Воскресная птица

ВОСКРЕСНАЯ ПТИЦА

«Колодец высыхает, когда ему не кого поить».
Марк поглядел на подросшую берёзку, в его глазах отразился отблеск времени. За несколько лет деревце окрепло и подтянуло свои тонкие ветви ближе к дымчатому небу.
- Ну здравствуй, - на его губах появился свет улыбки. – Давно не виделись мы с тобой… Два года уже прошло…
Ветер ударил мальчика по лицу, пытаясь сорвать, затушить это тёплое сияние. Тёмный двор, освещённый желто-бледным мерцанием из призрачных окон, натужно заскрежетал. Он не мог поглотить, пожрать одинокое деревце, растущее в сердцевине увядающего мира. Утонувший в безразличии двор не мог затенить, высушить и исковеркать яркую зелень серебряных листков, плывущих в небесном молчании.
- Всё безмолвствуешь, но побеждаешь? – Марк задумчиво сощурился. Он вспомнил своё блуждание по Городу. По бесконечному Двору глупости, одиночества и безнадёжности, по которому бегут, вращаются тысячи людей, не подозревая о том, что заперты в безвыходной ловушке. 
Размышляющий взгляд мальчика упал на белый ствол берёзки, испещрённый крохотными темнеющими ранками, похожими на налёт земляной грязи. След от ударов бессердечного равнодушия.
- Ты – сильная… - Марк прикоснулся к коре. Его замерзающие в холодном воздухе пальцы ощутили нежное тепло. – Знаешь, ты… - лицо его дрогнуло. Голубые глаза сверкнули грустной синевой. – Ты знаешь, что такое отчаяние?
Ветви деревца тихо дрогнули.
Их тени суетливо заплясали по траве, превращаясь в смущённую волну из чёрно-зелёной воды.
Мальчик погладил деревце и, сложив руки на груди, присел на холодную землю. В его глазах затаились слёзы.
- Ты не забыла ту птицу? – он облизнул сухие губы, укутываясь в пальто.
Деревце снова зазвенело шепчущим звоном.
- Конечно же, не забыла, - Марк погладил стебельки травы, вспоминая мягкость птичьих перьев. Ему вспомнились безвольные крылья, размякшие и податливые. Крохотное разбитое сердце, замёрзшее в груди. Приоткрытый клюв. Безжизненный взгляд остекленевших глаз, выражающий... Милосердие. Мальчик понял это только сейчас. Милосердие.
- Боже… - он помолчал. Слова давались ему с трудом.  - Это же я убил её...
Эхо произнесённого ударились о корку свинца, покрывшего высоту.
Марк долго молчал, задыхаясь от тяжести, сдавившей горло с безжалостной силой. Молчала и берёзка, внимая его боли.
Тусклые окна с хищным торжеством глядели в центр двора, на погребённую свободу.
На свободу, затаившуюся в берёзовых корнях.
- Я убил её своим страхом. Страхом перед этими безликими домами, перед безрадостным, переставшим дарить надежду небом. Страхом перед людьми. Страхом перед самим собой.
Он ковырнул дрожащими пальцами землю, под которой уснула птица. Время и неустанно разрастающиеся корни пронзили её тельце своим стремлением, впитали соки, запахи, краски погибшего существа.
- Я боюсь даже сейчас, - мальчик по-детски закусил губу. Золотистые кудряшки забарабанили по его лбу, купаясь в нахлынувшем потоке ветра. – Мне страшно. И что самое смешное, я не могу из этого выбраться. Он, - Марк обвёл взглядом темнеющий двор, - вездесущ. Он повсюду. Мне не убежать из плена этих глупых каменных построек…
Тишина.
Только зелёный шелест серебра.
«Ты сдался?»
- Нет, я не сдался, - Марк вытер слёзы, струившиеся по щекам, и слабо улыбнулся. – Просто я не могу победить в одиночку. Я помню, помню, как мир уничтожил голубя: исподтишка, подло, трусливо и коварно! И что могу изменить я, я - простой мальчишка?!
«Не можешь или боишься?»
- Один я бессилен. Бессилен.
Помоги мне.
Деревце усмехнулось игристой дрожью. Воздух наполнился соком смятой травы.
-Что такое?.. – мальчик ощутил дрожь земли и, поднявшись на ноги, удивлённо поглядел на сотрясающийся ствол берёзы. Ошмётки вывороченной земли, смешивающиеся с клочьями растерзанной травы, танцевали в странном танце, подпрыгивая и обнажая берёзовые корни. В этом скомканном движении что-то рождалось, пробуждаясь ото сна. – Что же это?..
Марк с изумлением наблюдал над тем, как стол деревца горбится, срастаясь в месте изгиба. Хрупкие ветви неумолимо сплетались друг с другом, приобретая силу и мощь. Тонкие листки изгибались, выпячивая свои гладкие спины и животы, превращаясь в зелёные прочные перья. Берёзка двигалась конвульсивными рывками, преображаясь в зелёное тело. В тело птицы.
К основанию острого клюва из окостеневших листьев скатились неуспевшие высохнуть в сонной тени капли дождя, сливаясь в огромные мигающие глаза, похожие на оживший, наполнившийся животным дыханием хрусталь.
На мгновение всё замерло. Только что родившееся существо впитывало животворящие потоки, роящиеся в космическом блеске ярких созвездий, горящих в оголившемся кусочке синеющего неба.
- Боже мой! Ты жива?.. – воскликнул Марк. Он застыл от потрясения, и лишь последняя слезинка усталости и бессилия упрямо заскользила по его щеке. Невидимая сила подхватила её и метнула в блестящий хрустальный глаз.
Мальчик протянул к существу руки в немом вопросе.
Птица крутанула головой, быстро проворковав что-то на своём волшебном языке. Голодный двор замер, испугано подглядывая за происходящим. Внезапный птичий крик ударил по блеклым стёклам, разбивая их на мелкие осколки. Ослепшие стены беспомощно заколебались, теряя свой мёртвый покой. Птица гордо расправила свои крылья, стряхивая с себя земной прах. Её цепкие лапы безжалостно втоптали в скомканную пыль остатки былой беспомощности и сна. В птице билась невероятная сила. Марк слышал это биение.
- Я люблю тебя, слышишь?.. – осознание чуда медленно нахлынуло на него, смывая все детские страхи и несчастья.
Птица обернула к нему свой внимательный глаз. Её свежее дыхание смеялось счастьем.
«И я люблю тебя, мой маленький мальчик».
Она подошла к нему и прижалась грудью к его плечу. Огромная, благородная и живая. Марк услышал пение отважного сердца. Пение оглушало и звало. Этот зов напомнил мальчику пение его матери. Она пела ему, когда он был совсем крошкой… Красивым, любящим голосом…
Птица ласково толкнула мальчика в бок. Сделала несколько уверенных шагов в сторону серой стены, огибавшей дома высокой ломаной линией. Приблизившись к стене вплотную, она призадумалась на миг,  спрятав свои мысли под красивыми веками, и, гордо выгнув шею в сторону полумрака, сочившегося с неба, легонько ударила клювом по бесцветному бетонному нерву. Раздался осторожный треск. Стена напряглась, озадаченно вслушиваясь в бегущие по себе разломы, тяжело осела и внезапно рухнула, вывалив на асфальт своё никчёмное величие, орошая безвкусный воздух обломками поверженного гнёта.
Птица клюнула один из обломков. Он раскрошился в песочный пепел, словно печенье. Ветер подхватил его, унося к светлой полосе горизонта, открывшейся взору Марка.
Мальчик улыбнулся горизонту. Ветер раскидал золотые локоны по его светлому лбу. Птица прощально мигнула ему и, поджав лапы, воспарила к свободе. Сочные крылья грозно ударили о твердь пространства, поглощая стремление ветра.
Марк долго глядел на золотистую линию горизонта, упрямо выпрыгивающую из-под побеждённых домов, и в ней величественно утопала прекрасная свобода большими крыльями, и огненным сердцем.
Мальчик повернул своё лицо к глубине угрюмого двора. Он уже не казался таким устрашающим и довлеющим.
- Я принесу тебе свет, - Марк улыбнулся. Искренней чистой улыбкой.
Он давно так не улыбался.
Беззаботная радость охватила его. Простое детское чувство, но такое бесценное…
- Свет! – Марк вскинул к небу руки. В ладони забило нежное, млеющее сияние любви. – Свет!..
Первые хлопья белоснежного снега медленно закружились в воздушном водовороте, падая на его лоб, щеки, ресницы…
 
Два долгих-долгих года.
Птица, покорившаяся корням чахлой берёзки.
Всё в прошлом.

Мир пришёл в движение. Мир очнулся.

Марк послал воздушный поцелуй в след зелёному чуду и зашагал домой. Впервые за долгое время он не зажмурился от скорбящего, ноющего страха, прикоснувшись к ручке подъездной двери.
Широко распахнутые глаза птицы оглядывали мир с бездонной высоты, с высоты птичьего крыла.

22.10.2007