Кошачья жизнь. Окончание

Манька относилась к той цыганско-кошачей породе, представители которой появляются неизвестно откуда и уходят неизвестно куда. Ее шерсть была как старый, черный потертый полушубок, что несколько раз обваляли в песке. Глаза и вовсе были разными, и было непонятно, куда она смотрит: на тебя или вовсе в другую сторону.

Своих отпрысков она приносила всегда в нужное место и время.

Прошлогодней весной Маня пришла к деревенскому дому, нашла уютный и теплый уголок в сарае, где и окотилась.

Хозяин же дома, дед Максимыч, потеряв к старости всех родных и близких и даже любимого пса Варяга, устал от одиночества и решил повеситься. Но у себя в избе не хотел, больно дороги ему были родные стены, не хотелось осквернять их нехорошим действием, да и глаза жены пристально наблюдали за ним с фотографии.

Поэтому раненько утром Максимыч направился в ближайший лесок, к ели, которую приглядел еще накануне. Там он и решил свести счеты с жизнью. Но, проходя мимо сарая, он услышал громкие попискивания, оттуда же мелькнула и тень, которая растворилась в тумане начинающегося дня.

Дед заглянул в сарай, и сердце у него сжалось: на старом тряпье он увидел трех котят, которые дрожали, прижавшись друг к дружке от холода весенних утренников.

Максимыч, не раздумывая, сгреб их одной рукой, отнес в избу, положил в плетеную корзину старое одеяльце, а туда и Манькиных детей.

Дед почесал озадачено затылок, надо ведь доставать еду или молоком еще поить надо? А если молоком, то как? И откуда соску взять?

Не найдя ни одного ответа, Максимыч решился сходить к соседке Зине. Она знала все и про кошек, и про сельское хозяйство, и даже про то, есть ли у президента парашют.

Поход к Зине занял у деда целый день, так как была его соседка не только эрудированной, но и очень словоохотливой. А увидев нежданного гостя, да еще и с вопросом, не только проинформировала во всех тонкостях об уходе за кошачьей малышней, но и стол накрыла.

Когда же Зина и Максимыч осушили по стопке знатного Зинаидиного самогона, то Зина сказала, что двух котят возьмет себе, Максимыч так обрадовался, что даже позабыл, что хотел совершить над собой еще ранним утром. Он торопился домой, где его ждали «дети».

Все это время, начиная с находки Максимычем котят, за ним зорко следили два раскосых Манькиных глаза. И что бы дед ни делал, куда бы ни шел, тень кошки следовала за ним по пятам.

Через некоторое время, успокоенная тем, как устроены котята, Маня перебралась в большой город под названием Санкт-Петербург.

Летним жарким деньком на скамейке сидела женщина, которой было где-то между тридцатью и сорока годами. Она сидела и плакала, большое горе «душило» ее, она не хотела возвращаться домой, так как там её ждала больная мама, и женщина не хотела ее расстраивать.

Вдруг что-то теплое стало тереться у ее ног, она опустила глаза и увидела пегую кошку с раненой лапой.

Маню женщина, а её звали Ириной, отнесла к себе в квартиру, обработала рану, накормила, но твердо решила завтра же отнести ее туда, где произошла их встреча.

Но не тут-то было! Утром, к великой радости и Ириной мамы, Ады Семёновны, в шкафу, на верхней полке, не стопке открахмаленного, чистого постельного белья лежала Маня и двое котят, которые, уткнув в теплый живот свои еще незрячие мордочки, сосали ее материнское молоко.

Маня и ее дети требовали к себе внимания и заботы, а когда малыши подросли, Ира с мамой решили одного оставить себе, а другого отнести в монастырь в подарок знакомой. Маня увидела, что и здесь все в порядке и решила последовать за своим котенком в монастырь.

Любимым Маниным местом в монастыре стал подоконник в трапезной. Она вальяжно разваливалась на нем, свесив четыре лапы, полуприкрыв глаза и слегка подергивая правым ухом. Казалось, что она спит, но на самом деле Маня ждала удобного случая, чтобы прошмыгнуть на кухню. Если повезет, там дадут еды, если нет – за шкирку и во двор. Но Маня не очень-то переживала из-за таких пустяков. Мисочку вкуснятины ей все равно вынесут, просто очень хотелось перекусить лишний разок, того требовало новое потомство, которое вот-вот должно было появиться на свет.

Маня была удивлена, когда услышала писк одного единственного котенка, и сразу поняла, что он будет особенный, впрочем, как и все ее дети.

Мурзик действительно получился у Мани славный! Черный с белой манишкой и в белых «кедиках», толстые и упругие лапки говорили о том, что это будет большой и знатный кот.
А пока Мурзик резвился и бегал то за собственным хвостиком, то за своей тенью.

Котика взяла на воспитание семья из богадельни для тяжелобольного мальчика.

Материнское сердце Мани и на этот раз было спокойно. Она вновь собралась в путь, разносить по свету своих счастливчиков.