Никогда не говори никогда

- Странная женщина какая-то. Посмотри. Смотри скорее! – перешептывались люди за моей спиной.
Их голоса были едва слышны, и я не разобрала половину слов, но смысл уловила.
Это повторяется изо дня в день. Ивана Родионовна создала мне невыносимые условия для работы. Да и не только мне. Многие работники вокзала на нее жалуются. Соберет вокруг себя толпы народу, вот и Тольке – блюстителю правопорядка забот сразу прибавляется, и кассирам тоже достается, а про себя-то я вообще молчу. К урнам не подойти, уборку не сделать: все из-за этих сборищ. Нет бы, сидели себе смирно на своих скамейках и не обращали бы внимания на старую больную женщину, так нет же, надо им поглумиться, да пообсуждать старуху. На вокзал скоро начнут приходить только ради того, чтобы поглазеть на сумасшедшую. Устроят здесь шоу. И что тогда будет, не представляю. Милиция уже устала с ней бороться. Выведут ее за пределы здания, пригрозят пальцем и все. Успокоиться Ивана Родионовна и всем легче становится. Правда не надолго – на следующий день она снова на прежнем месте несет ахинею.
Матушка моя знакома была с Иваной. Они работали вместе на швейной фабрике лет, наверное, с десяток точно. Мать положительно о ней отзывалась, но после того, как сын Иваны пропал без вести во время Чеченской компании, разум ее, мягко говоря, помутился. Однако врачи признали ее вменяемой, поведение адекватным, поэтому ею никто и не интересуется, окромя утомленных ожиданием пассажиров.
Я понимаю их интерес к Иване Родионовне. Сидят, шарят скучающими взглядами по обшарпанным стенам зала ожидания, и не знают уже, как убить время. А тут вдруг появляется спятившая старуха в засаленном ситцевом платке поверх прядей серебристых волос и начинает громко разговаривать с пустотой. Глаза ее, остекленевшие и неподвижные, кажется, в них застыла скорбь, смотрят в никуда. С уст срываются несвязные речи, которым Ивана Родионовна придает многозначительный вид. Лицо ее, похожее на сухофрукт,  делается серьезным и страдальческим.
Одни хихикают, внимая смехотворный вид старухи, кто-то застенчиво поглядывает из-под лобья,  третьи тут же прячут глаза за газетой, поймав на себе ее пронзительный взгляд. Всем интересно наблюдать за ней, но абсолютно безразлична ее судьба. А ведь это может случиться с каждым. Неужели люди стали настолько бессердечны и жестоки, что не в силах проявить хоть каплю сострадания к этой женщине. Если бы они знали, через что пришлось пройти этому человеку, возможно бы сейчас они вели себя по-другому.
Из слов матушки я слышала, что Ивана совсем одинока. Никого у нее не осталось: старшего сына убило молнией, когда я еще в пеленках ходила, муж помер – диабет у него был. Больше из родни никого и не было – детдомовская она. По линии мужа она не зналась ни с кем, да и вспоминать о них ей не хотелось. Ведь женились они против воли его родителей, уехали в другой город и больше с ними не поддерживали связь. Младшенький сын был ее последней отдушиной. А теперь и его нет. Умом тронулась бабка.
Каждый день она приходит на вокзал. Подолгу сидит в зале ожидания и уходит с закрытием. В ее ничего не выражающем взгляде, едва уловимо отчаяние. Она мечется от перрона к перрону, утирая слезы с уставших от напряжения красных глаз, когда возвращаются бойцы с войны. Она ищет своего сына в надежде вновь его увидеть, расцеловать и прижать к наболевшему от мучений сердцу. Но перрон пустеет и Ивана Родионовна, склонив отяжелевшую от бессонницы и боли голову, пятится домой. Завтра наступит новый день. И он будет таким же, как и этот, только чуть больше опустошенный ее горем и безрассудством.