Мама и АШАН

  Есть у нас в семье традиция ходить по выходным дням в гипермаркет. Точнее, не ходить, а ездить на папиной машине. Вожу я. Папа-то сам не ездит, несмотря на купленные после отхоженной по-честному автошколы 6 лет назад  водительские права. Так, только на даче, за километр до  участка,  по проселку, где некому бибикать сзади и нервно кричать ненормативное про чайников в зад медленной машине, ведомой папой, крепко держащим руль двумя руками. При этом я сильно волнуюсь на пассажирском сиденьи.  Но это – другая история...
  Традиция эта сложилась со времен постройки в мамо-папином районе «Ашана», то есть уже года четыре назад. И  нарушалась она только раза 2-3, и то из-за форс-мажорных обстоятельств: я болел, я летал в командировку, я что-то еще… Те ситуации мама помнит, как «Отче наш» и всегда пеняет на них папе (хотя их невольным виновником был я).  Обычно она кричит: «Я все руки из-за тебя оборвала, а ты свой зад с дивана не сдвинешь, поел и лёг, поел и лёг, я одна сумки таскаю, ты - потребитель…». Папа, привыкший к подобным заявлениям на протяжении 40 лет жизни с мамой, реагирует традиционно  –  погромче включает портативный приемник с новостями и, прислонив его к уху, уходит в свою комнату.
    Необходимо отметить, что мама в термин «потребитель» вкладывает строго негативный смысл. И смысл этот существенно отличается от той туфты, которую в это слово пытаются вложить рекламисты и маркетологи. В мамином восприятии это значит, что: «она полы подмела, белье погладила, посуду помыла, завтрак, обед, ужин приготовила, драконов и фашистов победила, теорию относительности вывела, инопланетную агрессию отразила, того бомжа палкой отогнала, ни на минуту не присела, а папа – потребитель, только жрать да срать да потреблять готовое!!!». Спорить невозможно и бессмысленно. Я тщетно пытался ввести термин «консьюмер» в мамин обиход, не прижилось. Остался «потребитель».
   Так вот. Обычно мы ходим в «Ашан» вдвоем с мамой. Избежать этого нереально по ряду обстоятельств, и я смирился.  Папу мы не берем еще и потому, что ему «вечно что-то подсунут», все купленные им продукты нещадно бракуются.
   Процесс начинается так: мама, выйдя из машины, истово ищет тележку на прилегающей территории. Она способна развивать скорость гепарда в погоне за свободной тележкой, даже если стоянка полупуста, и тележек много внутри «Ашана». Мы входим.  Если на дворе зима,она снимает пальто и кладет его в тележку. Этот жест имеет символическое значение, он дает понять миру, что мама здесь надолго, и покупки будут сделаны основательно, без суеты.  Я, трусливо ссылаясь на голод, обычно покидаю маму на ранней стадии развития ее покупательской способности и ухожу на этажи, где царит Рональд Мак Дональд и его конкуренты по  ГМО-еде. Пью кофе в тишине  и безмамье минут 40. Оттягиваю неизбежное.   Но надо идти помогать , отвоевывать папу из лагеря потребителей.
     Я нахожу маму, перехватываю у нее тележку и плетусь за ней по галереям торгового зала, стараясь отстояться у торцов. Мама уходит за очередным продуктом и щюрясь высматривает на нем дату годности. Не разобрав ее, громко кричит мне через 15-20 метров и 20-30 покупателей, называя меня уменьшително-ласкательно по имени. Я этого стесняюсь. Особенно, когда  покупатели смотрят на адресата этого крика. Она поднимает над головой продукт и продолжает: «Посмотри, до какой даты!». Глядя в пол, я подхожу,  говорю маме: «Не кричи» и диктую дату.
     Она, вообще, очень любит смотреть даты и тратит на это половину времени в «Ашане». Это вызвано тем, что однажды ей «всучили» в «Рамсторе» просроченную на один день сметану.  Конечно, они  за это поплатились, и победившая мама еще 2 недели рассказывала всем подругам по телефону как призвала к ответу этих «черножопых». А еще мама всегда достает продукты из самого дальнего ряда, уверенная, что работники выкладывают туда свежий товар а «просроченное говно» двигают поближе к покупателям.   Для этой процедуры ей приходится вставать на цыпочки, как балерине, а когда товар слишком высоко, я уменьшительно-ласкательно призываюсь маминым криком о помощи.
    
     Изредка я лоббирую папины интересы и предлагаю купить ему литрушку «Оболони», на что мама неизменно отвечает: «Перебьется! У него и так весь шкаф-купе завален бутылками. Превратил квартиру в хламовник! Дачи ему мало! Найти ничего невозможно…». Далее идет перечисление всего, что за последнее время не было найдено мамой и «этим старым дураком».
     Ходя по рядам, мама всегда пытается завести доброжелательное общение с людьми. Она может вскользь сказать пожилой даме,  берущей фарш, как будто обращаясь ко мне: «Они туда столько жира напихали…». Дама кладет фарш на место, и тогда мама может развить беседу и добавить что-нибудь негативное про Чубайса или чиновников, скрывающих истинный рост инфляции. Нередко такие дамы оказываются ее единомышленниками. Молодым дамам мама советов не дает. Ну только если они с детьми. Однажды, громко сказав про гнилые помидоры за 60 рублей, она хотела найти отклик в хорошо одетой молодой женщине, выбиравшей манго. А та посоветовала купить по 120, сливовидные.  Мама обожгла ее взглядом и гордо удалилась. Плетясь за ней с тележкой, я еще минут 20 слушал громкие фразы про «наворовали», про нищенсие пенсии и многое другое.
     Также мама часто меня спрашивает, нормальное ли мясо, и когда я отвечаю, что, да, нормальное, она кладет его на место, и мы идем дальше.
     Неотъемлемая часть традиции – взять побольше бесплатных пакетов. В половину из них мама кладет покупки, желательно - по одной единице товара в каждый, а остальные берутся домой для хознужд. Ведь эти супермаркеты и  так на нас наживаются! Все эти пакеты завершают свой земной путь одинаково. Они вкладываются в обрезанные сверху тетра-паки из-под сока или молока и заполняются мусором. Мусорным ведром мама пренебрегает, уверенная, что из-за этого в доме заводятся тараканы. Но я думаю, причина в другом. Маленький пакет набить мусором гораздо быстрее, чем большое мусорное ведро. А значит,  за неимением мусоропровода, можно  спуститься вниз, выбросить в бак и пообщаться с консьержкой. В эти сорокаминутные мамины вылазки папа чувствует себя не номинальным ответственным квартиросъемщиком, а полновластным хозяином жилплощади. У него даже осанка становится гордой.
     Циркуляции мамы по «Ашану» носят  довольно хаотичный характер. Она смотрит в свой список и говорит, например: «Мука, хлеб, сода и губки для посуды», берет с полки муку, но к соседнему стеллажу с содой не подходит, предпочитая пройтись в другой конец зала за губками.  Тогда я говорю маме, что подожду ее здесь с телегой и издали наблюдаю за маминым общением с очередными покупателями. Потом мама на время теряется из виду и приходит с большим количеством чего-нибудь в руках. «Еле донесла», - говорит она, - «не разбей».  И, пытаясь одной рукой  поудобнее уложить все это в телегу, что-нибудь роняет. Это может быть банка горошка. После падения она немного сминается и теряет товарный вид. Мама справедливо полагает, что нам такая не подойдет, и уходит поменять на новую. Если у банок с горошком пасется человек с надписью «Ашан», она может сказать: «Что же вы мятыми банками торгуете?!».
     Когда мы с полной телегой встаем в очередь  к кассе, я ухожу курить на улицу, тем самым избегая публичного уменьшительно-ласкательного называния и громкого политико-экономического анализа ситуации в стране и мире. По возвращении издали наблюдаю как мама дает полезные советы людям, которым пощастливилось оказаться с ней  в одной очереди. Подхожу ближе только когда мама уже выгружает продукты на транспортер.  Дальше начинается спорт. Она с огромной скоростью укладывает «пробитые» товары в пакеты, завязывает их на бантик и отправляет  в тележку. Я делаю это рядом с гораздо меньшей скоростью. Иногда мама пытается мне помочь и, вырывая пакет, начинает его завязывать, но обнаружив в нем творог в соседстве с мукой, говорит: «Нет, так не пойдет», развязывает его и раскладывает по разным пакетам.
     Я довожу телегу до машины и начинаю под бдительным оком перегружать в сумки пакеты. Мама руководит укладкой. Яйца, бананы, помидоры и прочие поддающиеся деформации продукты должны находиться в верхнем слое, консервы же и крупяные изделия – строго внизу, а продукты среднего агрегатного состояния вроде сыра или яблок – где-то посередине. Это тоже часть традиции, не нарушаемая с тех пор, как в уложенной мною сумке мама обнаружила дома разбитое яйцо.
      По дороге мама пристально изучает чек. Иногда ругает кассирш за дважды пробитую мелочевку, но дома оказывается, что мелочевки действительно две. Однажды мы вернулись в «Ашан», доехав до самого дома, потому что в чеке были обнаружены помидоры стоимостью по 65 рублей за кг вместо яблок по 52. Мама сказала: «Эта сучка черная, специально пробила, то-то она косилась – замечу я или нет. Все проверять надо. Никому верить нельзя. Понаехали…».  Мама достала из сумки яблоки, на которых стоял ценник «помидоры» и, неся перед собой чек, как Данко свое сердце,  гневно ворвалась в гипермаркет.  Я благоразумно остался ждать в машине.  Вспомнил, что мама сама взвешивала злополучные яблоки в овощном отделе. Догадался - мама нажала не ту кнопку на весах. «Бедняжка», - с грустью подумал я о вежливой пожилой таджикской кассирше.
      Когда мы приходим домой, папа попадает под горячую руку, но сносит это с философским спокойствием. Ведь он целых 2 часа был дома в тишине, а за все надо платить.  Но это – совсем другая история…