А помнишь, шурави, Афганистан

«Мне просто повезло в жизни», - признался Павел

Павел Богданов помнит все операции, в которых он участвовал в Афганистане. С первой - в Шинданде, до последней, когда их отдельный трубопроводный батальон, пересек границу Советского Союза. И сколько тогда радости у них было: вернулись живыми.
О своем отце, Геннадии, он готов часами рассказывать. Каждый десятый стык на строительстве магистральных газопроводов в границах Пунгинского ЛПУ сваривался бригадой его отца. Он всегда им гордился, и поэтому в 1986 году, после окончания школы, не мешкая, устроился в линейно-эксплуатационную службу ЛПУ линейным трубопроводчиком. Дух захватывало, когда на его глазах проводился ремонт трубопровода, запорной арматуры. Теперь и он чувствовал гордость, осознавая важность своей профессии газовик.
Но каким было для него удивление, когда узнал, что и в армии есть трубопроводные войска, и задача перед ними стоит та же, очень важная...    
- Я попал в учебный трубопроводный батальон, - вспоминает Богданов. - 5 месяцев учился сборке и разборке трубопроводов, их тушению при пожаре, охране. То, что попаду в Афганистан, знал и этого не боялся, но родителям об этом не писал, зачем расстраивать.
Батальон, в котором продолжил службу Павел, находился в провинции Герат в 250 км от границы Советского Союза.
- Наш батальон состоял из 22 гарнизонов. Мы обслуживали трубопровод, который снабжал нашу авиацию горючим. Труба диаметром 150мм, лежит на земле, состоит из однотипных комплектов, собираемых специальным ключом, - рассказывает Павел. - Нападения на эти участки душман были постоянными. В Герате находилась большая банда Турана Исмаила-хана, одного из крупнейших полевых командиров Афганистана.
Я служил во взводе материального обеспечения, мы занимались сопровождением грузов в гарнизоны, в которых стояли небольшие компрессорные станции.
Испытание на мужество прошел на первой же операции, когда сопровождал колонну «Уралов» бензовозов, или как их между собой называли солдаты – «факелов».
- Если происходит подрыв бензовоза, все вокруг воспламеняется, и уже не спастись от огня, - говорит Павел. - Взрываются и соседние бензовозы. Сколько их по обочинам дорог сгоревших стояло. Так вот, когда начали спускаться с перевала, в сзади идущем бензовозе тормоза отказали. Пришлось его тормозить своей машиной. К счастью удалось это сделать, она не перевернулась, не упала в пропасть, и водитель остался живым.   
Приходилось выезжать и на разрывы трубопроводов. Одно время Павел служил командиром пожарной машины, и побывал на десятках таких аварий.
- Трудно было всегда. Днем ты цель для душманов, а ночью – для всех. Не поймешь, кто и откуда стреляет, да тебе и не до этого. Нужно срочно потушить пожар, разомкнуть разорванную трубу, из которой топливо идет под постоянным давлением, установить новую катушку.
- Много погибло ребят их вашего батальона?
- Да. Душманы все делали, чтобы противостоять Советской Армии. А на каждом метре солдат для охраны трубопровода не расставишь. Очень много гибло людей.
- …Один раз попали на караван душманов перевозившем оружие, - продолжает свой рассказ Павел. - Это произошло между 21 и 22 гарнизонами, там проходила караванная тропа. Мы знали, если на такой караван попадаешь, то живым не выйдешь из боя. Караваны сопровождала очень серьезная охрана боевиков, которых готовили на уровне спецназа.
Произошло так, что мы от своей колонны отстали. Из Союза вовремя не пришел самолет со свежими фруктами, арбузами. Командир оставил нас с двумя охранниками дожидаться его, а колонна вернулась в гарнизон. Загрузившись, мы поехали обратно, и попали на такой караван. Душманы попытались нас остановить, но мы прорвались. По машине они открыли огонь, но все обошлось.

Павел Богданов награжден медалью «За отличие в воинской службе» второй степени; Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ, медалью «От афганского народа».
Вернулся в родной поселок Светлый, в коллектив ЛЭС Пунгинского ЛПУ линейным трубопроводчиком. Последние два года исполняет обязанности мастера ЛЭС.
- Трудолюбивый, ответственный, у нас в службе проходит становление как инженер, - говорит о Богданове Сергей Владимирович Савин, начальник ЛЭС. – И вообще о Павле Геннадьевиче могу сказать только добрые слова.
Павел закладывает эту любовь к труду и в своих сыновьях в Василии и Илье. Василия назвал в честь товарища, спасшего ему жизнь.



…Было всегда опасно

Чарикарская долина, простирающаяся от Кабула до гор Панджшера, была одним из беспокойных мест в Афганистане, и не только для Советских войск, а и для самого местного населения. Душманы постоянно занимались грабежами кишлаков, разрушали школы и местные административные советы, закладывали мины на шоссейной дороге, устраивая засады в виноградниках, нападая не только на автоколонны, а и рейсовые автобусы.
Виталий Изекеев, после военной «учебки» продолжил службу в Афганистане в городе Баграм, находившемся у входа в Панджшерское ущелье, на развилке дорог Кабул-Саланг, так называемой «дороге жизни», по которой постоянно шли автоколонны из Советского Союза в Афганистан с продовольствием, медикаментами, строительными материалами, топливом и т.д. Назад из Афганистана по этой же дороге выводились войсковые части. 1988 год, это последний год присутствия 40-й Армии в Афганистане.
- Я попал в Московский батальон материального обеспечения, водителем бензовоза, - вспоминает Изекеев. – Наша задача перевозить керосин для авиации. Первый рейс был самым запоминающимся. По обочинам дороги Баграм-Кабул длиною 60 км, стояло много сожженной техники, в том числе бензовозов, автобусов, легковых автомобилей, что, в первую очередь, говорило о беспределе душман. Ладно бы, нападали только на военные колонны, а то и на своих людей. Когда делал седьмой рейс по этой дороге, чувство страха уже пропало. Хорошо понимал, что бронежилет, каска могут спасти только от пули, но не от мины или гранатомета. Сзади тебя цистерна с 16 кубами керосина, и любая искорка от пули, не говоря уже о снаряде или осколках от мин, приведет к взрыву.
Так и работал, как и мои товарищи, сдавливая зубы. Кроме Кабула ходили и на Саланг, и на Хайратон, где душманы уже чувствовали себя в безопасности, это их районы. Но, к счастью, все обходилось, наши колонны пропускали. Конечно, так было не всегда. Не обходилось и без поломок машины на трассе. Спасибо товарищам, помогали: боевое братство было всегда крепким.
Больше ста рейсов сделал по дорогам Афганистана Виталий. Несколько раз приходилось и ремонтировать корпус цистерны от вмятин от пуль и осколков. Спасало то, что цистерна была полностью заполнена топливом, и надежда, если пули попадут в нее, то взрыва не произойдет... Поэтому всегда просили заправлять цистерну под завязку.
На перевалах боялись остановки. Спасибо огневому сопровождению, если завязывался бой, то группа прикрытия не давала душманам возможности вести точный огонь по нашей колонне.
После службы в Армии Виталий Изекеев приехал в поселок Ягельный, устроился в автоколонну Надымского УТТиСТ. Дали ЗиЛ-131 – аварийно-ремонтную мастерскую –одна шасси и кабина. Собрал её и начал работать. Сегодня он водитель автобуса.
- Виталий Владимирович в нашем коллективе пользуется уважением, - говорит о Изекееве начальник автоколонны №10 Надымского УТТиСТ Усачев Владимир Андреевич. – Ответственность, исполнительность, доброжелательность – это главные черты его характера. Если возникают проблемы, то всегда полагаемся на этого человека, и он никогда нас не подводит.

«Ядовитая» душманская «гюрза» тогда не взорвалась

Первая обнаруженная им мина была необычной – 140-150 метров в длину. Состояла из гильз крупнокалиберного пулемета 14,5 мм в диаметре, заполненных тротилом и соединенных между собой детонирующим шнуром. Как требовалось поступить с таким зарядом, рядовой сапер Арсентий Савельев, как и его напарник Алексей Семенов, вчерашние «курсанты» ферганской учебки, знали. …Но поступили наоборот, нарушив приказ командира дивизии: обнаруженные мины не разминировать, а подрывать накладным зарядом. Это безопасней для их жизни, итак в роте инженерно-саперной роты 357 полка десантной дивизии из 102 человек по штатному расписанию осталось 51. А без сапера в Афганистане сейчас никуда, идет минная война.
Но здесь, извините, уж больно необычной была эта мина. Заинтересовал ее «писк», вскрыл землю - лежит гильза от крупнокалиберного пулемета. Сначала подумалось, что это не мина, и чуть не махнул рукой колоне стоявшей за ним – вперед, но что-то под ложечкой засвербело, аккуратненько убрал с гильзы камушки и, опешил, от нее тянется шнур к другой, лежащей в метре от нее гильзе, от той – к третьей…, к десятой…, к сороковой… А сзади тебя стоит целая десантная колонна бронетехники – танки, БМП, САУ, БТРы с личным составом, и кто знает, куда этот шнур сейчас потянется. А вдруг он соединен с фугасами из авиационных бомб, которые как раз и находятся под колонной бронетехники, стоящей сзади.
Нет, о таком фейерверке лучше было и не думать, и Арсентий продолжал работать, прокалывая щупом каждый сантиметр твердого дорожного каменистого грунта, поднимая наверх новые и новые заряды. И только на последней 153-й гильзе вздохнул, удалось обнаружить душманский секрет - два болта лежат на дороге в сорока сантиметрах друг от друга, соединенные проводами. Все здесь было рассчитано на короткое замыкание после наезда на болты гусеничной техники, вот тогда бы и взорвалась эта «ядовитая» афганская «гюрза».
Спасибо, что в учебной части их готовили опытные саперы, не раз уже прошедшие Афганистан, разминировавшие тонны боеприпасов, оставленных войной на Украине и Белоруссии, в Латвии и Литве. Опыт, нарабатываемый им каждый день, позволял принимать решение самостоятельно, без наставника   
А через несколько часов солдата Арсентия Савельева ждало новое испытание. Перед ним стоит командир десантного взвода и кричит, что бы он пропустил бронетехнику на блок-пост. Но рядовой «салага» и шагу в сторону не сделал и не пропустил боевые машины пехоты, настаивая на том, что приказ командира дивизии для всех един: технику, без проверки территории саперами, устанавливать запрещено. И к счастью командир поддался настойчивости солдата, а потом – и больше, написал на Арсентия первый рапорт командиру полка на его награждение. Здесь Савельевым была обнаружена мощная противотанковая мина. Да не одна. После подрыва об этом говорила воронка диаметром более пяти метров и глубиною – чуть ли не в два. Так он спас жизни тридцати двум солдатам.
За полтора года службы в Афганистане лично Арсентием было обнаружено и уничтожено 23 мины, в группе саперов, в которой работать приходилось не раз – за пятьдесят. А сколько благодаря этому сохранено солдатских жизней – не сосчитать. Да и невозможно, так как среди мин были и мощнейшие фугасные заряды с авиационными бомбами, с «гирляндми» мин, рассчитанными на уничтожение целых колонн боевой техники с личным составом, с горючим и боеприпасами. Арсентия не раз командир роты представлял к наградам, среди которых было и повышение звания со старшего сапера, командира отделения, до старшины роты. Но и даже несмотря на старшинские погоны Савельев оставался солдатом-сапером, идущим впереди колонны, или разведывательной группы.
Последняя операция, когда в декабре 1988 года выводили войска через горные хребты Панджшера и Саланга, запомнится ему на всю жизнь. Метель затрудняла ход дивизии, слепя глаза и закрывая огромными сугробами дорогу, тянущуюся тонкой линией между скал и пропастей, доходивших глубиною больше ста метров. Савельев шел впереди саперного бронетранспортера.
- Я уже не в силах был уловить через наушники даже громкого писка обнаруженной мины, и поэтому вслушивался как мог, - вспоминает Арсентий.  - Рядом со мной шел такой же опытный сапер Леша Тетерищ, согласитесь, на молодежь в таких условиях рассчитывать было никак нельзя. Душманы знали, что выходила десантная дивизия, так и не расколотый ими орешек за десять лет боевых действий.  Поэтому мы ожидали всяких по сложности выставленных ими задачек. Но все обошлось, мы прошли  через ущелье без потерь, как и вся наша десантная дивизия. Сколько было по пути обнаружено мин? – задумался. – По несколько на каждом участке дороги это точно. Но, все обошлось, - вздохнул Арсентий и улыбнулся. – Главное в том, что они не «сработали», как им этого хотелось… И все.
За хорошую «работу» на афганской войне старшина Арсентий Савельев был награжден медалью «За отвагу» и орденом «Красной звезды». Сегодня он работает инспектором службы корпоративной защиты в нашей компании и охраняет спокойную работу газовиков.


Другие ребята там больше испытали, чем я…

Александр Карпенко не был белой вороной, но так у парня складывалось, как бы ему этого не хотелось, всегда был в центре внимания. В школе мог не только за себя постоять, а и за друга, ввязываясь в драку с ребятами, которых в несколько раз больше. И в армии не стеснялся вступить в спор на гимнастической площадке, чтобы доказать что тоже может, сколько нужно сделать подъём переворотов, или подтягиваний на перекладе. И на медкомиссии вышел вперед, когда предложили солдатам, обучающимся в ШМАС, выйти, кто готов служить в Афганистане.
«Мы были другим поколением, - говорит Александр Иванович, - с другим менталитетом. Зачитывались книгами о войне, о летчиках, о космонавтах, о строительствах БАМа, газовых месторождений. Мы мечтали быть героями. И поэтому возможность служить в Афганистане воспринял, в первую очередь, как проверку своего «Я», выдержу или нет».
Но, ефрейтора Карпенко, младшего авиационного специалиста не послали в аэродромную службу по обслуживанию самолетов МиГ-23, расположенных в Шинданде, в Кандагаре, в Баграме, как того хотел, а оставили в Кабуле…
«Служба есть служба. Нес ее и в карауле, и в боевом охранении. Пост один, охрана секретной информации 40-й Армии. Ответственное дело, поэтому рот приходилось больше держать на замке. Карты, приказы, дело очень серьезное. Потеря хоть одного из этих документов, могла стоить сотни жизней наших солдат и офицеров. Это понимал, и нес службу, как того требует Устав».
Были и обстрелы части из реактивных снарядов, попытки душманов преодолеть охранную полосу части, в которой служил Карпенко...
За время службы сержант Карпенко был представлен к нескольким наградам. Две из них особенно весомые для него – это медаль «За службу Родине в вооруженных силах» 2-й степени, и знак «От благородного афганского народа». Кто-то скажет, а что там, Знак-то юбилейный. Да с ним и не будет спорить Карпенко: «По телевизору про войну в Афганистане легко смотреть, и тут же всех критиковать. А вот когда не знаешь, что тебя ждет через секунду в том же карауле, у кишлака, то и нервы становятся стальными. Выстрел можно и не услышать, пуля летит быстрее, и тело твое не железное, - улыбнулся Карпенко. – Так что пусть что угодно говорят. Я-то и не рассказывал коллегам, что там служил. Зачем задаваться. Другие ребята там больше испытали, чем я…».



Спасая товарища…

В марте Владимир Баландаев, отпразднует свое второе рождение – 28 лет. А на самом деле, он значительно старше, на 20 лет. И все это произошло не из-за ошибки, оставленной каким-то клерком при оформлении нового паспорта, а афганская пуля…
О той последней его Таш-Курганской операции вспоминает Баландаев с болью в душе. Из 45 человек их осталось пятеро тяжелораненых бойцов, истекающих кровью. Остановить из раны кровь Владимир смог не сразу, а только после того, как оттащил своего товарища в более безопасное место.
- Всю ночь поднимались на высотку, - вспоминает Владимир. – Перед нами, разведывательным взводом, была поставлена задача расположиться на горе и вести наблюдение за душманскими бандформированиями, и потом, когда обнаружим их, корректировать огонь авиации и артиллерии. Очень много жалоб приходило от населения, душманы грабили кишлаки, убивали мирных жителей, вот нам и поставили задачу установить точную дислокацию душман.
По разведданным бандгруппа должна быть небольшой, от пятидесяти до ста человек. Мы были готовы и неделю и две вести за ними наблюдение, к этой работе уже привыкли. Что говорить, разведка.
…Тем более Владимир и многие его сослуживцы ждали приказ министра обороны о демобилизации солдат срочной службы, отслуживших в армии два года. За плечами Баландаева были трехмесячные курсы в разведывательном батальоне, и полтора года службы в Афганистане. Их разведвзвод в Афганистане был передан в десантную Витебскую дивизию и участвовал во всех её боевых операциях.
На его теле осталось много отметин от душманских ножей, лопат, штыков и кулаков, когда брали «языков», или выходили с ними в рукопашную схватку. Самый большой рубец остался на лице от ножа бандита в кишлаке Ханабад. Это было душманское гнездовище. Кишлак был очень большим, раскинувшийся на 25 километров в длину и 20 километров в ширину. И богатый, дехкане держали скот, занимались сельскм хозяйством.
- Когда мы ворвались в дом, где оборонялись душманы, я успел одного бандита, бросившегося на меня с ножом, обезвредить сразу, - вспоминает Владимир, - а от второго защититься не успел, он ножом ударил меня в лоб и полоснул по лицу. Повезло, клинок не задел глаза. Но душмана тут же положил на пол и взял в плен. Нам нужен он был живым, чтобы получить необходимые сведения о бандформированиях.
 Больше десяти языков взял Баландаев сам, без помощи товарищей. Не раз встречались лицом к лицу и с диверсионными группами, состоявшими из хорошо подготовленных бойцов. А сколько потерял своих товарищей, считать в воспоминаниях не стал. Больше всех потерял в своей последней операции.
- Начался рассвет, - продолжает вспоминать о боевой Таш-Курганской операции Владимир. - Нам только и осталось что, выбрать места наблюдательных пунктов, и занять их. И когда вышли на плато, нас окружили душманы и открыли огонь. Даже отступить назад не успели. Это была страшная бойня, пятьсот человек против нас сорока пяти. За пятнадцать минут выкосили всех.
Я был ранен крупноколиберной пулей, пробившей обе ноги, кости. Наверное было очень больно. Рядом упал товарищ, раненый в грудь, взвалил его на себя и потащил вниз хребта. Подмога пришла позднее, это разведрота, прикрывавшая нас на соседних вершинах, плюс вертолеты. Если бы не они, навряд ли бы спасся. Но повезло.
За этот бой Владимир был награжден орденом «Красной звезды», за операцию в кишлаке Ханабад – медалью «За отвагу». Два года Володя провел в госпиталях, врачи помогли ему встать на ноги, а потом и «Газпром трансгаз Югорск», в котором он проработал долгие годы. И сегодня он продолжает работать на наших компрессорных станциях в бригаде ремонтников киповского оборудования.
- Единственная мечта, - признался он мне при расставании, - чтобы больше не было войн.



Все ситуации были штатными

Когда становишься старше, время, кажется, начинает ускорять свой темп. Это происходит, скорей всего тогда, когда в жизни уже всего добился, - есть постоянная работа, семья, сформировался определенный круг общения… События, прошедшие в детстве, юности, более старшем возрасте, накапливаются, как книги на библиотечной полке. О некоторых из них вообще забываешь и вспоминаешь только тогда, когда взял эту «книгу».
Для Николая Есаулкова 1979-1981 годы, как и последующие, были полны событий, о которых трудно забыть, и невольно, хочешь того или нет, начинаешь «листать» страницы этих книг. 

…Когда Николая в 1983 году вызвали в Тюменский областной военкомат и вручили медаль «За боевые заслуги», об этом в институте он сказал только своим близким товарищам. Герои, считал он, это наши отцы и деды, прошедшие Великую Отечественную войну и защитившие Родину. Это те, кто в Афганистане на боевых действиях как-то проявил себя – «прикрывая» огнем своих товарищей от душман, или принял огонь на себя, или... Но он всего лишь служил.
…В дивизионной разведке, связистом. Первым высадился на военный аэродром в Баграме (в очень тревожном районе Афганистана И.Ц.) и блокировал его от подступов противника. И все равно один из самолетов Ил-76, при высадке 345 штурмового десантного полка, не удалось спасти, был сбит. Погибло больше ста его сослуживцев.
…Служил в группе захвата из пяти человек, в которую подбирались только физически развитые ребята, владеющие боевым самбо, боксом, скалолазанием, минимум - кандидаты в мастера спорта. Николай проявил себя на боевых и командир группы Валерий Марченко «прикипел» к нему, сказав: «Без тебя наша группа не боеспособна».
В основном приходилось им работать по ночам: обследовать возможные пути подхода противника, ставить блоки, засады, «встречались» с группами душманов. Но это считались не боевыми, а штатными задачами. Даже если попадали под хороший обстрел, даже если брали в  плен наемников и душман, даже если вели бой.
В разряд боевых операций записывались только армейские, когда их группу придавали десантным полкам, и они сопровождали их колонны. И если попадали в засаду, то группа Марченко была всегда впереди, принимала огонь на себя, шла на пролом.
В первый раз испытал Николай «нештатную» ситуацию на выходе из Панджшерского ущелья, когда душманы из танков открыли огонь по колонне. Их группа на БМД, «прикрываясь» за горными валунами, камнями, ведя прицельную стрельбу, приняла огонь на себя.
- Главное только оторваться от земли, когда по тебе стреляют, - сказал Есаулков. - В бою, что огонь из пушек, что из пулеметов, автоматов, что из гранатометов, все сливается в одно. Все вокруг гремит, горит, свистит. Ты понимаешь, если затаишься и останешься так лежать, то обстановка для тебя, твоих товарищей может измениться только в худшую сторону, а если поднимешься и пойдешь на сближение с душманами, то будешь управлять ситуацией. Так и делали. Приучил к этому командир.
Не раз Николаю и его товарищам приходилось таким образом «менять ситуацию». Последняя операция была зачетной, перед дембелем. Не хочет её вспоминать, но никогда о ней не забудет. …Тот «котел», в который попала рота, для солдат мог стать последним днем из их жизни. Последним, если бы их группа, ведущая оперативный поиск, не «наступила» бы на душманский «секрет» из четырех минометов… Если бы соседняя группа, не завязала бой с другим отрядом душман.
Сегодня Николай работает машинистом в Пелымском ЛПУ, является председателем поселкового совета ветеранов войны, труда, участников боевых действий и правоохранительных органов. Много вопросов приходится ему решать. Администрация ЛПУ и поселка, депутаты поселкового Совета, если требуется их помощь, никогда не отказывают.
- Здесь все построено на уважении к человеку, к ветеранам, отдавшим частицу своей жизни на благо Родины, - говорит Есаулков. – Оказать помощь другому, здесь считают штатной ситуаций, - смеется Николай.


«Шурави» с добрыми мечтами

Александр Дёмичев работает в «Газпром трансгаз Югорске» с 1979 года. Начинал электромонтером в АСУ, после службы в армии, вернулся на родину, и продолжает заниматься мирным делом – монтером службы защиты от коррозии в Комсомольском ЛПУ.

В Фергане, куда прибыло пополнение из Руклинской воздушно-десантной дивизии, стояло подразделение 345-го парашютно-десантного полка, расположившегося в одном из сложнейших регионов Афганистана городе Баграм. Именно здесь расположилось узкое «горлышко» соединяющее горный Панджшер с долиной Чарикар, перевал Саланг с «дорогой жизни» на Советский Союз.
Времени у молодых бойцов, освоить после учебки полученную технику почти не было – три дня. Рядовой Александр Демичев, имеющий две профессии - оператора-наводчика и механика-водителя БМД-1, изучал и техчасть боевой машины, и оружие, установленное на ней. И только перед самым десантированием получил приказ, заменить механика-водителя на другой «броне» – №318.
И все закрутилось. В ночь с 30 на 31 декабря 1981 года, когда прибыл в Баграм, на новое место службы, так и не отдохнув, выдвинулся колонной роты на боевые действия. В ближайшем кишлаке душманы напали на отряд афганской милиции.
Боевую технику десантной роты, влетевшую в кишлак, душманы встретили огнем. Но они еще не были готовы к такому напору русских, высадившихся из брони и идущих напролом, лезущих через дувалы на крыши домов и во дворы, где моджахеды пытались создавать оборонительные участки. Бой в кишлаке был коротким. Потайными ходами через кяризы (подземные переходы) душманы ушли из кишлака. Но ненадолго: «выглянули» у дороги, завязав новый бой, и тут же получили такой же стремительный отпор. В этой схватке никто из роты Александра не погиб. Командира это радовало, как и солдат, захвативших в бою оружие и боеприпасы противника, несколько пленных.
Александр залез на машину, но опуститься внутрь нее, через люк, так и не успел.
- Все было так неожиданным, - вспоминает Демичев, - пришел в себя на земле. Как рассказали, один из связистов, закинув рацию на броню, уперся своим РД (рюкзаком десантника) на броню и тут же произошел взрыв. Виною этому была мина, захваченная им в бою, и не снятый с нее взрыватель, которым он и оперся на БМД. В результате ошибки солдата погибло 7 бойцов, 8 раненных, не считая, как Александр, контуженных.
Через месяц Демичев выписался из госпиталя, прибыл в часть, за вещами для отбытия в Фергану, на реабилитацию. Командир роты, предложил другую реабилитацию, начиналась войсковая операция в горах Панджшера.
«Если бы отказался, то стыдно было бы после этого смотреть в глаза своим товарищам», - признается он.
Полгода 345 полк участвовал в Панджшерской войне вместе с афганским десантным 110 полком, рассредоточившимися на нескольких перевалах, по которым вооруженным бандам из Пакистана поставлялось оружие, боеприпасы, наемники…
- Днем - патрулирование, ночью – оборона, каждые сутки. У нас и ночью, как днем, было светло, душманы использовали все осветительные боеприпасы и подвешивали их прямо над нами, как лампочки, и открывали мощный огонь, - вспоминает Александр. – Когда вернулись на базу, уснуть от тишины не могли.
Но, не долгими были эти «бессонные» ночи. Рота работала без выходных: рейды, засады, охрана дорог и мостов, сопровождение автоколонн из Союза с горючим, питанием, одеждой, боеприпасами, медикаментами. И, конечно же, участие в войсковых и дивизионных операциях. 
Хорошо знали Сашу и в госпитале, за полтора года три раза в нем побывал – две контузии, одно ранение – касательное. Но вот сам он плохо помнил в лицо врачей и медсестер.
- Когда контужен, то находишься в состоянии постоянного мучения, не знаешь, куда голову спрятать – она гудит, постоянная тошнота, все тело болит. А последний подрыв был самым неприятным. Наехали на мину, взрыв, меня через открытый люк выкинуло как пробку из бутылки, машина перевернулась, горит, откуда-то по нам стреляют, и ты - в ответ. А когда бой закончился, машина сгорела полностью, с тремя бойцами из нашего взвода – с гранатометчиком, его помощником и стрелком, так и не сумевших из этого огня вылезти.
Когда это понял, не то что плакать, а выть хотелось. Вот только час назад с ними перед выходом в рейд сидел на броне, разговаривал, курил, и – больше их нет. Вот такая она игра – эта война.
- Но вы же сами написали рапорт командиру дивизии, полка, чтобы попасть туда...
Услышав мои слова Александр, задумчиво посмотрел на меня:
- Мы были патриотами, и шли туда, чтобы помочь людям, а не грабить их. Для того, чтобы погасить их гражданскую войну, и не дать влезть туда «заинтересованным» странам в этом бардаке. Ведь Советский Союз там начал строить заводы, фабрики, электростанции, тем самым вытаскивать этот народ из феодализма.
Я пожал руку Александру, да, он до сих пор верит в хорошее будущее Афганистана, что там прекратятся междоусобнические войны, и американцы выведут оттуда свои войска, что там появится хорошее и сильное правительство и начнет развивать свое государство. Саша так и остался тем русским «шурави» - интернационалистом, который мечтает побывать на местах своей службы и увидеть там цветущие города. Но, к сожалению, до этого еще так далеко.


Афганец в «кавычках»

В восьмидесятые годы война в Афганистане была одной из главных проблем для Советского народа. За девять лет более 700 тысяч человек прошли службу там - «за речкой», около 15 тысяч из них погибли, тысячи людей получили тяжелейшие ранения... В те годы из уст в уста передавались рассказы о войне. Именами погибших назывались школы и улицы…
Родители Игоря Бородина вздохнули, узнав, что их сын попал служить не в Афганистан, а в одну из частей военно-воздушной армии, находившейся в Смоленске, на должность электрика-аккумуляторщика ремонтного взвода. Они не знали, что через несколько месяцев авиационный полк, где служил их сын, будет командирован в Афганистан, в район Баграма. И Игорь молчал об этом, рассказывая в своих письмах родителям об армейских буднях на Смоленщине. …Только не об очень суровой правде.
На второй день его службы в Афганистане на аэродром начали садиться вертолеты с раненными и убитыми солдатами. В этот период в горах Панджшера проходила войсковая операция против банд-формирований Ахмад Шаха Масуда. Вертолеты не должны были задерживаться на взлетке, их срочно нужно было разгружать: раненных отправлять в госпиталь и медсанбат, «груз 200» (погибших), переносить в указанное место…
Эта работа и легла на ремонтный взвод из четырех человек, которым руководил Игорь Бородин.
- Когда привезли первых убитых, и перед нами поставили задачу перенести их тела из вертолета на машину, не думал, что это будет сделать так сложно. От человека, подорвавшегося на мине, остались только некоторые части тела, у второго - не было руки, изрешеченная пулями грудь, - вспоминает Игорь. – Прилетел второй борт, то же самое. Обратился к коменданту аэродрома, с просьбой переложить эту работу на кого-то другого. Он в ответ развел руками и сказал: «Крепись, гвардии сержант, нелегкая у тебя и твоих подчиненных участь». И все. А сколько было таких операций потом. Семнадцать погибших ребят перенес я вот этими руками. Семнадцать! А сколько раненных, да таких, что даже не знаешь, за что взять его, чтобы не сделать ему больно. Ужас.
Да и другой работы на военном аэродроме хватало. Нужно было постоянно ремонтировать взлетную полосу, ограждения, стояночные боксы. Несколько раз попадал под обстрел. Один из них особенно запомнился – минометный. Одна из мин «легла» прямо перед солдатами, спрятавшимися за лежащими друг на друге плитами. Верхнюю подкинуло, перевернуло, и она упала на одного из его сослуживцев.
В 1989 году, авиационный полк вернулся на Смоленщину, где Виктор дослуживал последние месяцы. Его служба в Афганистане, так и осталась неучтенной, как и у других его сослуживцев. Перед увольнением, начальник строевого отдела предложил солдатам обратиться в военкомат, который и должен был послать запросы в Министерство обороны и получить разрешение на выдачу им удостоверений ветеранов войны.
Но, попытки Виктора хоть чего-то добиться в этом вопросе, так и остались попытками. В Министерстве началась большая перестройка, коснувшаяся и военкоматов.
- Вот так и называю я себя воином-интернационалистом в кавычках, - вздохнул Бородин.
На вопросы ребят, отслуживших в свое время в Баграмском десантном полку, отвечал четко, где что расположено, где и какие еще части стояли, где – афганские, каким был Баграм. Слушая афганца в кавычках, они кивали, да, он действительно там был, ни на йоту не ошибается. А что поделаешь, такая у тебя участь гвардии сержант в отставке.   


По дороге на Саланг

Доля минометчика тяжелая. Ладно, если работает в степной зоне, под «рукой» есть автомобиль, танк, то на них легко можно передвинуться в любое направление. А вот если в горах, то все приходится тащить на себе. Эту школу наводчик Александр Бирючинский прошел в Афганистане сполна.
Их Двинский мотострелковый полк был кровным врагом не только банд Ахмад-шаха Масуда, как того еще называли в Афганистане, Льва Панджшира, но и других банд моджахедов. Пехотинцы вместе  с десантниками охраняли очень важную, не только для ограниченного контингента войск в Афганистане, но и страны в целом, автомобильную дорогу Кабул-Чарикар-Саланг-Термез. Из Советского Союза по ней шли все необходимые грузы для развития молодого государства – строились заводы и электростанции, больницы и школы. Шли нескончаемые грузы с продовольствием и медикаментами. 
- Я наводчик, значит, по штатному расписанию отвечал за ствол моего 120-мм «Самовара», - рассказывает Бирючинский. – Другим тоже было не легче, 20кг весит ствол, столько же тренога и плита, плюс три мины по 3,5кг, автомат, бронежилет, сухпай на три дня и так далее. И все на себе. Водитель тоже не оставался без дела, тащил за нами по пять мин…
Хорошо если высотка низкая, а то бывало, что всю ночь поднимались на указанную точку. Но и там не сладко приходилось наводчику – он единственный из расчета навиду: наводит миномет на цель и бросает в ствол мины с зарядами. Задача противника вывести из боя или миномет, или наводчика, тогда и ситуация для них улучшается: несут меньше потерь.
Что такое свист пули, осколков Саша знает хорошо, как и что такое контузия. Сколько раз был контужен, трудно подсчитать. Тошнота, «звон» в ушах, потеря ориентации, это в бою никого не волновало, расчет должен работать, как часы. Это хорошо понимал и Бирючинский со своими товарищами, так как не раз на них ложилась ответственность по защите своих групп, кишлаков, дорог.
Самой трудной операцией он назвал одну, которая произошла в тоннеле Саланга. Посередине что-то произошло с афганской «бурбухайкой» (автобусом), она сломалась посередине  тоннеля и перекрыла дорогу всему транспорту. Техника накопилась в тоннеле, люди начали задыхаться от угарных газов, и расчет Бирючинского, вместе с несколькими группами солдат пошел в глубь: выключали автомобили и тащили на себе солдат, детей, женщин, пожилых людей.
Сколько сам вытащил людей из этого туннеля смерти, длиною в четыре километра 300 метров, не считал.  Это было невозможно, так как двигались там, как можно быстрее, чтобы самим не задохнуться и не остаться там навечно. И спасибо тем, кто не давал ему упасть, а когда терял сознание, получал «товарищеский» толчок и продолжал работать.
«Война есть война, каждый, кто служил в Афганистане, прошел свой Саланг, Панджшер. И даже врагу такого не пожелаешь, - сказал Бирючинский. – Я вам лучше расскажу много хорошего о нашей Пелымской компрессорной станции, в которой я работаю слесарем по КИПиА. Это намного интереснее».

Важный человек

Повар - к этой профессии в Армии относятся приветливо. Особенно «в полях». А на войне считают первым человеком. Если вкусно будет, повара готовы на руках носить, если пересолит – пожурят.

Александр Михальченко попал служить в пограничные войска. В учебке познавал  поварское дело. Вроде сначала как-то неловко себя чувствовал, друзья узнают, засмеют. Но, когда главный повар сказал курсантам, что от них зависит исход войны, понял, что любая профессия в армии важна, а их – особенно.
Батальон охраны, в котором служил Михальченко, стоял в одном из районов Нижнего Пянджа. Шел 1988 год, война в Афганистане подходила к концу, соседние воинские части выдвигались к границе под охраной его подразделения. Редко, когда душманы давали возможность колоннам пройти спокойно, обязательно где-то выставят минные поля, где-то перекрестным огнем «пощупают» артиллеристов, или мотострелков. Обязательно в «зеленке» или ущелье завяжется бой, так что Михальченко с автоматом расставаться не приходилось.
Бывало и такое, что приходилось надевать на себя термос с кашей, и идти на передовую. И там его всегда встречали радостно и отправляли назад только в сопровождении, чтобы с поваром ничего не случилось. А готовить еду во время движения колонны для Александра было обычным делом. Да и распорядок дня у него был, как у разведчиков. Поднимался по темну и ложился спать поздно. Да и привык к этому, если удавалось поспать четыре часа – здорово, а так обычно – три, а потом - урывками.
Саперы, обезвреживая невзорвавшуюся мину, которую на стоянке вывернула машина из песка колесом, где он готовил обед, только покачали головой, мол, повезло же тебе, паря. Никому не расскажет он и о пуле, застрявшей в доске стола, на котором резал картошку. Дыхание смерти в Афганистане чувствовал каждый…   
«Служба в Афганистане прошла спокойно, - говорит слесарь службы автоматики и метрологии Пелымского ЛПУ Александр Михальченко. – Я же поваром работал, а не сапером, пехотинцем или десантником. Мое дело вовремя приготовить еду и накормить сослуживцев».


А помнишь Афганистан

Не каждого из ветеранов, прошедшего службу в Афганистане, удается уговорить рассказать о том времени - боевых операциях, прошедших на высотах Гиндукуша или Панджшера, в ущельях Хоста или Пагмана, в «зеленке» Чарикара или Кандагара. И понятно, почему,  уже зарубцевались не только их физические, но и душевные раны. А воспоминания заставляют переживать возвращаясь в то время.
Вот и сейчас, встретившись с Олегом Никитчиным, когда попросил вспомнить его о том времени, он – отказался: «Зачем?»
«Двадцать лет как закончилась та война, - отвечаю ему. - И будет неправильным, если мы не вспомним своих однополчан, погибших тогда». 
«А из моего взвода ни один из солдат не погиб», - говорит Олег.
Услышав это, хочется крепко, по-товарищески, обнять его и поздравить. Повезло командиру! Слов нету...
Действительно повезло командиру разведвзвода, с 1986 по 1988 годы служившего в ДРА, за плечами у которого более семидесяти боевых выходов: сопровождение колонн, отряда пропаганды и агитации (БАПО), организация засад и «чистка» караванов.
Кто знает, что это такое, наклонит голову перед ним. Кто не знает, чуть-чуть расскажу.
Олег уже не помнит, какой по счету была та операция, по сопровождению афганской автоколонны с горючим и продуктами питания через ущелья Хоста. Его разведгруппа шла впереди, «прочесывая» каждый опасный участок, выставляя блокпосты, которые пропускают через себя колонну и опять выдвигаются вперед.
Колонну «духи» остановили перед самым «носом» блокпоста, профессионально, поджигая первые и последние автомашины, открывая с обоих сторон огонь на поражение. Олег, дав команду взводу занять временную оборону, спустился с высотки, и под автомобилями сняв бронежилет, прополз в голову автоколонны. Два первых КАМАЗа были охвачены огнем. В танке, оказавшемся за ними, кроме убитого в голову механика-водителя никого из экипажа не было. Олег сел за рычаги и двинул  танк на горящие автомобили и, столкнув их в пропасть, колонну повел за собою…
«Всегда шли на волоске от смерти, но об этом не думали, - рассказывает Олег Никитчин. – Каждое сопровождение БАПО каралось душманами на корню. Они делали все, чтобы в кишлаки не поступали горючее и продукты питания, одежда и учебники для бачат (детей), чтобы  крестьяне не знали о прекрасной и счастливой жизни, благоухающей за пределами их страны… Народ был запуганным…»
На дорогах, руслах сухих рек душманы ставили мины. Одну из них, «итальянку», Олег запомнит на всю жизнь. Она выдавилась из под гусеницы идущей впереди боевой машины пехоты и легла под гусеницы его БМП.
«Взорвалась между третьим и четвертым катками. Оторвало башню. Хорошо, что мы сидели на броне, никто из солдат не погиб…»
И если спросите вы, а как можно оценить действия его разведвзвода на войне? Отвечу так – это сотни сохраненных жизней наших солдат и жителей Афганистана. Это сотни тонн доставленных продовольственных и социальных грузов в кишлаки и города страны. Это сотни автоматов, винтовок, ракет и минометов, тысячи патронов, мин и снарядов, не доставленных врагу в районы боевых действий. Вот как можно оценить действия этого разведвзвода, которым командовал старший лейтенант Олег Никитчин.
А награды, заслуженные им – медали «За боевые заслуги» и «За храбрость» от афганского народа - это память о том времени.

Короткая история

Как-то сидели в узком кругу с однополчанами - с ребятами из службы  безопасности, вспоминали афганские будни.
«А помнишь, Володя, - кто-то обратился к Спешилову, - когда на призывном пункте Царев тебе всю жизнь перевернул».
«Да, все нормально было…»
«А расскажи…»
История была такой. 19 октября 1985 года Володя Спешилов на призывном пункте областного военкомата получил распределение. И куда! В танковые войска ГСВГ (группу советских войск в Германии). Мечта любого призывника попасть в европейскую заграницу. Вот повезло человеку.
Он, прогуливаясь по пункту, встретил одноклассника Сергея Царева, обнялись, разговорились. Сергей получил распределение в Ферганскую десантную учебку, потом - Афганистан. Да вот проблема, выехать на место службы не могут, группа недоукомплектована,  не хватает еще одного героя. И Царев предложил своему товарищу им стать. Договорились, что он подумает до утра.
Та ночь для Володи была бессонной, а утром разбудил товарища – дал согласие.
А дальше все пошло по накатанной: учебка, марш-броски, прыжки с парашютом… От прыжка, прошедшего 20 ноября мог и отказаться, как некоторые из его сослуживцев. Причиной послужила тому ситуация, произошедшая на прыжках, у парня из соседнего взвода не открылся купол. Но тот не растерялся, успел потянуть кольцо запасного парашюта. И трехсот метров необученному десантнику хватило, чтобы приземлиться без травм.
Подумать только, эти действия проходили в течение 15-20 секунд, и не у каждого из наблюдавших за прыжками солдат, нервы выдержали. На вопрос командира, готов ли рядовой Спешилов прыгнуть с парашютом ответил «Да».
 На следующем прыжке из Ан-12 шел к выходу из самолета седьмым, и, как оказалось, последним. У солдата, идущего к рампе за Спешиловым, не выдержали нервы, и вместо того, чтобы снять карабин и уступить место другим, вскрыл свой парашют прямо в самолете…
А служба в Афганистане была, как у всех. Помнит, когда их гарнизон обстреливали с миномета. Почти целый день просидели в окопах, пока разведка не уточнила, где находятся огневые точки душманов.
А как завидовали ребятам, выходившим из Кандагара домой. Два месяца блокпосты их десантного полка, в котором служил Спешилов,  перекрывали самые опасные места в ущельях данной провинции, не давая возможности душманам нападать на колонны боевой техники.
И как неожиданно приятным для него было известие, когда на построении командир полка приказывает ему выйти из строя, и вручает ему заслуженную награду – медаль «За отвагу».
«Так что, если бы не Царев, то только завидовал бы вам», закончил свой рассказ Володя Спешилов, инструктор службы безопасности.


Его позывной был «Мировой»

Вот и Кабул. Самолет, сделав круг над городом, спланировал и мягко коснулся колесами посадочной полосы. Солдаты захлопали в ладоши, поздравляя друг друга с прибытием на новое место службы - в Афганистан. Посадка прошла нормально, без приключений, сопровождающие самолет вертолеты, развернувшись, ушли на свою базу.
Можно было вздохнуть, но… Роту прибывших сменщиков никто, кроме нескольких офицеров, на аэродроме не встречал. Сбоку стояли вертолеты с работающими винтами, и после того, как в них загружались группы десантников, взмывали в небо и уходили за горный перевал.
Что случилось? Об этом Володя Сотиков со своими друзьями узнали чуть позже: взвод десантников, возвращавшийся с Бомиана, был сбит душманами. Все погибли. Вот тебе и реалии войны. И кто знает, может сейчас он со своими товарищами сменит погибших…
Было ли страшно? Конечно! Но эти чувства никто из его товарищей не показывал. Володя пришел сюда служить, как и они, осознанно. У каждого из них еще вчера была возможность, после учебки в Фергане, продолжить службу в десантных войсках в Союзе.
…Первые боевые, проходившие в ущельях Хор-Кабула, стали настоящим испытанием на прочность связиста артиллерийской корректировочной группы в составе группы десантной пехоты.
«В горы поднимались с полной амуницией: рюкзак, рация, бронежилет, каска, автомат, боеприпасы, килограмм тридцать-сорок на себе, - вспоминает Сотиков. - Две недели под круглосуточным обстрелом душман и своих. Это бессонные ночи. Был постоянно, как говорится, на взводе, офицер передает координаты обстрела, поправки, я их по рации – радисту артиллерийской батареи. И вой снарядов, мин, пуль, камней, обсыпающих тебя от взрывов. Была такая мясорубка. Когда вернулись, стал приходить в себя только на следующий день». 
А потом Панджшерская армейская операция, за ней Чарикарская и так далее, и так далее. Самой длительной была Джелалабадская – три месяца. И начиналась она… лучше не вспоминать. На всю жизнь запомнилось лицо того юного солдатика из расчета гаубицы Д30, раненного в таз, которого пытались реанимировать медики в вертолете, летящем в Кабульский госпиталь. По приказу командира полка Владимир сопровождал его как донор, их группы крови с раненным солдатом были одинаковыми. Но спасти того солдата так и не удалось.
Володя с группой десантников вернулся назад, в Джелалабад, где базировалась его часть. Война, война, война.
«Когда наш Ил-76 приземлился на первом аэродроме Советского Союза в Фергане, мы поверить не могли в то, что наша война закончилась», - говорит гвардии старший сержант Владимир Валерьевич Сотиков.
Повезло и матерям его друзей из поселка Комсомольского, ныне города Югорска, служивших с Владимиром в ставшей родной для них тогда, 103-й Гвардейской воздушно-десантной дивизии: Андрея Кочелягина, Виктора Сорокина, Сергея Негматуллина, Андрея Соловьева – вернулись живыми. А 907 десантников 103-й ВДД никогда не вернутся из того десятилетнего афганского похода.
16 гвардейцев из этой дивизии стали Героями Советского Союза, 11 тысяч десантников были награждены орденами и медалями. Среди них и Владимир Сотиков, работающий ныне старшим инструктором службы безопасности нашего Общества «Газпром трансгаз Югорск».

Граница на замке

Для нас как-то уже стало привычным, что пограничники живут в стационарных условиях, с оборудованными казармами и столовыми, с банями и медсанчастями.
В принципе у Игоря Полякова, стрелка противотанкового взвода моторизированной группы, в начале службы, так все и начиналось. Только не долгим было то время. В Афганистане, на границе с Пакистаном, сменялся отряд, и его место, так выпала судьба, выдвинулся погранотряд из Казахстана, с Китайской границы, в котором служил Игорь.
Место было опасным. Сходились здесь три тропки с Пакистанской границы. Караваны проходили только ночью. Тихо. Нередко душманы «радовали» пограничников новыми минными полями, ловушками.
Во время досуга пограничники обустраивались, возводили небольшие казармы, кухню, столовую, душевую, оборудовали участки для обороны, караула…
Через полгода вроде все и наладилось. Помогали продуктами, лекарствами афганскому кишлаку, расположенному от заставы километрах в шести. Духи перестали «озорничать» - постреливать, но мины, все же, выставляли. Но и это дело уже стало привычным, в отряде можно немножко расслабиться…
Но, поступил приказ, погранзаставе выдвинуться на новое место. И опять всю работу нужно начинать сначала: рыть землянки, окопы, что делать в горной местности очень сложно. Осенние и зимние месяцы в ущелье холодные, теплая одежда не спасала. Да и печь нечем растопить, кругом один кустарник и тростник, который служил и дровами, и подстилками-лежаками. Спасибо «духам» дали время изучить местность…
А домой, когда прилетал вертолет, отправлял письма: «Дорогая мамочка и  папа. Служба идет нормально, ем от пуза, купаемся в прекрасной баньке. Вчера в кинотеатр ходили, интересный фильм смотрели про Афганистан. Молодцы наши солдаты.
А мы живем спокойно, граница на замке».
29 декабря 1985 года Игорь Поляков вернулся в поселок Комсомольский, открыл калитку родного дома. Встретили родители и братья, стол накрыли, вместо привычных сухарей хлеб да пирожки, приготовленные мамой, вместо шулюма из мясной или рыбной консервы настоящий борщ со сметаной. Не успел насладиться едою, а смотрит, отец веники березовые в баню понес, размачиваться. Вот это жизнь!

Мне просто повезло в жизни

Иван Рубцов считает себя везучим человеком. Правда, как признается, эта фортуна еще не разу не свалилась на него неожиданно, а ней он всегда целенаправленно шел, понимая, что все нужно зарабатывать. К этому приучила его жизнь с самого детства. Отец Рубцова, Петр Иванович, работал на лесовозе, и в выходные не отказывал сыну, брал с собою на работу, в дальнюю таежную дорогу. Бывало, ломалась какая-нибудь деталь на машине, и Иван вместе с отцом, засучив рукава, ремонтировал её. А вместе с этим приобретал не только физическую силу, выносливость, опыт вождения лесовоза, но и понимание великой ценности в человеческой дружбе, взаимопомощи. И все это пригодилось ему на всю жизнь.
Повезло ему и со второй мечтой. Его желание служить в десантных войсках, поддержали не только в военкомате, а и военные «покупатели»: парень высокий, физически развитый, знает назубок механическую часть автомобиля, значит и боевой техникой сможет управлять. А вот уже на месте, в Витебской десантной дивизии, он даже не успел, как говорится, и глазом моргнуть, как его сразу приметил один из офицеров из зенитного подразделения. И все по тем же качествам… И начал Иван осваивать не только зенитную боевую технику, а вместе с ней, и переносную зенитную установку. Вот здесь-то физическая сила и оказалась кстати. Десятки километров пронес свою «Стрелу» и через болота, и через тайгу, и через реки и ручьи, и не раз получал похвалу за выполнение всех упражнений на «хорошо» и «отлично».
И вот перед наступающим 1980 годом начались новые испытания в его судьбе. Тревога, получение боевого снаряжения, погрузка на десантные боевые машины и выдвижение на аэродром. Аж дух захватывало, и не только у него, а и его сослуживцев. Не испугались десантники и следующей задачи: при посадке на Баграмском аэродроме на ходу их боевые машины по трапу покидали самолет и занимали оборону, а через несколько часов, выдвинулись по незнакомым дорогам к Кабулу. Многие из них, тогда еще не осознавали, что такое война.
- Наш полк расположился в крепости Баласихар, которая находилась на окраине горной части Кабула. Душманы пообещали, что в скором времени на дорожных столбах повесят всех десантников, - вспоминает Иван. – А откуда в том состоянии у нас будет покой? Но первые полгода в боевые действия мы не вступали, каждый день был наполнен тренировками, до изнеможения учились брать высотки, рыть в горах окопы, строить укрытия, вести разведку, заниматься рукопашным боем и, конечно же, точно стрелять. А мне, как назло, в этом деле не везло. Так как я зенитчик, у меня не было личного автомата, и стрелял из того, который давали.
И вот на зачетной стрельбе не одна из моих пуль не попала в мишень. Командир взвода был зол, мне – перед всеми стыдно. Подошел командир полка, взял автомат и выполнил упражнение. К моему счастью, и он промазал. Причина была в пристрелке автомата. И когда он сам же отрегулировал прицел, я получил отличную оценку. Это повлияло на то, что я был переведен в снайпера. 
Через полгода наша рота начала сопровождать автоколонны с боеприпасами, горючим, питанием, одеждой. Многое пришлось испытать.
Продолжать вести разговор о войне Иван отказался. Не хотелось больше вспоминать о тех событиях, наполненных одними переживаниями: о погибших и раненных товарищах, о сгоравших на глазах людей…
В 1981 году Иван вернулся домой, в Чувашию. Работал рядом с отцом на лесовозе, а еще через год, «завербовался» в Западную Сибирь, в знаменитый Комсомольский леспромхоз, в котором работала знаменитая на весь Советский Союз бригада лесоруба Попова, дважды героя Социалистического труда.
- Дисциплина здесь была как в армии, - вспоминает Иван. – 7,5 лет отработал на лесовозе, и когда страна начала переходить на капиталистический путь развития, когда многие отрасли приказали, как говорится, «долго» жить, перешел в газовую промышленность. Спасибо генеральному директору «Тюментрансгаза» Полякову, помог нам, леспромхозовцам, не остаться без дел. С 1991 года я и работаю водителем в Югорском УТТиСТ. Здесь тоже все строится на дисциплине, к людям хорошее отношение, мы социально защищены. Так что мне просто повезло в жизни.