Разукрас

Мусорный бак был тяжелым. Но Карка улыбался.
-Донесешь? - спросил его повар
-Легко!
В кармане уже лежал кусок хлеба, не слишком щедро политый жиром. Повар потянулся еще за одним, но передумал. Вон еще три бака стоят, да и хлеб считанный. Вот когда донесет, не забудет, не заблудится-тогда посмотрим.
По лестницам долго спускался Карка. Бак холодил живот и нестерпимо вонял тухлой рыбой. Откуда рыба? На обед как всегда был суп. На ужин-либо каша с луком, либо давленый картофель. Или воскресенье сегодня?
Дверь не поддавалась. Иногда Карке казалось, что она тоже живая. Могла открыться, могла ударить в спину тугой пружиной, могла испачкать краской только что выданную рубашку. А сейчас открылась только после того, как шепотом попросил её Карка. Да еще и хлеба чуток покрошил на ручку. Так, на всякий случай. Даже Директор говорил, что делиться надо. Не Карке говорил, а тем у кого в городах родня была. Тем кой-когда и посылки приходили.
Всё, на улице. Теперь и бак на лёд можно поставить. Толкнуть его, сзади за ручки ухватиться и доехать к ящикам. А обратно не спешить. Теперь у Карки если спросит кто-он мусор выносит. Хоть воспитатель спросит, хоть Директор сам. А остальным на улице делать нечего.
Не то чтоб туда не пускали. Пускали, только спрашивали-зачем. Карка сначала честно отвечал «Погулять». «Поиграть?» - улыбался воспитатель по прозвищу Сиропчик. «И зачем тебе на улице играть, малыш? Вот игрушки, бери. Смотри,какая машинка красивая!»
Резиновую машинку с откушенными колёсами Карка уже сто лет видел. Как в Благодарку привезли его из другого интерната, так и увидел. Ей в Карку Ахан бросил. Просто так. Карка на маленьких никогда не обижался. Поймал, посмотрел (тогда еще два колеса оставались) и обратно кинул. Не хотел он играть с игрушками. А на улице интересно, даже если там чёрный лёд вокруг, и холодно, и два дерева без веток в темноте на чудовищ похожи. Это поначалу страшно, а потом и к чудовищам привыкаешь.
Над ящиком наклонился. И увидел, как на куче тряпок блестит шар. Еле успел бак повернуть, чтоб мусор не с той стороны упал. За шаром потянулся. Может, чей-то? Чужое брать нельзя. Нет рядом никого. Собственный Каркин шар, и ничего что с тремя дырками. Зато по бугристому льду катается. Тяжелый только. Зато белый-далеко видно.
Шел и пинал до самой двери. Вспомнил про бак, обратно побежал. И из ящика выдернул сломанную швабру.Зачем?А просто. А если ей по шару стукнуть, то шар далеко летит. И ноге не больно. А если быстро бегать, то как будто тут двое, и как будто это игра такая-шар поймать. Эх,если б и правда двое! Да кто на улицу пойдет? Все боятся. То ли Директора, то ли темноты, то ли льда черного, на котором поскользнуться легко, а вот  встать..Можно и не встать, и увезут тогда незадачливого воспитанника из Благодарки, и никто его больше не увидит. Как-то сам Карка и упал, к обеду спеша. Не сразу встал, ладонями цеплялся за бугристое, черное. А когда поднялся-и ладони покраснели, и в куртке будто дырку кто выгрыз.
 Не услышал Карка, как дверь отворилась.
-Ты чего здесь делаешь, малыш?!
У Директора голос добрый, а глаза колючие. Растерялся Карка, на бак показывает и мычит, как Ахан. Мусор, мол,выношу-не видите? И какой я вам малыш?! Малыши слабые, до пояса не достают. А я, если сластей побольше есть, еще длиннее Сиропчика буду…
-Это кто тебя научил, а? Скажи, не бойся…
Всё. Отберет шар. Себе в кабинет унесет. Там и так уже ящиков-до потолка, а у Карки только шар этот, да еще швабра, но швабру обратно в мусор отнести надо…
-Кто научил?
-Никто…
Нахмурился Директор. Блокнот из кармана достал, чёркать что-то начал.
-После ужина ко мне придешь, понял?
И не бьет, и не кричит, а страшно Карке. Одно утешение-шар ногой пнуть, чтоб за угол закатился. Оттуда не заберет. А сойдет с крыльца-так может на льду поскользнётся и упадет. Посильнее,как Нуля в том году.
От таких мыслей у Карки даже голова заболела. Знал он, что нельзя так думать. И говорить об этом нельзя. Так хотелось вдруг, чтоб Директор-на лёд затылком! Воспитателей набежит уйма! И Сиропчика по улыбчивой роже-баком, с размаху. И Тумака. И Медсестру. А Паровоза-ногами,прямо в лед втоптать!. И Жирдяя…ладно, этот пускай живет, он когда пьяный-интересный…Байки травит про то как раньше жилось. С оглядкой, шепотом, а все равно старшие слушают.
-Понял, Семен Иванович…
Нельзя такое думать. Уж лучше в кабинет, чтоб проводами опутали. На вопросы отвечать, картинки смотреть всякие…Он же не злой, Директор этот. Попугает и отпустит. Даже если таблетки пить, тоже ничего. Только не думать, не хотеть…Иначе увезут из Благодарки. Из третьего интерната увезли за драку, из второго-за то что с деревом разговаривал. Тут хоть старших нет. И в спальнях не холодно. Еду не отбирают, в тряпку друг другом не играют, после ужина в туалет никто не зовёт…Нельзя из Благодарки уезжать. Тут и заборов нет совсем. Лёд, и всё.
От мыслей про забор Карка в себя пришел. Если совсем уж допекало, он про это думал. Ночью под одеялом лежал и знал, что вот прямо сейчас можно одеться, выйти и уйти насовсем. В город. Туда где про Карку никто не знает. И людям там все равно, из интерната Карка или свойский. На лице не написано. А чтоб не холодно было-куртку Нулину поверх своей надеть. Ему-то что, все равно новую выдадут…
-Карка, на!
И откуда Ахан такой листик взял? Мятый, с жирным пятном посередине. И нарисовано на нём коряво то ли дерево, то ли человечек.
-Разукрасить, что ли?
-Аха!
-Ты получше не мог бумажку найти?
-Не…
-Да тут и не получится ничего…Это тебе Жирдяй дал?
-Аха…
Смотрел умоляюще, даже палец из носа вытащил.
-Ну да, сейчас «разукрась», а в обед кто кусался?
Молчит. И смотрит так, будто Сиропчика увидел.
Вздохнул Карка. Хлеб дожевал, руки об коленку вытер. И зажмурился.
Он сам не знал, как у него это получается. А если бы знал-все равно бы Директору не сказал. Это на самом деле было просто-закрыть глаза и пальцем ткнуть в картинку. Только перед этим сильно-сильно захотеть, чтоб на картинке было Настоящее. Такое, которое бы Ахан нарисовал, если б мог.
Оно там и было. Только пряталось.
Потом пальцам стало щекотно, а в голове чуть-чуть зазвенело.
-Ой… - сказал Ахан. И потянул за листик.
-Порвешь, балда! - прикрикнул Карка.
На рисунке был дом. И трава. И солнце. Перед домом трое улыбались-женщина с длинными волосами, мужчина и кто-то совсем маленький, который за руки их держал.
-Ух ты…Это…твои, что ли?
-Аха.
Про это тоже было нельзя. Про родителей и вообще про прошлое. Это сейчас Ахан улыбается, а ночью он плакать будет. И хорошо если Сиропчик не услышит.
-Карка, на!
Чего?! Еще, что ли? Ну обнаглела малышня!
Из кармана тянул Ахан леденцовый обломок. Со всех сторон обсосанный, хоть смотри сквозь него. И малышня уже толпится, в рисунок заглядывает.
-Мне!
-И мне!
-Ка-арка! Разукрась! Ну Карка!
-Что ли жалко, да?
Были те, кто ничего не просил. Просто листы протягивали. И на них не то что человечка-даже точки не было. Но Карка и им разукрашивал. Потому что лучше пусть на рисунок смотрят, чем на стену. Потому что таких вот молчавших и ничего не хотевших из города привозили всё чаще. И только им Карка под страшным секретом шептал на ухо, как все было раньше. Больше ему никто не верил и не слушал. А воспитатели вообще пугались.
«Было же…-думал Карка, лежа на холодной кушетке.-И льда не было, и солнце было, и дома…Всё настоящее было. Почему они так боятся настоящего?»
Директор показывал картинки. «Что ты видишь на этих листиках, малыш? А на этих?» Ничего. Чернильные пятна. А хотите, я вам их разукрашу, Семен Иванович? Хотите увидеть небо, траву,деревья с ветками? Вы же старый, вы же сами это помните? Только молчите, притворяетесь будто всегда был черный лед и холод, будто вы всегда все отбирали и ставили ящики в кабинете, потому что домой их нести не к кому. Молчите,потому что так сказали. Все молчат и боятся. А кто помнит-того в интернат…нет, это маленьких в интернат, а взрослых еще куда-нибудь…
Леденец в кармане таял. И откуда у Директора столько чернильных пятен? Сам он их рисует, что ли?
-Семен Иванович, можно?
-Золотарёва, вы что, не видите что я занят! Сколько раз говорить!
-Так я что,Семен Иваныч! Там новенького привезли! Без вашей-то подписи как? И так шофёр ругается…
Карка слез с кушетки.
-Можно идти?
Директор махнул рукой не глядя. Карка понял, что можно. На улицу бы выйти, глянуть кого привезли. Говорящего, или вроде Нули? Хорошо бы постарше, только не сильного. А если одного, так можно и сильного-наплевать. Тут вам не Тройка, тут Карка сам старожил.
Новенький в спальню сам вошел. То ли ровесник Карке, то ли старше-уж больно широкоплечий. И волосы рыжие в хвост завязаны, как у девчонки.
-Охренеть…-хмыкнул он.-Светское общество в гостиной князя Дуркина! Трубите полный сбор! Ну чего пялишься, лохматый? Как зовут?
-Сам ты лохматый… - буркнул Карка, засовывая руки в карманы.-Видали мы таких…Карка я.
-Чего-о?! Да таких имен вообще не бывает!
От горластого новичка шуму было больше, чем от всей малышни. Не бывает, ну да. В втором интернате так назвали-за худобу, за смоляные волосы, да еще простудился тогда Карка так, что и правда голос на вороний был похож. И этому недолго по имени зваться.Порядков,что ли,не знает?
-Тебя откуда привезли?
- Из лагеря.-охотно ответил новичок, усаживаясь на табурет.
-Лагерь? А это где такое?
-В городе, где ж еще..
Ишь ты, прямо с воли новичок.. Никогда в интернатах не был, а тут из военного лагеря сразу в Благодарку. И на ночь, Тройку вспомнив, под одеялом держал Карка заточенную ложку. Если и правда с воли-то сюда-то за что?! Убил, наверно,кого-то. И не одного, тогда бы в Тройку отвезли. А по виду горластый, но не злой.…А хвост этот вольный, в Тройке всех налысо стригли…
Ложка не понадобилась. Через два дня знал уже Карка, что у пацана(назвался он Скурашем),дома осталась бабушка и две сестры. А в лагерь военный попал он на подготовку-перед армией.
-Мелковатый ты для армии...-не верил Карка.
-Война будет скоро! Всех берут! Ты что, с луны свалился?!
Война? Вспоминался танк. Игрушечный,маленький. Танк в кармане, Карка на дощечке с железками внизу, а дощечку за веревку тянут двое. Смеется Карка, едет по льду-совсем другому, чистому и хорошему, из снега лепит кругляшки и в спину им кидает…А Скураш-то тут при чем?
-Сержант, падла…Прицепился ,как блоха. Сочини,говорит,про войну, раз умеешь. Ну я ему и выдал стихов на три листа. А он взбеленился, психом назвал, и сюда вот укатал.
-Расскажи.
-Чего рассказать?
-Ну это..сочинил которое…Тут можно.
Всякое с Каркой бывало в туалете, а стихи ему там читали в первый раз.
«Жаль что война пожирает не бомбы и пули.
Нынче орал ты «Ура!», ну а завтра-на блюде.
Сьест, не подавится, выплюнет новую форму
Слава войне!
Брат твой напялил ту форму и рад до усёра
Громче ори, и заметят тебя очень скоро
По непришедшим домой кто-то выполнит норму
Слава войне!..»
-Ну как? - с вызовом спросил Скураш. - Нравится?
-Как будто разукрашиваешь…только наоборот… - медленно ответил Карка, отпуская зачем-то сжатую в кулаке швабру.
-Ааа…
Постояли, помолчали. Скураш пыхтел откуда-то добытым окурком.
-А как это ты раскрашиваешь? Научить можешь?
-Нет. Это..ну внутри…Просто представишь, а оно лезет…
-Во-во, и у меня так! Лучше б не лезло, скажи? Бабуля  теперь с ума сойдет.
-А ты снег помнишь? - спросил вдруг Карка.
-Нет.
-А вообще? Ну, как раньше было, когда льда не было?
-Я тогда мелкий был..-виновато сказал Скураш.-Бабуля помнит. Но она никогда не расскажет, ясное дело…
Лис не просил. Карка сам стал рассказывать-про тех двоих, про деревяшку с железкой, про снег, который такой…ну такой- чуть холодный, но мягкий. Такой мягкий, что похож на большого и доброго зверя. А когда его трогаешь-он скрипит, как игрушечный. И непонятно, игрушечный он или настоящий. Но так даже честнее, потому что игрушечные не умирают. А еще из него можно что хочешь сделать. Как будто научить его быть человечком, или мячом, или еще чем-нибудь. Только потом снегу надоедает, и он пропадает. Родители говорили-уходит он  к тем детям, которые еще снега не видели. А нам оставляет воду, а потом и воды не остается, но это совсем-совсем потом, когда уже и играть с ним неохота. И Карка часто со снегом разговаривал, гладил его даже как зверя по спине пушистой. А потом случилось что-то…Карка помнил слово «экологическая» и еще одно длинное слово «катастрофа», тогда все бежали и падали, и Карка нарочно падал потому что думал-игра такая…А потом он очень больно упал и заснул, а когда проснулся-была больница, а волосы черные стали вдруг…а родителей не было уже, и много кого не было…и Карка долго не говорил и не ходил, поэтому его и отвезли в интернат. Но черного льда тогда не было. И говорили об этом вслух, а не в туалетах. А когда перестали говорить, тогда вот это случилось...ну-разукрас,а как еще назвать..…просто никто из маленьких не помнил как что было, и рисовали тот же черный лед, все рисовали что им взрослые говорили. Карка сначала рвал эти листки, а потом ему очень захотелось увидеть как было-ну хоть на бумаге. И получился разукрас, и Карка стал говорить и ходить, только все чего-то испугались и из интерната его так и не выпустили. Других выпускали, кто выздоравливал, а его нет. И проводами опутывали. И уколы делали болючие, после которых много чего забывалось. А если не уколы, то таблетки давали. Но это ерунда, их Карка быстро научился под языком прятать и выплевывать.
-Мы сбежим. -сказал Скураш.-Давай? К бабуле моей сбежим, она  классная. Или просто так жить будем, сами по себе. Не пропадем!
-Сбежим?
-Ну ты же сам говорил, что тут не охраняют! Испугался?
-Нет.
Карка не боялся. Просто..неуютно как-то ему было. И не хотелось никуда бежать. Вот если бы жить тут и со Скурашем в шар играть…Тут хотя бы его знают. Не боятся. Не бьют особо…А Ахан как же? Кто малышне будет картинки разукрашивать? Если даже сбежит Карка и Скураш и все кто хочет-все равно идти некуда..все равно черный лед и деревья без веток…
А у Скураша в глазах нетерпение. И либо Карка трус, либо бежать надо.
-Сбежим так сбежим.
-Да отстань ты от этой швабры! Влюбился ты в неё, что ли?
Хорошее было у Скураша настроение. И когда ночью дверь по пальцам стукнула, он даже не крикнул. Только выругался шепотом, да рюкзак уронил. В рюкзаке пять курток. Две на них, остальные-чтоб продавать. Карка об этом даже не подумал. Зато он хлеб собирал до побега. Даже у малышни и у Жирдяя просить стал. А Скураш все «сломаем дверь, возьмем сколько надо…» Можно сломать, а можно и попросить. Карка всегда просил, поэтому и на Тройке побыл недолго.
Шли куда глаза глядят. И не темно почти было. Только падали на льду. Даже Карке скользко, он так далеко не ходил никогда. А Скураш одну куртку порвал и ноги тряпками обмотал. После этого они с Каркой поровну стали падать.
-Сейчас…-выдыхал Скураш.-Я помню почти как мы ехали…На дорогу по-любому выйдем, а дальше я помню…
-Подожди, Скур...
-Некогда! Утром шухер поднимется! Быстрей надо.
 -Мы твою дорогу хоть увидим?
-Увидим. Я помню.
Карка падал молча. И вставал тоже молча. Скураш сначала помогал встать, потом вперед пошел. И своё «помню» раз сто повторял. А потом увидели они стену. Длинную и высокую стену с проволкой наверху.
-Черт!
-Ты же говорил! Ты же говорил, что не охраняют!
-Да не было её!
-Ты же говорил! Придурок!! Я сбегу все равно, ты понял? Я эту гребанную стену сам разобью! Где она кончается,а?!
Скураш пинал стену. Тряс Карку за воротник. А потом схватил рюкзак и побежал вдоль стены.
-Скур, ты куда? - крикнул Карка
-Никуда!
-А я?...
Скураш убегал. Взмахивал руками, злобно кричал что-то, но не падал. А потом пропал.
«Лучше б я один был… - тоскливо подумал Карка, прислоняясь к стене.-Лучше вообще одному. Ну не было стены тут, не было же…А может просто никто так далеко не ходил и не знал. А может я сам забыл про эту стену…»
Ему вдруг захотелось, чтоб рядом был..ну хоть Ахан или Свет.. Хоть Носач из третьего интерната…
Лёд блестел под ногами. А где-то рядом еще были чудовища, которые притворялись деревьями. Можно было тоже пойти вдоль стены. И уйти как Скураш-в город, к людям. Там, Скураш говорил, лед белой краской красят. И посыпают чем-то, чтоб он таким ядовитым не был. А весной траву на лёд клеят. Если не знать, то и не догадаешься, что она пластиковая. А еще там праздники, и теплей намного, и еду возле храмов дают бесплатно-нужно только сказать, что родители на войне  погибли.
В кармане куртки Карка нащупал шар. Он и  его взял, только в рюкзак класть не захотел.
-Снег… -сказал вдруг Карка, задирая голову вверх.-Снег,ну пожалуйста…
Он зажмурил глаза. И представил что небо-это такой большой лист бумаги. И лед под ногами-это тоже лист.
-Снег, знаешь..тут столько детей…они тебя вообще ни разу..и никогда,наверно,не увидят…
Карка хотел говорить громко, но у него не получалось.
-Ну пожалуйста, снег… -шепотом сказал он
Открыл глаза. Увидел стену. И бросил на лед шар.
Он дошел один, пиная шар порванными ботинками. Они порвались еще больше, и пальцы в дырявом носке вылезли наружу. Карка шел туда, куда катился шар. Так было честно.
«Как же..куртки искать будут…» - подумал он, засыпая.
Утром у его кровати стоял Ахан. Переминался с ноги на ногу, осторожно трогал друга за палец и стаскивал одеяло.
-Аха…Карка…Аха..Ну вставай, да… - жалобно говорил он и косился в окно.
-Стойте! - кричал Директор, не сходя с крыльца. -Назад! Назад, кому говорю! Без обеда оставлю! Всех!
Первый раз в Благодарке никто его не слушал и не боялся. По пушистому белому полю в тапках и пижамах бежали дети, и запихивали снег в карманы, чтоб было чем перед засонями похвастаться...