Турневан

Мы мчались на всех порах. Было ближе к ночи, что-то около половины двенадцатого, когда я, провалившись всем телом в сиденье, стал наслаждаться поездкой. Из сиплых, как старый аккордеон, колонок рвался наружу Амстронг,  заливая чудными звуками весь салон. За окошком проносились уродливые развалины со скошенными крышами и накрененными стенами, которые местные жители с достоинством называют своими домами. Из мутных и грязных окошек от дорожной пыли и выхлопов виднеются тусклые светила, аппендиксом свисающие с почерневших потолков. Я знаю, что говорю. У меня бабушка жила в подобной хибаре, типичной деревенской избе. Эти, поверьте, мало, чем отличаются. Я повернулся к Мишане, беззаботно раскинувшемуся за рулем этого ржавого ведра, когда-то гордо носившего название Opel. Он сидел и пристальным взглядом остекленевших глаз смотрел на зеркальную бесконечность дороги. До дома оставались считанные километры. Стрелка спидометра опускалась все ниже и ниже, с таким же нетерпением желая достичь предела своих технических характеристик, что и мы родного поселка.
- О чем задумался? – испытывая безудержное желание общения, проговорил я.
Угрюмое лицо Мишани вдруг прояснилось и расплылось в притворной улыбке.
- Не знаю. Всякая хрень в голову лезет. Накрыло не по-детски, такое ощущение, что сейчас голова лопнет.
- Как пузырь?
- Чего? – непонимающе произнес Мишаня.
- Лопнешь, как пузырь. Смотри, у тебя уже мозги вытекают – придавая окраске этих слов как можно больше трагизма, промолвил я.
- Че за на…какие мозги? Ты о чем?
- Да, и в самом деле, о чем это я. Ладно, расслабься – спокойным голосом сказал я,  – кстати, сопли вытри, а то блестят, как новогодняя мишура.
Мишаня поддался вперед и, нащупав рукой салфетку, обрадовано срыгнул:
- Ага, остались еще. Эт хорошо!
В этот момент теплый свет фар осветил силуэт человека, идущего нетвердым шагом посреди дороги. Казалось это галлюцинация, вспыхнувшая мгновенно в наших притупленных и грезивших в нирване умах. Все произошло за доли секунд. Не успев толком ничего понять, мы резко остановились, чего, конечно, делать не стоило. Оказавшись на противоположной обочине дороги, мы выбежали из машины.
Трасса была неоживленной, будто бы вовсе пустынной. Вокруг ни души, одни поля, лишь одинокие деревца тянутся тощими ветвями к болезненно лиловой луне.
- Валим отсюда. Залезай в тачку – испугано буркнул Мишка, осматриваясь по сторонам.
Вдалеке показались огни приближающейся каракатицы. Судя по шуму, эхом расползающемуся по округе, это был тягач или как минимум грузовичок.
- Что делать? – пронеслось холодным ветром в моей мгновенно отрезвевшей голове – Он жив? – крикнул я, трясущемуся в панике другу.
Он снова подошел к бесчувственному телу, напоминающему мешок картофеля и, убедившись повторно  в своей охмеленной бдительности, проговорил:
- Да, вроде жив! Давай не дури, валим, валим отсюда – умоляющим голосом промолвил Мишаня. – Там кто-то едет, пусть ему и вызовут помощь. Меня сразу запалят: машина вся мятая, а на этом говнюке ни царапины. Я не хочу лишаться прав из-за этого алкаша.
- Так нельзя. Нельзя его здесь оставлять. Вдруг у него сотрясение или внутреннее кровотечение. Он же здесь подохнет или замерзнет на хрен. Тебя же чувство совести задолбает, да так, что сам побежишь сознаваться в содеянном. Давай лучше оттащим его с дороги за авто, чтоб никто не видел, а там решим, что с ним делать будем – предложил я, завидев за холмом томительные прожектора вездехода.
И хотя в такой ситуации предложить мне было больше нечего – это казалось, пожалуй, единственной и не такой уж плохой идеей.
- Хорошо – без раздумий согласился Мишка – пойдем живее.
Усадив мужика спиной к дверце машины, мы открыли капот, создавая при этом сосредоточенный вид занятости, который выдал нас с потрохами.
Здоровенный грузовик, как я и предполагал, вдруг появился из-за пригорка, пробивая себе дорогу сквозь ночной полумрак слепыми огнями фар.
- Эй, молодежь! Помощь, какая нужна? – прогаркал водитель ЗИЛка, высовывая из форточки небритую, опаленную, как у кочегара, морду.
.- Нет, нет. Спасибо! – как-то сдавленно произнес Мишка, нехотя поднимая голову.
Шофер «пожарки» все-таки остановился и направился к нам, широко улыбаясь беззубым ртом.
- Что случилось-то, рассказывайте – весело протараторил пожарный.
- Да ничего серьезного, клемма отошла – пробубнил Мишаня. – Вот и все – проговорил он, давая понять навязчивому пожарнику, что все в порядке.
- Давай-ка заведись, посмотрим – настаивал шофер грузовика.
Мишаня недовольно прошептал что-то себе под нос так, что ничего не было понятно, но смысл этих созвучий в принципе мне был понятен.
Мотор гулко провернул вал на пару оборотов и умолк. Потом еще и еще. Все безрезультатно. С каждым поворотом ключа в замке зажигания сердце Мишани билось все чаще и обливалось безудержными всплесками адреналина. За машиной послышались слабые стенания. Кажется, кроме меня, их никто не услышал. Я обогнул авто с права и, приблизившись к мужику, из-за которого все наши неприятности, вставил ему кляп. К моему счастью, тряпка, которой Мишаня затыкал бензобак, пришлась как раз кстати.
Вернувшись к взволнованному пожарному, который уже принялся изучающе осматривать двигатель, хотя, похоже, ничего в этом не понимал. Стартер издавал тошнотворные щелчки, подобно языку цокающей шлюхи, и отказывался запускать мотор.
- Аккумулятор совсем умер – растолковал я, глядя на растерянное лицо МЧСника – надо бы подзарядится от вашего.
 -Хотя и это не факт, что поможет: генератор по ходу спалился – подхватил Мишаня.
Но, посмотрев на суровое лицо пожарника, тут же добавил:
- Стоит попробовать.
После недолгой возни, «Опелек» все же завелся. Как камень с души свалился, как гора с плеч. Все так же широко и бескорыстно улыбаясь, водитель «пожарки» забрался в свой «пылесос» и, маша нам огромной ручищей, тронулся с места. Наконец, когда мы проводили его ненавидящими и в то же время благодарственными взглядами, ринулись к виновнику аварии.
Мужик, видно уже, более или менее пришел в себя и сквозь кляп что-то несвязно мычал.
- Это ты его кляпом заткнул – ухмыляясь, произнес Мишаня.
- Да. Эта тварь нас чуть не выдала – озлобленно сплюнул я.
- Что делать с ним будем?
Мужик будто услышав наши недружеские помыслы на его счет, закипешился еще больше, но алкоголь, разлагающий его сознание, не давал волю действиям. Он только и мог, что мычать.
- Надо «скорую» вызвать – сказал я.
- Зачем, с ним все в порядке.
- Нет, я все же позвоню.
- Я сам позвоню. Михон же на карете «скорой помощи» работает – словно сам себе прохрипел Мишка – Давай ему весточку кликнем?
- Хорошая идея дружище – одобрил я.
Густая ночь, обволакивая туманом необъятную ширь лугов, простирающихся по обе стороны дороги, спустилась с мерцающего звездами неба. В воздухе пахло летней прохладой, такой упоительной и обжигающей после жаркого заката. Отражаясь в унылых лужах, луна загадочная и холодная изливается слабым свечением на безграничных синих просторах. Освещая наши лица призрачным светом, она лениво ползет в облака, чтобы, укрывшись там, оставить нас наедине с пустотой.
Докуривая вторую сигарету подряд, я обернулся к Мишане и сквозь клубы едкого дыма разглядел в темноте его встревоженное лицо.
- Ну, че там? Узнал?
- Ничего не выйдет. Сказал, чтобы везли к нам в «неотложку». Все машины у них на выезде – горько промолвил Мишка.
- Понятно. Будем грузить?
- Не нравится мне все это. Может довезем его до ближайшей деревушки и бросим где-нибудь во дворе. Пусть сам выпутывается, пьянь несчастная. Но на «скорую» его везти не надо. Меня же затаскают по экспертизам, по всяким там проверкам. Обнаружат в крови сам знаешь чего и все: пиши пропало. А без прав, пойми, я, что ласточка без крыльев.
- Не переживай, у меня дядька в органах работает, не последний человек в системе. Так что выпутаемся, не боись: все разрулится.
- Все равно меня это не очень-то греет.
- Что?
- Не нравится мне это все – повторил Мишка.
Запихнув в машину мертвецки пьяную человеческую тушу, мы покатили в направлении ближайшего поселка, где была больница. Прибыв к отделению «неотложки», мы вызвали инспекторов. Распаленные от запаха наживы, автоинспекция, не скрывая явного вымогательства, усердно взялась за дело.
- С места происшествия скрылись? Свидетелей нет? Что-нибудь принимали? – принялся расспрашивать лейтенант, не унимаясь ни на минуту.
На все вопросы Мишаня отрицательно качал опухшей от безумной ночи головой, и казалось, уже ничего не соображал.
Никудышного «путешественника» осмотрели и после стандартной процедуры для протокола отпустили на все четыре стороны, посоветовав оказать посильную помощь на суде.
Мне больно было смотреть на друга, засыпанного сокрушительным залпом вопросов. Он терялся, путался в показаниях. Мне стало жаль его, но по-другому я поступить не мог.