Гладиатор

Вот двери открываются, и солнце бросает ему в глаза свой свет так, как трусливые бойцы пытаются бросить в глаза горсти песка. Безликий,животный гул трибун, голодный, алчущий крови рёв многоголовой гидры. Раньше, это были ещё его первые бои, он больше боялся толпы, чем своего соперника – для него убийство было работой, а для публики изощрённым,холодящим кровь удовольствием. Затем, по мере того, как росло его мастерство, он научился не обращать внимание на это и даже почти неслышал неистового гула зрителей. Необычайно жаркий день, кажется само небо раскалено, песок обжигает его ступни даже через сандалии. Он идёт уверенно, вот уже полгода его имя известно каждому римлянину, каждый шаг его мощных, переплетённых кожаными ремнями ног поднимает от земли маленькие облака пыли, короткий меч – любимое его оружие покачивается в ножнах, ждёт как голодный пёс, готовый сорваться с цепи и обрушиться на шею соперника. Кто же это будет сегодня? Он выходил победителем из схваток с двумя, с тремя противниками, только с одним кинжалом в руках ему приходилось бороться с львами и тиграми, шрамы, которые затейливыми иероглифами покрывают его могучее тело, повествуют о его нелёгких победах, о тех моментах, когда его жизнь висела на волоске.

Вот он стоит посреди арены. Монолит, олицетворённая сила и мужество, орудие убийства, актёр театра смерти, привыкший играть главные роли. На подмостках ещё не высохли багровые лужи, оставшиеся от предыдущего боя,над ними кружатся довольные, бездушные и безмозглые мухи. Запах,тошнотворный запах крови, мышцы бессознательно напрягаются, пальцы сжимаются на рукояти меча. Где же тот, с кем предстоит биться сегодня? Взгляд не отрывается от ворот, он будто пытается пробиться через них и увидеть, что они скрывают за собой. Впрочем так ли уж это и важно – они всегдаискрывают боль. Через несколько мгновений будет ясно. Скрипит и лязгает механизм, тяжёлые двери открываются и из ворот выходят дети. Дюжина мальчишек, самому старшему из которых было лет тринадцать. Он ,наверно, был бы меньше шокирован, если бы перед ним Появился Василиск или Тифон с сотней лошадиных голов.
Худые, грязные в лохмотьях, они мало походили на человеческих детёнышей. Они без слов, как стая хищников, не подчиняясь никакой тактике, кроме животной, разошлись полукругом, как-то жутко и нелепо потрясая длинными острыми пиками.
Бой длился недолго. Зрители были недовольны. Нет, могучий фракиец не сдалсы без боя. он привык биться и ему было неважно кто стоял перед ним, но по глазам этих детей он видел, что обречён. Да, он успел рассечь одного из них пополам, ранить в ногу другого и выбить оружие у самого старшего, но это уже не меняло ничего. Острые зубы смерти пронзали его печень, лёгкие и сердце, он даже не успел помолиться своим богам, его уже не было, когда пришла боль, а когда он рухнул, орошая землю своей отважной кровью, и её не стало. Он проиграл этот бой..