шанс – взять кого-нибудь в заложники. Узура ли, человека ли. Думаю, узура будет надежнее. И надо уходить с этой лестницы. Тут нас могут атаковать и сверху, и снизу.
Он подхватил тело Лизы и перебросил ее через плечо, придерживая ладонью. В другую руку Александр взял лом. Игорь подхватил лопату и полуслепого Володю. Марина, Юля и Вика побежали следом.
- Вперед и налево, - командовал Владимир, - я ничего не вижу, но ощущения без очков даже обострились. Все время держитесь левой стороны! Узуры где-то там.
Сверху послышался дружный топот.
- Идут, - сказал Саша.
Его лицо и толстая бычья шея покрылись капельками пота. Тем менее, Лизу и лом он нес играючи. Они быстро спустились и ворвались на площадку, где были атакованы четырьмя членами Ордена. Раздались выстрелы. Юля упала, захрипев. Марина и Вика повалились вместе с ней. Под девушкой расплывалось алое пятно. Вторая пуля попала в запястье Игорю. Левая рука повисла плетью. Правой он швырнул лопату, которая попала в голову стрелявшему.
- Что? – пробормотал Володя, отступая и близоруко щурясь.
Пуля попала ему в ногу. Владимир упал, пытаясь бестолково ползти. Саша сбросил Лизу, тело которой упало с глухим стуком. Его глаза были безумными, как у берсерка. Он поднял лом. Ряд монахов дрогнул. Тяжеленная палица обрушилась на голову ближайшему к Александру врагу, и потом, почти без перерыва, воткнулась в грудь следующему. Падая, член Ордена выстрелил, но пуля прошла мимо. Последний из защитников площадки кинулся бежать.
- Налево, налево, - говорил Владимир, зажимая рану на ноге рукой.
Оттуда хлестала кровь.
Здоровой рукой Игорь подхватил на плечо тяжело, с хрипом, дышащую Юлю. Марина взяла лопату. Вика взяла под руку Владимира. Со всей возможной скоростью они побежали вперед, держась левой стороны. Юля хрипела все сильнее. По ее телу пробегали судороги. Перед ними был длинный коридор. Множество дверей – справа и слева. На площадке, которую они только что покинули, остановился лифт. Раздался шум и звук множества голосов. Александр, стараясь одновременно не уронить Лизу и не потерять лом, толкнул первую же дверь. Все ввалились внутрь, заперлись и огляделись.
Душевая.
Небольшое прямоугольное помещение, стены и полы в котором выложены плиткой. Желобки для стока воды. Ряд душевых кабинок. Несколько умывальников, а над ними – длинное зеркало.
- Она умирает, - сказал Игорь.
Марина бросилась к Юле. Зрачки девушки были расширенными. Голова запрокинулась. Она дышала редко и тяжело. Кровь из раны уже почти не текла. Марина разорвала свою майку, оставшись только в белье, и перевязала рану Юли, хотя всем было понятно, что это абсолютно бесполезно. Кожа девушка стала восковидно-бледной, а нос заострился. На секунду ее сознание восстановилось. Юля обвела помещение мутным взглядом. Потом ее глаза закрылись, на этот раз навсегда. Заливаясь слезами, Вика начала читать заупокойную молитву. Саша осторожно положил тело Лизы на пол.
- Ты как? Жива? – спросил он парализованную.
Елизавета открыла и закрыла глаз. Марина перевязала ногу Владимиру и запястье Игоря. Кости у диджея были сломаны. Александр обошел помещение.
- Тупик, - сказал он, - тут нет других выходов. И яиц, разумеется, тоже.
- Так что же, получается, мы все умрем? - сказал Володя. Он сидел на холодном кафельном полу, обхватив свою простреленную ногу, и подслеповато щурился.
- Да, - ответил Саша. – Сто процентов.
Дверь потряс тяжелый удар. Александр подошел к двери и осмотрел ее.
- Стальная, - сказал экскаваторщик, - некоторое время продержится. Пока они, конечно, не найдут болгарку и автоген.
- Это я виноват, - сказал Владимир, - я говорил, что надо идти налево. Я чувствовал здесь яйца. Но они на самом деле довольно далеко, метрах в пятнадцати. Видимо, после душевой идет еще одно помещение, а потом хранятся яйца. Простите, - добавил он после паузы. – Я ничего не вижу, понимаете? У меня очки разбились. Яйца-то и узуров чувствую, а все остальное…
- Да ладно тебе, - махнул рукой Саша. – Мы все были в панике, невменяемыми. Надо было пробежать дальше по коридору, заглянуть во все двери и выбрать, где прятаться. Может, тогда у нас были бы шансы. А так их нет.
- У нас Юля умирала, - сказала Виктория. – И вообще, голова была чумная. Страшно было очень.
Она подошла к двери и приложила к ней ухо. В коридоре слышались голоса. Кто-то отдавал приказания, говоря быстро и взахлеб. Шуршали многочисленные шаги.
- … воздух, - сказал кто-то.
Александр и Игорь переглянулись.
- Если отключить вытяжку, мы протянем недолго, - сказал диджей.
- Они так и поступят, - сказал экскаваторщик. – Я, честно говоря, хочу предложить им сделку. Возможно, они согласятся отпустить Вику, Марину и Лизу, если мы втроем сдадимся. Правда, могут и не согласится. У них слишком много возможностей нас убить – могут задушить, могут утопить, могут газенваген устроить.
Он бросил короткий, но полный сожаления взгляд на Марину, которая сидела на полу, держа на коленях голову Лизы. Вика плакала, сидя над телом Юли, и что-то бормотала. Александр подошел к парализованному телу, присел на корточки и прислушался. В коридоре было временное затишье.
- Расскажи про шахту, - сказал он, - я буду называть буквы. Моргни, когда услышишь нужную. Я знаю, в этом нет больше никакого смысла, нам никогда отсюда не выбраться. Я просто хочу знать. Что это. Где это. А, б, в…
Лиза тут же моргнула дважды.
- Нет, не то, - оживилась Марина, - не то. Почему-то вариант с буквами не подходит.
Игорь сел под дверью и принялся слушать, что происходит в коридоре. Володя подполз поближе к Лизе, Марине и Саше, ощупывая перед собой пол и оставляя на кафеле розовые следы.
- Это цифры, - сказал Владимир, с трудом переводя дух, - не буквы. Значения слов забываются, памятники рассыпаются, географические очертания изменяются. Конечно, это цифры.
Лиза закрыла и открыла глаз, подтверждая, что он прав.
- Один, два, три, четыре, пять, - начал диктовать Александр.
На цифре “пять” Лиза закрыла глаз.
- Пять, - сказал Саша. – У кого-нибудь есть бумага или карандаш?
- Не шумите, - сказал Игорь от двери, - а то вас услышат. Орден не меньше вашего хочет получить эту информацию. В принципе, лучше бы Лиза ничего не говорила. Мы в отчаянном положении, сведения нам ничего не дадут. Но они могут попасть в руки врага. А так мы оставляем шанс другим.
- Записывать не будем, - сказал Саша, понижая голос. – Идите сюда. Просто запоминайте. Никто не узнает, что мы знаем. Первая цифра – “пять”.
- Один, два, три, четыре, пять, шесть…
Лиза моргнула.
- Пятьдесят шесть, - сказала Марина.
За дверь раздался шум.
- Идут, - сказал Игорь, - их много. Свежие силы. Думаю, сейчас в дело пойдет автоген.
- То есть топить нас не будут, - сказала Вика.
- Видимо, нет. Мы же потенциальная кормовая база, - негромко ответил диджей. – Убивать нас – это перевод ценного пищевого продукта.
За дверью возникла заминка. Диджей прислушался. Провод для автогенной установки оказался недостаточной длины. Вика встала, подошла к двери и села возле Игоря.
- Я хочу быть с тобой, - сказала она, - даже если нам осталось совсем немного.
Саша снова начал негромко считать:
- Один, два…
Лиза моргнула.
- Пять, шесть, два, - сказала Марина.
Александр обнял ее за талию, прижимая к себе. Мгновение спустя он возобновил счет.
- Один, два, три, четыре, пять, шесть…
Елизавета открыла и закрыла глаз.
- Пять, шесть, два и снова шесть, - подытожил Владимир. – Интересно, сколько всего цифр?
- Один…
Лиза зажмурилась.
- Пять, шесть, два, шесть, один, - сказал Володя.
- Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять…
Елизавета закрыла зеленый глаз, который безостановочно слезился. Его белок был покрыт толстыми красными прожилками.
- Пять, шесть, два, шесть, один, девять, - повторила Марина.
- Один, два, - снова начал Саша, но Лиза моргнула дважды.
- Это все? – удивленно спросил Владимир.
Лиза опять дважды зажмурила глаз.
- Нет, просто, видимо, первая часть закончилась, - предположила Марина. – Правильно?
- Да, - показала Елизавета.
- Один, два, три….
Лиза снова закрыла и открыла глаз. Каждый раз ей это удавалось все с большим трудом. Со стороны двери послышался гул. Запахло горелым. Игорь приложил здоровую руку к металлу. Он быстро нагревался.
- Минут пять осталось от силы, - сказал он.
Вика вскочила и заметалась по душевой, потом схватила стакан, стоящий на умывальнике, набрала туда воды, и выплеснула холодную жидкость на дверь. Потом еще, и еще, и еще.
- Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь.
Глаз Лизы медленно закрылся и открылся.
- Три, восемь - это вторая серия цифр, - подытожила Марина.
- Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, - проговорил Саша.
Веко не шевелилось.
- Ноль, - подсказал Володя.
Лиза тут же моргнула.
- Три, восемь, ноль, - сказала биолог. – Я пока не вижу логики.
Саша быстро сходил к крану и жадно попил воды.
- Один, два, три, четыре, - просчитал он, вернувшись бегом.
Елизавета закрыла и открыла глаз. Ее лицо постепенно опухало. Прекрасная кожа, нежная и оливковая, приобрела синюшный оттенок. Но мозг и глаз еще жили.
- Три, восемь, ноль, четыре, - сказала Марина. – Может, это шифр?
- Один, - сказал Александр.
Лиза зажмурилась. Вика, бегающая с кружкой и поливающая дверь, поскользнулась в разлитой воде и упала, но вновь поднялась.
- Три, восемь, ноль, четыре, один, - сказал Володя. – Надо подумать… Что бы это значило?
Его близорукое лицо выглядело совершенно растерянным.
- Один, два, три, четыре, пять, - сказал Саша.
Лиза закрыла глаз. Время шло, но веко не поднималось.
- Все, - сказала Марина. – Передача информации закончилась. Итого, мы получили следующее: пять, шесть, два, шесть, один, девять – это первая серия цифр. И три, восемь, ноль, четыре, один, пять – вторая.
- И это все? – сказал Владимир.
- Лиза, - тихонько позвала Марина. – Лиза, ты жива?
Бывшая любовница Ивана Ивановича открыла глаз и посмотрела на Марину.
- А больше ты ничего не можешь сказать? – сказал Саша. – Что там? Яд?
- Нет, - показала Елизавета.
- Знание или технология? – спросила Марина.
Лиза с большим трудом моргнула дважды.
- Оружие? Там оружие? – спросил Александр.
Им всем показалось, что глаз умирающей Лизы улыбнулся, как будто наполнился изнутри силой и светом.
- Да, - показала она.
- Тех самых? Которые предпочли непротивление злу насилием? Их? Миролюбов? – задала вопрос Марина, протягивая руки.
Лиза моргнула.
- Спасибо тебе, - сказала Марина, начиная плакать, - ты вернула нам надежду.
- Нам? – хмыкнул Владимир, - у нас никакой надежды как раз нет. Но может быть, это место найдет кто-то другой. Это же координаты, верно?
- Если координаты, то какой координатной системы? – спросила Вика. – А то вдруг это где-то в районе Бетельгейзе, и туда надо еще долететь.
- Ну же, - рассмеялся Володя, - шесть цифр, по два разряда на часы, минуты и секунды. Первая цифра – широта, вторая – долгота. А координаты – те же, что используются по сей день. И те же, что использовалась на Старой Земле. Если бы мы еще могли язык вспомнить… Древнешумерский? Древнекитайский? Древнегреческий?
Его глаза горели. В них больше не было ни страха, ни усталости. Дверь поддалась. Игорь отпрыгнул в центр душевой, увлекая за собой Вику. Александр вскочил было на ноги, схватив в руку лом, но в его тело одна за другой вонзилось несколько пуль, пронзающих плоть, как масло.

Вика сидела у стены, касаясь Игоря плечом. У того были теперь прострелены обе руки и обе ноги. Александр лежал пластом на животе. Из ран, пульсируя, лилась кровь. Федор подошел к Марине, в тщетной надежде тампонирующей раны любимому человеку, и несильно ударил ее по лицу.
- Ну вот, почти все, - сказал он весело, - через пятнадцать минут все вы пойдете на корм узурам. Это почетная миссия, которая позволит вам взглянуть на мир совсем другими глазами и многое вспомнить, - подмигнул он.
Вика похолодела.
- Вспомнить многое – это что? – громко спросила она.
Федор промолчал. Володя встал, поморщившись. 
- Врача, - коротко и властно сказал он, держась за ногу.
Потом ученый перевел взгляд на Викторию и Игоря. Его глаза больше не казались близорукими.
- Идиоты, - сказал он, - обводя взглядом душевую. – Как они меня бесили, одним узурам известно.
К нему подскочили два члена Ордена. Володю подхватили под руки.
- Не бережете вы себя, шеф, - подобострастно склонился Федор.
В его голосе слышались одновременно лесть и страх.
- Ты предатель, - едва слышно сказал с пола Александр. – А я слепо верил тебе.
Владимир оперся руками о своих помощников и с силой наступил Саше на изломанную руку. Послышался хруст. Александр немедленно потерял сознание от боли. Марина плюнула, попав прямо Владимиру в лицо. Тот вытер плевок.
- Ах ты сука, - весело сказал он, - ну так ты отправишься на койку первая.
Один член Ордена ударил девушку под дых, второй заломил за спину руку. Марину вывели из душевой. Потом Владимир перевел взгляд на Игоря. Они с Викой сидели у стены спокойно, не шевелясь. В глазах Володи мелькнуло затаенное беспокойство.
- Ты же был моим лучшим другом, - сказал диджей. – Последний хот-дог пополам, занять денег до зарплаты, рыбалка, пиво, поездки к моей бабушке в Выборг, резаться до одури по сетке в добрый старый Doom… Ты забыл? Да я за тебя жизнь готов был отдать. Ты же мой друг, как же иначе.
- Обстоятельства изменились, - ответил Володя, - ты все равно бы никогда не понял меня. Человечество надо направить в нужное русло, включить в состав галактической цивилизации. Мы веками прятались. От кого? Зачем? Поэтому мы и ставили маяки, чтобы…
Володя коротко засмеялся.
- Ты ставил маяки? – переспросил диджей, - ты лично?
- Ну да, - ответил Володя. – У меня в лаборатории как раз в углу такой и стоял. Все время сигналы посылал, круглые сутки. Слабенькие, хилые, но регулярные. Я знал, что нас обнаружат и за нами прилетят. Вопрос только, когда. И я дождался.
- Ты бурил яйца, - вдруг подала голос Виктория, - ты искал для нас яйца, которые мы потом убивали, а как же категорический императив? Узурофил не может нанести вред узуру? Или это относится только к рядовым членам Ордена, а не к апологетам и вождям?
Владимир коротко кивнул и улыбнулся. Его улыбка осталась такой же, как и в те времена, когда он коротал время в своей лаборатории, и от этого было еще страшнее. Он молча смотрел на Викторию. Пауза затягивалась. Вика изо всех сил вцепилась в плечо Игоря.
- Ты мне тоже нравилась, - сказал Владимир, - но ты предпочла Игоря. Тем не менее, я дам тебе второй шанс. Идем со мной. И если ты будешь хорошо себя вести и покажешь мне ночью все, что ты умеешь, я сохраню тебе жизнь.
Федор льстиво хохотнул. Володя пронзил его холодным взглядом. Смех оборвался.
- Пойдем, - повторил он.
Владимира повели к выходу. На лицах рядовых членов Ордена застыло подобострастное выражение. Вика встала, отпустив плечо раненого Игоря. Не глядя на жениха, она устремилась к выходу из душевой. Секунда – и она следом за Володей переступила сначала через тело Юли, а потом через порог и вышла в коридор. Виктория ни разу не обернулась. Игорь проводил ее взглядом, а потом закрыл глаза. Раздались приглушенные выстрелы. Земной путь Александра, Игоря и Лизы закончился.

- Иди сюда, - сказал Вике Володя, лежа на спине на огромной кровати с балдахином. Одна нога у него была плотно перебинтована от бедра и ниже, - побалуй меня. Только пусть тебя сначала служанка намажет маслом. Арахисовым. Во всех местах. Поняла?
Голая Вика встала из кресла. Уже третьи сутки Владимир не разрешал ей ничего надевать. Ему нравилось постоянно наблюдать ее аппетитные округлости, щипать, тискать, иногда привязывать и наслаждаться ее беззащитностью.
- Поняла, - сказала Виктория, кивнув.
Теперь у нее была короткая стрижка. Володя лично взял ножницы и обрезал ее волосы, руководствуясь собственными представлениями о прекрасном.
- Так мне нравится больше, - сказал он, - примерно так ты выглядела, когда я впервые увидел тебя. А теперь ты моя, полностью, без остатка.
Вика улыбнулась краюшками губ. В спальню бесшумно вошла служанка с тюбиком масла и ворохом белых полотенец. Поставив на одно из них Викторию, она длинными пальцами принялась втирать в ее тело масло.
- И сюда, -  говорил Володя, тыча пальцем, - и туда тоже вотри.
На его лице змеилась полуулыбка. Служанка продолжала свою работу. На ее лице застыло выражение вечного испуга.
- Хорошо быть бабой, - сказал Владимир, - удобно не иметь собственного мнения и принципов, быть добычей сильнейшего, и не нести ни за что ответственность. Главное, чтобы сиськи были красивыми. Предмет обстановки, объект, а не субъект…. Правда? Удобно ведь?
Он улыбнулся шире. Вика молчала.
- Это просто замечательно, - ответила она после паузы.
- Ладно, хватит, иди сюда, - сказал Владимир.
Служанка поспешно вышла, сгорбившись и стараясь казаться как можно менее заметной.

Примерно через час Володя наконец удовлетворил все свои инстинкты и заснул. Виктория долго мылась в душе, пытаясь отмыть ненавистный запах, плевалась, чистила зубы и полоскала рот. И все равно запах и вкус мужчины, от которого ее тошнило, никуда не девался. Она оделась и вышла в коридор. Была ночь. Подземная база спала. Виктория прошла по коридору, стараясь не смотреть в сторону душевой. Вся кровь уже была давно отмыта. Дверь заменили. Пару раз Володя пытался заставить Викторию зайти туда, где умерли Игорь, Саша и Лиза, но она каждый раз отказывалась.
- Не хочу, - равнодушно пожимала она плечами.
Половина ламп была потушена. Вика прошла мимо входа в комнату, служившую членам Ордена храмом. В комнате было совершенно темно, только под маленькой коробочкой, стоящей на покрытой бархатом возвышении, горела маленькая ксеноновая лампочка. Девушка поежилась. Всевидящий глаз узура.
Она знала, что коробочка давно пуста. Святыни, с превеликими предосторожностями передаваемой из поколения в поколение членами Ордена, там больше не было. В тот момент, когда стало известно об обнаружении первого алмазного яйца, бесценная правая щетинка узура была имплантирована в мозг Владимиру. История с рисунком, после чего он якобы начал чувствовать, где находятся узуры и их яйца, была цирком – он получил особые таланты сразу после имплантации.
Вика пошла дальше. В большом помещении, где раньше лежали яйца, теперь рядами стояли койки. На каждой койке лежал человек. К каждому человеку присосалась лечинка. Некоторые были уже совсем большие. По их отвратительным напухшим телам пробегали волны удовольствия, когда узур съедал что-то особенно вкусное. Не отрываясь от трапезы, они изучали Вику своими глазами-лампочками. Когда в помещение заходил Владимир, твари начинали приветственно раскачиваться. На Викторию же они просто смотрели.
- Добрый вечер. Ужинаем? – спросила Виктория личинок, каждая из которых подвергала человека долгим и изощренным пыткам.
Сарказма узуры все равно не понимали.
Яиц в помещении не было, их всех перенесли вверх, в строящуюся ферму. Там разворачивались настоящие драмы. В частности, на каждую должность бригадира претендовали более ста человек, а сама гигантская ферма с ее бесконечными рядами алмазных яиц возводилась в рекордно быстрые сроки, потому что ленивых работников отдавали узурам в первую очередь. Время от времени возникали слухи о партизанских отрядах, которые поджигали фермы и пытались уничтожать яйца, но их быстро отлавливали, не в последнюю очередь потому, что за поимку партизана полагалась двухлетняя отсрочка от кормления. Дремавший в углу на стуле бригадир зашевелился, испуганно захрипел во сне и прижал руку к груди. Виктория вышла.

Владимир сидел на низком диванчике рядом с журнальным столиком. На экране открытого ноутбука виднелся спутниковый снимок.
- Судя по координатам, это свалка, - сказал он Федору. – Очень большая свалка неподалеку от Сергиева Посада. К слову, есть сведения, что она создана на месте бывшего недостроя.
- Ну что ж, ничего удивительного, - сказал бывший заместитель Антона, - за столько лет мало ли что могло появиться на этом месте….
- Хех, - усмехнулся Владимир, - ну ты и идиот. Конечно, свалка там появилась не случайно.
- А как? – не понял Федя.
- Не знаю. Но на месте свалок обычно не ведут никаких строительных работ, да и вообще люди обычно держатся от свалок подальше. Кроме, конечно, бомжей. Я думаю, что кто-то знает об оружии. Например, наткнулся случайно. Я уже отправил туда отряд. Там раньше пытались что-то строить. Но бросили.
- Почему? – не понял Федор.
- Ну, начали копать, забивать сваи, наткнулись на что-то…
- На что наткнулись? – Федя снова свел к переносице тупые глаза.
- Я думаю, на туннель, - сказал Владимир, теряя терпение.
Виктория тихо пила чай, делая вид, что беседа ее не интересует.
- Да, - продолжил Володя, - они наткнулись на туннель, который ведет к оружию, и остановили строительство.
- Ну что за ерунда? – усмехнулся Федор, - ну это же советский недострой, ну кто из-за каких-то туннелей будет останавливать строительство? Залили бетоном и дело с концом. Бред какой-то.
Володя отпустил Феде тяжелую оплеуху. Голова мужчины дернулась. Глаза немедленно остекленели от страха.
- Ты идиот, заткнись и слушай, - прорычал Владимир. – Или сейчас отправишься наверх, на ферму.
От ужаса по подбородку Феди потекла отвратительная струйка слюны. Он спешно вытер ее рукавом своей светлой сутаны.
- Туда, в туннель, начали спускаться, но никто не вернулся, - подсказала Виктория. – Правильно? Об этом поползли слухи, рабочие начали разбегаться, увольняться, в результате работы на стройке двигались все медленнее, медленнее и медленнее. В то же время находили смельчаки, которые упорно продолжали лезть в туннель. И по-прежнему ни один человек не вернулся, даже спасатели-альпинисты, и те сгинули. Наконец туннель завалили. Но все равно строить в этом месте всем почему-то расхотелось.
- Умница, - широко улыбнулся Володя, - я тебя недооценивал. Так, скорее всего, и было. Мы приедем на место, и изучим тамошний фольклор. Наверняка нам покажут пару дыр в земле, через которые все еще можно попасть в туннель. А если нет – вызовем тяжелую технику и все раскопаем.
- И что? – спросила Виктория, откидываясь в черном кожаном кресле, - главное же понять, почему никто не вернулся из туннеля?
Несмотря на испуг, Федя завозился.
- Все это плод вашего, шеф, воображения, - по возможности вежливо сказал он, - мы только координаты знаем, снимок из космоса нашли, да наши люди кое-какие сведения собрали на месте из серии “одна бабка сказала”. И все!
Володя встал. В последнее время Федор раздражал его все больше и больше.
- Вот поедем через пару дней  и проверим, - сказал он с деланным равнодушием, делая знак Феде, чтобы тот вышел.
Потом Володя повернулся к Виктории.
- Давно хотел спросить, у тебя чья память? – поинтересовался он.
- Второго пилота, - ответила девушка. – Вроде бы.
- Нет, мне этого не понять, - хохотнул Владимир, - на борту было семь человек: капитан, пилот, штурман, врач, повар, он же завхоз, инженер, и еще второй пилот. Спрашивается, нафига был второй пилот, если капитан тоже мог управлять кораблем, и инженер мог, и штурман.
- Вахты, - коротко пояснила Вика, - второй пилот только называется вторым, на самом деле он просто сменный, он вел корабль, когда основной пилот спал. А у тебя память штурмана, да? – спросила девушка, хотя могла бы и не спрашивать. Все до единого члены Ордена были носителями памяти штурмана. Именно он вез лапку узура, именно из-за него экспедиция тогда сорвалась.
- Ты хорошо помнишь корабль? Полет? Лидию? – ответил Владимир вопросом на вопрос.
- Не-а, покачала головой Виктория, - я об этом не думаю как-то. Сделать тебе кофе?
Не дождавшись ответа, она встала и пошла к кофейному аппарату. Володя откинулся в кресле.
- Мне с детства снились космические корабли, - сказал он. – Я грезил и бредил космосом. Прочитал все энциклопедии, двадцать раз был в планетарии, мог назвать без запинки любое созвездие. В пятнадцать я пошел на выставку, посвященную космонавтике. На стенде “К далеким мирам” стоял динамик и тихонько шипел. Как будто был неисправным. А на самом деле он был совершенно рабочим, только передача шла по-узурски.
- И ты понял, о чем там говорят?
Кофе пах отлично. Вскоре его будут выращивать на фермах, чтобы кормовая база была постоянно занята делом. А еще коноплю, чтобы кормовой базе было весело.
- Да. Остановился. Прислушался. Начал понимать. Чуть не умер от шока. Представляю, какое у меня было выражение лица. Я стоял и слушал, а потом кто-то взял меня за плечо.
- И ты стал членом Ордена?
- Ну да. Мне полностью разбудили память в одном из убежищ, потом я начал продвигаться по карьерной лестнице, предложил передатчики поставить по всему миру, чтобы сигнал подать… слушай, вдруг резко поменял он тему, а тебя узуры не раздражают, нет? Они же всех остальных, кроме нас, потомков штурмана, бесят. Или второй пилот был полным пофигистом?
Виктория рассмеялась.
- Точно, - сказала она. Потому что мне как-то все равно, есть узуры или нет, они мне абсолютно параллельны, даже удивительно.
- Смешно сказать, - сказал Володя, - я помню, что был второй пилот, но не помню о нем никаких подробностей. К тому же я не знал, что у него тоже есть потомки, видимо, их очень мало. Я ни разу ни одного не встречал. Сколько угодно носителей памяти капитана и врача, огромное количество потомков инженера, целая Африка дальних отпрысков повара, а уж тех, чей прапрапрапрадедушка был пилотом – больше всего, вся Азия. А носителей памяти вторых пилотов – ни разу не видел. Они не совмещали больше никаких функций? Ну, не знаю… не были резервным врачом, например?
Несмотря на внешнюю расслабленность, Виктория напряглась.
- Нет, - покачала она головой, - думаю, экспедиция готовилась тайно, быстро, в подполье, скорее всего, брали всех, ко под руку попадался. Возможно, второй пилот вообще был юнгой. Возможно, это была женщина – выяснить это уже невозможно. В общем, я ничего не помню, кроме того, что…
- А когда к тебе вернулась память? – спросил Володя.
Сердце Виктории ухнуло. По спине побежал пот.
“Таки подозревает?” – подумала девушка.
Но Владимир выглядел просто искренне заинтересованным.
- Так же, как и у всех, - пожала она плечами. – Когда увидела узура по телевизору. Давай-таки кофе налью тебе, а?
Что-то зазудело в памяти Володи, какой-то фактик, что-то не сходилось, но молодой человек от него отмахнулся, не вникая. Хотя обычно он своей интуицией безмерно гордился.

Михаил Михайлович был главной русской отделения Ордена. Именно он сейчас руководил строительством ферм, подавлял восстания, выстраивал властную иерархию и  получал отчеты о количество вылупившихся узуров. Володю он уважал. Еще бы! Этот пацан построил сеть передатчиков, именно он закодировал сигнал, который уловили корабли узуров, и именно он оказался достаточно хитер, чтобы узнать координаты, где хранится оружие с Мировии.
Кроме того, глава русского отделения боялся Владимира. В мозг ученого была вживлена щетинка узура, древний артефакт. Сам Михалыч страшно жалел, что не решился на операцию, предпочтя рискнуть молодым коллегой. Теперь, присно и во веки веков Владимир был де-юре подчиненным Михалыча, но де-факто он был первым и главным, потому что у него была прямая телепатическая связь с любым из узуров на Земле.
“А я просто завхоз”, - зло подумал Михалыч.
Владимир едва заметно улыбнулся и глава отделения похолодел, предположив, что щетинка в мозгу дает возможность слышать не только узуров, но и мысли людей.
- Я не телепат, - ответил Владимир на его невысказанный вопрос, - и не слышу гадостей, которые вы сейчас обо мне думаете.
Лицо Михалыча окаменело. Володя рассмеялся. Ему нравилось впечатление, которое он производил на главу отделения, якобы всесильного.
- Так что там по поводу свалки? – кашлянул Михаил Михайлович после длинной паузы.
Внутри у него все жгло от ненависти и страха.
- Еще не знаю. Жду доклада, - ответил Владимир.
“Ничего не скажет, - подумал Михалыч, - ничего. Найдет оружие и станет совершенно неуязвимым и для людей и для узуров. Всех поставит под ружье. И золотая рыбка… то есть узуры, будут у него в услужении”.
Он посмотрел в светло-голубые глаза Владимира и ощутил привычное уже раздражение пополам с опасением.
- А какие там координаты? – сделал Михаил Михайлович последнюю жалкую попытку восстановить статус-кво, - все-таки я, как глава отделения, должен зна…
- Не помню, - махнул рукой Володя, - у меня записано в кабинете. Неподалеку от Сергиева Посада, на отшибе. Завтра едем.
- И девушка твоя? – внезапно спросил Михалыч.
Володя сделал вида, что ничуть не удивился.
- Ну, разумеется, - ответил он, - или я должен обходиться в поездках без женского общества?
Михалыч скрипнул зубами и переложил с места на место какие-то бумаги, безо всякой цели, просто, чтобы занять руки.
- Она потомок второго пилота, - со странным выражением спросил глава отделения.
- Ну да.
- Но у второго пилота не было потомков. Это общепризнанная теория.
Володя откинул голову и рассмеялся.
- Михалыч, - сказал он, - ты уверен, что знаешь всех своих детей? Или все-таки не уверен?
- Не говори ерунды, - рассердился глава отделения. – Все в курсе того, что у второго пилота не было детей. Значит, одно из двух! Либо твоя девушка врет, либо она действительно потомок второго пилота и ее надо хорошенько опросить насчет того, что она помнит. Может открыться что-то совершенно неожиданное.
Лицо Володи исказила гримаса.
- Что, блин, неожиданного может быть? – закричал он, вставая и нависая над Михалычем, - блин, невелика птица, второй пилот, самый скромный, тихий, незаметный член экипажа, техническая должность, сидел за штурвалом, пока первый спал! Моя подруга совершенно спокойная и аполитичная девушка. Я учился с ней в школе в параллельном классе, я знаю ее двадцать лет, сейчас я с ней провожу по двадцать четыре часа в сутки, чего я могу о ней не знать, а?
- Ладно, не кипятись, - отодвинулся глава отделения, - просто второй пилот… это так неожиданно.
- Хорошо, - сказал Володя, успокаиваясь, - если она не потомок того самого второго пилота и не носитель его памяти, откуда она вообще могла знать о его существовании? Мы отлично знаем, что о том, что второй пилот вообще был, знают не все.
- Ну хорошо, хорошо, - махнул рукой Михалыч, которому надоел этот разговор, - скажи хотя бы, она ненавидит узуров?
- Она равнодушна. Относится к ним, как к предметам обстановки. Не горячо, не холодно.
- Удивительно, - пробормотал глава, - нейтралитет?
- Да, поэтому второй пилот, видимо, был неинтересен ни одной из сторон, - кивнул Володя, - думаю, дискуссию о моей девушке можно считать оконченной.
Он встал и вышел, не попрощавшись. На щеках Михаил Михайловича медленно проступали красные пятна.

Новый губернатор разбудил Володю около четырех утра. Толчок вызова пришел ему прямо в мозг. Владимир аккуратно перелез через спящую Вику, глотнул остатки холодного кофе, оставшегося с вечера, поморщился, натянул джинсы и так и пошел по коридору с голым торсом. Он был худым и сутулым. Длинные темные волосы, обычно стянутые сзади в хвост, лежали на плечах.
- Распоряжение, - сказал Бурбон. – Новое.
Владимир тяжело плюхнулся в кресло напротив губернатора.
- Слушаю, шеф, - сказал он со всевозможным почтением.
- Я вожу обязательное изучение узурского языка для трети землян, - просвистел узур.
Володя поднял правую бровь.
- Землян много, - продолжил Бурбон. Его щетинки беспрерывно шевелились, как будто жили отдельной от хозяина жизнью. Один глаз у губернатора почему-то светился ярче, чем другой. - Землян много, и они хорошего качество, сочные, ароматные. Почти как дичь, ха-ха. Никакого сравнения с той кормовой базой, которая прожила на фермах хотя бы несколько поколений. Те становятся тощими, анемичными, мельчают… А на фермах Лидии вообще катастрофа, сплошные кости, даже крови почти нет. Растим, растим, и все без толку, только перевод кормов. Ваши самые вкусные.
Узур задумался. Кормовые клешни у него зашевелились. При мысли о сочных и вкусных землянах у него проснулся аппетит.
- В общем, я сейчас готовлю проект, чтобы треть ваших землян отправить на фермы на разных планетах. Может, там хоть чуть-чуть ситуация улучшится. А для этого надо им язык подтянуть. Поставь всех в шеренгу, и каждого третьего заберите на специальные языковые фермы. Я Людовику телеграфировал, такие фермы построят под Харьковом.
Володя кивнул.
- Ну иди, - махнул щетинкой Бурбон, - я буду завтракать. Или разделишь трапезу?
Он забулькал от смеха. Его жирное, раздутое брюшко затряслось. Вошла служанка с подносом. Девушка была абсолютно белой, лицо у нее выглядело прямо-таки восковым. Володя вышел. Ему хотелось спать.

Запах мусора ощущался уже в нескольких километрах от объекта. Справа и слева от дороги росли заснеженные сосны. Встающее солнце освещало их верхушки розовым. Другие машины встречались очень редко.
- У нас есть респираторы, - сказал Владимир, повернувшись к Вике. – Поэтому с вонью мы как-нибудь справимся.
Федор хмыкнул. Брат Олег горячо закивал. Молодой узур по имени Зигфрид, еще не сбросивший жала, повернул голову, посмотрел на Владимира, и снова уставился в окно. Вонь его не волновала, узуры запахов не чувствовали.
- Нам нужно взять языка, - сказала Виктория, - какого-нибудь местного жителя найти. Сами мы на этой свалке ничего и никогда не найдем.
- Возьмем, - кивнул Володя.
Ряд сосен казался бесконечным. Солнце поднималось все выше. Запах стал сильнее. Брат Олег включил рециркуляцию воздуха в салоне, чтобы хоть как-то спастись от вони.
- Скоро треть человечества отправится на фермы на других планетах, - сказал Владимир Вике, - Бурбон говорит, что там очень низкое качество мяса. Я думаю, что и кормовой базы осталось очень мало. При тамошнем-то уровне самоубийств.
Виктория ничего не ответила.
- Но я, разумеется, прослежу, чтобы твои родители и брат никуда не полетели, - добавил он. – Они будут содержатся на какой-нибудь из ближайших ферм, чтобы ты могла их навещать.
Вика положила свою ладонь ему на рукав.
- Спасибо, ты очень благородный человек, - сказала она.
Ее голос задрожал от едва сдерживаемой благодарности.
- Не за что, - отмахнулся Володя, принявший цирк за чистую монету.
В машине повисла тяжелая пауза.
- Владимир Яковлевич, - подал голос брат Олег, - а можно моих родных тоже оставить на Земле?
- Наши разговоры вас не касаются, - равнодушно ответил Володя.
Зигфрид беспокойно завозился. Ряд сосен разошелся. Машина выехала на открытое место. Свалка теперь была хорошо видна. Горы мусора были огромными. Они выглядели именно как настоящие горы, чем-то гротескно напоминая крымские. Это впечатление усиливали мусорные чайки, летающие над кучами и издающие пронзительные крики.
- А где недострой? – спросила Вика. – Ну, вроде там что-то строили, завод как-то. Или он полностью погребен под слоем мусора?
У подножия ближайшей горы виднелись несколько человеческих фигур. Люди настороженно следили за машиной. Автомобиль остановился. Владимир, Вика, брат Олег и Федор вышли из машины. Тут вонь была такой силы, что дышать было почти невозможно. Последним вылез Зигфрид. Он буквально вылился на землю, плавно скользя и перебирая своей тысячей лапок. Увидев узура, бомжи остолбенели.
- Орден, - сказал один из людей.
Его лицо было грязным, как у шахтера, а глаза зелеными, как бутылка “Гессера”. Грязная парка, в которую кутался бомж, была в нескольких местах пропаленной. Зигфрид подобрался. Он почуял острую ненависть, исходящую от этих людей.
- Приветствую, - сказал Володя, - мы вас не тронем. Нам нужна помощь.
Но Зигфрид уже ринулся вперед. Он лился по заиндевевшему мусору, быстро перебирая ножками. У бомжей вырвался крик ужаса, люди бросились врассыпную. Зигфрид прыгнул на спину зеленоглазому и вонзил жало между шейными позвонками бомжа. Тот рухнул, в отчаянии царапая землю и пытаясь ползти. Жало завибрировала, выпуская яд. Один из убегавших бомжей остановился, оглянулся и, после секундного колебания, побежал назад. Он бросился на гадину, коротко размахнулся и ударил перочинным ножом именно в то место, где хитиновая пластинка была самой тонкой.
“Все знают, куда бить, - подумала Вика, - генетическая память”.
В то же мгновение второй бомж наклонился, махнул руками и упал. Нож выпал из его пальцев и зазвенел, упав на ряд мятых консервных банок. Володя опустил руку с пистолетом.
- Мы бы никогда не объяснили Бурбону, как такое могло произойти, - сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь, - Зигфрид еще подросток, у него гормоны и дурь играют, но Бурбон приказал его взять с собой. И беречь.
- Натурально, - кивнул Федор.
Изо рта у него вырвалось облачко пара. Зигфрид продолжал извиваться от удовольствия, присосавшись к телу жертвы.
- Есть не будет, сейчас кровь выпьет, и пойдем за языком, - сказал Володя. – Минут десять померзнуть придется.
Из-за кучи показался человек. Пожилой, лет шестидесяти, он был одет в несколько слоев рваной одежды. На грудь падала длинная спутанная борода.
- Ищете проводника? – спросил он, скользнув равнодушным взглядом по узуру и его жертве. – Наверное, вам нужно “ухо Земли”? Готов показать, где это. Все ищут одно и то же. Всем нужно “ухо”. Правда, никто оттуда почему-то не возвращается.
Володя присмотрелся.
- А что взамен? – спросил он. – За то, что вы нас проведете? Денег хотите?
- Ну конечно… что взамен, - хмыкнул бомж. – Я хотел бы поговорить с вашим узуром. На философские темы. Вообще-то у меня память штурмана.
Владимир удивленно уставился на бродягу.
- Да, штурмана, - повторил старик, - ну что, пойдемте к “уху Земли”?
- Подождите, - сказал Федор, выступая вперед.
Федя зашипел. На бродягу это не произвело никакого впечатления. Он прошипел что-то в ответ, а потом снова перешел на человеческую речь.
- Нет, я не собираюсь вступать в Орден, спасибо, - сказал бродяга.
Володя пожал плечами. Федя неуверенно огляделся.
- Но только принадлежность к Ордену дает возможность избежать участи кормовой базы, - сказал Федор, - остальные проведут свои дни на ферме, в стойле, а закончат – на столе узуров. И только мы, Орден, не жертвы, не мясо, а партнеры, посредники…
- Тюремщики, предатели и палачи? – подсказал мужчина, запустив руку в бороду.
Федя затрясся от едва сдерживаемого возмущения и уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но Володя его опередил.
- Ну, можно и так сказать – и, тюремщики, и предатели, и палачи, - сказал он. – Какая разница, как это называется? Не будем растекаться мыслью по древу. Проведи нас к “уху Земли” и, если Зигфрид согласится, ты с ним побеседуешь.
- Хорошо, - согласился бродяга. – Идите за мной.
Он молча повернулся и пошел между мусорными холмами. Володя, Вика, брат Олег, Федор и узур, бросивший жертву, пошли за проводником.
- Скажите, - обратилась к мужчине Виктория, - это правда, что никто так и не вернулся? Ну, я имею в виду из тех, кто полез в это “ухо”?
- Никто, - кивнул бродяга.
Вика немного помолчала, но продолжения не последовало.
- А это ухо – это шахта, да? – задала она следующий вопрос.
- Скоро увидите, барышня, - ответил бродяга. – Когда-то, давным-давно, когда этот завод только собирались строить, я приехал сюда в составе комсомольского стройотряда. И в первый же день, во время рытья котлована, мы нашли ЭТО.
Бомж замолчал, сосредоточенно вышагивая по зловонным кучам, кое-где покрытым снегом.
- ЭТО – это что? – не выдержал Володя. – Шахту?
- Трубу с винтовой лестницей, уходящую вглубь почвы.
Узур теперь полз рядом. Он тоже внимательно слушал.
- Она была сделана из какого-то металла, - продолжил бомж. – И была на вид очень, очень старой. Лестница была завалена кусками глины, камнями, корнями растений, - добавил старик после паузы, - и сутки мы только расчищали ее верхнюю площадку. Наш парторг считал, что это – остатки какой-то старой усадьбы, и что лестница ведет в подвал. Мы таскали камни и глину до самого вечера, планируя утром начать спуск. Но утром нам нигде не удалось найти парторга. Он, фигурально выражаясь, как сквозь землю провалился. Наконец одна из крановщиц сказала, что видела, как кто-то шел ночью к лестнице с фонарем в руках. В общем, парторг был первой жертвой лестницы.
Бродяга замолчал. Чайки взлетали над свалкой и пронзительно кричали.
- За ним спустились три комсомольца. Они тянули за собой веревку. Я лично держал ее в руках. Через несколько часов мы вынули конец, который был отрезан ровно, как бритвой.
Володя с Викой переглянулись.
- А живность какая-то? Мыши, крысы?
- Никого.
- Я не верю, что вы ни разу не спускались туда, - сказала Вика. – Вас так интересует эта загадка, что вы остались жить на свалке, лишь бы быть к лестнице поближе. Неужели за столько лет вы не пошли лично проверить, что там и как?
Бомж замялся.
- Я много раз пытался. Но смог пройти только четыре пролета. Я часто прохожу эти четыре пролета, но никогда не иду дальше. На нашу свалку регулярно приезжают кладоискатели и прочие сталкеры, и я показываю им вход на лестницу. Они спускаются и исчезают. Правда, однажды я слышал, как кто-то отчаянно кричал там, внизу, под землей. Потом крик оборвался. Я чуть не поседел, честное слово. А еще однажды я нашел на ступеньках листок из книги. Видимо, кто-то из несчастных туристов обронил. Что-то религиозное.
- И что, ни разу никто не вернулся? – спросил Федя.
- Ни разу никто, - ответил бродяга. – Правда, ходят слухи, что однажды ночью, после пьянки, Филипп спустился до самого конца лестницы и вернулся живым. Но малость повредился рассудком. Говорит, что там внизу – звездное скопление Плеяд. Но я что-то в это не особо верю.
Зигфрид что-то зашипел. Старик ответил. Зигфрид зашипел снова.
- О чем они говорят? – спросила Виктория Володю.
- О том, что в советские времена трубу со ступеньками заварили, залили бетоном, и сверху бросили большую плиту, - пояснил Владимир. – Но что слухи распространялись быстро, строительство вскоре было заброшено, а к трубе прибыл большой отряд старателей с тяжелой техникой. Они убрали плиту, вскрыли лестницу, прорезали проход болгаркой… и весь отряд сгинул без следа.
Они продолжали двигаться по свалке, огибая кучи, в которых попадались то горы гнилых фруктов, то вонючее тряпье, то пакеты из-под сока и молока, которые взрывались под ногами, то скользкие пластиковые бутылки. Все было пестрым и многоцветным. Начал идти снег, крупные снежинки падали вниз неторопливо, как в замедленной съемке.
- Вас тут много? На свалке? – спросил Федор старика.
- Боитесь, что я приведу вас в засаду, мы вас убьем, съедим и заберем одежду? – засмеялся он, но смех был невеселым. – Нет, это не так. Зачем нам ваше поношенное барахло? У нас такого мусора гигантские горы.
Дальше процессия продвигалась в полной тишине.

Володя шел рядом с Викой, держа ее под руку. Снег все усиливался. Видимость упала до нескольких метров. Вокруг была плотная белая мгла. Узур грациозно скользил по белой поверхности. Казалось, что он летит над землей.
- Отправить, что ли, в трубу на разведку Федора? – пожал плечами Владимир.
- Это сложный вопрос, - отозвалась девушка, - но смысла отправлять Федю нет абсолютно никакого. Он не вернется, и все. И мы не получим ответов на наши вопросы.
- Думаешь, надо идти всем вместе?
- Трудно сказать, - ответила Вика после паузы, - прежде всего надо поговорить с Филиппом, который видел Плеяды.
- Да он завалился спать на первой же площадке, видел сон, а потом всем втирал, что он видел это на самом деле, - отмахнулся Владимир. – Или этот Филипп просто врет.
Они прошли еще два десятка метров.
- Скажи, - вдруг произнесла Вика, - как странно. Орден так долго искал шахту, с таким трудом получил координаты места, а оказалось, что есть люди, которые знают о шахте уже много лет. Более того, когда к ним вернулась память, все они поняли, какой информацией владеют! Но оружие так никто пока и не получил.
- Или получил, - ответил Владимир, - возможно, все это грандиозная мистификация. Возможно, оружие давно подняли. А слухи о том, что из шахты никто не вернулся, дают возможность обитателям свалки уничтожать всех чужаков.
Вика крепче вцепилась в рукав Володи. Федор и брат Олег шли чуть позади. Бродяга показывал дорогу. Зигфрид нарезал круги.
- Странно, очень странно, что старик не примкнул к Ордену, будучи носителем памяти штурмана, - добавил Владимир.
- Тут вообще много нестыковок, - сказала Вика. – И бродяга, который не вступил в Орден, и шахта, о которой знало множество людей, и исчезновение тех, кто туда пытался сунуться, и Плеяды… Что из этого – правда?
Володю и Вику догнал Федор. Щеки у бывшего зама Антона были белыми, а нос – сизым. Зигфрид перестал бегать кругами и тоже подошел. В полутьме, под тяжелыми снеговыми тучами, его глаза светились, как две лампочки.
- Владимир Яковлевич, - сказал Федор, - я предлагаю повернуть назад. Этому человеку, - он кивнул в сторону старика, - нельзя доверять. Его помощь нам выглядит абсолютно нелогичной. Мы ведем себя как доверчивые идиоты.
- С нами узур, - напомнила Виктория.
- И что? – огрызнулся Федор, - это любопытный подросток. Напротив, мы обязаны его защищать. Если, конечно, не хотим закончить свои жизни на ферме. А мы идем за бомжем, как стадо баранов. Они, может, тоже мясо любят!
- Я думаю, что все проще, - покачала головой Вика, - старик ведет нас к трубе, надеясь, что мы опустимся туда и больше никогда не вернемся. Но его вины в этом не будет. Шахта убьет нас сама. То есть, он так думает.
Узур внимательно слушал разговор. Потом он зашипел.
- Зигфрид говорит, что что-то тут не так, - перевел Владимир. – Но он пока не понимает, что?
Виктория повернулась к узуру.
- Что именно тебя смущает? – спросила она. – Ты можешь объяснить?
- У него подрагивает третья щетинка на четырнадцатой левой ноге, - перевел Володя.
- Блин, я хочу отсюда свалить, пока не поздно, - подал голос брат Олег, - у меня тоже плохие предчувствия, хотя щетинки и не дрожат.
Старик, увидев, что отряд остановился, тоже затормозил. Он сел на корточки и отдыхал, полускрытый пеленой снега.
- Ладно, идем дальше, - сказал Владимир, - все смотрите в оба.
Никто не сдвинулся с места.
- Хорошо, какие у вас предложения, - спросил Володя. – Повернуть назад?
- Да, назад, - сказал Федор. – И вернуться с полусотней братьев, вооруженных до зубов. Шахта денек подождет.
- Да, я тоже за то, чтобы повернуть назад, - сказал брат Олег, дрожа то ли от холода, то ли от страха, то ли от того и другого одновременно.
- Трусы, - прошипел Володя.
- Я за то, чтобы идти дальше, - сказала Вика. – Проводник и его коллеги нас не тронут. Я думаю, у них тут что-то типа культа шахты. Они приводят туда искателей приключений, альпинистов, кладоискателей и прочих путешественников, и как бы приносят шахте жертву. Понимаете?
Зигфрид что-то просвистел.
- Он тоже за то, чтобы продолжать движение вперед, - перевел Владимир.
Потом он повернулся к Федору и брату Олегу.
- Вы точно не хотите идти? – спросил он.
- Точно, - ответил Олег.
Зигфрид метнулся на него серо-коричневой молнией. Член Ордена закричал, взмахнул руками, но узур уже пробил жалом одежду Олега и выпустил яд.
- Не смотри, - сказал Владимир, заставляя Викторию отвернутся, - Зигфриду надо хорошенько поесть. Я уверен, что в шахту еще не спускался ни один узур. Возможно, именно из-за этого погибали путники. Зигфрид пойдет с нами. Пусть наберется сил.
Олег хрипел. Его взгляд постепенно становился все менее осмысленным. Федор дрожал, как осиновый лист. Старик спокойно отдыхал неподалеку, глядя на небо, и не обращал никакого внимания на развернувшуюся драму.
- Федор, ты пойдешь с нами, - сказал Володя Феде.
Тот попятился. Не переставая пить кровь, Зигфрид повернул к нему голову. Ксеноновые огоньки в его глазах горели, как два небольших прожектора.
- Я иду, иду, - торопливо сказал Федор. – Что вы, конечно, я с вами.
Он подумал о побеге, но среди гор мусора скрыться от почти взрослого узура было совершенно невозможно. К тому же Орден рано или поздно нашел бы его. Зигфрид допил кровь и, как и в предыдущем случае, не стал есть мясо.
- Идем, - просвистел он.
Старик встал с поломанного деревянного буфета, кем-то выброшенного за ненадобностью,
- Уже недалеко, - сказал он.
Володя и Вика пошли вперед. За ними поплелся Федор. Зигфрид бодро зазмеился по мусору, покрытому снегом.

Через два часа девушка окончательно выбилась из сил.
- Мы не ходим кругами, нет? – спросила она.
- Нет, - отозвался узур, - у меня прекрасная пространственная ориентация, мы идем точно на восток. Просто свалке нет конца и края.
- А обойти нельзя ее было? – спросила Вика.
- Нельзя, - отозвался проводник. – Труба расположена точно в центре свалки.
- И вы всю жизнь живете возле нее? – задала Виктория следующий вопрос. – Хотите узнать, что там?
- Да, - кивнул старик. – Я думаю, что трубу с лестницей оставили инопланетяне. Поэтому и хотел поговорить с вашим узуром. Многие из моих коллег-бомжей утверждают, что там внизу – оружие против узуров. Но я думаю, что все не так просто.
Узур подполз поближе.
- Все так. Там оружие, - подтвердил Зигфрид. – Бегство с Лидии удалось, но было постфактум раскрыто. Правда, никто из тех, кого пытали, пытаясь узнать координаты места назначения, координат не знал. Тогда мы несколько ферм сожгли дотла вместе со скотом, дабы другим неповадно было. Много лет мои предки боялись смотреть на небо, ждали, что беглецы найдут оружие, которое им оставили миролюбы, и прилетят. Но никто не прилетал, и в конце концов все успокоились. Так бы и не нашли беглецов, если бы Володя не догадался передатчиков натыкать.
Узур, уже достигший в длину двух метров, полз споро, как змея, и его лапки двигались четко и слажено.
- В общем, - сказал узур, - эта шахта – мина замедленного действия. В принципе, я думаю, что достаточно было бы вокруг охрану поставить, и все. Но мало ли что… Мне, как и вам, хотелось бы знать, что там – в этой шахте.
Зигфрид забулькал и мелко затрясся.
“Любопытство сгубило кошку”, - вспомнила Виктория старую пословицу.
Узур повернулся к проводнику.
- Вы хотели что-то спросить? – просвистел он. – Наверное, о том, как мы, продвинутая цивилизация с мощной наукой, можем содержать другую разумную цивилизацию в концентрационных лагерях?
- Ну, в общем, да, - кивнул старик.
- Но позвольте, - просвистел Зигфрид, - вы же делаете то же самое, например, с коровами. Сначала они у вас Пеструшки, Зирки и Квитки, а потом оправляются на бойню. Никто же не удивляется… Это в порядке вещей и у нас, и у вас. Корейцы ваши собак едят, из кошек-шиншилл одежду делают, медведей в зоопарке держат и в цирке заставляют выступать. И никто не протестует. Ну, почти никто, насколько я понял из передач по вашему телевидению. Только горстка ретроградов.
Он на секунду замолчал, перебегая через большую ржавую бочку.
- К тому же, - продолжил Зигфрид, - мы бы никогда не подчинили ни Лидию, ни Никту, ни Землю, если бы на каждой из этих планет не было желающих получить власть над собратьями. Нам даже ничего не надо было делать. Многочисленные Ордена сами все организовали. За право быть выше соплеменников, вершить судьбы и считаться мелкими царьками и наместниками узуров на планете, они позволяли делать из остального человечества кулинарные блюда. Вы очень любите власть. Особенно – власть над ближними. А мы любим свежую кровь и свежее мясо. В результате все довольны.
- Ну, кроме тех, кто коротает свои дни на фермах, - сказала Виктория.
- Ага, - забулькал Зигфрид.
- А миролюбы – все поголовно вегетарианцы? – спросила Вика.
Зигфрид помрачнел. Третья щетинка на четырнадцатой левой ноге у него снова задрожала.
- Да, они только миррой, ладаном и амброзией питаются, - просвистел узур.
- Он так и сказал – “миррой, ладаном и амброзией”? – спросила Виктория.
- Я перевел по смыслу, - отмахнулся Володя.
Горы снижались. Эта часть свалки была более старой. Тут мусор был преимущественно строительным, а не бытовым, как на внешнем периметре. Вонь стала заметно меньше. Федор молча плелся в арьергарде.
- Скоро уже, - сказал бродяга и закурил.
На пальцах у него была татуировка, но что там было изображено, понять было трудно. Виктория переместилась поближе к бродяге, но он быстро докурил, выбросил бычок и спрятал руку в карман засаленной куртки.
- То есть жизнь для миролюбов священна? – спросила Вика старика.
- Да, - подтвердил он, - даже жизни врагов.
- Но они передали землянам оружие против узуров, - напомнила девушка.
Зигфрид засвистел.
- Ну… наверное потому, что они сочли вас потенциально более миролюбивыми, чем нас, - перевел Владимир.
Брюшко узура снова задрожало от смеха, ему понравилась собственная шутка. Низкие горы разошлись. Перед Володей, Викой, Зигфридом и Федором лежала неглубокая долина. В ее центре горели костры, стояли палатки, бегали собаки.
- Это что, - не понял Владимир, - лагерь у входа в шахту?
Бродяга кивнул. Одна из собак залаяла. Люди у костров подняли головы. Увидев узура, струящегося по свежему снегу, они замерли.
- Поприветствуйте наших гостей, - громко сказал старик, - они проделали долгий путь и планируют спуститься по лестнице.
Никто не пошевелился. По-прежнему стояла гулкая тишина. Снег продолжал падать. Старая ломаная мебель тихонько потрескивала, сгорая. Наконец один из бомжей поднялся и подошел поближе.
- Клим, - представился он. – Приветствую вас в нашем лагере.
Его взгляд равнодушно скользнул по узуру, Федору, Володе и остановился на Вике, как будто натолкнулся на стену. Глаза Клима расширились, как будто он увидел приведение. Мужчина поднял руку и сбросил с головы капюшон. На его пальцах Виктория увидела такую же татуировку, что и на руке старика.
- Рад вас видеть, - сказал Клим девушке и внезапно согнулся в почтительном поклоне, - мы так долго…
- Клим, пожалуйста, подготовь гостям поесть, - громко сказал проводник. – Они проделали большой путь.
Проводник и Клим пошли к кострам, предложив следовать за ними.
- Он что, тебя знает? – тихо спросил Володя Вику, - кого они долго ждали? Узура?
- По-моему, тут какая-то секта, - прошептал Федор. – Я чувствую, чувствую. Они нас специально сюда заманили. Они живут возле этой шахты уже не один год, и ждут новых жертв. Я думаю, что они прекрасно и без проблем спускаются в шахту. Там у них алтарь. Может, они оружие это испытывают, которое предназначено для борьбы с узурами, на людях? Нечисто тут дело, нечисто!
- Чего ты, Федор, так за свою шкуру держишься? – спросила его Вика.
- Трус он и есть трус, - пожал плечами Владимир. – Когда решали, кому щетинку узура будут вживлять и Федя попал в шорт-лист, он на коленях ползал, орал, как резанный, умолял его не трогать. Он бы и сейчас сбежал, но Зигфрида боится.
Федор раздраженно дернул плечом, но ничего не сказал. Все трое подошли к костру. На узура смотрели с любопытством, но без особого страха. Зигфрид подполз к костру. В серо-синих глазах-лампочках отразилось пламя.
- Меня зовут Зигфрид, - прошипел узур.
- Ты убил одного нашего и одного вашего, - прошипел в ответ Клим. – Мы уже знаем.
- Есть хотелось, - равнодушно ответил Зигфрид. – И пить.
- Так ты комар? – спросил Клим и оглушительно рассмеялся.
Зигфрид обежал вокруг костра, поднялся на задних лапах и оказался как раз на уровне лица сидящего мужчины.
- Нет, не комар, - просвистел он в ответ.
- Да я и сам вижу, - ответил Клин безо всякого страха. – Для комара великоват.
Узур вернулся к огню. Он повернулся к пламени боком и блаженно прикрыл глаза-лампочки.
- А где вход в трубу? – спросил Володя. – Покажите хоть.
- Вы прямо сегодня будете спускаться? – спросил проводник.
- Нет, - ответила Вика, - сегодня мы отдохнем и поговорим с Филиппом. Тем человеком, который видел Плеяды.
Клим и старик одновременно повернулись к дальнему костру. Там сидел щуплый человек с большим носом, тонкими губами и пористой, как будто серой, кожей. Услышав свое имя, Филипп вяло помахал рукой и закашлялся.
- У него туберкулез, - пояснил старик. – Долго не протянет.
Переступив через хвост Зигфрида, Вика пошла к костру Филиппа.

Филипп сидел на шаткой трехногой табуретке. Девушка присела рядом на корточки. Он повернул к ней свое пористое лицо, а потом кашлянул в рваный шарф.
- Я рад, что дождался и вижу тебя, - сказал он, осеняя лоб крестным знамением.
На пальцах у него была такая же татуировка, как у Клима со стариком – семь звезд, которые, если сложить пальцы вместе, образовывали созвездие. Семь сестер. Стожары. Субару. Плеяды. У разных народов оно называлось по-разному.
- Тихо, - одними губами сказала Виктория.
Филипп бросил взгляд на Владимира, Зигфрида и Федора, и кивнул.
- Как скажешь, - ответил он. – Но ты почти у цели. Правда, никто не сможет тебе подсказать, как пройти там, внизу. Никому это пока не удавалось, даже нам. Мы уже почти утратили надежду. Возможно, лестница ждет именно тебя.
- Там и правда Плеяды? Точно? Ты видел? – спросила девушка.
- Да. На стене, - подтвердил Филипп.
К костру подошли Владимир и старик. Филипп, к огромному сожалению Вики, тут же замолчал.
- Вы о Плеядах? – спросил Володя, присаживаясь и протягивая руки к огню.
- Да, - кивнул Филипп и снова закашлялся в рваный шарф, - это звездное скопление было известно с древности многим культурам. Австралийским аборигенам, японцам и индейцам сиу…. Плеяды упоминаются в гомеровских “Илиаде” и “Одиссее”, а также трижды – в Библии: два раза в Книге Иова и однажды в Книге пророка Амоса.
Он посмотрел на темнеющее небо, но оно было затянуто тучами. Приближалась ночь. Иногда Плеяды сияли в ночном небе над свалкой, но сегодня не было видно ничего, кроме лохматых облаков.
 - Расстояние до Плеяд от Земли – около ста тридцати пяти парсеков, - добавил бродяга, дрожа то ли от холода, то ли от лихорадки. – Это звездное скопление состоит из приблизительно пятисот звезд. Причем среди них преобладают голубые звезды. Из этого числа четырнадцать видны невооруженным глазом с Земли.
Филиппу очень хотелось, чтобы тучи разошлись и показались звезды. Он ждал знамения. Но снег шел и шел.
- А “Семь сестер”, - подхватила Вика, - в древнегреческой мифологии – это дочери титана Атланта и океаниды Плейоны. Согласно мифу, они покончили с собой, огорченные участью своего отца, обреченного подпирать небесный свод. Я помню это еще из школьного курса астрономии.
- Да, - протянул Владимир, кивая, - я тоже это помню. А на Лидии видимых звезд Плеяд – двадцать семь.
- Точно, - улыбнулся бродяга, - кстати, у земных викингов Плеяды ассоциировались с наседкой и цыплятами. На Плеядах, кстати, основывался календарь древних ацтеков Мексики и Центральной Америки. Их календарный год начинался в день, когда жрецы впервые замечали созвездие над восточным горизонтом непосредственно перед тем, как лучи восходящего солнца начинали заслонять свет звезд. Совсем, как на Лидии. Там тоже год начинает в тот момент, когда…
Костер потрескивал. Вика встала, оборвав рассказчика на полуслове.
- Покажите нам “ухо Земли”, - попросила она.
Филипп встал, кашлянув. Потом сделал два шага в сторону.
- Вот, - сказал он, оттаскивая в сторону большой кусок фанеры.
Владимир скептически прищурился. Потом расхохотался.
- И это все? – спросил он.
Стальная труба и простенькая винтовая лестница, покрытая неаппетитными пятнами и царапинами, казались такими же экспонатами свалки, как и окружающий строительный и бытовой мусор. Володя достал GPS и включил его. Секунд через пятнадцать навигатор обнаружил спутники и определил координаты.
- 56°26'19" северной широты, 38°4'15" восточной долготы, - прочитал Владимир. – Абсолютно так, как сообщила в свое время Лиза. Это оно. Без вариантов.
Вика ступила на лестницу. К ним подошли Клим и Федор. Зигфрид остался греться у костра.
- Лестница движется? – спросила девушка, закрывая глаза.
- Вроде нет, - ответил старик. – Может, у вас, барышня, кружится голова от голода?
Виктория слегка подпрыгнула. Для стороннего наблюдателя винт внутри трубы казался совершеннейшим монолитом, но Вика уловила бесконечно малое движение. Лестница отозвалась на прыжок.
- Движется, - улыбнулась Виктория, - это не лестница. Это пружина.
Бомжи переглянулись. Клим еле заметно прикрыл глаза. Потом он снова поднял веки и бросил на небо благодарный взгляд. По щеке Филиппа поползла слеза. Он ее украдкой смахнул.
- Сюда надо спускаться по очереди, один за другим, а не всем вместе, - сказала девушка. – Если идти плотной группой, я думаю, что пружина внизу сожмется слишком сильно и всех раздавит. Какая тут примерно глубина? – спросила она Филиппа.
- Не помню. В тот единственный раз, когда я дошел до самого низа, я был сильно пьян, - ответил мужчина, снова заходясь кашлем. – Но, думаю, метров пятьдесят будет.
- Может, нам тоже всем напиться, - предложил Володя.
Федора сильно трясло.
- Да, - выдавил он из себя, - я бы с удовольствием выпил чего-нибудь покрепче.
К трубе подполз Зигфрид. Он обнюхал края, потом перетек на ступеньки.
- Пружина, - сказал он.
- Ты тоже заметил? – переспросил Володя. – Ну, вы титаны мысли.
- Спускаемся? Прямо сейчас? – спросил Зигфрид.
- Подождите, - взмолился Федор. – Дайте хоть поесть!
- Предупреждаю, тут только объедки, - сказал Клим. – Есть малиновые йогурты, они только слегка просроченные. Целый ящик. Есть говядина с душком. Деликатес! Вчера вот привезли печенье, половина с плесенью, зато вторая половина – хороша. С чаем, правда, проблемы… обычно используем пакетики, которые уже кто-то когда-то заваривал.
- Пойдемте, - просвистел Зигфрид. На его плоской голове лежала шапочка снега, - если нам через несколько минут предстоит умереть, то мне все равно, сыт я или голоден.
- Твой, Федор, скулеж, - добавил Владимир, - похож на последнюю просьбу осужденного. То побриться, то трубочку выкурить, то поесть…
Он повернулся и принялся спускаться по узкой  лестнице вслед за Зигфридом. За ним пошла Вика. Федор поплелся следом.

Они спускались гуськом – не рядом, а в нескольких пролетах друг от друга. Все молчали, слышалось только шарканье ног и постукивание лапок Зигфрида. Вика подняла руку. Потолок становился все ниже. Она на секунду остановилась и прислушалась. Пружина сжималась в полной тишине, без треска и скрипа. Сильно пахло металлом. Пружина слегка вибрировала, отзываясь на шаги Володи, Федора и Зигфрида. Девушка вновь заспешила вперед. Свет от ее фонаря выхватил какую-то надпись на стене.
- Стойте! – крикнула Вика.
Она услышала, как ниже и выше ее в пролетах шаги стихли.
“А вдруг там уже никого нет? Только шаги, - подумала Виктория, которую терзал безотчетный страх, - только звуки остались, а все остальные давно умерли”.
- Что там? – спросил Володя и страх Вики отступил.
Он подошел и положил руку ей на плечо. Федор остался стоять двумя пролетами выше. Было слышно, как тяжело он дышит.
- Надпись, - сказала Виктория, чувствуя тепло от его ладони, - наполовину стертая, только часть букв осталась. “Б”, “р”, “е”, “г”, “уш”.
- И кто это написал? – спросил Владимир, присматриваясь к буквам. – Кровь это, что ли?
Он достал мобильный телефон и направил свет от ярко светящегося экрана на округлую стальную стенку.
- Трудно сказать, чем написано. Но думаю, что это значит “берегите уши”, - сказал Владимир. – Ты ничего не слышишь?
- Нет, - покачала головой Вика. – Ничего.
- Ну, значит, заткни уши как можно сильнее, - сказал Володя. – Я тебя поведу. Я слышу шум, но, думаю, он мне не повредит.
- Думаешь, щетинка тебе поможет? – спросила Виктория.
В ее голосе слышался скептицизм. Володя кивнул и взял ее под руку.
- А ты вообще кто, узур или человек? Может, ты скинешь кожу, плоть треснет, и из грудной клетки появится плоская голова с глазами фонариками и хитиновым черепом? – продолжала Вика.
Она засмеялась. Володя молчал.
- Ты теряешь разум, - сказал он, - держись за меня.
- А пружина? – спросила Вика. – Нас же внизу нас раздавит.
- Надеюсь, что не раздавит. Одна ты все равно не дойдешь, - сказал он.
- Что-то ты слишком хорошо здесь ориентируешься, - сказала Виктория.
Володя вдруг резко повернулся, прижал ее к гладкой круглой стене и с силой, больно поцеловал, укусив за губу.
- Ты тоже слишком хорошо здесь ориентируешься, - сказал он.
Повисла пауза.
- Пойдем, - сказал он. – Не будем терять времени.
Он обнял ее за плечи и повел вниз. С каждым шагом шум нарастал. Володя зажмурил глаза, давление звука стало столь большим, что у него заболела голова. Виктория по-прежнему ничего не слышала.
“Странно, я не слышу никакого шума”, - подумала она.
Лапки узура продолжали негромко стучать по ступенькам. Похоже, шум ему тоже никак не мешал. Сзади слышались шаги Федора. Володя согнулся пополам. Вика обхватила его за плечо.
- Мне больно, - сказал он, пытаясь упасть.
Виктория молча потащила его вниз по ступенькам. Лапки узура продолжали стучать. Ноги Федора все так же шаркали вниз и вниз, вслед за ними. На лестнице царила удушливая мгла, тьму разгонял только фонарик Вики, бросавший на округлую стену желтое размытое пятно. Становилось тяжело дышать. Потолок был уже совсем низко. Пружина сжималась. Виктория по-прежнему не слышала никакого шума. Володю, которого она тащила, стошнило на ее куртку и джинсы.
Забрезжил свет. Голубой, искусственный, богатый ультрафиолетом, он пробивался откуда-то снизу. 
- Еще чуть-чуть, - сказала Виктория.
Шаги Федора продолжали мерно шуршать. Свет разгорался. Что-то засвистел Зигфрид. Голова Владимира висела, он неглубоко и судорожно дышал. Через мгновение лестница закончилась. Вика и Владимир оказались в большом помещении, залитом светом. Вика охнула и с трудом перевела дух. Владимир мешком повалился на пол. Помещение было завалено трупами – некоторые были свежими, некоторые давно превратились в скелеты. Запах стоял невероятный. Вика теперь не могла понять, почему она не ощущала этой вони раньше. Где-то в глубине сознания у нее забрезжила мысль, что свалка на поверхности была организована не случайно. Владимира стошнило второй раз. Он закашлялся.
- А где Федор? – спросила девушка, оборачиваясь.
Шаркая ногами, на лестнице появился Федя. Он шел вслепую, закрыв глаза. Дойдя до кучи тел, мужчина рухнул, как мешок, полный соломы. Узур подошел к нему и приложил одну из лапок к шее Федора.
- Труп, - просвистел Зигфрид. – Уже мертвый шел. Смешно.
Вика подошла к Феде и проверила его пульс. Володя сидел у стены возле горки костей и приходил в себя.
- Мертв, - подтвердила Виктория.
Володя поднял слезящиеся глаза в красных прожилках.
- Спасибо, ты спасла меня, - сказал он.
- Не за что, не благодари, - улыбнулась Вика. – Я вообще ничего не слышала, никакого шума. Понимаешь?
Владимир бросил на нее быстрый взгляд.
- Не знаю, почему так получилось, - добавила Виктория.
Владимир тяжело поднялся и подошел к Федору. Он лежал, как старая сдувшаяся резиновая  игрушка.
- Я не знаю, почему он умер. Поэтому и есть его я не хочу, - просвистел Зигфрид, обычно не брезгающий трупами.
Пол в помещении был каменным и тщательно отполированным. Рассеянный голубой свет лился с потолка. Он слегка резал глаза. В одной стене виднелась часть винтовой лестницы. Две другие были гладкими, насколько позволяли рассмотреть трупы, лежащие в причудливых позах. На четвертой стене было изображено звездное скопление Плеяд.  Вика подошла к стене. Звезды переливались и выглядели живыми.
-Красиво, - сказал Владимир за ее спиной.
- Да, - кивнула Вика.
Мягко сияющие звездочки бросали отблеск на ее круглое лицо и небольшой прямой носик. У нее было типичное лицо учительницы начальных классов, которой она и была в прошлой жизни, до того, как обнаружились алмазные яйца, изменившие судьбу человечества.
- Ну, и что нам теперь делать? – спросил вслух Володя.
Звезды мерцали умиротворенно и, казалось, исполняли какую-то неслышную мелодию.
- Видимо, надо найти нужную звезду и коснуться ее, - просвистел Зигфрид. – Главное, не ошибиться. А то количество тел в комнате увеличится.
- А как же гуманизм миролюбов? – пожал плечами Владимир, - тут гора трупов, а они и в ус не дуют.
- Может, свобода для них важнее, чем гуманизм? Важнее, чем все остальное? – предположила Виктория. – Каждый должен иметь возможность выбирать?
- Ну так выберите правильную звезду, - просвистел узур. – У нас тут два человека с генетической памятью пилота и штурмана. И я, носитель информации, накопленной всеми поколениями цивилизации узуров. Неужели мы не найдем нужную звезду? Да я в скоплении Плеяд каждый камень знаю! Вот только что надо отметить? Исходя из какого принципа?
Несколько секунд Вика молчала. Потом она протянула руку и сделала два движения, отметив пару неприметных звездочек на периферии скопления.
- Эти звезды связаны в сознании миролюбов с Землей, - пояснила она. – На планете одной из них растет дерево из ростка, привезенного с Земли. Каждый год дерево расцветает прекрасными розовыми цветами.
- Сакура? – спросил Володя.
- Абрикос. А на планете второй звездочки живет земной пес. Он уже совсем дряхлый. Сенбернар.
Звезды, которые отметила девушка, продолжали мерцать. Их свет постепенно усиливался. Теперь они сияли, как бриллианты.
- Она врет про розовые цветы и про старого сенбернара, - тихонько просвистел Зигфрид, - но врет так красиво. А на самом деле, я думаю, там просто расположены военные базы миролюбов.
Володя не стал переводить Вике слова узура. Стена стала медленно подниматься вверх, открывая дорогу.
- Ну что же, мы правильно ответили на вопрос, - сказал Владимир, - я думаю, что случайно угадать две из пятисот две невозможно. К слову, я уверен, что о них не мог знать никто, кроме тех, кто носил память второго пилота.
Вика промолчала.
- Кстати, - продолжил, - сколько на Земле в настоящее время таких же, как ты? С такой же памятью?
Виктория пожала плечами.
- Мало, - просвистел узур. – Таких людей мало. Они верные. И гуманные. Чтобы информация о военных базах миролюбов не попала в чужие руки. И чтобы оружие не было использовано во зло.
Стена поднялась, открыв проход.
- Люди – сложные существа, - добавил Зигфрид, – с одной стороны – мудрые. А с другой – наивные. Они верят в дружбу, и в любовь верят. Очень хотят, чтобы их любили. Видимо, поэтому миролюбы и встали на их сторону, а не на нашу.
Зигфрид забулькал. Его брюшко затряслось. Узур первый пробежал под стеной. Она тут же начала быстро опускаться.
- Стой! – закричал Володя. – А как же мы?!
Он рухнул на пол и подкатился под опускающуюся стену, увлекая за собой Вику и уже понимая, что она не успевает. Зигфрид метнулся назад. Его пятидесятая нога встала поперек уменьшающегося просвета. Секунду конечность сдерживала давление стены, потом с хрустом сломалась. Зифгрид взвыл, но этой секунды хватило, чтобы Виктория проскользнула под неумолимо опускающейся преградой.
- У-у-у-уй! – вопил узур.
Потом он отбросил сломанную ногу. Она со стуком вывалилась из пятидесятого сустава. 
- Ничего, я могу ходить даже, если у меня останется треть ног, - сказал Зигфрид.
Виктория огляделась. Помещение было такого же размера, что и предыдущее, но в нем было намного темнее. Гладкие стены, отполированный пол. Посреди комнаты стоял стальной куб. На кубе расположились шесть стеклянных сосудов, освещенные небольшой настольной лампой. В одном была желтая жидкость. Во втором – красная, в третьем – синяя. В четвертом содержимое было сине-зеленым, в пятом – просто зеленым. Шестой был пуст.
- Ну, это проще, чем предыдущая загадка. Там надо было две из пятисот выбрать, - сказал Володя. – А тут всего один из шести.
- Думаю, что здесь есть подвох, - не согласился Зигфрид. – Это не задачка выбора.
Виктория подошла к стальному кубу.
- Пока не знаю, что и сказать, - проговорила она, - желтый – цвет песка на родной планете узуров, синий – цвет неба на Земле, сине-зеленый – цвет нашего океана. Красный – кровь. Зеленая – трава. Что значит пустой сосуд – я вообще не знаю.
- Может, жидкости надо попробовать на вкус? – предположил Зигфрид.
- Ты точно не знаешь? – спросил Вику Владимир, - ты же легко нашла две нужные звезды в Плеядах. Ты же ЗНАЛА.
- А сейчас не знаю, - покачала головой девушка. – Не знаю. Думаю. Может, осенит. Это логическая загадка.
Виктория села на пол и уставилась в потолок. Она отбрасывала на пол легкую и серую, как вуаль, тень. Зигфрид завалился в угол, как большая многоногая собака. Володя лег на пол рядом с ним.
- Она должна догадаться, - просвистел узур. – Нам тут нечего голову ломать. Мы все равно не знаем отгадки.  Лучше просто поспать.
Вика все сидела и думала. Шло время, а ничего не менялось.
- Может, тебе нужно лечь спать? И ты увидишь ответ во сне? – предложил Владимир.
Девушка покачала головой.
- Синий, красный, желтый, сине-зеленый, зеленый, пусто, - перечислила она.
- А может, туда надо крови выпустить? В пустой стакан? – просвистел узур. – Моей или вашей? Или смешать вашу красную и мою желтую? Как раз оранжевое окажется. Может, надо радугу составить?
Виктория покачала головой.
- Не то, - сказала она.
Девушка обошла куб. Выражение лица у нее было растерянным.
- Может, поставить сосуды один на другой? Например, вниз поставить желтый – это почва, потом сине-зеленый, как воду, потом зеленую травку изобразить, затем синее небо, потом космос, то есть вакуум?
- А красный куда? В сторонку отставить? – спросила Вика. – Хотя идея построить башенку, конечно, хорошая.
Владимир встал, потянулся и подошел к Виктории.
- Все-таки непонятно, - сказал он, - красный, желтый и синий, это основные цвета спектра. Из них можно составить все, что угодно. Сине-зеленый и зеленый это всего лишь синий с добавлением желтого. То есть у нас тут три основных цвета, две смеси и один пустой стакан. И все это что-то значит. С этим надо что-то сделать.
- Я повторяю предложение: это надо выпить, - просвистел Зигфрид. – Давайте я выступлю по красненькому. А вы уж оставшиеся стаканы опустошите.
Он подполз к стакану с красной жидкостью и понюхал.
- Запаха нет никакого, - хмыкнул он.
- Ты вампир, - погрозила ему пальцем Виктория.
- Увы, - согласился узур, - но среди нас есть и вегетарианцы. Пьют сок, принимают витамины, питаются… ну, в общем, на вашу морковку похоже, корнеплод такой.
Они втроем замерли перед шестью сосудами в нерешительности. Лампа светила мягким голубоватым светом.
- Не хочется рисковать, - наконец сказал Владимир, - цена ошибки слишком велика.
- Тем более, что нас никто по времени не подгоняет, - просвистел Зигфрид, - только очень хочется есть.
Он плотоядно облизнулся, посмотрев сначала на округлую, полноватую и полнокровную Вику, а потом на Владимира, который казался ему менее аппетитным.
- Может, все-таки выпить вон то, красное? – вздохнул Зигфрид.
Он мучился, как запойный алкоголик при виде флакона одеколона. Ему никто не ответил и узур вернулся в угол, свернулся там большим многоногим калачиком, и замолчал.
- Все-таки желтый похож на цвет песка. Он же не лимонный, а почти бежевый, - сказал Володя. – А сине-зеленый имеет такой же оттенок, как на картине “Девятый вал” Айвазовского…
- Песок, вода, небо, кровь, зелень, пустота, - перечислила Вика. – Это что-то значит. Что-то эпическое, важное, глобальное такое.
Страдающий от голода проглот встал из угла и снова подполз к Виктории и Владимиру.
- На моей родной планете, - просвистел он, - там, где я никогда не был, когда-то существовал огромный город Узурия, красивый, процветающий, с фонтаном, окруженном пятью колоннами. Этот фонтан был главной диковинкой Узурии. Воды на нашей планете почти нет, растительности нет, населена… нет, не роботами. Нами, узурами. Были раньше также тушканчики, змеи и пауки. Тушканчиков мы съели самыми первыми. Потом сожрали всех змей. Потом, даваясь, пауков.
- Потом вы стали есть друг друга, - подсказала Виктория.
- Натурально, - кивнул Зигфрид, - и ели, ели, ели. Много тысяч лет. Это стимулировало нашу науку – мы капканы на узуров из соседних племен разрабатывали, набеги организовывали, рецепты соусов придумывали.
- А фонтан?
- Фонтан засох. Город занесло песком. В последние годы перед тем, как построить ракету и улететь на Лидию, узуры жили в норах под землей. Зато потом, когда в качестве кормовой базы стало использоваться население Лидии, цивилизация узуров начала расцветать. Вражда была забыта. Узурию откопали. Фонтан снова заработал. Начался небывалый расцвет искусства. Вот послушайте.
Узур засвистел – тонко и переливисто.
- Это песня о прекрасной длиннолапой узурихе, которая кладет яйца? – спросила Вика.
- Почти, - кивнул Зигфрид. – Так вот. Фонтан был обложен плиткой такого вот цвета, как синяя жидкость, которая налита в этот вот стакан. Такого же! Точно! А желтая жидкость – как песок. Это не может быть случайностью. В некотором смысле жидкости являются символами цивилизации узуров – желтый песок, синий фонтан, красная кровь кормовой базы… Только вот сине-зеленого и зеленого у нас ничего нет. Зато пустого, в смысле пустынь – полно.
Володя повернулся к Виктории.
- А миролюбы? – спросил он, - что у них?
- У них – рай, - пожала плечами Вика. – Как рай может иметь цвет?
- Да, так что там, на Мировии? Расскажи! – попросил Зигфрид, перебирая лапками и постукивая длинным хвостом, который уже начал обрастать шипами. – С нами миролюбы вообще никогда не общались, брезговали, мы все через третьи руки узнавали. Я думаю, что ты знаешь намного больше, чем сейчас говоришь. Правда? Ты, часом, не миролюб? Может, ты и не человек вовсе?
Он подмигнул ей своим ксеноновым глазом.
- Нет, я человек, - покачала головой Вика. – Но о миролюбах кое-что знаю. Не столько, правда, собственно о них, сколько об их взглядах на жизнь.
Она коснулась рукой сине-зеленого сосуда.
- Столица Мировии стоит в дельте огромной и прекрасной реки, - сказала Виктория, - вода там такого вот цвета, как жидкость в этом сосуде, частично голубая, частично зеленоватая, а еще у берегов слегка желтая, потому что течение несет ил и песок, и становится красной, когда зацветают лотосы. Потом вода впадает в море и становится все синее и синее, сливаясь с небом, на котором сияет белое солнце. Все хорошо, но только ничего пустого там нет.
- Пустой сосуд символизирует космос, это наверняка, - просвистел Зигфрид.
Владимир принялся ходить кругами, заложив руки за голову.
- Я что-то чувствую, какую-то мысль, - сказал он. – Глубокую.
Тень Володи плясала по стенам. Он потрогал плафон настольной лампы, которая освещала комнату. Плафон был горячим, но пальцев не обжигал.
- Может, просто использовать этот пустой сосуд, как ночную вазу, - предложил Владимир, - помнишь, как это было у Сальвадора Дали и Хачатуряна. Того, который “Танец с саблями” сочинил? Когда на встрече с Дали композитор ждал художника два часа, пил, ел, курил, потом ему захотелось в туалет. Очень сильно.
- И он сделал свои делишки в антикварную вазу?
- Ага. Ты помнишь, да? Именно в этот момент раздалась музыка “Танца с саблями”, из дверей выскочил голый Дали на швабре, проскакал через весь зал, размахивая, разумеется, саблей, и скрылся в противоположных дверях.
- А потом об этом написали все испанские газеты, - сказала Вика. – А Михаил Веллер сочинил рассказ.
- Ага.
Узур в уголке тихонько засвистел. Песня была длинной, печальной и напоминала о ветре, который веет над пустыней и толкает перекати-поле.
Виктория подошла к стальному кубу, взяла сосуд с синий жидкостью, и поставила на самый край. Рядом она поставила желтый.
- Вначале сотворил Бог небо и землю, - процитировала она.
Потом Вика решительно схватила лампу, освещающую композицию.
- И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью.
Лампа на короткой ножке встала за сосудом с желтой жидкостью. Зигфрид перестал петь и от волнения захрипел и закашлялся. Володя вцепился себе в волосы.
- Да соберется вода, которая под небом, - продолжила девушка. – И да произрастит земля зелень.
За сосудом с сине-зеленой жидкостью последовала зеленая. Владимиру показалось, что лампа засияла ярче и ее голубой свет потеплел.
- Потом было создано все живое, - продолжила девушка, вставляя сосуд с красным.
- А пустой зачем? – спросил Владимир.
- И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал, - процитировала Вика. – Он просто отдыхал. Это воскресенье.
Она поставила последний сосуд. Ничего не происходило.
- Видимо, неправильно, - просвистел Зигфрид, поднимаясь на передних ногах и осматривая инсталляцию.
Вика убрала со лба волосы. Несмотря на холод, царивший в помещении, ей было жарко.
- Возможно, дело в лампе, - сказала она, - и сказал Бог: да будут светила на тверди небесной для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов. Это было после создания растений.
Вика переставила сосуды. Теперь лампа стояла между сосудами с зеленой и красной жидкостями. Она вспыхнула, как сверхновая. Владимир зажмурился. Виктория смотрела на яркий свет широко распахнутыми глазами. Желтая жижа в сосуде медленно превращалась в песок, синяя светлела и становилась прозрачной, по сине-зеленой побежали белые барашки волн, из зеленой появился узкий и длинный, как стилет, лист осоки, красная концентрировалась и бурела, мелькнул глаз, шерсть… И только последний сосуд не изменился.
Узур свистнул и слегка ущипнул Вику и Володю за ноги.
- Туда, - махнул он передней лапой.
Одна из стен комнаты поднималась, открывая проход. Но за ней царила кромешная тьма.

Володя присмотрелся. Ни проблеска, ни лучика света.
- Надо взять лампу, - сказала Вика.
Она попыталась поднять светильник, стоящий на стальном кубе, но он намертво прирос к основанию. Его свет потихоньку уменьшался, становился призрачным. Тени, еще недавно яркие и четкие, стали почти невидимыми.
- Идем, - сказал Володя, цепко хватая Викторию за рукав. – Сейчас свет погаснет.
Глаза Зигфрида светились в темноте.
- За мной, я кое-что вижу, - просвистел узур.
Все втроем они пересекли пространство под стеной. Проход за их спиной бесшумно закрылся. Виктория достала из кармана фонарь и попыталась включить его. Бесполезно. Выключатель щелкал, но ничего не происходило.
- Здесь не будет света, - сказал Володя. – Видимо, так нужно. Мы должны двигаться на ощупь.
Виктория повернулась. Ксеноновые глаза Зигфрида продолжали светиться.
- Нет, я тоже ничего не вижу, - сказал он, - мы долгое время жили в норах под землей, у меня есть усик, которым я могу ощупывать дорогу, у нас есть светящиеся глаза, чтобы видеть друг друга издалека, и я хорошо вижу, даже если света очень мало. Я даже могу видеть, когда света нет совсем, регулируя яркость своих глаз, но на очень короткое время. И вообще, - добавил он, хрюкнув, как земная свинья, - я тут среди вас самый бесполезный.
Владимир принялся ощупывать каменный пол руками. Виктория опустилась на колени и двинулась вперед. Зигфрид остался на месте.
- Ай, - вырвался у нее непроизвольный вскрик, - тут вода!
Володя подошел поближе к девушке и провел рукой по полу. Каменная поверхность безо всякого предупреждения переходила в воду.
- Ледяная, - сказал молодой человек, - мы что же, просто должны преодолеть это препятствие?
- Вряд ли. Оно круглое, - сказала Вика, - это колодец. Его легко обойти. Так что дело не в преодолении препятствий.
Зигфрид пробежался по периметру помещения.
- Похоже, тут больше ничего нет, - просвистел он.
- Если больше ничего нет, то надо нырять, - произнес Володя, - может, это подводный проход? Как в аквапарках некоторых? Надо поднырнуть, и…
Застучали лапки. К воде подошел Зигфрид.
- Я могу посмотреть, - сказал он.
Его глаза-лампочки вспыхнули, как два светлячка. Он сунул голову под воду и почти сразу же вытащил. Глаза узура снова потухли, приняв обычный вид.
- Фигня какая-то, - просвистел он, - там руки.
- Что? – переспросила Виктория, холодея. – Что там?
- Руки, - сказал Владимир. – Человеческие руки.
В груди у девушки что-то заболело, засаднило и сдавило.
- Чьи именно руки? – спросила она.
- Ну, я не знаю, - просвистел узур, - хорошо хоть, не лапки узурьи. Там, в общем, лес рук. Нет, не детских, взрослых. Так что с ума можно не сходить.
Виктория тяжело дышала. Владимир молчал.
- И что нам нужно сделать? – спросил он наконец. – Вытащить за руки кого-то из-под воды. В кромешной тьме?
- Конечно, - легкомысленно отозвался Зигфрид, - чтобы вы не видели, кого тащите.
- Тебе не страшно? – спросила Вика узура.
- Не очень, - честно ответил тот, - вот заспиртованного узура я бы боялся. А человека? Нет, конечно.
Он снова подошел к краю, включил глаза на полную мощность и опустил голову под воду. Пару секунд Зигфрид не шевелился, потом снова вынырнул.
- Там десять рук, - сказал он, фыркая и отплевываясь, как тюлень. – То есть пять человек. Кого тянем первым?
Виктория молчала, не в силах ничего сказать.
- Ладно, давай я это сделаю, - сказал Володя.
- Нет, - ответила девушка, - это все для меня сделано, понимаешь? Все комнаты. По идее, только я, второй пилот, могу пройти всю полосу препятствий.
- Я думаю, что все не так просто, - сказал Зигфрид. – Сто процентов лабиринт знает, что и мы здесь. Скорее все, испытания адаптируются под команду.
Вика наклонилась над водой и отпрянула.
- Нет, я не могу, - сказала она, - не могу.
Ни Володя, ни Зигфрид ей не ответили.
Вика снова наклонилась, потом легла на пол. Ледяная вода обожгла кожу. Девушка опускала руку все глубже и глубже, ожидая, что вот-вот пальцы коснуться склизкой полуразложившейся плоти утопленников. Внезапно чья-то горячая ладонь схватила ее под водой за пальцы.
- А-а-а-а-а-а!! – истерично закричала Виктория, вырываясь, вскакивая и отбегая к стене.
Володя схватил ее за плечо и прижал к себе. Девушка орала, как сумасшедшяя, потом заплакала. Ее била крупная дрожь.
- Что там? – спросил Володя. – Что?
- Они хватают меня, - ответила Вика. – Они меня хватают!
Ее голос сорвался. Лапки узура меланхолично простучали по полу. Горящие глаза приблизились.
- А ты подумай, какой в этом смысл, - просвистел он, - не просто же так в колодце утопили пять человек. Наверное, это сделали зачем-то, с какой-то целью. Кто эти люди? В чем суть здешнего вопроса? Что такого надо знать, чтобы пройти дальше?
Вика постепенно перестала трястись. Она снова ощупью подошла к краю колодца.
- Если бы я могла видеть, - сказала она, - мне было бы легче.
- Натурально, - откликнулся Зигфрид. – Поэтому ты и не видишь. Чем-то другим надо смотреть. Сердцем, например. Ну, или разумом, на худой конец.
Вика снова опустила руку. Теперь вода не казалась такой холодной. Ее ладонь опускалась все ниже и ниже, пока чья-то горячая рука не схватила ее за пальцы. Виктория не сопротивлялась. Она ждала, что рука начнет тянуть ее за собой, но чья-то ладонь только нежно пожала ее пальцы.
И это рукопожатие было ей хорошо знакомо. Вика замерла, потом опустила под воду вторую руку, ощупала ногти схватившей ее ладони, нашла утолщение на месте поломанной в детстве фаланги и круглый шрам от паяльника и провела пальцами по широкому запястью. Ее слезы начали падать в воду. Виктория начала плакать – сначала тихо, потом все громче. В следующую секунду девушка соскользнула в воду и попыталась нырнуть. Вода охватила ее, но почти сразу же чувство холода исчезло.
Кто-то вцепился в ее одежду и с силой выволок на поверхность.
- Ты уверена, что это надо делать? – спросил Володя.
Вика ударила его по лицу.
- Уходи, - закричала она, - там Игорь!
Девушка снова оттолкнула Владимира и прыгнула в воду. Он схватил ее за волосы, не давая погрузится.
- Там никого нет, Игорь мертв, - сказал Володя.
Тяжелая намокшая одежда тянула Вику вниз. Она укусила Владимира за руку.
- Отпусти меня, - истерически рыдала Вика, отбиваясь руками и ногами и пытаясь ударить молодого человека как можно больнее, - я люблю его. А тебя ненавижу. Зачем я тебе?
- Я знаю, - ответил он, - знаю, что ненавидишь. Причем знаю лучше, чем ты думаешь.
Щетинки кольнули Викторию. Зигфрид одним рывком вытащил девушку из воды, зафиксировав захваты.
- Ну, вы и нервный народ, - просвистел он, - я думал, что я – увлекающаяся и поэтическая натура. Но куда мне до вас! Страсти! Шекспир!
Вика ударила узура ногой. Тот отлетел в сторону, как большой футбольный мяч.
- Отпустите меня, - сказала она, - я хочу туда. К Игорю. Почему вы меня не пускаете? Какое вам дело?!
Володя ничего не ответил.
- А остальные четыре пары рук чьи? – просвистел Зигфрид, ничуть не обидевшись на пинок. – Тоже Игоря?
- Я не знаю. Мне все равно, - ответила Виктория. – Но он ждет меня, я чувствую.
Она принялась отступать к колодцу.
- Подожди, давай поговорим, - сказал Владимир.
- Я не буду с тобой разговаривать, - мотнула головой Вика, как будто он мог ее видеть в кромешной тьме, - ты убил его. Ты мне всю жизнь поломал. Ты, Володя, именно ты антенн натыкал, по которым Землю и нашли. И ты, лапчатый уродец, любящий человеческую кровь, тоже виноват. Я вас ненавижу!
В ней поднималась дикая злоба.
- Я сделал для Игоря все, что мог, - сказал Володя. – Я спас его любимого человека, тебя. Он это понял. Я видел его глаза, когда он умирал. Сделать для него больше того, что я сделал, у меня не было никакой возможности.
Виктория рассмеялась и сделала еще один шаг назад, к колодцу.
- Мы с тобой отлично знаем, зачем ты меня спас и что ты со мной делал, - хмыкнула Вика.
- Подумай, в каком качестве я мог оставить тебя при себе, чтобы это не привлекало внимания? Мы были на глазах у десятков людей. За мной неотрывно следили. Я бы просто вынужден делать то, что я делал. К тому же, посмотрим правде в глаза, тебе разве не нравилось?
- Да меня тошнило! Я потом по часу зубы чистила и рот полоскала.
Она снова начала плакать, но уже спокойно, без истерики.
- Странно, - сказал Владимир, - оргазм у тебя был регулярно.
Вика замолчала. Теперь она стояла на краю колодца, не пытаясь больше туда упасть.
- Ты знаешь, что Бурбон сейчас в панике? И глава русского отделения Михалыч тоже? – спросил он, - они пошли у меня на поводу. Я, манипулируя информацией о том, что именно я являюсь тем человеком, который открыл путь узурам на Земли и что именно я ношу в мозгу щетинку узура, отправился к шахте с трусом Федором, страдающим депрессией, совершенно тупым Олегом, а также подростком узуром и с тобой, носителем памяти второго пилота, темной лошадкой. Думаешь, мне легко было это провернуть?
Зигфрид засвистел грязные русские ругательства.
- Не матерись, - сделал ему замечание Володя.
Узур стал в ответ материться еще витиеватее.
- В общем, сейчас на свалке уже целое войско. Там тысячи людей и узуров под предводительством Бурбона и Михалыча. Тяжелая техника пытается вытащить из земли пружину, чтобы открыть путь вниз. По всем городам и весям ищут еще хотя бы одного второго пилота. Паника страшная. Узурский флот приближается к Земле, потому что никто не знает, что за оружие мы тут найдем. Бурбон уже ни в чем не уверен. Ни во мне, ни в Зигфриде. И Михалыч тоже.
Узур забулькал в углу. Ему было весело.
Вика молча слушала. Владимир прошел мимо нее к воде. Он лег на пол и опустил руки и голову под поверхность, набрав в грудь воздуха. Тьма вокруг, казалось, стала легче и прозрачнее. Откуда-то повеяло свежим воздухом. Виктория легла рядом с Володей и тоже опустила под воду руки и лицо. Вода больше не была темной. Откуда-то снизу светил слабый теплый свет. Рука Владимира погружалась в воду, а навстречу поднималась крепкая мужественная длань Игоря. Руки встретились. Последовало короткое рукопожатие. Потом рука диджея ласково коснулась щеки Вики и вновь ушла в глубину.
Вика рывком подняла голову из-под воды и схватилась за щеку. Слезы текли по ее лицу градом.
- Игорь, - заплакала она, обхватив голову руками.
- Он сделал все, что мог, - сказал Володя, - абсолютно. Он сражался до конца, и умер. Я тоже сделал все, что мог. Теперь твоя очередь. Не надо топиться. Надо сделать все, что от тебя зависит.
- Игорь, Саша, Лиза, Юля, Марина, - перечислила Вика, - это они.
Они с Володей одновременно опустили головы под воду. Тонкая и изящная ручка с великолепным алым маникюром, казавшимся в полумраке вишневым, и рядом колец, поднялась им навстречу.
“Лизон”, - подумала Виктория.
Пальцы двух женщин сцепились под водой. Сильно сжав руку Вики, Лиза отпустила ее руку и помахала Володе. Секунду спустя ее пальцы, унизанные кольцами, исчезли внизу.
Владимир и Виктория, тяжело дыша, подняли головы из воды.
- Елизавета, - сказала Вика. – Я надеюсь, ее душа покоится с миром.
Узур ходил вокруг колодца кругами.
- Там моя кормовая база, я чувствую, - просвистел он, - девушка-брюнетка, полненькая такая, низенькая, с толстенькими ножками.
Викторию передернуло и замутило. Во рту появился какой-то неприятный металлический привкус.
Они с Владимиром опустили лица в воду. Там стало еще светлее. Вода, еще совсем недавно черная и тяжелая, стала прозрачной и светлой, как будто где-то далеко ее освещало солнце. Навстречу им тянулась пухлая девичья рука. Она помахала им и показала пальцами букву V. Рядом появились еще две женские ручки, юные и свежие.
“Юля, - поняла Вика, - она говорила, что у нее осталась дома зеленая фелзума, два геккона, кошка и рыбки. И что надо быстрее вырываться из камеры, чтобы покормить их. Сколько ей было лет? Семнадцать, от силы восемнадцать”.
Рука Юли подняла вверх большой палец и ушла в глубину. Вода рядом с Викой и Володей забурлила. Любопытный Зигфрид сунул под воду голову с ксеноновыми глазами. Пухленькая ладошка Марины сжалась в кулак, а потом метнулась в сторону головы узура. Заверещав, тот выпрыгнул из воды и отбежал в сторону. Ладонь медленно ушла в глубину, напоследок свернув указательный палец в колечко, изображая “ОК”.
- Зигфрид, не суйся, а? – попросил Владимир, вынырнув из колодца.
Вика снова начала плакать.
- Ладно, не буду, но интересно же, - просвистел узур, виновато поджав хвост, и отошел подальше.
Володя и Вика снова нырнули. Они сразу узнали эти руки – большие ладони, толстые пальцы, широкие запястья, переходящие в мускулистые руки.
“Саша”, - понял Володя.
Почему-то он очень боялся этой встречи. Не Игоря, который, как он знал, его поймет, не девушек, а именно Александра с его прямолинейностью, решительностью, кардинальностью и делением мира на черное и белое. Без полутонов. Крепкая рука схватила Владимира за горло.
“Я не предатель”, - подумал молодой человек.
Рука Саши сжала его еще крепче и потянула под воду.
“Я не предатель, я все сделал правильно. Вы были обречены”, - подумал он.
Володе перестало хватать воздуха. Он упал в воду. Руки Александра утаскивали его вниз.
- Вика! – хотел закричать Владимир, но не смог.
Он повернул голову вверх. Виктория смотрела сверху прямо на него. Ее глаза были широко раскрыты. Володя повернулся к Саше. Теперь он хорошо видел его лицо. Тяжелая челюсть, толстая шея, необъятные плечи. За его могучей спиной стояла Марина. Несмотря на то, что вода была холодной, Володю обдало жаром.
- Прости, что не спас ее тоже, - хотел сказать Владимир. – Свою любовь спас, а о твоей забыл.
Лицо Марины под водой казалось совершенно обычным. Она прижалась к Александру и положила голову на его плечо. Володя закрыл лицо руками. Сожаление накатило на него. Он взглянул на спокойное лицо девушки и вспомнил, как ее уводили по коридору, как она стала кормовой базой, и что он не сделал ничего, чтобы облегчить ее страдания.
- Ладно, я прощаю тебя, - пожала плечами Марина.
- А я – нет, - сказал Александр и коротко размахнулся.
Пушечный удар попал Владимиру прямо в челюсть. Зубы хрустнули, голова взорвалась болью. Потом в его рот хлынула ледяная вода и перед глазами Володи все потемнело.

Голубой свет бил в глаза. Во рту было солоно от крови. Владимир лежал у колодца на боку. В груди болело. Он пошевелил языком и выплюнул часть выбитых зубов.
- Привет, - просвистел Зигфрид. – Очень плохо?
- Средне, - попытался ответить Владимир, но не смог раскрыть распухший рот. По подбородку потекла теплая жидкость.
Он посмотрел на Вику. Она сидела на полу и со странным выражением лица смотрела то на колодец, то на Володю.
- Там больше никого нет, - сказала она. – Никаких рук. Ни Игоря, ни Юли, ни Лизы, ни Марины, ни Саши. Никого. Они тебя вытолкнули и ушли.
Владимир повернул голову. Одна из стен была поднятой. Путь дальше был открыт. Он закашлялся. От движения его голова снова заболела. Володя поднялся на одно колено. Зигфрид подбежал под него и изобразил лошадку. Вика наконец встала, отжав волосы. Узур тащил молодого человека через комнату. За ними тянулся длинный мокрый след.
- Идем, - просвистел Зигфрид Вике, - и можешь больше не делать вид, что не понимаешь моего языка.
Они прошли под стеной, которая тут же начала опускаться. В следующей комнате было тепло. Посредине стояли две застеленные белоснежным бельем кровати. Узур осторожно положил Владимира на пол. Вика повалилась рядом. Тепло проникало под мокрую одежду, приятно касалось замерзшего лица и окоченевших рук. Ужасно захотелось сбросить с себя одежду и упасть в мягкую и сухую кровать.
- Все равно тут какой-то подвох, - подумала она.
Предыдущее испытание измотало девушку морально и физически, но на душе наконец-то стало спокойнее. Виктория подползла к Володе и обняла его за плечо. Он благодарно зажмурился. Зигфрид обежал комнату, потом подошел к кроватям и аккуратно потрогал их усиком.
- Вроде просто обычные человеческие кровати. Но кто их знает? – просвистел он.
- Их две, - заметила Вика, - а нас – трое. Где кровать для Зигфрида?
- Видимо, рожей не вышел, - просвистел узур.
Володя подошел к кровати и сел на нее. Он коснулся рукой пододеяльника и на нем остался отпечаток крови – нос у Владимира по прежнему кровил и он вытирал лицо ладонями. Потом молодой человек попрыгал на кровати. Ничего не произошло. Вика подошла, присела и заглянула вниз. Обычные ножки. Кровати стояли прямо на полу.
- Все-таки жаль, что для меня не приготовили циновки. И еды, - сказал Зигфрид. – Хотя, если честно, как-то не до сна сейчас.
Узур еще раз обошел комнату.
- Ладно, - пожал плечами Владимир, снимая куртку, - понятно же, чего ждет эта комната.
Мокрая куртка полетела на пол. За ней отправились рубашка, джинсы, зимние ботинки и пара носков. Оставшись совершенно голым, Володя залез под одеяло.
- Полный кайф, - сказал он. – Сухо и тепло. Не то, что в предыдущем конкурсе.
- Я бы не радовался раньше времени, - просвистел Зигфрид. – У меня дурные предчувствия. А дурные предчувствия у меня появляются редко.
- Ты и сам юный, - произнес Володя, переворачиваясь на бок и засовывая руки под подушку. – Поэтому и предчувствий у тебя пока было мало.
Вика стояла посреди комнаты. Сердце у нее все еще билось, как сумасшедшее, после купания в колодце. Постель вовсе не казалась ей уютной, тут девушка была полностью согласна с узуром.
- Ладно, - сказала она наконец.
Девушка подошла к кровати, скинула верхнюю одежду, свитер, блузку, брюки, белье и нырнула под одеяло. Там было изумительно. Мягкие простыни обволакивали тело. Сразу же захотелось уснуть, только мешал голубой свет, лившийся из-под потолка. Виктория по примеру Володи сунула руки под подушку. Тело погружалось во что-то восхитительно нежное, уютное, домашнее. Володя захрапел. Вика несколько секунд боролась со сном, но потом тоже провалилась в забытье.

Она проснулась от перестука лапок. Зигфрид мрачно ходил по кругу. Было заметно, что он приволакивает задние ноги.
- Привет, - сказала Вика, - извини, мы спали, а ты, бедный…
- Сторожил, как собачка, - просвистел узур. – Как домашний таракан или говорящий скорпион. Но пока вы спали, никто не заходил, не выходил, и на вас не покушался.
- Спасибо, - сказала Виктория.
- Может, еще хвостом помахать? – грустно просвистел Зигфрид и улегся на пол.
- А что с твоими ногами? – спросила Виктория, постепенно выползая из-под одеяла, - что-то болит?
Узур посмотрел на девушку своими глазами-лампочками так пристально, что Вике стало нехорошо.
- Я уже почти умираю, - просвистел он, - мне постоянно нужно, извините, жрать, чтобы поддерживать температуру тела. Мне не повезло, у меня быстрый обмен веществ. Ну, и окружающим тоже в некотором смысле немножко не повезло. В общем, у меня того и гляди ноги отнимутся.
Вика попыталась встать, но не смогла.
- Что за фигня? – пробормотала она.
Девушка рванулась, но ей даже не удалось сесть. А кровать оставалась такой же уютной, такой же мягкой.
- Я не могу выбраться, - сказала она.
Виктория попыталась поднять руку, но смогла только пошевелить пальцами. На второй кровати заворочался Володя.
- Что такое? – спросил он, протирая глаза.
- Ты можешь встать? – спросила Вика. – Попытайся!
- Блин, - выругался Володя, - блин! Зигфрид!
Узур подошел. На этот раз он приволакивал ноги еще сильнее. Зигфрид тяжело запрыгнул на кровать и коснулся лба Володи усиком. А потом легко слез. И снова залез.
- Меня эти разборки не касаются, - наконец просвистел он. – Но я вас очень прошу, выясните, в чем там дело, и пойдем. А то я очень хочу есть.
- Ему уже плохо. Он еле ходит, - сказала Вика. – Если узур не поест, он умрет. Нам надо…
Володя расхохотался во все горло. Зигфрид забулькал. Его брюшко запрыгало, как сумасшедшее.
- Умрет? – спросил Владимир, - кто, Зигфрид?!
Вика посмотрела на него, как на сумасшедшего.
- Узуры что, бессмертные? – спросила Вика. – Или от голода в анабиоз впадают? Что-то я такого не помню.
- Подумай головой, - ответил Володя, улыбнувшись, - у Зигфрида в этой комнате полно еды. Ему нас хватит на месяц точно. Зигфрид же молоденький узур, он еще подросток, ему много не надо.
Вика попыталась сползти с кровати на пол, потом принялась скидывать одеяло. Оно легко упало на пол, за ним последовала подушка. Но саму девушку ложе не отпускало, не было никакой возможности переместиться за пределы кровати ни вправо, ни влево.
- Не дергайся, - сказал Володя, - путем истерики и поломки мебели нам отсюда не выбраться. Даже если ты оторвалась от кровати, что тогда? Комната-то все равно закрыта.
- Я хочу есть, - сказал Зигфрид. – Думайте.
- Мы думаем, - огрызнулась Вика.
- Я вижу, - грустно просвистел узур.
Зигфрид положил хитиновую голову на пол и замер. Вика перестала бороться со спинкой кровати и вытянулась на простынях.
- Мы должны что-то сделать, - сказала девушка. – Что-то решить, что-то сказать, о чем-то подумать.
- Скажи, почему мы не можем встать? – спросил Владимир. – В чем фишка? Почему для нас приготовили кровати? Почему не стулья, например? На что это намек?
- Может, на Прокруста? – предположила Вика, - был такой персонаж в Древней Греции. Разбойник. Он укладывал своих гостей в кровать, и если гость был выше, чем ложе Прокруста, отрубал лишнее. А если ниже, то растягивал. В общем, развлекался, как мог.
Володя задумался.
- А еще что-нибудь про кровати ты помнишь?
- Разве что “Из багряницы ложе его, что внутри застилали любовью девы юные, словно бы новью”. Песнь Песней Соломона.
Володя перевернулся на другой бок.
- Может, есть какой-то смысл в том, что мы лежим горизонтально. Может, это в противоположность слову “вертикально”? Типа не надо стремиться вверх? Что-то надо делать на равных?
- Ты еще скажи, - добавила Вика, - что есть какой-то смысл в том, что кровати расположены параллельно. И что в плане они похожи на знак равно.
- Две черточки? Может, кавычки? – пожал плечами Володя.
Ему показалось, что он слышит тихий свист. Владимир повернул голову. Юный узур плакал. Слезы падали из его ксеноновых глаз на каменный пол. Капли выглядели слегка фосфоресцирующими.
- Что с тобой? – спросил Володя. – Ты что?
Зигфрид ничего не ответил. Одна из его щетинок дрожала.
- Он может съесть нас, но не хочет, - ответила Вика. – Он за нас ногу свою заднюю отдал. И светил под воду из последних сил. Домашний таракан, говорящий скорпион.
Узур заплакал сильнее.
- Мама, - просвистел Зифгрид. Его голос дрожал. - Мама!
- Бедная козявка, - сказала Вика. – Иди сюда.
Уродливая инопланетная многоножка подползла к кровати и забралась на одеяло, свернувшись калачиком.
- Ты никогда не задавалась вопросом, почему узуры отправили на Землю тысячи яиц? А не взрослых бойцов? – спросил Владимир.
- Ну, особенности транспортировки… возможность спрятать до времени. Привычка личинок питаться живыми людьми, или вообще любыми млекопитающими, парализуя их, - перечислила Вика.
- А их мамы? Папы? Братья и сестры? Это же высокоразвитая цивилизация. Они живут семьями, как и мы. И личинок можно прекрасно выкармливать молоком, а не кровью, - пожал плечами Владимир. – Узуры воюют руками своих детей. Причем не всех детей, а тех, кого они забрали из семей вегетарианцев. Привыкнув создавать концлагеря для кормовой базы, они легким мановением руки отправляют в далекое путешествие детей неугодных. Забирая тем самым у оппозиции возможность наращивать свои ряды.
Спина Зигфрида, покрытая хитиновыми пластинками, дрожала.
- Ведь давным-давно понятно, что создание ферм себя не оправдало. Это тупик. В результате постепенно вымерло почто все население Лидии и Никты. Узурам все равно нечем питаться. При этом среди узуров существует множеств семей, которые предпочитают есть растительную пищу, но это идет вразрез с официальной политикой правящей партии. Они предпочитают искать в космосе новые источники корма.
Вика погладила Зигфрида по голове. Тот тихонько засвистел.
- Ты же сам строил передатчики? – спросила девушка Володю, - звал их сюда.
Он улыбнулся, показав белые зубы.
- Кто, я? Ничего подобного. Это я просто так всем рассказывал. Реноме свое улучшал, так сказать. Слухи нужные распускал, типа это я такой герой.
Потом Владимир вытащил из-под одеяла правую руку.
- Зигфрид, иди есть, малявка, - сказал он узуру. – Только насмерть дядю не выпей. А то кто же тебя потом усыновит, бесконечно одинокий ты наш?
Зигфрид, дрожа, выполз из-под одеяла Вики и упал на пол. Его задние лапки безвольно повисли. Он пополз, скользя по блестящему полу.
- Давай, не сдавайся, – закричала девушка.
Некоторое время Зигфрид буксовал, потом стал извиваться как змея, пытаясь доползти до кровати Володи. В последнем рывке он бросил свою голову на кровать. Усик обвился вокруг руки Владимира. Узур подтянулся. Закрыв глаза, он обнюхал руку мужчины, безошибочно обнаружил вену, прокусил кожу и принялся пить кровь резкими глотками. Лицо Володи бледнело на глазах.
- Хватит, Зигфрид, хватит! – закричала Вика. – Сказано тебе, можно немножко! Остановись!
Узур продолжал сосать. Володя попытался оттолкнуть узура, но тот держался своими челюстями крепко. Его горло и брюшко пульсировало. Глаза были по-прежнему закрыты. Владимир начал хрипеть.
- Зигфрид!! – завопила Виктория во всю мощь своих легких.
Узур встряхнулся, открыл глаза и нехотя выпустил руку. Он огляделся, посмотрел сначала на Вику, потом на Володю.
- Ой, - просвистел он.
Владимир был без сознания.
- Я всего пару литров выпил, - сказал узур, опуская голову. – Очень хотелось есть.
Вика вскочила на ноги, даже не успев удивиться, что ей это удалось, и бросилась к Володе.
- Ты убил его! – она ударила Зигфрида ногой.
У того потекли из глаз фосфоресцирующие слезы.
- Я не хотел. Не хотел!
Зигфрид ударился головой об пол.
- Ну хочешь, я умру!! - громко, с надрывом просвистел он, раз за разом стуча хитиновым щитком о каменную поверхность.
Володя пошевелился.
- Воды, - прошептал он. – Все нормально.
Его рука упала с кровати и обняла узура. Зигфрид зарыдал изо всех сил. Слезы полились потоком на пол. Падая, они формировали шарики, похожие на ртутные. Узур подлез под Владимира и стащил его с кровати. Стена комнаты поднималась.
- Пойдемте, - просвистел Зигфрид, - путь свободен.
Он быстро потащил Володю вперед. Вика схватила с пола их одежду.
- Я тебя тоже когда-нибудь пну, - мрачно проворчал узур. – Ты мне чуть семь ног одним ударом не сломала.
- Пнешь при случае, - согласилась Виктория. – Можешь представить, как я испугалась, когда увидела, что Володька без сознания?
- Ладно, мир и дружба, - просвистел Зигфрид и на бегу ласково почесал голую ногу Вики своим длинным чешуйчатым хвостом.
Они пробежали под стеной, которая начала опускаться за их спинами. Но впереди больше не было никаких комнат. Просто длинный коридор, освещенный лампочками.
- Вот и все, - сказал Володя, - все. Впереди оружие против узуров.
Они повернулись к Зигфриду.
- Расскажи, что там, – спросил узур, переступая по полу своим членистыми ногами, - там… яд?
- Нет, корабль, - ответила Вика, - боевой линкор миролюбов. И я все знаю о его пилотировании и обслуживании.
- Я так и понял, что второй пилот на корабле нужен был для этого, - кивнул Владимир, - это был специальный человек для управления линкором. Знания хранились как зеница ока. Координаты мог сообщить только капитан, отравленный ядом узура, а о том, как пилотировать, знала только цепочка потомков второго пилота. А те две звезды, что ты указала в скоплении Плеяд? Там две другие базы миролюбов?
Девушка кивнула.
- Да, это настоящая бомба, - сказал мужчина, сделал попытку встать, но снова обессилено привалился к стене. – Представь, что узуры узнали о местонахождении всех баз миролюбов. Достаточно трех мощных бомб, чтобы…
Вика повернулась к Зигфриду.
- Нет-нет, - ответил узур, - я давно не держу связь с Бурбоном, хотя он отправил меня с вами именно для того, чтобы я постоянно держал вас в поле зрения и передавал ему информацию. Наверху все считают, что мы умерли. Связь-то прервалась. Я получил приказ убить вас, отчитался, что готов выполнять, потом связался с Володей… ты не слышала, у него есть щетинка, и мы совместно прекратили связь с центром, сымитировав смерть всех троих.
- Я не единственная, кто знает о корабле и помнит, как его пилотировать, - покачала головой Вика. – Все бомжи на свалке – потомки вторых пилотов. Но никто из них не смог добраться до корабля. Комнаты не пропускали их. Мне Филипп сказал, улучив момент.
Володя бросил на нее удивленный взгляд.
- Для всех предлагаются разные варианты загадок, - пояснила девушка. – У каждого свой крест. Но они все ходили по одному. А мы пошли втроем. И я думаю, что именно поэтому нам удалось продвинуться так далеко.
Она опустила руку и погладила жесткую хитиновую голову. Повисла длинная пауза.
- Это не оружие, которое предназначено именно против узуров, - сказала Виктория. – Это… просто боевой корабль.
Зигфрид наконец поднял голову.
- Пообещайте мне, - сказал он, глядя то на одно, то на другое лицо, - что, добравшись до корабля, не причините никакого вреда моей матери Милзе, моей сестре Ялзе и моему отцу Хорзе. Я никогда их не видел, возможно, никогда не увижу, но… все узуры чувствуют друг друга. И хотя у меня нет с матерью связи, я понимаю, что она думает обо мне, оплакивает мою судьбу и ненавидит тех, кто забрал у нее долгожданное яйцо.
- Я обещаю, - серьезно сказала Вика.
- Я обещаю, - повторил за ней Владимир. – Твоим родным ничего не угрожает. Мы просто хотим потребовать, чтобы все узуры покинули Землю, Никту и Лидию, а также чтобы власть на Узурии была передана в руки вегетарианцев. Таких, как твоя семья. Больше нам ничего не нужно.
- Согласен, - просвистел Зифгрид, повеселев на глазах. – Идем. Но не нужно расслабляться. Впереди могут быть сюрпризы.
Узур подлез под Владимира и потащил его вперед. Вика заметила, что ксеноновые глаза Зигфрида – на мокром месте.
- Ты скучаешь о них? О Милзе, Ялзе и Хорзе? – спросила она.
- Да, - коротко ответил узур. – Я хочу вернуться домой. На миллионы километров вокруг меня нет ни одной родной души. Хотя, нет… Не всегда родные – это те, кто родные по крови.
Они прошли еще около ста метров, когда коридор повернул под прямым углом. Вертикально вниз.

Они стояли на краю. Поменяв направление, коридор ничуть внешне не изменился. Те же лампочки, те же стены, такой же потолок. Если теперь это можно было назвать стенами и потолком.
- А у нас ни веревки, ни альпинистских крючьев, - посетовал Владимир, шепелявя, потому что от одного из передних резцов у него осталась только половина.
- Может, обман зрения? – предположила Вика.
Она присела на корточки и ощупала край, а потом легла на пол и протянула руку вниз.
- Нет, действительно конфигурация поменялась, - проговорила она. – Теперь можно двигаться только вглубь.
- Может, удастся спуститься, цепляясь за лампочки? – сказал Володя.
- Какое там, - пожала плечами Вика, - среди нас же нет человека-паука.
- Зигфрид, - повернулся Владимир к узуру, - паука среди нас действительно нет, но ведь мухи как-то держатся на стенах.
- И на потолке сидят. Причем легко, – напомнила Вика.
- Я не муха, - обиделся Зигфрид. – И не сколопендра, и не говорящий червяк с ножками, и не большой комар-мутант.
Он подошел к краю и свесил вниз голову. Его усик изогнулся, ощупывая поверхность. Глаза стали светится ярче.
- Тем не менее, я попробую, - просвистел узур.
Зигфрид бодро припустил вниз по стене, преодолев метров десять, но потом его лапки беспомощно заскользили. Он изогнулся в отчаянной попытке зацепится, но удержаться так и не смог. С громким свистом, в котором легко угадывались слова, которые обычно пишут на заборах, инопланетянин пролетел около полусотни метров и исчез из виду. Вика и Владимир переглянулись.
- Все? Аминь? – спросила Виктория.
- Нет, он жив. Все еще падает, - ответил Володя, - и продолжает передавать сплошную нецензурщину. Скользит по коридору, как по трубе в аквапарке.
- Надо прыгать за ним, - сказала Вика. – Ты как себя чувствуешь?
- Ужасно, - признался он. – Очень хочу пить. Сильная слабость. Мушки перед глазами и холодный пот замучил. В общем, острая кровопотеря. Хорошо еще, Зигфрид нашел в себе силы вовремя от меня оторваться. Для них же кровь, как наркотик. Это не просто еда. Поэтому их правительство так отчаянно цепляется за фермы.
- Как кофеин? Марихуана? Амфетамины?  – уточнила Вика.
- Легче. Вроде нашего шоколада. Если съесть килограмм, можно заторчать. Если, конечно, раньше не случится понос.
- Можешь не уточнять, - скривилась Виктория.
Она крепко обняла мужчину за плечи и прижала к себе, сцепив свои руки на его спине.
- Держись, - сказала она. – Сейчас мы будем летать.
- Это цитата из “Индианы Джонса”? – успел спросить Володя.
Вика соскользнула вниз. Падение было стремительным. Воздух засвистел в ушах. Девушка запоздало вспомнила поговорку на тему “что узуру хорошо, человеку смерть”, но их полет вскоре замедлился, перейдя из вертикального падения в пологую дугу. У Виктории заныли пальцы. Они летели ногами вперед, следуя изгибам коридора.
- Глубоко, - попыталась сказать Вика. – Они его закопали.
Володя не слышал ее. Все его силы уходили на то, чтобы держаться за Викторию. Они подскочили на какой-то кочке и полетели дальше, углубляясь все ниже и ниже в земную кору.
- Назад дороги нет, - одними губами произнес Владимир, - теперь мы сможем выбраться отсюда только на корабле миролюбов.
- У нас и раньше не было пути назад, - ответила Вика, пытаясь перекрыть свист воздуха, - там же наверху узурьи войска, а также твой Михалыч с боевиками.
Они сделали еще два восхитительных виража.
- Мне тошнит, - проговорила Виктория. – А-а-а-а…
Ее мутило все сильнее. Они теперь летели по сложной траектории, напоминающей синусоиду.
- Все, Зигфрид приземлился, - торжественно объявил Володя. – Стонет. Головой ударился. Лапку вывихнул. Усик поцарапал. Продолжает передавать свои экспрессивные впечатления от полета.
- Бэ-э-э, - сказала Виктория, стошнив прямо на одежду молодому человеку, - бэ-э-э-э!
- Ну, - вздохнул тот, - теперь наш путь будет легко проследить.
Вике было так плохо, что когда ее спустя несколько минут, перевернув в воздухе, швырнуло на что-то твердое, она не сразу встала посмотреть, что там внизу шевелится.
- Это я, - просвистел Зигфрид. – Слезь с меня, пожалуйста. А в чем это вы оба таком пахучем? Обделались со страху?
Узур сбросил Вику на каменный пол и печально засвистел, глядя на вывихнутую лапку. Голова после путешествия у него была слегка набекрень.
- Ну что тут? – спросил Володя. – Где корабль-то?
- Вот он, - махнул здоровой лапкой Зигфрид.
Вика и Володя подняли голову. Прямо перед ними виднелась колоссальная стальная корма.
- “Япет”, - прочитал Владимир надпись, сделанную на эсперанто. – Это флагман.
Вика смотрела на корабль в немом благоговении.
- Столько лет, - прошептала она. – И как новый.
- Законсервирован, - просвистел узур, благополучно вправив себе лапку, - это вершина технической мысли миролюбов. Потом они, правда, отказались от войн, силовых конфликтов и принципа “око за око, зуб за зуб”.
- Почему? – спросил Володя, - ведь иногда совершенно ясно, кто прав, кто виноват. К тому же, почему бы не защищать себя и близких? Добро не должно быть мягкотелым! Ведь многие существа не понимают ничего, кроме силы. Не со всеми можно договориться, не всех вразумить! Пока ты будешь вразумлять, тебя растерзают…
Виктория улыбнулась.
- Да, - сказал он. – Иногда нужно проиграть для того, чтобы выиграть. Отказаться от борьбы. Сдаться. Простить противника. Попытаться его понять. Дать ему право на ошибку. Пожалеть его. Помиловать.
Вика встала и помогла подняться Володе.
- Казнить или миловать могут только сильные, - напомнил молодой человек, - слабого обычно ни о чем не спрашивают.
- Ладно, идемте, - сказала Вика. – Я хочу туда. Внутрь.
Дверь была все ближе. Пол в пещере, расположенной в цельном массиве гранита, был сухим и каменистым, и не было понятно, является ли она природным или искусственным образованием. Владимир присмотрелся.
- Там что-то написано, - сказал он, - прямо на двери.
- Не просто написано, - поправил Зигфрид, - это такая дверь. С надписью. Текст впечатан в металл. Я уже сбегал и посмотрел.
Вика подошла и с благоговением прижалась лбом к двери корабля. Справа от двери в стальном борту виднелась впадина в форме обычной человеческой пятерни.
- Для людей и миролюбов, - сказала Вика.
Зигфрид забулькал.
- Посмотри налево, - сказал он.
Слева от двери была длинная впадина с отростками, похожая на ветку сосны.
- Для щетинок, - просвистел Зигфрид. – Миролюбы вовсе не принимали вашу сторону. На корабль может попасть как человек, так и узур.
Володя и Вика переглянулись.
- Все дело в личных качествах и в мировоззрении, - добавил Зигфрид. – Прочитайте, что написано. Миролюбам чужд шовинизм.
- “Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное”, - разобрала Виктория верхнюю строчку. – Это “Новый завет”, нагорная проповедь. Тоже написано на эсперанто – универсальном человеческом.
- Я никогда не понимал этой фразы, про нищих духом. - сказал Владимир. – Что она означает?
- Что правильно – искать и просить не материальных благ, а духовности, - пояснила Вика. - Истинное счастье не в имуществе и не в вещах. Самое главное — кто мы и что мы из себя представляем
Узур кивнул, подтверждая ее слова.
- “Блаженны плачущие, ибо они утешатся”, - прочитала она дальше. – “Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное”.
- Все? – спросил Зигфрид, рассматривая серую, с легким небесным отливом, дверь. На ней не было ни ручки, ни замочной скважины.
- Все, - сказала Вика. – Больше ничего не написано.
- Это последняя загадка, - сказал Володя, садясь на камни. – Эта надпить выбита на двери неспроста.
- Этим словам две тысячи лет, - тихо добавила Вика.
- Этим словам гораздо больше, - просвистел Зигфрид. – Это квинтэссенция всей мудрости нашей вселенной. Ну и основа конституции Мировии, конечно.
Девушка, мужчина и узур смотрели на дверь, как будто ждали, что там появятся еще что-то. Шло время, но ничего не менялось. В монолитной пещере глубоко под поверхностью было совершенно тихо. Где-то едва слышно капала вода.
- Ну, вы как хотите, - сказал Володя, - а я хочу пить.
Он встал и, пошатываясь, побрел вдоль линкора в сторону, откуда доносились журчащие звуки.
- Тут есть другие двери? – спросил Вику Зигфрид.
- Еще пять. Вторая в корме с другой стороны, две в носу, и две в центре, внизу, - пояснила Вика.
Они пошли вдоль корпуса. Линкор был длиной около полукилометра и напоминал допотопный земной дирижабль – его длинная, полная сдержанной мощи сигара лежала на земле, поддерживаемая двумя десятками невысоких упоров.
- А нет ли тут еще чего-нибудь, кроме корабля, - просвистел Зигфрид, в возбуждении и любопытстве бегая туда, назад и кругами, как веселая земная собачка. – Вроде же здесь должна быть военная база миролюбов. А военная база – это не только корабль. Могут быть запасы продовольствия, горючего, бластеры, абордажные ножи, переговорные устройства для связи с миролюбоми, наконец! Мы могли бы просто спросить у них, что надо сделать, чтобы попасть внутрь.
- Вряд ли тут есть такое,- сказала Вика, потрепав узура по твердой голове, покрытой шишковатыми наростами хитина, - думаю, все это есть прямо в корабле. Кроме, конечно, абордажных ножей.
- Логично, - согласился Зигфрид, подсовывая девушке голову под руку, чтобы его еще раз почесали за усиком, - давай проверим другие двери. Но я думаю, что это пароль.
- Что? – не поняла Виктория.
- Ну надо догадаться, какой у нас сегодня пароль, исходя из фразы, написанной на двери. Это, так сказать, последняя проверка. И ты должна знать, что надо сказать. Напрягись!
Они дошли до второй и третьей дверей, расположенных в днище. Вика подняла руку и приложила к отпечатку ладони. Пальцы легли точно в пазы, но дверь не открылась. На ней медленно проступала такая же надпись, которую они читали раньше. Как зачарованные, Вика и Зигфрид смотрели на буквы, которые неспешно вдавливались на металле двери.
- Круто, - сказала девушка. – Это типа призыва сказать волшебное слово.
- Ну давай, давай, - подбодрил Викторию узур.
Со стороны носа показалась высокая фигура Володи.
- Вода супер. Настоящая горная минералка, - сказал он. – Никто не хочет? А то, я думаю, нам тут еще долго сидеть, перебирать варианты.
- Главное, чтобы мы тут навсегда не остались, у самого порога, - просвистел Зигфрид. – Так где, ты говоришь, Вовчик, вода?
Владимир указал направление. Зигфрид потрусил в ту сторону. Володя сел на каменистое дно и еще раз прочитал вслух текст.
- “Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное”.
Он вздохнул.
- Я не знаю. Видимо, все это можно назвать одним словом?
- Можно, - кивнула Вика. – Это Евангелие от Матфея, так называемая нагорная проповедь. Иисус зашел на гору и “когда сел, приступили к Нему ученики Его. И Он, отверзши уста Свои, учил их”, - процитировала она.
- А где все это происходило? В Галилее? – спросил Владимир, - может, намек на Галилео Галилея? Или комету Галлея?
- Сколько их вообще, этих заповедей? – просвистел Зигфрид, глядя на надпись и задумчиво шевеля усиком. – Семь? Тут точно все? Ничего не пропущено? Мне почему-то кажется, что заповедей должно быть десять.
- Это другие. Не убий, не укради, не произноси ложного свидетельства, не прелюбодействуй, не сотвори себе кумира, не пожелай жены ближнего своего, ну и так далее, - проговорила Виктория.
Володя посмотрел в сторону. Зигфрид нервно завозился.
- Кто не без греха, пусть первый выстрелит в меня из бластера, - сказал узур. – Я исправился и раскаялся. Была бы у нас морковка, я бы доказал свои слова делом.
Владимир промолчал.
- Мне все же кажется, что в списке чего-то не хватает. Нужно просто понять, чего. Один тезис пропущен. Казнить нельзя помиловать, что ли?
- Точно, - подняла вверх руку Виктория, - там еще было “блаженны милостивые, ибо они помилованы будут”.
- Ну да. Не суди и судим будешь, - перефразировал мужчина. – Это важно. А для тех, кто получит власть над линкором, важно втройне.
Дверь бесшумно поднялась вверх. Путь внутрь корабля был открыт.

Виктория переступила через порог первой.
- Прямо, - сказала она, - а потом налево. Нам надо в рубку.
- Все это замечательно, - сказал Владимир, - но как мы выберемся из этой пещеры? В смысле, как мы выведем корабль…
- Расплавим породу, - сказала Вика. – Это несложно.
Короткий коридор вывел их на мостик, который шел над плоскими металлическими поддонами, заполненными чем-то зеленым.
- Водоросли, - догадался Володя.
- Да, - подтвердила Виктория. - Сине-зеленые цианобактерии. Они живут в водном растворе минеральных солей и углекислоты, поглощают свет, а вырабатывают кислород. Такие водоросли были первыми организмами на Земле, у которых в процессе эволюции появилась способность к фотосинтезу, именно они в свое время создали на нашей планете атмосферу, пригодную для дыхания. Так происходило на всех планетах, где зародилась жизнь. Такие водоросли – пионеры жизни во Вселенной.
- Только не говори мне, что их в свое время миролюбы занесли, - сказал Владимир.
Девушка промолчала. Зигфрид сунул голову в один из поддонов и хлебнул раствор водорослей.
- Фигня, - свистнул он, - на вкус похоже на мелко порубленную травку.
- Ничего, тренируйся, - сурово сдвинул брови Владимир, - тебе надо привыкать к растительной пищи.
Зигфрид рассмеялся. Его брюшко затряслось и запрыгало.
- А там что внизу? – спросил он.
- Внизу – кабельная система и сложенные панели солнечных батарей, - пояснила Вика, - впереди рубка, кают-компания, личные каюты, портативная шлюзовая камера. За нашей спиной – шесть стыковочных портов для соединения с грузовыми кораблями и транспортными модулями, склады и ядерный ректор. Над нашей головой расположены помещения с комплексом приборов для наблюдения космических рентгеновских источников, а также медпункт с изолятором. Оружие тут везде: четыре лазерные пушки впереди, две сзади, две сверху, четыре снизу, один аннигилятор, большие запасы бактерий-металлофилов: распыляешь в атмосфере планеты и через два часа на ней не остается ни единого металлического предмета. Есть еще антенна для блокировки всех видов радиосвязи – вышел на орбиту планеты, включил, и ни телевидения не остается, ни телефонной связи, ни телепатической, ни какой-либо другой. Только записочками можно общаться и “зелеными свистками” сигналы к атаке давать. Есть также запасы снотворного, также пригодные для распыления в атмосфере и предназначенные для  того, чтобы обеспечить высадку десанта. Есть оружие и посерьезнее – небольшая бомбочка, состоящая из двух частей. Ее нужно сбросить в место тектонического разлома, где земная кора тонкая и ее легко пробить, запустив вторую бомбочку в мантию. Там она резко охлаждает горячие недра, из-за чего скорость вращения планеты падает.
- И что, там все умирают? – поднял голову Зигфид, жадно глазеющий по сторонам.
- Умирают. Планета переходит, как бы сказать, в состояние “нового небесного тела”. О том, что на ней когда-то была цивилизация, уже ничего не напоминает. Другой рельеф, другие океаны, из живого – только наши старые знакомые, сине-зеленые водоросли, этим все нипочем. Как будто планета только появилась из скопления небесной пыли. Глобальное, так сказать, обновление. Отличный способ начать жизнь на ней с чистого листа.
- Круто. Миролюбы зажигали, - кивнул Володя.
- Все это в прошлом, - покачала головой Вика. – Видите, они законсервировали все свои корабли в разных частях галактики. А людям на Лидии сообщили одну из координат после отчаянных просьб о помощи. Но религия запрещает самим миролюбам брать в руки оружие и причинять кому-либо вред. Они считают, что все живое в мире имеет душу и право на жизнь.
Мостик над бескрайними рядами поддонов с цианидами закончился. Дверь открылась. Это была кают-компания. За ней виднелась арка, ведущая в рубку. Вика припустила бегом.
- Да! – воскликнула она, падая в мягкое кресло, - да! Наконец-то! Столько поколений! Столько тысяч лет! Люди на Лидии и Никте, которые уже отчаялись ждать и передают рассказ об экспедиции, как сказку. И вот мы здесь! Ура!
- Ура, - неуверенно просвистел узур, плюхаясь в кресло штурмана.
- Супер, - улыбнулся Владимир, садясь в кресло второго пилота.
Вика приложила руку к углублению. Рука легла четко, как будто бы это был ее личный отпечаток. Ряд приборов ожил. Подсветка засияла.
- Я буду штурманом, - сказал Зигфрид. – Никто не против?
Вика заколебалась.
- Да, я буду иметь такую же власть над линкором, что и ты, - просвистел узур. – Ты веришь мне?
- Да, верю, - сказала девушка после паузы.
Зигфрид наклонился, но потом отпрянул.
- Тут только для человека, - сказал он, с трудом сдерживая обиду. – Отпечаток руки. Мужской.
- Зато у меня щетинки, - сказал Владимир. – Иди, садись. Твое место здесь, вторым пилотом. Корабль уже все решил за нас.
Узур быстро поменял кресла.
- И сиденье как раз для меня, - просвистел он, прикладывая щетинку.
- Ну, полетели, - сказала Вика, глядя сквозь стеклянный потолок на своды пещеры, - будем бурить породу.
- Да, только сначала надо поесть, - сказал Володя.
Узур с ним горячо согласился. Находясь в предвкушении скорой победы, все гурьбой отправились в кают-компанию.

Корабль прогрызался через гранит и лежащий выше грунт от силы минут пятнадцать. Потом тьма расступилась и огромный линкор вырвался на свободу.
- Ночь, - сказала Вика. – Как красиво!
Они стрелой взлетели в черное небо, покрытое россыпью сияющих звезд. Теперь эти искорки казались такими близкими, такими достижимыми, до них можно было подать рукой.
- Может, махнем сразу на Лидию? – сказала Вика. – А еще лучше на Узурию? Направим глубинную бомбочку на какой-нибудь разлом и выдвинем ультиматум.
- Мы только что выдвинули, - сказал Володя, отрываясь от созерцания разноцветных гвоздиков, забитых в бархатный небосвод. Тут, на орбите, где не было атмосферы, они не мерцали, а горели ровным светом. – Пока ты любовалась видами, мы с Зигфридом  передали Бурбону, что требуем, чтобы узуры немедленно покинули Лидию, Никту и Землю. И чтобы они передали власть партии вегетарианцев. Также мы потребовали законодательно запретить употребление живых существ в пищу. Везде, по всей галактике. Даже живых аквариумных рыбок в пиве нельзя будет пить, чтобы она потом плавала в желудке, как делают некоторые ненормальные на Земле.
- И что они? – спросила Вика.
- Пока молчат, - весело просвистел Зигфрид. – Я надеюсь, что они поймут, что сопротивляться бесполезно. Хотя, разумеется, Узурию мы никогда не уничтожим, там моя семья – мама, папа, сест…
Экран, встроенный прямо в стекло рубки, ожил. Узур, появившийся там, был очень огромен и очень стар. Его щетинки были седыми, а усик слегка повернут набекрень, видимо, старик страдал частичным параличом. Ксеноновые глаза казались мертвыми.
- Зигфрид, - надсадно просвистел старик, - наконец-то я вижу тебя, предательское отродье травоедов. Неужели тебе не понравилась кровь? А ведь ты пил ее, и пил с жадностью.
Юный узур вздрогнул.
- Дети иногда ломают игрушки, - ответил он, - но это незнание, а не злая воля. Передавать память из поколения в поколение, заставляя ее проснуться при определенных обстоятельствах, люди научились у нас, узуров. Как и они, я не сразу вспомнил, кто я. 
- Травоед, сын травоедов, - напомнил старый узур. – Хочешь посмотреть, что с ними бывает?
Фокус переместился. Теперь стала видна комната. В углу, прикованный цепями, лежал узур средних лет. Все его лапы были переломаны. Ходить он не мог.
- Это твой отец. Хорзе, - просвистел старческий голос. – Посмотри на него повнимательнее, малыш.
Хвост Зигфрида задрожал. Он перестал дышать. На хитиновой морде появилось выражение растерянности.
- Папа, - пропищал узур, - папочка!
- Смотри, смотри, - насмешливо проворчал голос инквизитора, - ты предал наш народ, ты хочешь лишить всего, что мы завоевали. Хочешь, чтобы мы копались в песке, выращивая скудную пищу, и ютится в норах, вместо того, чтобы стремится к звездам? К звездам будут летать они, твои новые друзья. А ты будешь носить им тапочки. Не бывает на равных, Зигфрид, не бывает. Кто-то всегда главнее.
Хорзе попытался встать на сломанные лапы. Из его глаз, полных страдания, непроизвольно потекли слезы.
- Ты все сделал правильно, сынок, - просвистел он, - не слушай его. Я готов умереть.
- Нет, не так быстро, - пробулькал старый узур. – Не так быстро.
К Хорзе подбежали два молодых узура. В передних лапах у них была большая пиала.
- Пей, - сказал инквизитор.
- Чья это кровь? – с ужасом просил Хорзе. – Это Милзе, моя жена? Дочь Ялзе? Она же совсем маленькая! Нет! Не-е-е-е-ет!
Зигфрид закрыл глаза щетинками. Вика подбежала и обняла его твердую голову, стараясь помочь узуру пережить кошмар. Владимир молчал.
- Пей, - снова сказал старик, - и пусть твой сын смотрит.
- Нет, - еще раз твердо сказал Хорзе. – Никогда.
Он повернул голову. Теперь искалеченный узур смотрел прямо в глаза Зигфриду.
- Я люблю тебя сынок, - просвистел он. – Я чуть с ума не сошел, когда тебе забрали у нас еще в яйце. Но ты жив. И я горжусь тобой.
Калека поднял голову. Его цепи звякнули. Потом он рванулся вперед, выбив головой чашку. Кровь вылилась, заструившись по полу. Два узура тут же скрутили несчастного. Один держал его, второй заливал в горло красное пойло. Хорзе плевался, вырывался и пытался ударить тюремщиков.
- Не сдамся, никогда не сдамся, - шипел он. – Только траву, только корнеплоды, только мед…
Дверь в камеру открылась. В тесное помещение втолкнули молодую узуриху, прижимающую к себе крошечную личинку.
- Милзе, - слабым голосом сказал Хорзе. – Ялзе.
- Мама, - оторопел Зигфрид, протягивая передние лапы к экрану.
Узур задергался, обхватил щетинками голову, задрожал все телом.
- Ты можешь их спасти, - вкрадчиво прошипел старый узур. – Убей тех двоих, что сидят рядом с тобой. Приведи корабль сюда. Мы вернем тебе отца, мать и сестру, и окружим их почестями.
- Сынок, нет, не соглашайся, - простонал Хорзе.
- Ты уверен? – проквакал инквизитор, - сейчас мы проверим, насколько тверда твоя решимость.
Два тюремщика сделали шаг вперед. Один из них схватил маленькую Ялзе. Милзе завизжала, не отдавая личинку, которая плакала, шевеля всеми своими маленькими лапками.
- Ты убийца! – засвистел Зигфрид, кидаясь на стекло.
- Да, - согласился старый узур. – Тысячу раз да. Даже две тысячи. И мне ничего не стоит убить еще троих. Понимаешь?
- Что мы можем сделать? – тихо спросил Владимир Вику, - мы можем остановить их? С нашим линкором?
- Никак, - покачала головой девушка. – Они все рядом, в камере, разве что разнести всю камеру вдребезги, но это убьет всех, кто внутри. К тому же нам потребуется минимум полчаса, чтобы туда добраться.
- Отдайте Ялзе! – рыдала Милзе, - не трогайте личинку! Убейте нас, но отправьте ее к Зигфриду!
Старый узур расхохотался. Смех прозвучал мертвенно.
- Начинайте, - махнул он рукой.
Один из тюремщиков оттеснил Милзе в угол, накинув на ее ноги цепи. Второй прокусил тонкую кожу на шее верещащей Ялзе и сделал большой глоток. Личинка задергалась, обмякая. Потом она закрыла глаза. На пол упала крошечная слезинка, белая, матовая, похожая на жемчужину.
- Нет! Не-е-е-ет! Не надо! Хватит! – не своим голосом закричала Милзе.
Зигфрид, не в силах выносить это зрелище, рухнул на пол без чувств. Вика подошла к экрану.
- Мы сдаемся, - сказала она. – Отпустите их.
В мертвых глазах появился интерес.
- Какое благородство, - просвистел старик. – Неужели вы готовы на все ради одной слезинки Ялзе?
- Да, - кивнула Вика.
- Да, - повторил Владимир. – Отпустите мать, отца и сестру нашего друга. Мы сдаемся.
Виктория села в кресло пилота. Владимир поудобнее устроился в кресле штурмана.
- Вы что, идиоты? – вдруг спросил старый узур. – У вас же все козыри на руках? Я не понимаю.
- Я поставила себя на место Зигфрида, - быстро сказала Вика.
- Я тоже, - подтвердил Владимир. – Именно так.
- Мягкотелые кретины, - засмеялся старик, - такие идеалисты. Ценят добро, верят в любовь, готовы умереть из-за дружбы. Но из-за этого вы и проиграли. Добро должно быть жестким, безжалостным… Добро должно быть зубастым и с кулаками!
Он повернулся к Хорзе и рыдающей Милзе, которая обнимала Ялзе, постепенно приходящую в себя.
- Ждите. Если они сдадутся, вы отправитесь в свою нору выращивать земляные груши, - скривился он, повернул голову и оторопел.
Дверь камеры с хрустом сложилась пополам. В камеру вошел человек. Потом еще. Потом еще один. Старик попятился. Его морда исказилась.
- Кто вы такие? Что вы здесь делаете? – в страхе заверещал он. – Как? Почему?!
- Так. По кочану, - ответил на эсперанто высокий мужчина. – Прилетели творить добро с зубами и кулаками.
Его бойцы взяли под стражу узуров-охранников.
- Вы свободны, - сказал капитан отряда Милзе, Ялзе и Хорзе. – Я тоже считаю, что земляные груши – это прекрасно, особенно с соусом.
Потом он повернулся к экрану и помахал рукой.
- Блин, - выругался он, глядя на Вику и Володю. – Что долго-то тянули-то?
Те переглянулись. Парень, спасший семью Зигфрида, был негром.

Корабли шли на сближение. Гладкая обшивка, кое-где побитая метеоритами, отражала свет голубого солнца. Они пристыковались в полной и вечной тишине вакуума. Автоматика сработала четко. Вика стояла и смотрела, как по переброшенному от корабля к кораблю стеклянному коридору шел чернокожий человек. У него были большие черные глаза с белоснежными белками, опушенные длинными, как у девчонки, ресницами.
- Здорово, сестра, - сказал капитан второго корабля, коротко пожимая Виктории руку. – Чего так долго возились? Мы уже хотели сами атаковать, насилу удержались. Гарик скоро будет, у него пожар был на борту, он своим кораблем принял удар всей узурьей эскадры. Но всех порвал, героический наш.
Слова эсперанто проникали в сознание Вики легко, как будто она всю жизнь разговаривала именно на этом языке. В ее душу наконец-то проникало спокойствие. Звезды были изумительными, невозможно было представить себе что-то более красивое и величественное.
- Гарик молодец. А так долго, - сказала Виктория, - что нам коды к дверям корабля только две тысячи лет назад доставили. До этого, сам понимаешь, шансов попасть на борт не было бы все равно.
Негр перевел взгляд на подошедшего Володю.
- Приветствую, - флегматично сказал ему негр, перекатывая во рту жвачку. – Поздравляю с победой, мы там обрыдались, когда вы наконец-то появились в космосе, долгожданные наши, и почти сразу же попытались сдаться. Зато все узуры расслабились, внимали разворачивающейся драме, как на собачьих боях, блин. Гарик в одиночку против эскадры стоял. Победил, но с большими потерями. Корабль горел. Безумие. Надо было как минимум втроем на эскадру нападать… Да что там, мы и вдвоем не решались, все вас ждали. Но вы же такие дураки – полетели сдаваться из-за узурьей личинки, а мы, тоже дураки, кинулись эту личинку спасать, потому что были уже совсем рядом. Ну и узуры тоже дураки – смотрели эту мыльную оперу. Да что там узуры – вся галактика прильнула к экранам, все же в прямом эфире транслировалось. Жвачку хотите?
- Давай, - кивнула Вика.
Чернокожий брат вытащил коробочку.
- Как там Зигфрид? – спросил он. – Все еще лежит? Неудивительно. Такой стресс. Вот уж не думал, что они такие чувствительные натуры. У нас, если честно, чуть драки не было, когда половина экипажа, ну и я в том числе, решила, что надо срочно лететь спасать узурью семью. Представляешь, они наши враги, нас столько тысяч лет гнобили на Лидии и Никте, кровь пили, а мы все бросили и кинулись их спасать. Причем некоторые наши еще и кричали, что “друзья наших друзей наши друзья”. Зато теперь ляпота. Концлагеря сносят, выбирают местное самоуправление, узуры депортируются на родную планету, а там суды, кадровые чистки, книги рецептов груш этих самых… земляных.
Негр вздохнул.
- Хочу пива. Никтянского, - добавил он.
К ним, стуча лапками, подошел мрачный Зигфрид. У него был бледный вид. Узура, пережившего нервное потрясение, всю ночь тошнило.
- А я хочу есть. Отвара корней перекати-поля у вас нет?
- Берите жвачку, - предложил негр.
Вика, Володя и Зигфрид сунули в рот белые подушечки. Вкус был одновременно бесконечно чужим и странно знакомым. В секторе два-семь, двадцать-четыре показалась звезда. Она росла, приближаясь. Этот линкор был поврежден гораздо больше, чем их суда. Примерно на четверть он вообще не отражал голубой свет, покрытый черной копотью и отметинами от чужих снарядов.
- А вот и Гарик, - сказал негр. – Да, досталось ему. Ну, будем накрывать стол. На Лидии и Никте уже празднуют, и нам пора. Поможете тарелки расставить?
Вика кивнула. Володя положил руку на ее плечо.
- Гарик фивус везет, - сказал чернокожий капитан, - настоящий лидийский. Аутентичный. Это не то, конечно, что наше пиво, потяжелее, но сойдет.
- Как-как оно там называется? – переспросил Владимир. – Фирвус?
- Фивус.
- У нас тоже пиво делают, - сказала Вика.
- Да вы что? – оживился негр. – Вижу, вы там на Земле времени не теряли. А мы думали, вы скучаете.
С третьей попытки Гарик пристыковался.

ЭПИЛОГ 1
- Бабушка, бабушка, - пищал крошечный Хорзе, названный так в честь деда, - расскажи сказку.
Престарелая Мирзе пристроилась на небольшом диванчике рядом с кроваткой внука, прихватив с собой большой бокал лидийского фивуса.
- В далеком-далеком королевстве при дворе царя Шибзе жил узур-бедняк, - начала бабушка, - у него был свой маленький садик. Почва там была каменистая, скудная, сухая, ну, как у нас примерно, но однажды бедняк вырастил огромную сочную…
- Не эту, - завозился Хорзе. – Другую!
- Ну, хорошо, - сказала Мирзе. – В далеком-далеком королевстве жена царя Нутзе снесла яйцо – да не брильянтовое, как обычно бывает, а из простого стекла. Все стали смеяться над царем. Говорили даже, что он не настоящий царь – ну разве может у настоящего правителя быть…
- И не эту, - мотнул головой Хорзе.
Мирзе посмотрела в окно. Вечернее небо было темно-синим. На огороде виднелись круглые шары кактусов, виноградные лозы, охватывающие ажурный плетень, несколько тоненьких деревьев миндаля. Земные растения отлично чувствовали себя на Узурии. Дальше шли обширные поля местных корнеплодов. На небе постепенно высыпали звезды. Мирзе нашла небольшую желтую звезду – Солнце и полюбовалась россыпью Плеяд. Звезды, возле которой обращались Никта и Лидия, видно не было, она была в зените, над самой головой престарелой Мирзе. Старушка вздохнула – именно на Никте работал ее любимый сын Зигфрид, за которым она отчаянно скучала.
- Бабушка, расскажи про подарки, - снова подал голос юный Хорзе.
- Да, собственно, тут и рассказывать нечего, - ответила Мирзе, отхлебывая фивус, - на праздник сброса жала миролюбы прислали с Мировии твоей маме комплект розовых простынок для кроватки – легких, шелковых, с вышивкой и кружевами. Вот и все. Так что сказки не получится.
- А можно посмотреть? – приподнялся на кроватке Хорзе.
- Завтра, - строго сказала бабушка, - сегодня тебе пора спать. Да и на что смотреть-то? Они ведь такие старенькие уже, цвет даже свой розовый от стирок потеряли, а кружева обтрепались.
Хорзе повернулся в кроватке и тоже уставился на звезды.
- Я так хочу побыстрее стать большим, - сказал внук. – Хочу, как дядя Зигфрид, летать к другим мирам, работать, налаживать обмен продовольствием, издавать новые законы. Или как мама – бороться с пустынями, искать источники воды, выявлять места, где текут подземные реки. Или как папа – быть пилотом и водить рейсы на Землю. Хоть бы скорее в школу пойти! А то садик, садик… 
- Потерпи до лета. Папа опять возьмет тебя с собой на Землю к дяде Володе и тете Ире, - мягко сказала Мирзе и погладила малыша по голове, - и на Никту тоже слетаете – к дяде Зигфриду и тете Вике. А теперь спи.
Личинка закуталась в одеяльца и закрыла глаза. Вскоре Хорзе уже мирно спал.

ЭПИЛОГ 2
- Я так и думал, что ты здесь, - просвистел Зифгрид, подходя к Вике.
Она сидела на краю каменной плиты, обхватив руками колени. На взрыхленной земле появились первые толстые ростки цветов, похожих на земные ирисы. Вскоре они вырастут, раскинут сочные листья, и выбросят соцветия.
- Где я еще могу быть? – пожала плечами девушка.
Зигфрид стал просто огромным. Больше десяти метров в длину, мощный панцирь на груди, зоркие глаза, горящие как две фары, ряд толстых лап, … впрочем, одной лапы – последней справа – у него по-прежнему не было.
- Почему бы тебе не выйти замуж? Нельзя же всю жизнь просидеть у памятника. На Никте много красивых мужчин. К тому же Гарик к тебе явно неравнодушен, я заметил. А ведь он герой, в одиночку повел в бой свой линкор против эскадры. Я б на твоем месте присмотрелся. А то ты либо работаешь до изнеможения, либо здесь сидишь, либо спишь. Разве это жизнь? Вот Володя молодец, женился на Ире в конце концов. Сыновей Сашей и Игорем назвал. И ты так можешь. Ну, так передать Гарику, что ты не против?
Вика отрицательно покачала головой.
- Не нравится он, да? – грустно спросил Зигфрид.
- Да, - подтвердила Виктория.
Узур поднял хитиновую голову и посмотрел на памятник. Они все были высечены в мраморе, как живые: широкоплечий Александр, рядом Марина на пухленьких ножках, красавица Лиза с длинными, рассыпавшимися по плечам волосами, юная Юля с зеленой жабой-фелзумой, сидящей у нее на ладони, а сразу за Юлей – искалеченный узур в инвалидной коляске. Последним стоял Игорь. Руки диджея были засунуты в карманы, а лицо – обращено к Земле.
- Я хочу быть с ним, - сказала Виктория, глядя на Игоря. – Мне больше никто не нужен. А когда люди на Никте оправятся от рабства, я улечу на Мировию. Миролюбы меня примут.
- Знаю. Тебе браслет подарили, - кивнул узур. – Тогда же, когда Ялзе прислали шелковые простынки для колыбельки.
Вика кивнула.
- Но ты подумай насчет Гарика, - еще раз вздохнул Зигфрид.
Они немного помолчали. Ветерок шевелил волосы Вики. Зигфрид улегся на постамент, положив на лапы огромную голову.
- На Лидии и на Узурии твоими изображениями увешаны все бигборды, - сказала Виктория. – Типа вот каким большим и мощным может стать узур, который ест земляные груши на завтрак, обед и ужин.
- Ялзе подсуетилась, - гордо поднял голову Зигфрид и снова уронил ее на лапы.
- В принципе, это не совсем правда, - сказала Вика, - ты же на Никте, а тут намного лучше климат, и еды больше.
- Зато меня тут все дружно ненавидят, - сказал Зигфрид. – Я же с планеты бывших рабовладельцев, да и вообще – единственный узур на всю округу. Но уезжать мне нельзя. Никтяне должны привыкнуть к тому, что мы теперь не враги. Рано или поздно ненависть пройдет. Гарик вот уже меня полюбил, как родного.
Зигфрид со значением посмотрел на Викторию. Но она никак не отреагировала.