Ретрит длиной в жизнь

 Документальная повесть

- Котик! Я подала анкету на сервис в ближайшем ретрите. Как ты понимаешь, помощники всегда нужны и меня примут.
- Ну вот! Как всегда. Бросаешь Кота! Когда начало?
- Через три дня. Последний мой "уход" был почти восемь месяцев назад. Я обычно не делаю такие длинные промежутки. Но этот год был невероятным! Столько всего случилось за короткое время. И самое главное: хочу узнать, как изменится ощущение себя в новой ситуации, когда я стала полностью самостоятельной и богатой женщиной! Короче говоря, буду делать сервис, нельзя же все время брать, ничего не возвращая.
- Ах, какая у нас сознательная Татьяна! Знаем мы, зачем ты делаешь эту службу: получить возможность для 20-ти дневного "молчальника". Это главная причина. Без отработки одного 10-ти дневного молчальника нельзя рассчитывать на рекомендации для настоящих долгих многонедельных "уходов", не так ли?
- В любом случае мне время сделать следующий ретрит. Кажется, двенадцатый. Я уже сбилась со счета. К тому же, я запросила имена ассисстентов Учителя. Пришел ответ от менеджера Центра: Эжен Вилл с супругом. Я их помню по ретриту на юге Мюнхена, отличные ребята. То, что нужно.
- Да. Да. Еще одно кровоизлияние в мозг... Кто тебя повезет на этот раз?
- Тю-тю, Котик... А ты ведь медитатор, буддист. Тебе, как никому, известно, что слова формируют жизнь прямо. Накликать на меня беду хочешь? Это уже второе упоминание той же темы за последние два дня!
 
Как пишется  повесть "Ретрит длиной в жизнь".
Думается, что в силу необычности предмета, разумнее будет писать каждый день по одной части. Конечно, если вдруг окажется одним чудесным утром, что событий в соответствующий ретритный день произошло не так уже много, а сонет и картинка не займут много времени, тогда и два дня из десятидневного мероприятия можно рискнуть воспроизвести в один день моей регулярной постретритной жизни.
Постоянные читатели знают часть биографии, из которой я по кусочкам черпаю материал к более или менее разрозненным постам, ежедневно появляющимся в дневнике. Оказалось, однако, что существует феномен, о котором мне все еще приходится гадать. Время от времени, скажем, пару раз в месяц, в журнале появляются такие комментарии.
«Уважаемая Татьяна!
Я Вас давно читаю, но не комментирую. По такой-то и другой причинам. Но хочу , чтобы Вы знали, что у Вас есть преданные поклонники»...
... читатели, просматриватели, пролистыватели и далее по желанию. Имена этих людей, замечу при этом, мне не встречались в списке посетителей, который просматриваю ежедневно. Остается предполагать, что эти люди появляются под загадочными картинками в черных очка, или у них свой, секретный способ получения информации. Я сама, занимаясь некогда парапихологическими экспериментами, не гадаю на эту тему. А это означает, что есть группа людей, которые могут слабо представлять особенности жизни человека под именем «Аспазия».
   К тому же выясняется постепенно, что некоторые посетители появляются один раз в неделю, в две или, что не редко, однажды в месяц. Проявляя милосердие к таким гостям, мне показалось логичным описать единым целым весь медитативный «молчальник» , чтобы иметь возможность на очередной вопроос «что такое ретрит» или «Медитация? Что что за зверь?», просто отослать любопытствующих к повести.
  Поэтому я изменяю своему обыкновению делиться несколькими, самыми привлекательными, с моей точки зрения, для читателей, моментами молчаливых ретритов, которые прохожу минимум три раза в год. Вместо этого представлю ко вниманию желающих узнать больше об этих уникальных мероприятиях один, связанный внутренними «белыми» нитями рассказ от первого до последнего дня.
  Происходящее будет воспроизведено с документальной точностью. Кроме информации, которая может повредить другим людям: их репутации, здоровью, самооценке. Из этих же соображений имена изменены, как и место действия. Автора, для краткости, назовем Тэт. Имена других действующих лиц для ускорения процесса написания, сокращаются.
  Встает резонный вопрос: как я помню мельчайшие детали? У меняя вообще отличная память на события. То, что включает звук, краски, движение, отпечатывается в моем мозгу с невероятной ясностью и на долго. Я могу повторить слово в слово разговоры с людьми, которые состоялись десятки лет назад. Такая, странно избирательная, у меня память.
  Другой важный аспект: мероприятие являлось медитацией по своей сути. Или, во всяком случае, по задумке. Поэтому существует еще один механизм, который поможет мне вспомнить мельчайшие детали. Перед началом написания текста я буду медитировать тот же привычный мне ретритный час, воспроизводя в действительности в моей комнате, также как и мысленно, описываемую в повести обстановку.
Все это, когда я окажусь за компьютером, вернет меня в совершенно иной мир, и единственно, что мне будет нужно делать – это стучать пальцами по клавишам, и при этом словно робот или магнитофон, воспроизводить материал. Вернее, переносить информацию
   За два дня до начала ретрита в Швамбрании пришел ответ. "Помощники требуются, приезжайте!"

  Обычно менеджеры подобных центров отвечают за получения заявок. Составляется список, который заполнен задолго до начала курса. Само слово "медитация" не только потеряла свое первоначальное значение, некогда являясь духовной практикой для продвинутых йогов, религиозных подвижников, уставших от жизни людей. По ряду понятных и не слишком причин   стало признаком "современности" поучаствовать в ретритах. Видимо, одна из причин быстрого проникновения в жизнь людей этого нелегкого занятия - возможность получать информацию об эзотерических, экзотических явлениях через Интернет, быстро и бесплатно.

  Учителя с Востока, настоящие мастера, знатоки теории и глубокие практики, так  и масса присоседившихся к модному явлению, открывают ашрамы, делают многодневные и одновневные обучающие семинары, пишут массу книг. Как в любом крупномасштабном мероприятии, здесь есть полезное и не совсем. Хорошо уже то, что из сверхъестественных, тайных, запретных учений медитация, упрощаясь и приспособливаясь в некоторых случаях к обыденной жизни людей, становится эффективным инструментом нашего повседневного существования.

  Я не ставлю задачу объяснить этот феномен. Для понимания некоторых явлений, с которыми сталкиваешься на ретритах, следует представлять себе, что приезжают в центры люди любых возрастов, профессий, конфессий. И, что представляет главную трудность для тех, кто имеет дело со студентами, их ожидания. Люди появляются с массой своих особенностей, да еще и начитались в поступной литературе про всевозможные "чудеса" медитативных практик. Все это у нас с Вами впереди. Мой ретрит был долгий - десять дней. Так что успеем познакомиться с массой самых разных персонажей. Да и насладимся ситуациями, которые разве что во сне привидятся.

Итак, вперед! Повествование зовет.
 

Два дня до начала ретрита
 
Сейчас, пока ковырялась с верхними пятью строчками, почувствовала: "Да в два дня до момента прибытия на ретрит уже столько всего случилось... Когда же это все описывать? А может и не нужно вовсе, сочинительство это?  Хотя это устаревшее литературное слово ко мне не относится. Ведь ничего не сочиняю, сидя часами за компьютером. И медленно перевожу в строчки, стараясь припомнить в деталях, что происходило в жизни с такого по такой период времени.

Так я же наиболее преданным своим читателям обещала написать хоть малюсенькое, но законченное повествование. А слово надо держать. Так что пусть они (читатели) оценят последствия  верности словам у некоторых индивидуумов. Улыбка.

Надобно объяснить уважаемым читателям, хотя бы в нескольких словах, что за ретрит предстоял мне на этот раз. Тогда Вы поймете, что оказало на Костю такое реактивное действие. В медитационных центрах такого рода есть постоянно находящийся менеджер. Это волонтер, возможно два человека, например, супруги, которые живут на территории или совсем рядом. Нередко центр снимает или покупает отдельно стоящее помещение для обслуживающего персонала. Поскольку медитация, которую практикую, была принесена людям Буддой Гаутамой и давалась бесплатно, уважаемые устроители 20 века сохраняют эту благословенную традицию. Это значит, что постоянно обслуживающие сотрудники работают бесплатно. Часто это студенты, или, наоборот, пенсионеры, которые подписываются на 3-6 или 12 месяцев. Два раза в месяц проходит обычный 10ти дневный ретрит, в строгом формате, записанным  детально в "Правилах и регуляциях".

Организация его заключается в составлении списка участников в зависимости от срока подачи заявления. Раньше написал - есть шанс попасть на мероприятие. У тех, кто неосмотрительно решил отложить дело на последний момент, все же остается шанс, если они настойчивы или захотят перенести некоторые неудобства. Обычно за день до открытия курса, или даже в нулевой день выясняется, что один-двое заболели, испугались трудностей, или еще что... Менеджер центра звонит, и если Вы поджидаете у телефона - хватайте собранные вещи и в машину (поезд, на самолет...).

  Вторая, важнейшая часть ретрита, ибо без существования оной ничего не будет - это обслуга. Она состоит из двух менеджеров курса - мужчины и женщины, и работников кухни, которые обычно нужно как минимум по двое каждого пола. Женщины могут обслуживать и разговаривать в женщинами и заходить на соответствующую территорию. С ударом первого гонга строжайшее разделение а  мужская и женская часть, не относится только лишь к учителю. При условии, если он в единственном числе. Если это супруги, то правило имеет силу: муж ведет своих, жена - второую половину. Мы не забываем, что такая медитация практиковалась после смерти Будды в монастырях, и возродители этой практики в новое время полностью сохранили на десятидневный период обычаи монашеской жизни. А это значит четыре важнейшие в монастыре правила:

1. Разделение мужчин и женщин полное
2. Молчание все время ретрита
3. Последний прием пищи не позже 12.00.
4. Подъем в 4.00 утра.

  Эти правила не распространяются на обслугу. Поскольку мы не ученики, а помощники. Значит, говорить нам придется. А так как главное место нашего обитания оказывается кухня, то и есть мы будет тогда и сколько хотим. Подъем у персонала не такой ранний. А целибат же распространяется абсолютно на всех. Дотрагиваться друг до друга также  не разрешено никому.

  Вот в таких простых, очень привлекательных условиях, мне предстояло работать. Это необходимо. Отставив в сторону альтруистические разговоры о том, что кто-то обслуживал тебя, теперь и ты должен... Я признаюсь честно, что главная причина моего сервиса иная. Для продолжения практики на продвинутом уровне есть минимум, который необходимо выполнить, иначе не получаешь допуск на многонедельные медитация. Среди требований есть и обслуживание стандартного курса в десять дней. Как видимо, эгоизм бессмертен. Во всяком случае, во мне.

   Мой предыдущий "рабочий курс" закончился болезнью на седьмой день, и не защитывается в "стаж". Вернее, я его сама не считаю пройденным. Я работала тогда на кухне, где меня настиг... серьезный недуг. Поэтому несколько лет во мне жил страх, что не решусь делать "служение". Но время шло, и нужно было собраться с духом. Не всю же оставшуюся жизнь мне бояться общественной кухни!
 
 
  Вообще, моя хитроносость общеизвестна. Я еще ребенком была на выдумки... Слово не подобрать. Но оставим мои способности ловчить,  это сейчас уведет нас от темы, которая и без того представляется мне гигантской. Кратко же дело обстоит так. Ретрит проводился в районе, где основными языками были такой,  и еще некоторый. Официальный язык мероприятия всегда английский и только он.
 
   Поскольку этот последний у меня достаточно хороший, я в анкете пишу "Английский - в совершенстве, а "некоторый" - мол, могу общаться. Что с большой натяжкой соответствует действительности. И вот что этим преследуется. Вряд ли на ретрите будут полиглоты, а руководству нужны опытные люди, умеющие говорить на иностранных языках. Тогда меня не захотят держать на кухне. Если у них еще нет директора, то...

  Звонят из центра.
- Тэт, не могли бы Вы приехать на день раньше?
Симпатичный голосок выдает привлекательное личико.
- Могу, мисс.
- Ой как хорошо! Спасибо!
- Вот только у меня саквояж огромный...
- Конечно, конечно! Мы кого-нибудь найдем, и Вас встретят на станции внизу.
- Отлично. Тогда я приеду накануне мероприятия. По дороге позвоню и сообщу точное время прибытия поезда.

  Работа на кухне даст мне одну бесценную возможность - я буду есть свою еду. По правилам, это не разрешается. Но строгие законы для студентов, а я буду работать. И поскольку желающих провести часть отпуска на чьей-то кухне не очень много, поскрипев зубами, в центре согласятся не обращаться внимания на чудачества Тэт. А это значит, что мне нужно взять с собой крохотный блендер Крупп, лучше перестраховаться, на кухне наверняка есть все приспособления, но...
 
   В прошлый раз кухонный комбайн не работал, и я заслужила пару потрясающих комплиментов от моих сотоварищей по приготовлению еды, когда через два часа возни с прибором, протрубила удачу. Так что, возьму свой. Что покупать? Проще и дешевле не бывает. Килограмм экологически чистых пшеничных зерен,  полкило необработанных ядрышек гречки и полкило сырых подсолнечных семечек. Все это для проращивания. Моя главная еда, скажем, примерно, в полдень:  пригоршня готовых семян пойдет в блендер с полчашкой воды, две-три минуты перемалывания - обед готов.

  Но мы же сибариты...
"Долой стоиков, да здравствует Эпикур!" На завтрак лучше всего и вкуснее, конечно, орехи кэшью. Шестьсот грамм сырых толстеньких закорючек цвета слоновой кости. Можно! Можно себя побаловАть! Берешь пригорошню, вдыхаешь аромат, сразу просыпаешься... Хоть и шесть утра! Делаешь густое молочко! Теперь Вы понимаете, какая это роскошь!

  Самый несладкий шоколад, который удается найти - это 85% какао. Достаточно здорОво! В центре, конечно, будет местный густой золотой мед. Десяток видов зеленого элитного чая возьму с собой: раньше в этом центре качественных чаев не водилось. Все это решит существенную часть моей диеты. Питье на самом деле это тоже моя еда. Дело не только в том, что хороший чай, да еще правильно заваренный, включает массу питательных веществ.
 
  Не забудем энергетическую составляющую продуктов! Она, в самом-то деле, куда важнее... В чем мне предстоит убедиться в следующие дни. А попутно десятку других людей, с которыми мы на 12 дней окажемся изолированными от мира, чтобы выяснять для себя... Ну, уж кто что выяснит!

  Для ретритов у меня сшита специальная одежда. Пребывание на кухне - вообще отдельная статья в плане гардероба. Температура может достигать очень высокой отметки около жаровен. Есть легкие платья с вырезами под руками - потеть и сразу сохнуть...
Что? Против правил? Закрытые плечи полагается в центре...? Я чувствую, Вы хорошо с инструкциями знакомы!

Но вообще, со мной дело иметь не легко. Упрямая. С характером. В общем... Не подарок! Мой ответ:

  "Я же сказала, что не студент. А работаю. Или Вы сами  хотите с молодыми людьми  шуточками десять дней перекидываться?! Да. Тогда прошу на кухню в ретритный центр. Подъем в пять утра. Отбой в десять вечера. Кормить 60 человек. Убирать столовую и мыть посуду, уборные и коридоры. Расхотелось? Я Вас понимаю. Я тоже, если честно, так не хочу на кухню... "
Правда, есть и плюсы. Обычно работает молодежь. Умные и доброжелательные ребята и девчата.  И там всегда очень весело. Знаю, что говорю.

   Ну вот и все. Огромный чемодан собран. Еда куплена и упакована. Я готова через день сесть в поезд на привычном мне перроне Фрайбурга и в комфортном чистом вагоне отправится на очередное приключение!
   
 
 
  Один день на начала ретрита
На следующее утро тот же милый женский голосок меня приветствовал на ломаном английском.  Я как раз обдумывала ситуацию с ранним приездом: место, где расположен центр, удаленное, если не сказать - дикое. Люди, которые работают при ретритах, обычно не богаты, даже машины у них встречаются изредка... Видно, придется мне брать такси...
?
Так то же раньше! Теперь другое дело! Нечего даже и думать, что я покачу такую дуру, что чуть меньше меня по по высоте, на горку к подъемнику. Его ждать полчаса, при самом лучшем раскладе, когда вернется фуникулер. И снова, сойдя на нужной станции, полчаса  в горку катить огромный "пулмэн" - чемодан на колесиках самого большого размера, какой мне удалось найти во Фрайбурге.

  Обменявшись любезностями с мисс из медитационного центра, мы перешли к вопросу, из-за которого сделали международный звонок во Фрайбург из Швамбрании.

- Тэт, Вы знаете, найти кого-то, чтобы помочь Вам с вещами... У Вас много мест или размер чемодана нерегулярный?
- Я сама также подумала, что со встречей будет нелегко. Зачем же Вам, в конце концов, столько мороки. Я возьму такси. Надеюсь,  это будет не трудно сделать?
- Конечно, очень даже легко. Вот Вам номер телефона, по которому машину вызывают прямо сойдя с поезда.
- Отлично. Договорились.
- Мы Вас с нетерпением ждем, Тэт.
- Вы менеджер центра? Как Вас зовут?
- .... Ну, можно так сказать, что менеджер! Временно. Мое имя Саския.
- О! Это весьма известное в истории искусства имя. Жены великого Рембрандта. До встречи!

   Небо за окном было хмурое, ветер порывами. Температура падала. Ноябрь, он в Швамбрании - ноябрь! Там еще холоднее. Чего я заранее попрусь... Лишний день там мучиться. А то мне положенных двенадцати мало будет! Почему двенадцати? Сам ретрит официально десятидневный. Это основной курс. Есть "нулевой день", когда участники и работники приезжают. День заезда, как это называлось в СССР, для тех, кто проводил отпуска в санаториях, турбазах... И день одиннадцатый: соответственно день отъезда.   Официальное окончание программы назначается на семь часов утра. Плюс-минус пятнадцать минут. После этого следует убирать свои комнаты. И помогать персоналу привести в порядок весь центр к следующему ретриту, который обычно назначается через пару дней.
Не приеду накануне. Напишу по Интернету, что прибуду за два часа до начала курса.

   На эту информацию Саския, конечно, не ответила. Вот и отлично. Как нас учат освобождаться от чувства вины? Перестать оправдываться. Объяснять свои поступки только тогда, когда это в самом деле жизненно необходимо. Так и будем делать!
Вечером Кот еще раз справился:
- Мышь, ты вещи собрала?
- Частично.
- Тебе же завтра ехать? Ты сказала, что приедешь накануне.
- Нет. Не поеду.
- Ты же обещала?
- С каких пор ты сторону центра принимаешь? А я думала, что терпеть эту систему не можешь.
Что же касается данной ситуации, то мне это видится так.
Я хозяйка своего слова. Хочу - дам, нужно - заберу назад. Ну что ты глаза вылупил? Мне Саския обещала помочь с вещами? Обещала.
Теперь звонит и отказывается? Вот и отлично. Я тоже самое делаю. Котик! Оставь эту ситуацию  мне? Ладно?!
- Да, да. Конечно! Это не мое дело... Наоборот, мы еще один вечер вместе проведем.

Утром звонок телефона оторвал меня от мольберта.
- Тэт,  Вы же понимаете марсианский? У Вас в анкете написано...
- Да. Я знаю несколько иностранных языков.
- У нас нет директора женской половины...
- Вот и отлично! Я это смогу сделать.
- Решать будут, конечно, ассистенты Учителя. Так Вы не против?
- Разумеется нет!

  "Йес!" - подпрыгнула я до потолка, отключив Саскию. Тут же открыла чемодан, вынула часть вещей, собранных для  сервиса на кухне, заменив их женскими теплыми платьями. Что Вы себе думаете? Директор курса будет сидеть перед шестьюдесятью неодетая, нечесаная? Эти времена прошли. Теперь я учусь любить себя. Думаете, легко?! Если всю жизнь была - как замарашка.
   Достаются швейцарские часы - контроль времени для меня главная задача,  фирменные качественные, но скромные кофточки и брючки. Я же сама была новичком... А то я не знаю, что будут делать впервые оказавшиеся на таком мероприятии девочки и мальчики! Глазеть на руководство. Как они себя ведут?! Неужели у них ничего не болит от одиннадцатичасового сидения на полу? Не верим! И глазки периодически открываются, хоть и не положено во время медитации. Или они спать не хотят при таком драконовском режиме дня? Посмотрим... Все эти дни за менеджерами будут следить глаза и уши, подмечать мельчайшие просчеты, обсуждать в уме поведение этих чудаков-помощников: "Нечего им делать что-ли? Бесплатно за нами ухаживать!"
Веселуха! Да нет же! Не для них. Для меня! Йес!"
  День ноль.
    Наконец, утром в день приезда, я не спеша выполнила все свои обычные ритуалы. Ответила френдам, даже написала в ЖЖ пару комментариев. В общем, не торопилась в центр. Тяни ни тяни - а нужно выходить. Дождя не было, ветерок не сильный, трамвай пришел сразу и через одиннадцать минут я была на вокзале.

"Ну все в мою пользу", - радостно подумалось, когда я встала в очередь в три человека, ожидавший у специальной линии, когда один из шести операторов сделает знак рукой. Тогда "следующий", потянув свои вещи, в соответствии с возрастом, весом и манерами быстрее или медленнее двинется к сидящему за стойкой клерку. Я вспомнила, как обычно, уже слишком поздно, что снова не взяла свой ежегодный пропуск, дающий мне право на 25% скидку на немецких железных дорогах. Внимательно следя за ощущениями в теле (зря что-ли практикую столько лет Випассану?), с удовольствием отметила, что обычное в ситуациях моих промахов напряжение в теле не возникло. Или перестала относится с такий пиететом и жадностью к деньгам? Я быстро простила себе забывчивость, заметив при этом, что ехать по Германии мне придется всего пару часов, так что экономия на льготном билете была бы около десяти евро. В других странах эта льгота не работает. С лица моего с самого раннего утра не сходила улыбка. Известная всем моим старым знакомым и родственникам хмурая физиономия Тани Андреевой уже несколько лет как стала историей. С кем я имею дело сейчас называют меня не иначе как "радостная" - l;stig, немецкий, что ввел в обиход моего круга общения во Фрайбурге хозяин Тибетского Дома доктор Вильфрид Пфеффер.
Только слегка меня огорчил тот факт, что нужный скорый поезд ушел пять минут назад, и следующий, как меня с милой улыбкой информировал средних лет клерк, будет через час. Вот и отлично. Я еще успею пройтись по киоскам, или, если найду незанятое скучающими пассажирами место, сяду медитировать. Ведь у меня же есть самого лучшего качества затычки в уши. Много лет, весьма чувствительная к любого рода шуму, я не расставалась с парой коробочек этих отличных приспособлений. С радостью констатировала, что они мне, учитывая уровень децибелл на вокзале в самой середине дня, были не нужны. Моя система стала очень сильной, и уверенность в ненужности затычек равнялась, в данном случае, высокому уровню защиты моего организма.

  Прогулявшись, и даже заглянула в привокзальный книжный. И знаете зачем? Ни за что не догадаетесь. Я пару недель читаю статьи и книги о том, как стать писателем. Да, да. Честно! Так вот, зашла посмотреть на нынешнюю выставку бестселлеров. Кинг, Кинг и еще раза других, видимо очень известных в этом году писателей. При Кинг упомянули двое из авторов, которые по благородству своей души или из каких-то других соображений делятся с нами, новичками, своими и еще чьими-то секретами. Если уж совсем честно, то художественную литературу, которую обычно именуют короче "беллетристика" и перестала читать с окончанием школы. И полностью перешла на научную: психилогические работы Фрейда и Франкла мне представлялись куда более захватывающими, чем все "сочинители" в последней моде, вместе взятые.  Поэтому я не знаю имен современных писателей. Но классику, школьную и чуть шире, перечитала всю. И сейчас, когда мне почти 50 лет, первым делом иду к полкам "научное", "историческое", "иностранные языки", то всегда прохожу мимо "фикшн".

  Не знаю отчего, но вытащила билет и описания маршрута следования, которая обычно прикладывается к пакету от "немецких жд". Там заметила, что кроме поезда в 14.09, на ту же станцую пересадки идет "международный межгород" на десять минут раньше. Подивившись, почему клерк не сказал об этом мне сам, решила уехать раньше, мол, лучше в городе N подождать следующего междугородного состава. Вот Вам пожалуйста. А еще полагаю себя опытным практиком техники "здесь и сейчас". В тот момент я пребывала явно где-то еще, а не на вокзале с билетами в руках: может, в мире Кинга?! И не увидела в расписании, где стояло черным по белом, и вовсе не мелким шрифтом, что между двумя поездами, из которых я выбирала, есть разница. И как скоро выяснится, весьма существенная.

  До прихода поезда было пять минут, а у меня огромный чемодан, который поднять невозможно. Но, хвала Богам Олимпа, я живу в цивилизованной стране. На платформы во Фрайбурге ведут не только широкие и чистые лестницы, но у каждой с правой стороны, если смотреть  вверх, есть конвеер. Даже если учесть, что его ширина в два раза меньше, чем у моего... долго думала как назвать мой не рядовой чемодан, мне все равно удалось, поставив мой гроб на серебристое уже изрядно потертое ребро и поддерживая двумя руками, завести его на  платформу номер 3.

  Еще раз подивилась тому чудесному факту, что в поезде у меня, при переезде границы, проверяли мой американский паспорт только один раз. И было это как раз тогда, когда я впервые направлялась в этот же самый центр  медитации три с половиной года назад. Коротко говоря, это не в моих интересах, чтобы мой паспорт часто открывали пограничники. Эта не тема нашего разговора.  Стоя у четвертого пути я с радостью отметила, что после первой проверки на южной границе, последующее пересечения нежелательной для меня границы переходило без затребования паспорта  не меньше двухсот раз.

  Подошел роскошный международный междугородний экспресс, сияя золотой краской, кое-где отмеченной серыми инициалами ДВ (дойче баан), и красной краской, видимо, означающее нечто вроде стрелы, которая летит. Куда ей положено, полагаю. Я поднялась на две ступеньки вверх, повернулась задом, чтобы используя всю свою физическую силу, втянуть свой суперчемодан на ту же самую ступень... Когда услышала позади: "Пожно мне Вам помощь, Мадам?",    обернулась со счастливым лицом, с
приготовленной благодарностью! Тот, что я увидела в тамбуре, могло смести любую улыбающуюся маску в один момент!
 
   В тамбуре полукругом стояли шесть мужчин в форме. У них были огромные пистолеты и еще масса всевозможных приспособлений за поясом, и в оттопыривающихся карманах. Самый молодой из них двинулся в мою сторону, намереваясь помочь с чемоданом. Подчиняясь естественному инстинкту я бы сошла вниз, но путь к отступлению был отрезан моим грузом. Пограничник или военный, не разбираюсь в иностранной форме, поднял мой бомбовоз одной рукой и пронес мимо расступившихся коллег в вагон. Мне ничего не оставалось, как войти вовнутрь. Взглянув еще раз на табло, я увидела, наконец-то слово, которое оказалось ключом к разгадке. Поезд был из... Амстердама. Жителям России название столицы Голландии напомнит разве что о великих живописцах 17 века: Рембранте, Вермеере, Халсе... У меня бы так тоже было. В другой ситуации. Теперь же пришло в голову вот что: Амстердам - это героиновая столица Европы.  В городе официально разрешено употребление и продажа наркотиков. Наркодельцов и поджидала или охраняла мощная компания вооруженных мужчин.

  Я не знаю, было ли у меня другое выражение лица, кроме улыбки, когда я это осознала. Рыльце-то у меня в пушку! Но представив картинку, как эти шестеро роются в моем бомбовозе,   я совершенно искренне засмеялась. Группка военных разом взглянули на меня. Похоже, подобная реакция на их присутствие не часто бывает. С таким чемоданом пройти в вагон невозможно, поэтому я всегда сажусь на крайнее кресле, а если ширина между моим и следующим рядом позволяет, затягиваю  багаж ближе к себе, тогда он не мешают ходить другим. Это редкость. Так получается, если еду в первом классе. Обычно оставляю саквояж около откидных мест, расположенных в зоне ванной комнаты. Бояться, что его унесут, бессмысленно, как Вы понимаете. Это просто невозможно. Я забираю деньги и документы, которые вешаю  на шее в специальном конвертике.

    Перед рядом военных я открыла боковой кармашек и вынула завернутые в слишком большой для двух паспортов целофановый пакет с документами. Жестом и глазам я предложила им проверить мои бумаги. Старший по возрасту, вероятно, главный в данный момент, улыбнулся и сделал отрицательный знак. Мол, не надо, все нормально. Через секунду шестеро прошли мимо и остановились около следующего кресла. Несколько минут я была в упоении от этой маленькой удачи.   
   Не сразу до меня дошло, что дело неладно. На стол и кресла моего соседа посыпались вещи из его сумок, чемодана, он выворачивал карманы, началась суета.  Мужчина с чертами человека с Ближнего Востока должен был плевать в какую-то баночку, после чего двое военных обтерли кусками белой ткани его руки и лицо. Собранный таким способом материал молодой стажер, мой благородный носильщик, вынес из вагона. Через некоторое время появились еще двое. Я слышала вопросы: Где наркотики? Когда Вы принимали их последний раз? И так далее...

  Поезд пересек границу, и вся группа военных и задержанный вместе с ними сошли быстро по гулко стучавшим металлическим ступенькам и сели в машину, стоявшую чуть в стороне.

  Через пять минут половина вагона вышла на узловой станции, мгновенно растворившись в огромном вокзале. Расписание в Германии составлялось так, что между двумя поездами оставалось  самым минимум миниморум в 5 минут. Но в связи с некоторыми, хвала Богам Олимпа, неполадками на железной дороге, таким как массовые забастовки около года назад, когда поездов не было часами, временнОй зазор стали делать куда разумнее. И в отпущенные 20-30 минут можно осмотреться, выпить кофе и ... сделать, что нужно. Кому что! Газету купить, например.

   Мне казалось, что этот день никогда не закончится. Но к  16.00 я все же прибыла на станцию. Уже опаздывала к самоназначенному   времени на 5 минут. Где тут такси? У меня на глазах к очерченному белой краской прямоугольнику на асфальте подъехала машина. Подошел молодой человек, что-то сказал шоферу, дверь открылась на мгновение - пассажир запрыгнул внутрь и машина мгновенно испарилась. Сказать честно, ритуал остался для меня непонятным.  Я прошлась вокруг магического прямоугольника, но больше машин вокруг не было, и как подсказывала пустая площадь и тишина - не будет. Если только не знаешь, как это загадочное явлением с такси работает. И тут я вспомнила, что Саския зачем-то дала мне телефон, на который нужно позвонить, когда приедешь! Может, это и есть разгадка?!. Клочек бумаги через некоторое время нашелся, телефон-автомат виднелся невдалеке, и по-немногу обретая контроль над ситуацией, я вспомнила, что у меня есть мобильник. Неожиданное для такого пустынного место явление: двое молодых людей стояли позади меня, когда я обернулась на слабый шум.

- Вы хотите вызвать такси?
- Да.
- Тогда нужно зайти вон в то  помещение... Там Вам помогут... Да и мы с Вами, пожалуй, сходим, пойдем греться!

   Безумно радостная от внезапной простоты решения казавшейся немыслимой мне ситуации, я мельком подумала, что ребятки не то бомжи-панки, не то туристы-альпинисты после длинного похода по окрестным горам. В помещении магазинчика они пококетничали с продавщицей, после чего она доброжелательно принесла трубку телефона и протянула мне... Увидев мое замешательство, сама набрала номер, написанный на листке бумаге, прикрепленной на синей стене скотчем позади ее рабочего место. Говорила она долго на неизвестном мне языке. Наконец указала рекой на дверь: мол, все нормально! Молодые люди с улыбкой подтвердили, что мне нужно идти на магический прямоугольник. Что я и сделала, а ребятки остались в теплой и светлом магазине болтать с продавщицей. Сделав несколько шагов, я увидела скорее, чем услышала, мягко подъехавшую машину. Шофер остановился точно на очерченном пятачке асфальта, притически посмотрел чемодан... Не то раздумывая, войдет он в багажник или нет, не то рассуждая, стоит ли взимать дополнительную плату за такой сверхгруз.

  Мы сели и начался подъем в гору. Машина шла медленно, и это было отлично, потому что прежде я пользовалась фуникулером, и не много успевала рассмотреть, поскольку весь путь подвесной вагончик проходил за 10 минут. Теперь же, по немыслимому горному серпантину,  машина ползла и у меня была возможность впервые увидеть красоту долины поздней осенью. Меня даже не очень огорчила цифра на счетчике, уже подходившая к сорока Евро. Водитель знал место, куда вез меня, очень хорошо. И поэтому использовал другой подъезд,  к вторым воротам центра, я же полагала, что они используются только для коммуникации с фермой по соседству.. В самом деле о существовании этого "секретного" подъезда мне никто ничего не сказал, когда я заикнулась обо этом открытии. Может, правда не знают? Что за тайны мадридского двора!

  Кажется, наконец, я в Центре. В помещении женской столовой обычно идет регистрация. Все так знакомо мне. Смотрю на огромную лиану в горшке: насколько сантиметров моя любимица подросла?! Представляюсь девушке за столиком регистрации. Это моя старая знакомая, с которой не один раз беседовали по мейлу и телефону. Мне дают номер комнаты, Господи помилуй! Четыре кровати! Отвыкла я от таких удобств. Последние ретриты для старых студентов - по два человека в комнате! Ладно, десять ночей вытерплю...

  Кажется, пока есть только вещи от одной соседки. Отлично! Быстро за дело. Этот стул - мне, и ту тумбочку около окна беру себе... Ну и что, что она стоит около другой кровати? Моя кровать - так принять для менеджеров - у двери. Чтобы быстрее будить, когда неожиданности случаются! Места для тумбочки нет. По праву первого: моя и все. У меня целая куча неучтенки, как мы говорили в туризме. Неучтенка - это продукты, которые не подразумевались для похода. А если вспоминаем правила ретрита, чтобы не привозить свою еду... Там же, в инструкциях, черным по белому...

  Я не ученица сейчас. А работаю. На меня правила не распространяются. Хотя бы частично! Поэтому я и занимаю целую тумбочку, где будет моя лаборатория и кухня одновременно. Здесь и буду растить свою еду. Да, да. Именно. Я не оговорилась. Вы же не хотите, чтобы я ела обработанную на огне еду с применением нагретых растительных масел. Даже если они оливковые, то при нагреве становятся концерогенными.
 
   Мне нужна масса энергии, чтобы справиться с обязанностями, и свои интересы в медитации и творчестве осуществить. Существо я амбициозное, как известно. Так что тратить эту самую мою драгоценную энергию на переваривание мертвой пище не могу себе позволить. Выгрузив продукты на полки, а одежду в гардероб, который под номером моей кровати находится в коридоре, я была готова отправиться к 18.00 на знакомство со своими подопечными в столовую. Пока - инкогнито.

   Довольная, что снова в Центре, с которым столько связано, я бодро шла по коридору к лестнице, ведущей на первый этаж. Там находился зал для медитации, мужская и женская столовая, мужская резиденция, то есть спальный корпус, туалеты и душевые для ребят, комната для интервью с ассистентами. Там же вдох-выход на женскую половину территории.

  Я знаю этот центр как свою ладонь, ходила по нему и сонная, и больная, и студенткой, и помощницей...  Мое внимание привлекла женщина, идущая навстречу и широко улыбающаяся. Матерь Божья, это же Жака! Что она тут делает?" В моем желудке что-то зашевелилось, и в правой части груди противно заныло... Так это она будет нашим АТ? Я ведь спрашивала о командром составе, и мне...
 
   Мне хотелось прошмыгнуть мимо Жаки,  но было в самом деле более чем наивно полагать с моей стороны на осуществление своего намерения. В узком корридоре нельзя не повстречаться взглядами, и если отвернуться, то это движение окажется слишком заметным. Мы кивнули друг другу, я ускорила шаг, Жака подошла к двери моей комнаты и ... Видимо, до нее дошло, что она ищет ту, что только что прошла мимо...

- Тэт?! Вы же Тэт!?
- Да. А Вы - Жака?! Наша АТ? Так?!
- Я Вас знаю? Где мы встречались? У меня нет директра курса!
- Могу исполнить обязанности директора. Нет проблем.
- Отлично! Но где я Вас видела...

Понятно, что раньше или позже, Жака меня вспомнит. И, помятуя, что лучшая оборона - нападение, решила упредить АТ.

- В Бельгии. В прошлом году. Я та самая студентка,   вами остановленная с яблоками, которые я нелегально несла в комнату из столовой.
- Да. Да. Точно. Конечно, это Вы.

  Жака смущенно улыбалась. Возможно, она думала, что Тэт не самая лучшая кандидатура на директора, но выбора нет... Или еще что-нибудь приходило ей в голову в этом миг. Я была, может, и не главной головной болью для нее на том курсе. Но определенно, некоторой неприятностью.

- Я делала сервис пару лет назад на кухне.
- Менеджмент - совсем другое дело...
- Да. У меня значительный опыт работы с людьми. Не сомневайтесь...
- Мы можем попробовать. Всего лишь на 10 дней.
- Да. На десять дней.

  Мы разошлись. Кажется, Жака слегка успокоилась. Да и я облегченно вздохнула. Главное, что не кухня. Спустившись в столовую, с удовольствием съела традиционный суп нулевого дня, овощной с помидорами. Это была первая вареная пища за десять месяцев моего сыроедения. Боги! Это было вкусно. Я съела вторую тарелку. И отставила мысленно в сторону проблему, которая вставала передо мной: как быть с едой. Я честно взяла все, что нужно, что здорового питания.
 
   И сейчас перед моим мысленным взором пролетели все   вкусные блюда центра, ожидавшие студентов, но приготовленные способами, от которых я давно отказалась ради отличного самочувствия, массы энергии и светлой головы. Ладно, оставлю разрешение этой проблемы на завтрашнее утро. Будет видно. В самом деле, последние пару лет, как я начала делать длительные ретриты,  решения мной не принимались. Фактически возникшие проблемы, мысли и прочее я оставляла, повисшими, без четкого оформления в мозге какого-то решения. И ответ находился сам собою. Так было сделано и теперь.

  У меня оставалось несколько минут приготовится к важному моменту: все студентки собирались у входа в зал для медитации. На двери грозно скривившись, висела написанная кем-то от руки бумажка: до официального начала курса - не входить! Около нее-то я и встала с двумя документами, которые теперь будут со мной все десять дней: список участниц с полной информацией и листок с планом зала и номерами подстилок и именами к ним. Мне предстояла сейчас впервый раз посмотреть на диковинные имена представительниц четырех национальностей на бумаге, и попытаться посадить их в требуемой последовательности на соответствующие подстилки.

   
    Гонг пробил 20.00 Начало ретрита. Полное молчание. Девчонки подошли ко входу в зал. "Старые" студентки чувствовали себя как дома, а новенькие, беспомощно оглядываясь по сторонам, ждали, что же будет.

  И без того диковинные для меня имена были написаны едва заметно, видимо, твердым карандашом. Я перевирала их нещадно, но это никого не веселило. В зал заходили в соответствии со "старшинством", которое определялось опытностью медитаторов. Первый ряд занимали практики со стажем: обычно те, кто сделал не менее пяти ретритов. Заполнив первые четыре ряда старшими студентками, я уперлась в первую неприятность с новичками. Если бы я только знала, сколько мне предстоит провести с ними минут один на один... Но я не знала, а сейчас у меня отсутствовали три студентки. Не зная, как поступить: то ли бежать их вылавливать, и бросить тех, что ждут с столовке, одних, либо усаживать тех, кто есть... Я заглянула в зал: оба ассистента сидят, как воплощенные Будды, все парни на местах, а на моей стороне первые четыре ряда и порядке, а остальные...

    Принимаю решение забыть про отсутствующих и усаживать тех кто в наличии в соответствии с планом на листках у меня в руке.  При такой раскладке получались дырки в правильных рядах... Жака, решив что я не в состоянии разместить студенток, выслала мне на помощь одну повариху. Я сочла более простым разъяснить ситуацию АТ, чем продолжать беспорядок, к которому теперь добавилась ничего не понимающая повариха.

- Тэт, я уже вижу, что девочки посажены неправильно.
- Они посажены на свои места. Просто трех не достает. Я разберусь с теми, кто пришел, потом пойду на поиски. ОК?!

     В левой части грудной клетки гадко заныло. Я чувствовала, что напряжение  меня-таки достало. Очевидно было одно: не масса разных событий бесконечного дня, долгий путь или тяжелый саквояж заставляли меня чувствовать себя неуютно, уставать и прочее. Ничего подобного. Только последняя ситуация сделала меня больной буквально за секунды. Вот оно! Эмоциональное напряжение куда сильнее и опаснее, чем что-либо! Настречу мне бежали три испуганные девчонки. Я крепилась и достаточно ровным голосом заметила:

- Девоньки! Давайте договоримся! После удара гонга следует находится в зале, ладно!
- Мы не слышали никакого гонга.
- Ладно. Пошли в зал. Потом разберемся.

- Жака, девчонки утверждают, что не слышали... Может, громкость отрегулировать?!

    Наконец я села в медитацию. Райское блаженство. Знала, что почти на час смогу заняться своими эмоциями и ощущениями. Они этого не просто хотели, а требовали. Постоянная практика на протяжении многих лет дала свои результаты. И вот уже больше года мне требуется несколько минут, чтобы установить молчание ума. Активный день оказался сильнее, и мысли продолжали вертеться. Что ж!
Посмотрим, о чем они. Ну, конечно! Обычный ход мыслей. Вот он, характерный образчик работы нашего разума.

- И черт меня сюда принес? Мне это надо... Теперь грудина ноет... Хандра начинается. Мне нужны эти двадцатидневные ретриты, вот так тут мучиться... С моими возможностями... средствами... опытом....
Понаблюдав эту катавасию минут пять, пока не надоело...
- Ну что? Ничего нового, мысли мои... Хорошо, ребята. Давайте анапану...

  Я сосредоточилась   на дыхании, что и представляет собой техники медитации "анапана". Этот прием останавливает у меня поток мыслей быстрее, чем что-либо. Через десять минут я могла наслаждаться тишиной внутри. Это приятнейшее состояние на уровне тела ощущается как некоторое расширение моего внутреннего физического пространства. Ткани тела теплеют и словно растворяются. Вдруг я ощутила на уровне сердечной чакры нечто необычное. Тошнотворное ощущение тоски, даже депрессии, столь для меня непривычное, ощущалось в груди столь отчетливо, словно было неким живым существом. Это распластанное желеобразное образование слегка колыхалось, и мое внимание резко ушло на звук в зале.
 
   Я открыла глаза, и стала искать источник  триньканья. Увидела глаза Жаки, на секунду открывшиеся и тут же захлопнувшие. Я бродила беспорядочно по фигурами сидевших студентов с окрытыми глазами минут пять, пока до меня не дошло: я просто увожу свое внимание от внутренней проблемы - тоски в груди.
 
   Делала ли я это сознательно? Нет. Думаю, это привычка защищать себя от чего-то неприятного отвлечением внимания. Конечно! Это эффективно. Но при этом - позиция трусости и тупика. Проблема не решается, от нее уходят. И она снова возникнет, в той же форме, или примет другие очертания. А нужно получить реальное решение. И я вернулась к тупой тоске в груди.

    Смотри на свои эмоции. Наблюдай ощущений в теле. Я следовала технике Випассана несколько мгновений. Сколько именно? Хотела бы я знать. Облако тоски, почти физически ощутимо уменьшилось в размере, сердечная чакра стала горячей, и затянула в себя, словно черная дыра, все ощущения в груди. Тут же тепло разлилось по всему телу, я невольно заулыбалась и глубоко вздохнула.  Все физические зажимы растворились, и я отдыхала в блаженном расслаблении.

    Ученики тем временем принимали "обязательства" монашеского устава, которым они будут следовать все десять дней: на воровать, не лгать и прочее. Я благоразумно молчала, не принимая на себя подобного груза на время работы, прекрасно осознавая, что избежать некоторых отклонений от режима  у меня, скорее всего, не получится. Мой коллега, второй директор, прилежно повторял все слова учителя. Ну и на здоровье! Дело хозяйское.

  Около 22.00 процедура клятв и первоначальная инструкция по медитации окончились. Ученики ушли, а мы остались с ассистентами, которые оказались достаточно гуманными, и не стали нагружаться нас проблемами завтрашнего дня. Мол, по ходу дела решим. Я с радостью отметила это, ибо мой опыт службы два года назад был иным. Наша тогдашняя АТ (ассистент Учителя) самым подробным образом делилась всем, что произошло за день и обсуждала в деталях могущие возникнуть проблемы завтрашнего дня. Но Боги с нами в этот раз.

Услышав "Доброй ночи" я первой рванула в комнату и прыгнула в свою кровать около двери, даже не успев рассердиться на то, что свет из коридора будет хоть немножно, но светить мне в глаз. В следующий раз посетую на эту несправедливость. Кому? Не знаю.

Доброй ночи, директрисса!
 
День первый.

    В четыре утра меня что-то оглушило: я совершенно не осознала, что наша комната номер четырнадцать располагается у двойных дверей. За ними лестница на третий этаж, где живут ассистенты Учителя, и подвешен большой гонг. Его-то и ударил мой коллега, Томас, менеджер мужской половины. Мой земляк, из городка в 59 км от Фрайбурга, фермерского обличья и поведения мужчина примерно тридцати годков, вызвался будить центр на первую медитацию, которая по расписанию требует участников на путь к просветлению в 04.30 утра.

  По неписаным правилам системы, только ученики встают так рано. Помощники-волонтеры, включая ассистентов, которые формально находятся во главе мероприятия на десять дней, встают согласно своим собственным распорядкам. Директора мужской и женской половин обычно покидают кровать в 5.00 - 5.15, чтобы приготовиться к обязательной для них медитацию и мантрам, начинающимся в 5.30. К этому времени подходят ассистенты. Целый час в зале присутствуют почти все участники, вплоть до гонга на завтрак, который радостно освобождает нас от полусонной дремы в зале в 6.30 .
   Я написала "почти" потому, что студенты могут медитировать в своих комнатах. Однако, "старички" всегда сидят в зале - это своеобразный "шик" опытных медитаторов. Так же, как и укрывание себя серо-белыми одеялами, которые ни старички, ни новички, не снимают со своих плеч даже летом. Я бросила своеобразный вызор этому серому залу медитации, который особенно угнетает по утрам, когда итак едва проснулся и вяло переставляешь ноги, проклиная себя и дурацкое влечение к малопонятному слову "просветление". А тут заходишь в зал в 5.30, полусонная братия клюет носами, и все закутаны в одинаковые грязно-серо-белые одеяла. Хоть святых выноси. И по этой причине почти год назад я создала специальную серию одежды для медитации. Скромную по виду, но ярких, хоть и не вызывающих цветов. Верьте или нет - и спать меньше хочется в такой одежде.

   Так вот, выслушивая полчаса, от четырех до четырех с половиной, топот принимающих душ, умывающихся, чистящих душ, еще полных сил и энтузиазма в первый день девчонок, я, ворочаясь с боку на бок мечтала о минуте, когда ударит гонг не так громко - начало самой ранней медитации в 4.30. После этого чуть стало тише, и я провались в блаженную дремоту, нарушаемую то одной, то другой участницей, хлопающей дверьми не то своих комнат, не то входя и выходя из известных помещений для личной гигиены.

   Полусломанный будильник, который вручила мне менеджер центра Саския, конечно, не звенел в пять утра. Я вспомнила, как двадцатилетняя врио (временно исполняющая обязанности директора центра), неохотно, даже лениво показывала мне некоторые помещения, где располагались необходимые мне предметы и документы. Теперь мне припомнилось, что она отказалась искать для меня помощь, и я не приехала заранее на ретрит. К тому же она "забыла" упомянуть комнату, где лежали лекарства, бинты и прочие предметы, которые весьма могли понадобиться.
 
   Теперь мне не казалось удивительным, что из ящика, где были добрых два десятка самых разных будильников, она мне выбрала серо-черный экземпляр с недостающей панелью сзади, видно, потому, что в нем была батарейка. А в остальные ей бы пришлось вставить пару круглых гладких аккумуляторов. Да уж... Нет ничего удивительного, что у нее нет работы... Кто же ее возьмет... Я остановила себя: Ты здесь находишься, директор, в том числе,  справляться со своими недостатками. И не у других их замечать. Иди и возьми самый лучший будильник. Или даже два.

   Мне пришлось глубоко вздохнуть и набрать воздуха полные легкие в последний раз. Сейчас я зайду в зал для медитации, из которого мне придется выйти только после звука спасительного гонга на завтрак. Это целый час, в небольшом помещении, где будут находится по меньшей мере человек сорок. Вот было бы отлично, если бы бОльшая часть из них дремала (я хотела сказать - медитировала) у себя в комнате. Мне бы больше кислорода досталось. Размышляя так, или почти так, я зашла в зал, который был почти полон. Ну в самом деле, что же ты хочешь, если из 26 женщин две три - это "старые студентки"! А они из принципа будут упрямо сидеть все время в зале. Я села на свое место, которого с этой минуты прозвала "передний край" - front row.
  Картина такая: на возвышении, на двух деревянных кубах, покрытых светлой тканью, сидят ассистенты, каждый  ближе к соответствующей своему полу половине. Жака и Мак близко друг к другу, чтобы можно обсуждать принимаемые решения.  К их "сиденьям" чуть поодаль и сбоку, примыкают два места для директоров. Мы с Томасом напротив друг друга, на расстоянии примерно десяти метров, чтобы видеть движения каждого, и в случае надобности, тихонько или беззвучно, одними губами, переговариваться.
 
   Это придется делать постоянно на протяжении десяти дней. Ассистенты тоже близко, иногда будет можно передавать информацию, только наклоняясь друг другу. Чем больше мы будем продвигаться к концу курса, тем уверенне станем понимать с Жакой язык глаз и губ.    Многие действия будут повторяться: Жака делает мне знак, что я могу взять полчаса отдыха, или мне нужно подойти к заснувшей студентке и пр. Для обсуждения нестандартных вопросов мне нужно подняться и подойти ближе, тогда мы можем пошептаться без свидетелей.  Это было отличной возможностью восстановить движение в нижних конечностях.

    Такой ранний подъем непривычен моего организму, и он начинает бузить. Как? Да очень просто.  По технике мы должны сидеть с закрытыми глазами. Выбитий из колеи (графика) мозг начинает "тормозиться" и засыпать, ведь он нормально еще спит в 5.30. Отлично зная все эти приемы моего ума, готова к противодействию. В самом деле ничего нельзя сделать, пока организм не перестроится. У меня это занимает от времени года от одного до трех дней.  Остается только бдительльно наблюдать за собой, спящей сидя, и контролировать, чтобы этого не знали окружающие.
 
   Кажется, я преуспела в этом весьма отлично, никогда мне не говорили, что я  сплю (засыпаю) во время медитации. По-настоящему, я отлично сплю. Называю этот феномен "сон на стульчике" (я использую специально сделанную для меня медитационную скамеечку) или "сон с открытыми глазами".  Я сижу абсолютно прямо, дышу нормально, как в обычной жизни. Откуда я знаю, что  сплю? Потому что вижу сны. Если нужно, могу одновременно их пересказывать. Поскольку я сплю и знаю об этом, при том контролирую свое тело и ближайшее физическое пространство, то могу мгновенно проснуться и исполнять обязанности.

Час прошел. При звуке гонга я быстро подошла к окну и открыла обе створки. Блаженный холодный утренний воздух с гор!

   Гонг позволил окончательно проснуться и выйти из зала. А значит, попасть прямо в столовую для женщин. Соблазнительно манили горы фруктов. Вкусно пахло только что нагретое молоко. Его наливают в стальной блестящий совершенной формы бидон. Рядом в более скромных контейнерах располагается холодное и горячее соевое молоко, холодное молоко, накануне принесенное с соседней фермы, изящные хрустальные коробочки с кофе, эрзац-кофе и какао. Горячая овсяная каша разместилась между подливкой из вскипяченных сухофруктов и йоруртов в стеклянной посудине: обычно студенты мешают эти три блюда. Две упаковки с разными сортами мюзли можно, если ты сладкоежка, подправить двумя видами меда. Есть кубики натурального коричневого сахара, или он же крупочками, чтобы удобно посыпать еду на тарелке. Три вида джемов, нарезанный увесистыми ломтями коричневого цвета швейцарский хлеб. На маленьком столике у окон стоит огромный самовар с кипятком. Две-три контейнера меньшего объема с уже приготовленным чаем: зимой это специализированный настой трав от простуды, а также, обычно к середине мероприятия, слабительные настои. На столе еще некоторое время после завтрака останутся пачки с разными упакованными чаями: черным, зеленым, из боярышника, мятным и еще парочка разновидностей. Кажется, ничего не забыла.
Я гордо посмотрела на все это и пошла вниз, на кухню.

"Буду бороться!" - не очень уверенно вертелось у меня в голове. - Ведь есть же орехи кешью, которые куда вкуснее...

     Дальше следует диалог (или монолог?) меня с собой.

- Кешью твои никуда не денутся... Всегда их можно съесть!
- Куда тебя несет! Ты сюда не обжираться...
- Такая возможность поесть то, что ты никогда дома не купишь!
- Не куплю. Ты что же это! Вареную кашу есть будешь, может быть?
- Не буду. Только мюзли... Один раз... раз... один!

     Я пробежалась быстро обратно в столовку и насыпала себе полную тарелку мюзли с орехами и изымом и под краешек налила холодного соевого молока. Быстро вниз, сесть за любимый столик на кухне и  окна и наслаждаться... Медленно. Но медленно не получилось. Любимый когда-то вкус меня захватил, я проглотила хрустящее содержимое тарелки за минуты и снова устремилась наверх. Еще до полного понимания, что я делаю, моя тарелка снова была наполнена на этот раз свежим, от фермера, йогуртом, на   который и положила горку горячих фиг и чернослива с изюмом. И уже чуть медленнее съела на том же самом месте на кухне, но уже без энтузиазом наблюдая восход солнца.

      Настроение мое ухудшилось. Эх, где моя сила воли... Теперь, с чувством переполненного желудка, буду дремать у всего центра на виду... Ой, тоска. Чтобы развеяться от невеселых эмоцио-мыслей и размять тело перед долгими часами сидения в зале вышла на прогулку.

    С тяжелым желудком я решила прогуляться по женскому кругу. На самом деле это достаточно обширная территория, которая на время ретритов разделяется веревкой, где иногда можно заметить прикрепленные ламинированные листки белой бумаги с  надписями: женская территория для прогулки, зона молчания и прочие знаки, которые помогает ориентироваться без проблем. Полагаю, что все студентки, после первого в центре завтрака, умученные ранним подъемом, в законный перерыв с 7 д 8 часов утра без сил лежат в постели.

  Утро было в самом деле отличное. Только смутное недовольство собой  иногда отвлекало меня от наслаждения горным воздухом, краснеющей полоской неба, едва колышушихся ветерком зеленых лап елей. По территории легче всего ходить по протоптанным за несколько лет существования центра тропинкам. Можно использовать несколько асфальтовых дорожек. Или   идти по траве, через мелкий кустарник, если есть интерес помесить подмокшую от росы рыже-серую землю. Именно это  я и сделала. Зная все деревья на территории, я обычно подходила к некоторым и касалась пальцами правой руки их корявой местами, но больше зеленой поверхности стволов. Лучше это делать так, чтобы не видели. Во всяком случае, менеджеры и ассистенты. При мне, замечу в скобках, это делать можно, я притворюсь, что не вижу.

  Большие деревья, как и маленькие кустарники, и особенно цветы, наделяют меня энергией, какую я не могу получить другими способами. Вернее, не могу - неверно слово, лучше - не хочу. Общение с природой - это не только источник живительной силы для меня, но и огромная эстетическая радость. Каждый листик привлекает   внимание своей формой и свойственной только ему одному формой края.
 
  Даже желтые, опавшие колючки огромных елей,  зацепившиеся по пути к земле, и повисшие двумя острыми частями (а они обычно соединены, как вишни - в пару), не похожи на соседей. Мне доставляет странную радость касаться пальцем  острия одной "ножки" и наблюдать за изменениями положение ее "двойняшки". Развлекаясь так в достаточно удаленной зоне, не просматриваемой из здания центра, я совершенно отключилась от переполненного желудка.

   Раздавшийся гонг напоминал, что осталось 10 минут до первой групповой сидки в зале и мне нужно быть пораньше со всеми документами, поскольку наверняка кто-то из девчонок опоздает, или не проснется, и мне придется ровно в восемь утра поднимать проспавшую самой.

  Поверх одежды, которую надеваю на улицу: брюки и кофточку, натягивается то, что я называю "спец-одеяло". Это красное платье из шерстяной ткани, которое сделано впику серым одинаковым одеялам медитационного зала. Как только взгляд участников будет падать на меня, яркий цвет сделает свое дело, и их сон, надеюсь, улетучится. Как говорится, первый дубль.

     К восьми часам в зале находились почти все, кроме одной новенькой. Прихватив с собой бумаги, где были имена и номера комнат, я быстро взбежала на второй этаж к двери под номером одиннадцать. Интересное дело, мелькнуло у меня в голове, знаю этот центр хорошо, а в эту дверь никогда не входила. Вау! Это было неожиданно: здесь находилось пять кроватей.  Оказывается есть такая комната для новеньких, а мне подфартило так, что больше трех в комнате за несколько лет моей практики, не было. Зато теперь, когда я менеджер, в четырехкроватную сунули. Да бубнить не следовало, потому что было нас в комнате все еще трое. Может, четвертой не будет?...
Все это быстро промелькнуло в голове, пока я подходила к последней от двери койке, где кто-то, свернувшись немыслимой буквой, спрятался в глубине серого спального мешка.

Прикасаться к участникам нельзя, мне полагается только дергать за матрац или одеяло. И я дернула...

- А...что?!
- Подъем!
- А? Ладно, ладно...

  И Аннетт повернулась на другой бок. Она, видимо, решила, что я просто слежу, чтобы дольше пяти минут не отдыхали во время медитации в комнатах.  У меня внутри что-то стало подниматься. Этот всплеск, который еще несколько раз меня сильно подведет на ретрите, был совершенной неожиданностью. Я сама, и множество людей вокруг, замечали, что из реактивной задиристой спорщицы Таня медленно превратилась в уравновешенную, говорившую чаще глазами, матрону. Теперь давно забытые ощущения внезапно, очень сильно, полыхнули в области грудной клетки, вернее, ее левой стороны. Я дернула матрас резче, чем нужно...

- Вставай!
    Видимо, голос мой был далек от ровного, поскольку сердце мое стучало. Аннет с испугом вылупила на меня глаза.
- А... Медитация в зале?
- Нас весь центр ожидает. Быстрее!

   Мы вошли в зал по меньшей мере на пять минут позже. Поскольку был первый день курса, то ожидают абсолютно всех, поэтому такие опоздание особенно неприятны. С продвижением к концу мероприятия, после недели работы, опаздывающих на пару минут уже не будут ждать, а ассистенты станут включать запись с текстом Учителя вовремя. Мол, уже все знают, что нужно делать в процессе медитации. Но первые день - совсем другая ситуация.

  Я чувствовала себя не здорово не из-за опоздания Аннет, это ее дело... Мое поведение наедине с студенткой, причем именно новенькой, меня беспокоило. Как бы новички себя не вели, мне выходить из себя... Ну никак нельзя. Еще пару минут  мысли и неприятные ощущения в теле ворошили мое существо, но привычка быстро сосредотачиваться на дыхание и успокаиваться помогла мне и на этот раз.  Мысли ушли, вслед за ними растворилась боль в грудной клетке, легкость тела заставило лицо принять то блаженное выражение с растянутыми слегка губами, которые мы так любим в статуях подвижников.
   После долгожданного окончания обязательной часовой медитации в 9.00 Жака сделала мне знак. Я подошла. Мы подождали пару минут, пока студенты не выйдут. Чтобы выгнать их скорее, я быстро подхожу к окнам и окрываю навсю: Мол, освободите пространство, а то замерзнете.

- Тэт, что было с Аннет?
- Она с головой в спальном мешке спала без задних ног. Могу это понять.
- А как она среагировала?
- Кажется, что-то перепутала девочка.  Пришлось два раза повторять...
- Ой, не надо мне было ее брать...

  Меня озадачила эта реплика, но я быстро двинулась вон из зала. Перерыв всего десять минут, а мне совершенно необходимо выпить крепкого чаю, чтобы бороться с засыпанием. Тем более с таким набитым после завтрака брюхом спать хочется еще больше... Хорошо еще, что никакие ненужные движения в кишечнике не мешали...
    Внизу, на кухне, собрались все члены команды, кроме ассистентов. Последние редко приходят на кухню, поскольку еду им приносят наверх за пять минут до начала трапезы. А все вопросы с поварятами решаются через менеджеров. Поэтому были оба менеджера, и четверо молодых и красивых, ответственных за питание членов ретрита. В первый раз без спешки я увидела весь состав. Мы по-настоящему представились друг другу.

  Уже знакомый нам Томас из городка Лар, что в 50 км на север от Фрайбурга, мой коллега. Мужчина, крепкого телосложения, несколько фермерского вида, представлялся мне настоящим немцем-провинциалом. Он сделал много ретритов, и даже был менеджером здесь много лет назад.  Алеманец с охотой помогал мне поначалу, без его подсказок было бы нелегко разобраться в тонкостях обязанностей, которые были четко привязаны к расписанию дня.
 
    Шеф-поваром вызвался молодой англичанин, который предложил именовать его на американский лад "Боб". Он постоянно смеялся, и любой комментарий  приводил к общему веселью, поскольку мне много не надо, чтобы начать ржать. Таким же заводным оказался другой молодой человек, швейцарец немецких корней. Михаэль сам не закрывал рот, забрасывая всех смешными репликами, и отвечал на чужие остроты и выходки хохотом.

   Женская половина не ударила в грязь лицом. Про меня читатель уже знает немного.
"Старшая",  условно говоря, повариха, у, поскольку ей было 25 лет,  милейшая девушка, с сияющими карими глазами, огромными и доброжелательными, по имени Нелли, а в самом деле Корнелия, была немкой из Бавария. Еще одна девочка, с некоторым избыточным весом для своих двадцати лет, что делало ее приятно пухленькой благодаря молодости, кареглазая, со стрижкой каре, проживала в Гааге. Лиля была родом из Славакии, которую покинула несколько лет назад.

  Я облюбовала себе часть большого стола, на котором шла основная готовка еды, а  одна его треть, близкая к колонне, где находились банки с медом, вареньями и другими вкусноснями, приглянулсь женскому менеджеру. Я приставила к белому торцу полки две большие кружки, где станут завариваться разные душистые чаи, и достала с полки два блюдечка.  Представим себе, что это розетки, и они  будут использоваться для меда и других натуральных сладостей, патоки, например.
 
   Руки мочить после каждого чаепития  я не собиралась. Поэтому и отобрала себе посуду, отличную от той, что использовалась другими участниками.  Мой столовый прибор будет мыться хозяйкой... редко. В силу крайней необходимости. Поэтому мои причиндалы я поставила слегка в стороне, уверенная что их не спутают с общей посудой, значит будет меньше работы для ребят и меня.

   Снова ударил гонг, это означает, что перерыв окончен, и почти все собираются в зал. Я написала почти не случайно: поварята не обязаны присутствовать на медитации от 9.10 до 11.00. Сейчас для них будет самый напряженный  отрезок дня: нужно сделать основную еду, самую обильную, может быть потому, что  последнюю. Сейчас им придется резать салаты, варить гарниры и супы. В зале медитации будут находится какое-то время ассистенты, через полчаса они, обычно, уходят, а со студентами остаются менеджеры. Таким образом, для нас с Томасом основная ретритная жизнь будет течь в зале медитации. Меня это устраивало абсолютно, ибо читатель помнит - лишь бы не на кухне.
   Время от 9.10 до 11.00 для студентов - золотое. Можно медитировать в зале или своей резиденции. То есть в комнате. И, как Вы сами понимаете, новички уходят к себе... Что? Конечно, ложатся на кровать. Хоть Учитель предупреждает, что не более пяти минут, а потом снова сесть и медитировать...

  Как у меня было на первом ретрите? Ложиться в постель в медитационное время я не решалась, поскольку у нас тогда, почти четыре года назад, была очень серьезная директрисса, и она в день по два-три раза заглядывала в мою комнату. Я приходила в зал только на обязательные три часа общих медитаций. Все остальное время я была в комнате, пила чай, пыталась пробудиться от тяжелого состояние сонливость йогой, что не поощряется и прочее. И наша менеджер не без основания считала, что я не медитирую в своей резиденции. Но каким-то непонятным чутьем за две минуты до момента, когда она, едва стукнув в дверь, медленно просовывала свою голову,  заглядывала, я сидела на краю своей койки с видом, которому сам Будда Шакьямуни изумился бы. Как Вы понимаете, я к новым студенткам не заглядывала. Я отлично знала, что они делают. Зачем их беспокоить?!

  Для директоров обычно делают следующий режим:  бедолаги меняют друг друга после  очередного часа   пребывания в зале. То есть я отсидела с участниками с 9.10 до 10.00. У Томаса же в это время был перерыв,  а когда он занял свое место в зале около десяти часов, пришло мое время отдыхать. Иными словами, студенты не остаются одни. Такой ретрит кроме всего прочего - серьезное испытание для физических тел людей, и бывали случаи, когда участники теряли сознание от неудобной или неправильной позиции ног или торса. Менеджер для того в зале и находится, чтобы время от времени, незаметно, если это возможно, наблюдать за происходящим.
 
    Ситуация с засыпанием представляется самой безобидной и рядовой. Часто приходится подходить к студентам, которые, охваченные эмоциональным порывом, всколыхнувшимися воспоминания, начинают плакать. Если взрыв грусти, сопровождающийся слезами, проходит тихо, то обычно участников не беспокоят: плачь вволю. Если слезы переходят в рыдания, иногда приходится выходить из зала и выяснять проблему наедине, в специальном помещении под названием "комната для аудиенций".  Такие успокоения-выяснения могут занимать от нескольких минут до получаса, но оставить студента в состоянии эмоционального разброда нельзя. Если отсутствовать очень долго, то может выйти сама АТ, а менеджер тогда возвращается в зал. Такие, кажущиеся на первый взгляд чрезмерными, предосторожности, имеют под собой серьезные основания. И в этом читателю предстоит еще не один раз убедиться.

   Я была безмерно рада, когда  в десять часов  в зале появился Томас, поскольку у меня были амбициозные планы разгулять еще не пустой желудок. ? Как зачем?! Разве Вы еще не поняли, что я решила поесть обед, приготовленный моими новыми друзьями. ? Что?! Мне было мало неприятностей с переполненным желудком?! Вы правы. Было мало. Соблазнительные запахи из кухни достигли чего-то во мне, что оказалось сильнее здравого смысла, моей хваленой силы  воли и всего остального.

Так вот. В тот блаженный миг, когда  я уже одевала жакет для прогулки, ко мне обратились.

- Тэт, можно Вас спросить?
- Да.
- У меня проблема. Моя соседка по комнате и медитации пользуется кремом, я это чувствую, когда нахожусь в зале. Мне это мешает. Что же делать?
- Где эта женщина, с кремом?

    Мы поднялись вверх. Ее соседка, новичок,  как можно было предполагать, преспокойно лежала в постели. Слегка смущенная, что я застала ее спящей во время медитационного периода, она сконфузилась еще больше, узнав, что мне нужно с ней поговорить. Мы вышли из комнаты.  Разъяснив женщине проблему, я попросила ее не использовать крем днем. Она обещала мазать кожу только на ночь.

  Еще раз подойдя к двери, готовясь выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом...

- Тэт, можно мне с Вами поговорить?
- Да. Слушаю.
- У Вас есть какой-нибудь крем?  У меня кожа на руках потрескалалсь.

    Черноволосая девчонка лет 25 показывала мне свои руки. Вид у нее был несколько восточный, но сказать, какой они национальности я не смогла. Мне приходилось во Флориде иметь дело со множеством буддистов китайского, вьетнамского и других национальностей. Она отличалась от них чем-то, что сформулировать я не могла. Я не сразу понял, чего от меня хотят, наконец сообразила, что нужен крем для рук. В меня закралось смутное сомнение, что я смогу совершить свою выгулку до сигнала на обед в 11 часов, но со студенткой надо было что-то решать.

- Моника! Я поищу крем, мне кажется, я видела нечто подобное в одной из служебных комнат. Однако замечу вот что. Все эти искусственные препараты пахнут, и если можно, мажься не перед посещением зала медитаций.

    Крема нигде нигде не оказалось. Я вздохнула, спустилась на первый этаж и еще раз попыталась выйти на улицу. И мне это удалось... Прошла первый большой круг по периметру обширной территории центра. В голове у меня была Моника с потрескавшейся кожей рук. Внезапно я быстро вернулась в помещение и нашла студентку.

- Идем, Моника. Я знаю, что делать. Мне и самой это нужно.

  Мы зашли в столовую, и я, пользуясь своими правами, взяла из закрытого шкафа бутылку с оливковым маслом. Отвернув крышку, капнула несколько душистых золотых бусинок себе на левую ладонь. Моника наблюдала меня с открытым ртом.

- Оливковое масло - это лучший лосьон. Я использую натуральное растительное масло даже для лица, если оно сильно обветрено. На! Капни себе на руки.

    Возможно, что от неожиданности или волнения, Моника налила чуть больше, чем нужно, и испачкала линолиум. Мы беззвучно засмеялись ее неуклюжести. Не долго думая, я растерла тапком капли на полу, и в очередной раз направилась к выходу на улицу.
Но увы! Уже ударил гонг, а это значит, что мне нужно было несколько минут провести в столовой, наблюдая, чтобы хватило еды, посуды, проверить, достаточно ли кипятка. Все оказалось впорядке, и я, нанюхавшись вкусных запахов, решилась на ЭТО.
 
    Да, я взяла себе большую тарелку, наполнила ее обжаренными в масле овощами, посыпала сверху купленным в магазине тертым сыром, что значит, там масса консервантов...  И всеми силами отгоняя от себя чувство недовольства собой, ушла в кухню, где и съела всю эту уже ядовитую для моего организма, вкуснотищу. Потом, обреченно, словно меня кто-то вел, еще раз пришла в кухню, и повторила процедуру накладывания полной тарелки.

    В полдень  каждый день в медитационном зале можно встретиться  с учителями.  Слева от двери висит объявление, заламинированное толстой пленкой, с описанием процедуры приема. После текста оставленые  пустыми десять строчек предлагают вписать имя желающей аудиенции студентки. Это еще одно специфическое мероприятие, за которое отвечает директрисса курса. Для приема должны быть приготовлены: фломастер, которым записывают свои имена студенты, маленький колокольчик, чтобы регулировать время, когда беседа затянулась, и место, где указаны данные для приема.

   От прежнего курса на стенде с информацией остались имена. Я попробовала стереть их салфеткой - не вышло. Обычно это не составляет труда, мне не раз приходилось наблюдать как другие менеджеры стирают уже ненужные надписи, и место для новых имен готово. В моем случае этого не получилось.  Приложила бОльшие усилия - без результата. Первое, что пришло в голову, это найти менеджера центра. Саския должна знать, как исправить положение, она же здесь в отличие от меня не первый день находится. Я нашла девушку рядом с двумя молодыми  работниками  кухни мужского пола: они веселились, обсуждая нечто, перебивая друг друга. Я изложила Саскии свою проблему. На ее улыбающемся лице  едва промелькнула досада, и мы вместе пошли ко входу в зал.

- Да. В самом деле... Не оттирается. Может, жесткой тряпкой попробовать?
- Я уже делала так. Кто-то использовал не подходящий фломастер. У тебя есть растворители? И другие фломастеры, Саския? Я не хочу до конца испортить этот документ...
- Не знаю, что делать...

  Она пожала плечами и ушла. Все ясно, мне придется выходить из всех ситуаций самой. Ладно! Не привыкать!  Зашла в кабинет менеджеров, расположенный в нескольких метрах от комнаты, где обычно находилась в течение дня Саския. В нашей комнате масса коробочек на полках содержала всякую всячину: будильники, отвертки, клеи и клейкие ленты... Клейкие ленты, это то, что нужно. Исправить стенд я не берусь, но мне как минимум нужно своей ретрит сделать успешно, значит применяем паллиатив!
 
   В одной из коробок оказался моток широкой непрозрачной клейкой ленты. Ей будет можно заклеить ненужные имена. Даже лучше в два слоя: один закроет старую писанину, а на втором будут отмечаться мои девчонки. После  окончания аудиенции у учителей верхняя пленка снимается, и наклеивается новый слой - для информации на завтра. Беру ленту, разыскивают нужного разремера ножницы и, довольная собой,  направляюсь к стенду, испробовать свое изобретение. Работает! Вот и отлично.

  Между тем мне пришла в голову еще одна идея. Я возвращаюсь в ту половину центра, где находится менеджмент и снова иду к Саскии. Из недавней беседы между руководителями ретрита я поняла, что для участия в двадцатидневном ретрите необходима рекомендация-направление от знающего тебя учителя или ассистента учителя. В общих правилах, опубликованных в брошюрах и листках информации от нашей системы  обучения обычно указываются "нормативы" для продолжения медитаций на следующих уровнях. Столько-то десятидневных медитаций, работа в центрах такая-то, ретриты под названием "н" и "н*" там-то. И это, как мне виделось, было у меня в порядке. И вот выясняется, что этого еще вовсе не достаточно. Вполне понимаю необходимость рекомендации знающего тебя человека. Это в самом деле имеет смысл, ведь двадцать дней такой напряженной работы, это не пустяк. Вот мы и подготовимся к этому.
Как? А вот так.
    Понимая, что лучше сейчас получить формы для подписи ассистентами, пока мы с Саскией не углубили нашу симпатию, я постучалась к ней в офис. Изложила свою просьбу. Мол, нельзя ли мне отпринтить ту специальную форму для длительнных ретритов, я не знала разницу в правилах, и не приготовила сама. Поковырявшись с принтером некоторое время, она, со своей неизменной улыбкой, протянула мне бумаги.

- Саския, ты меня здорово выручила. Ладно, ухожу. Слушай, а кто работает менеджерами центров? Ведь это бесплатно...
- Безработные и бездомные.
- Поэтому мне было неудобно спрашивать об этом в других центрах. Вдруг, там именно такие устроились помогать, а я со своими вопросами...
- Я до января в центре. Подала пару месяцев назад документы о приеме на работу. Скоро получу ответ. Не знаю, посмотрим!
- Желаю успеха! Чтобы получилось!
- Пока, Тэт.
- Пока, Саския... А! Вот еще что! Я хочу взглянуть на полный список обязанностей менеджера. Сама понимаешь, лучше знать все детали...

  Девушка, как показалось, не очень этому обрадовалась. То ли не хотелось вставать со стула, то ли ей не пришлась по душе идея о моей полной информированности, не знаю. Мы вернулись в оффис менеджеров курсов,  и Саския, указав на несколько папок, стоявших в ряд, промямлила "одна из этих".  Я осталась в комнате наедине с документами. Просмотрев папки, я нашла там, благодаря лени или недалекости Саскии,   весьма полезную информацию. В том числе о том, что мне должны были показать сейф, дать от него ключ и научить им пользоваться. Тот самый, куда мы все сдаем нелегальные для курса вещи, как телефоны, пишущие приспобления, а также, при желании, деньги и ценности.  Это сделано не было. Саския, видимо, позабыла про такую важную мою функцию, держателя ключей от сейфа. А вот никакой информации о том, что директриссе курса следует помогать на кухне при завале, не нашлось. Как в ее обязанности, даже в случае недостатка поварят, не входило мытье туалетов и душевых. Эти маленькие данные были весьма важны для нормального протекания моего ретрита. Как и менеджерства.

    Время пробежало очень быстро. Я едва успела десять минут подышать нагревшимся после полудня горным воздухом. Птички радовали нас, не только распевая во все горло, он и беспрестанно перелетая с голых веток лиственных деревьев на мохнатые елочные лапы. Обо всем позабыв, и, возможно, приоткрыв рот, на несколько мгновений погрузиться в это чудо естественных условий, почти не измененных рукой человека. Еще один гонг, наш безупречный Томас дал предупредительный сигнал, что все должны быть в зале. Я снова встречала девчонок, среди которых было несколько дам за пятдесят, у двери, с бумагами в руках. Так что если кто опаздывает, мигом лечу в комнату и... выволакиваю за волосы... Улыбка. Последняя фраза, как понимает проницательный читатель, это шутка.

     В 14.30 начинается вторая обязательная общая медитация,  предпоследняя из трех, на которой обязаны быть все, находящиеся в центре. Кроме, разве что, умирающих. Да. И такое бывает. В предвкушении к райскому блаженству в последующие шестьдесят минут я позволила улыбке растянуть мою физиономию. И блаженство не приминуло появиться. Тепло быстро разогрело сердечную чакру и рванулось вверх, через горловую чакру, на лбу выступила испарина. Я и так была одета легче всех, пришлось снять тонкие носочки и легкий палантин. Жака, сидевшая в теплом свитере, и укатанная все таким же серо-белым одеялом, которое я не один раз упоминала, на одно мгновение раскрыла глаза. В них было очевидное удивление. Улыбку мне сдерживать не было необходимости. Все должы сидеть с закрытыми глазами.

   Я-то отлично знала, что это иногда, скажем так, не соблюдалось. Отсюда и веселуха для некоторых! Не будем называть их имен. Ведь этим маленьким нарушителям еще хочется ездить на ретриты. В отличном расположении духа, при полном молчании ума и эмоций, в блаженной тепле, идущим, может быть, из космоса, или сгенерированного моим телом, так сидеть вечно...

    Вдруг в моих кишках что-то заскрипело. Матерь Божья! Кажется, наступала расплата за потребление неподходящей моему телу еды. Я не буду шокировать благородных читателей деталями этой медитация. Она превратилась в полный кошмар, какой только может быть в пищеварительнной системе. Я проклинала слабовольных людей, которые променивают свое здоровье и хорошее самочувствие на час приятного обжорства. Удивлялась, почему люди не могут есть так просто и здорОво, как я  у себя дома... В общем,  этот час меня замучил. Уровень энергетики резко упал. Настолько, что я не могла держать спину прямой. А это о чем-то говорит.  Час показался мне длиннее обычного.

  Покинув уборную, без сил упала на кровать. Такой диалог-монолог меня с собой.

- Ну что будем делать?
- Не знаю. А как я буду проращивать свою пшеницу и гречку...
- Вот что! Хватить искать оправданий для невыполнения необходимого, ладно!

  Вздохнув, я подошла к своей тумбочке. Маникюрными  ножницами открыла килограммовый пакет зерна, высыпала полстакана в металлическую чашку, добавила нужное количество воды и закрыла черной крышкой. Мои соседки вряд ли станут это открывать, поэтому без сомнений поставила приготовленную таким способом пшеницу  на подоконнник. Завтра, после обеда, у меня будет пророщенная пшеница. А до этого, на завтрак, перемелешь в блендере две горсти орехов кэшью. Это и будет твоей завтрашнней едой. И без глупостей. Ты здесь не для того, чтобы износить свой организм перевариванием нагретой пищи и заболеть. Как уже было два раза! И тебе совсем не нужно шмыгать носом и покашливать, как это уже треть участников делает. Ты отлично знаешь, что к концу ретрита все будут ходить с носовыми платками. Да, да! Почти все.

    Кажется, я образумилась. Три неверных приема пищи, сделавшие меня больной быстрее, чем можно было ожидать, сработали. И чтобы я, не дай Бог, не передумала за следующие несколько часов, общая медитация с шести до семи вечера была не менее гадкой, чем предыдущая. По кишкам гулял ветер, а отрыжка от смешения нагретого оливкового масла, на котором готовились овощи, и натертого сыра, радовала мой рот  весь оставшийся вечер. Как Вы сами уже поняли, больше я ни одного раз не прикоснулась к приготовленной нагреванием пище. Я только нюхала дразнящий запах в кухне, улыбалась Бобу, который радостно мне предлагал несколько блюд на выбор,  а сама при этом засыпала в кухонную машину горсть сырых орехов, чтобы сделать молочко.

  Н о, как уже почувствовал проницательный читатель, это совершенно другая тема, и  мне еще придется многое претерпеть  за такое вопиющее нарушение режима ретритного центра. В 21.30 без задних ног Тэт прыгнула в койку и мгновенно, с чувством исполненного долга, думаю, что и с улыбкой Будда, уснула до следующего гонга в четыре утра.

  Нас ждал день второй. Как говорил Учитель - самый трудный день. И многие студенты покидают ретрит. Но это будет завтра. А сейчас - теплая кровать, тело, которое не болит, как у остальных, открытое на одно деление окно  даст свежий воздух до сАмого подъема.
Спокойной ночи, директрисса!
       День второй.
Удар гонга возвестил нас, что уже четыре утра. И монахи по всему свету поднимаются, чтобы мантрами, поклонами и медитациями приветствовать новый день. И мы, значит, вместе с ними. Вернее, мне еще можно было лежать в постели добрый час. Но девчонки хлопали дверьми, умывались, открывали и закрывали окна... Какой тут сон. Я воздержалась от соблазна использовать отличные затычки в уши, поскольку это было бы вопиющим нарушением с моей стороны: вдруг спросонья, какая-нибудь студентка в возрасте  шестьдесят плюс, налетит в коридоре на другую, которой двадцать, и будет... неожиданная реакция. А я продолжаю спать.

    Нет. Не дождетесь. Перевернувшись на другой бок, блаженно дремлю, наслаждаюсь каждой минутой. А время, специально для нас, движется удивительно медленно. В окно видны качающиеся ветки,
     Валяйся-не валяйся, а самое позднее, в пять пятнадцать надо подниматься. Даже если неумытой идти в зал на пение мантр, которое представляется мне самой бессовестной пыткой, которую придумали в нашей системе медитации.

   Вы меня спросите, почему так? А как же еще... Когда невыспавшиеся люди, в обыденной жизни поднимающиеся скорее всего в шесть утра, а теперь  встают в четыре утра. С совершенно иной системой питания, ибо дома едят жареное мяско, яичницу с колбаской, а теперь овощи, пророски, что тоже выбивает   их физическо-эмоционально-ментальную машину, называемую "Я". И вот эти самые бедняги, борясь со сном, сидят в непривычном положении со скрещенными ногами, а значит, с ужасной болью..  Когда я наблюдаю все это, легко садясь на свой, специально под мой вес и рост, сделанный стульчик (скамеечку), то почти рыдаю.
  Во мне рождается такое сострадание, что Будда Шакьямуни был бы доволен. При этом, каждый раз, не без самодовольства, я размышляю о том, как хорошо был предусмотрительным и заранее подготовиться к ретриту. И не лениться, надеясь на всякие разные чудеса. Ведь в информации по ретриту сказано черным по белому: это очень трудное мероприятие, готовы ли Вы. Два раза спрашивают о состоянии организма и решимости дойти до конца, то есть отработать все десять дней... Все равно два-три человека уйдут. Я помню ретрит, проходивший весной в специально зарезервированном на десять дней отеле, с которого ушло семь девчонок. Для меня это было отлично, потому что три "дезертирши" - из нашей комнаты. А поскольку Вы уже знаете, что я мастерица на всякие каверзы, и нарушительница режима самая что ни есть беспардонная, то всегда радуюсь малому числу соседок.

  Отсражавшись свой битый час со сном, я бодренько вскочила при звуках гонга, открыла окно и вышла из зала прямо в столовую.
Э... нет... Дураков нема, как говорила моя бабушка Шура, коренная одесситка. Я со счастливым видом понюхала соблазнительные запахи еды, и прошла к себе в комнату.

- Ну что, подруга, готова к бою?!
- Эх, что б я так жил...
- Ладно, прорвемся. Готовьсь!
 
    Я взяла завернутый в два слоя пленки миниатюрный блендер, привезенный с собой в огромном чемодане. Сегодня будем эпатировать командный  и кУхонный состав центра. И с гордо поднятой головой прошествовала вниз по ступенькам в кухню. В кармане у меня лежали две пригоршни орехов кэшью, одно ядрышко я медленно жевала, не только   из-за известной истины, что "медленно пережевывая пищу ты помогаешь обществу". Это процедура  помогала мне держать на минимуме известное волнение. Напомню, что условия пребывания в центре были очень строгими, и свою еду привозить не разрешалось. Я задумала притвориться проволокой, и упрямо указывать на то, что я не студентка, а помощница курса. Имею доступ к кухне, где находится больше продуктов, чем предоставляется студентам. К тому же помощники могут есть когда хотят, то есть не соблюдают клятву № такая-то, которой следуют студенты. В случае, если ассистенты будут слишком недовольны моим самоволием, буду упирать на то, что если уже есть некоторые исключения, мы можем сделать еще одно - для меня.

   В кухне как назло находились все работники, кроме ассистентов. Вернее надо сказать так: какая же это была удача, что учителя не спустились вниз в этот перерыв. А то мне было бы слишком много испытаний на одно утро. Я вытащила блендер Крупп, подсоединила шнур, включила прибор в розетку, и бросила внутрь орехи. Ни на кого не глядя, долила полстакана воды. Веселившаяся публика умолкла, и, кто с недоумением, иные с ужасом, смотрели на мои священнодействия. В ледяной тишине я сделала ореховое молочко и выпила его. Сполоснула агрегат от белых остатков и пристроила на подоконнике в подсобном помещении кухни. Поскольку три года назад я  делала сервис как повариха, то знала  всю систему кухни отлично, и могла найти подходящее место для "Круппа".

   Боб, как наиболее дипломатичный и  мудрый среди нас всех, вернулся к своей работе, и привлек других. Вопросов никто не задавал, что облегчало мою нелегкую долю на тот момент очень значительно. Через некоторое время, прогулявшись по приятному, невероятно теплому для середины ноября утру, всеми клеточками тела приветствуя восход солнца, которое по-королевски появилось из-за огромных елей, обрамляющих центр, пришла пить чай на кухню. Все оставались занятыми своим делом, у меня же в голове промелькнуло: "Кто и когда меня заложит!?"  А это будет.

   После прохлады горного склона зеленый чай особенно приятен.  А я, скажу Вам прямо, чаевая гурманка. Дело сделано.  Первый, и самый трудный шаг - заявить о  намерении питаться по своей системе сыроедения и проростко-едения, пройден. Жизнь научила меня быть в настоящем. И это великолепное искусство. Что меня могло ожидать в связи с бунтом... Если бы думала об этом, то...

  Но, хвала Богам, длительная и болезненная школа, приведшая меня к жизни в данном моменте, в "здесь и сейчас" спасала меня тогда. И еще не один раз придет мне на помощь на протяжении этого нелегкого, но столь необычного мероприятия. Уже столько случилось, а было только утро второго дня.
     Допивая чай, я перекидывалась словами с Лилей. Гаагская славачка  попросила меня на несколько минут отойти чуть в сторону, видимо, не хотела, чтобы нас слушали.

- Тэт, я была на ретрите в Индии, в главном центре, там была отличная национальная еда. Можно мне блюдо для обеда, планируемого на день пятый, сделать по тому, исконному рецепту, что был в Дели.
- Конечно, можно.
- В  сборнике рекомендаций и рецептов другие специи.
- Это только общая линия, которую устроители ретритов предлагают нам, чтобы высвободить наше же время . От любого плана   отступать можно, если знаешь, что возможен лУчший вариант. Думаю,  настоящий индийский рецепт всем понравится.
- Тогда я больше ни с кем не буду на эту тему говорить. А просто сделаю.
- Конечно. Именно так и следует поступать.

  Я не придала никакого значения этому разговору. Только вспомнилось, что накануне вечером Лиля стремительно вошла в комнату и быстро прыгнула в кровать.  Осведомившись, все ли в порядке, и услышав, что девушка просто устала, я ушла на свою служба в зал для медитации.

  С пустым желудком я пережила общую медитацию играючи. Через пару минут мысли ушли,  загадочное тепло, входившее в меня иногда волнами, а порой - мощным единым потоком, заставило снять носки.  Чувствуя свою ответственность за происходящее в зале, периодически открывала глаза и слегка поворачивала голову, чтобы увидеть "женскую половину" зала.  Разделение по половому признаку привело к тому, что я отлично видела ребят, но не девочек. Это "хлопанье глазами" отвлекало меня от  медитации, но не сердило: я же добровольно стала менеджером. Час пробежал незаметно, и с сожалением поднимаясь с коврика, я заметила приглашающий жест Жаки.

- Тэт, тебе не нужно открывать глаза.
- Мне казалось, что следует наблюдать за участниками.
- Да. Но я сама за  ними наблюдаю. Если что-то произойдет, то дам тебе знать. Ладно?!
- Ладно.

    Хоть я была озадачена этой беседой, которая, как казалось, вносила иное понимание моих обязанностей, но обрадовалась. Конечно, надеялась, что если инциденты и будут, то не часто, а значит, буду глубоко уходить в себя. Снова припомнила свою "службу" три года назад, и слова тогдашней старшей ассистентки: "Вы не должны уходить глубоко в медитацию. Вы здесь не для этого. Все время держите в поле внимания весь зал". Только что мне сказали совсем другое. Или я не правильно поняла. Жака не слишком владела английским. Долго не размышляя, я оставила этот вопрос висеть, то есть использовала свою обычную тактику. Так уже много лет относилась к проблемам, непонятностям, волнениям, и всему тому, что в самом-то деле от нас не зависит, так и не след над ними думать!

  Я зашла в комнату на минутку, отломить кусочек нелегальной шоколадки для чая. Я употребляю минимум 85% ный, а лучше 99% ный, то есть с 99% чистого экологического какао, чтобы состав сахара был ближе к нулю. Кровать Лили странно выглядела: так наши лежанки смотрятся в последний день ретрита. Возможно, моя компатриотка проводила  генеральную инспекцию своих вещей. Едва открыла дверь в кухню, услышала достаточно громкий голос Лили, которая говорила с кем-то. Речь шла о ее поездке в Индию, о тамошней изумительной  еде, и что она хочет сделать одно блюдо по-своему. Но, мол, не уверена, что ей это позволят.

  Странно. Мне казалось, что мы с ней этот вопрос разъяснили. Видно, я не четко выразила позицию. Ладно, буду внимательно к словам относится, а то принимаю как данность, что меня не составляет трудности понимать.
    У меня оказались полчаса перерыва, когда студенты были в зале. Это самое лучшее время, поскольку прогуливаться можно по всей территории, не думая, что пересечешься со очередной студенткой, которой любопытно подойти к тебе поближе. Сама вспоминаю, как на первом и втором курсе придирчиво рассматривала менеджеров, размышляя, что да как да почему. Солнышко пригревало, а с деревьев  капали крохотные прозрачные  капельки. Мох на коре огромных елей был влажным и прохладным, он бодрил и казалось, испускал  невидимые зеленоватые флюиды, от соприкосновением с которыми у меня все ликовало внутри. Подходило время моего дежурства в зале, очередь для Томаса отдыхать. К нему это слово, однако, нельзя было отнести. Он, наверняка, пойдет помогать на кухню. Или делать еще что-нибудь.

     Я заняла свое место возле ассистентки, и мгновенно растворилась в тишине и тепле. Интересно, что такое блаженное состояние совершенно не мешало мне присутствовать. Более того, у меня с Жакой случился небольшой разговор, при котором присутствовал ее очаровательный супруг Мак. Каждый раз, видя их рядом, изумлялась, как они могут быть вместе, настолько эта пара казалась мне необычной. Молодо выглядевший, сильный физически, если не сказать накаченный, Мак сохранял доброжелательное выражение лица и часто улыбался.  Рядом с ним очень худая, бледная со светлыми тонкими волосами Жака казалась еще старше, чем, видимо, было. В самом деле я не знала их возраст, но полагала, что Мак все же младше. Особенно же мне бросалась в глаза неуравновешенность Жаки, примеры которой вскоре будут вскоре серьезным испытанием для меня.

Мы обсуждали нечто незначительное, когда Мак заметил:

- Тэт, у тебя такой блаженный вид, когда ты медитируешь!
- Я в самом деле глубоко ухожу и отлично себя чувствую. При этом, если ты заметила, Жака, как только   открываются твои глаза и направляются  в зал или на меня, я мгновенно пробуждаюсь.
- Да. Я это знаю точно. Даже специально открывала глаза, а Тэт тут же мой взгляд перехватывала.
- Кажется, за два дня мы научились разговаривать без слов.
   Медитация вероятно была в свой второй временнОй половине, что всегда радостно начинающим студентам - скоро гонг, но это и более трудная часть: болят мышцы, особенно ноги, усталая спина наклоняется вперед... Я открыла глаза: Жака подзывала меня. Поводя пальцем на листочке с номерами мест и именами участниц, она сказала, указывая мне на квадратик:

- Этой женщине, ее зовут Камилла, скажи, чтобы сменила позицию и сделала несколько глубоких вдохов. И попробуй увести ее из зала.
- А, той рыжеволосой. Ладно.
- Я с ней уже разговаривала, Тэт. Ей нелегко.
- Ладно. Не беспокойся. Я умею беседовать с людьми. Мне это нравится.

  Тихонько подошла к Камилле, которая от напряжения мышц, как мне показалось, слегка покачивалась. Он держала обе руки на области солнечного сплетения, и тяжело дышала. Окликнутая, женщина, думаю, от неожиданности, увидя мое лицо рядом со своим, была обескуражена. Сначала я передала ей рекомендации ассистентки по поводу смены позиции ног и дыхания,  хотя подойдя ближе и распознав ситуацию Камиллы, не подумала, что это необходимо.

- Ты в порядке, Камилла?
- У меня словно камень здесь, внутри. И трудно дышать... Но ничего!
- Слушай, пошли в столовку!?
- Нет! Нет! Все в порядке. Не пойду!
- Да ладно. Ну ее, эту медитацию. Пошли чайку попьем. У меня сухофрукты есть...

  Женщина неожиданно встала и быстро пошла к выходу. Убедившись, что дверь за мной закрылась, я села с Камиллой за стол. Мы смотрели друг на друга, нас отделяла  простая деревянная поверхность стола, за которой, обычно молча,  столовАлись сотни женщин из многих стран мира. Я улыбалась, мне нравились ее густые волосы, наверное, уже поседевшие и теперь покрашенные, поскольку локоны на самых концах отливали ярко рыжим цветом, возможно, яркой хной.

- Слушай, ты обратила внимание, какая сегодня погода. Камилла, небо-то, небо! Синее!
- Точно. В самом деле красивое.
- Пойдем к окну, посмотрим поближе. Мне нравится эта страна, твоя родина, кажется?
- Да.

Помолчали.

- Я уже могу идти в зал. Спасибо тебе, Тэт.
- На здоровье.

  Мы вернулись. Как оказалось, нас не было лишь десять минут.  На этом ретрите у меня начались странные дела со временем. С раннегоо детства, мучимая амбициями и желая стать великий, выдающейся женщиной, я училась владеть временем. И первым моим шагом на этом весьма сомнительном пути стала практика ощущения времени. С годами, не имея часов, я до минут могла определить время дня и ночи. Теперь же эта моя способность размывалась. Вернее, это было похоже на то, что мне было больше не нужно знать точное время происходящих событий.

Сосредоточившись на дыхании, я в блаженстве начала опускаться на свою скамейку, когда Жака сделала мне знак подойти.

- Слушай! Как тебе удалось ее уговорить выйти из зала? Я была уверена, что Камилла не пойдет!
- Почему?
- Она так неистово отрицательно мотала головой... А потому вдруг пошла на выход! Как тебе удалось?
- Да ничего особенного вроде... Я и не помню!

  Все-таки пятнадцать минут, еще оставшихся от медитации, я отхватила для себя. И это было классно. Войдя в молчание ума, я почувствовала, что мой позвоночник не совершенно прям, как   хотелось бы. Возможно, это патологическая согнутость почти всех присутствующих в зале, которую я наблюдала уже второй день, наводила меня на размышление о правильной осанке. Положение моего тела достаточно верное, даже при длительном сидЕнии - это известно. Но дело было еще в чем-то еще. Как будто мне что-то или кто-то шептал о моем позвоночнике. Ну конечно! Вот это что. В районе сердечной чакры, как раз в середине грудины, у меня было место, где парочка позвонков уже давно была не на месте. Я концентрировалась во время своих йогических сессий, которые не регулярно делала по утрам, и обзавелась привычкой наблюдения в течение всего дня за осанкой. Но этого было недостаточно. И сейчас мне показали. Или подсказали?

   Впечатление было такое, что из верхней чакры, как будто там нить, меня вытянули вверх. Тело послушло выпрямилось, изрядно удлинившись. Но это было еще не все. Мой наклон вперед был неверен, и это осозналось мной только потому, что  меня отклонило на несколько градусов назад. Самый же поразительным было вот что. Сильное давление сзади, ей-богу, впечатление было, что это ладонь, жестко выпрямило грудную часть, даже обычные при таких манипуляциях похрустывания возникли. Естественно, что тело снова отклонилось от вертикальной оси вперед, корпус прогнулся в пояснице, и живот выпятился. Чтобы снять напряжение с крестцовой части, я резко и сильно втянула живот, а неведомая сила снова потянула вверх голову и плечи и отклонила меня назад.

  Внезапно мне стало очень легко! Конечно. Ведь меня только что посадили так, как моему телу удобнее всего. Я улыбнулась этому открытию. И как подтверждение правильности этого вывода, мощный поток нисходящей энергии прошел по телу от макушки до нижней чакры. Это то, что называют "силой Ауробиндо и Матери", поток космической энергии, с помощью которой йоги совершают свои многочисленные "чудеса", подумалось мне. Слово "подумалось" здесь не подходит, ибо процесс"мышления" условно говоря, проходил или ощущался где-то вне моего тела, мне же это знание передалось. Как? Откуда я знаю?
День третий.

Гонг, нимало не жалеемый Томасом, звучал бескомпромиссно. Но тело  за два дня привыкло к шуму, и осознав, что уже четыре утра, я перевернулась на другой бок и заснула до пяти часов. Кажется, я вошла в новый режим на третий день, что и случалось обычно на всех предыдущих ретритах.
  В пять утра все трое помощниц дружно, без единого слова поднялись. Что мне нравится в такого рода мероприятиях, так это их сродство с альпинизмом. Я посвятила этому легендарному виду спорта несколько  своих "детских лет", от двадцати шести до тридцати. И удивительное чувство единого организма осталось для меня самым ценным переживанием  того времени. Сейчас, на работе в центре, я испытывала похожее состояние. Когда без слов, но скоординированно, люди, едва знающие имена друг друга, умудряются исполнять сложные, порой весьма напряженные и мало им знакомые обязанности наилучшим образом.       Это, как кажется, то выработанное тысячелетиями развития природы "стадное чувство" в самом лучшем его смысле. Здесь звучит мое восхищение, но никак не принижение.  К тому, если Вам было немного не по себе от такого сравнения с "диким" миром природы.
    Радостно осознав, что вечером я сделала все приготовления для "созревания" или прорастания моей сегодняшней еды, была довольнна, и к тому же, около десяти ночи промыла зерна пшеницы, и залила их свежей водой. Процесс, для которого многие полагают, нужны специальные условия, легко исполнялся в коммунальной комнате. Заглянув в маленький шкафчик, убедилась, что проростки нужного размера. Ура! Сегодня утром получу самое лучшее питание, которое только можно себе вообразить. Переход на легкое для усвоения, перемолотое натуральное сырье в виде орехов, проростков бобовых и злаков, за один день изменили мое психо-физическое состояние совершенно. Тяжесть из тела ушла, я больше не засыпала в медитации. Подъем в пять часов происходил мгновенно, и никаких ощущений недовольства ни в какой части тела не ощущалась. Я вернулась в то, привычное для меня уже пару лет, постоянное ровное состояние радости и спокойствия.

    На завтрак я спустилась на кухню со стаканом проростков, спрятанных в моей черной крокодиловой сумочки от Пикард. Я люблю эту  имитацию под старомодную модель. Но в данной обстановке аксессуар привлекал много внимания, и это было ошибкой, из десятка сумок взять самую неподходящую. Ладно. Не изменишь - не грызись. Проростки, при перемалывании с водой, странно подпрыгивают. И это привлекло вниманиеТомаса: он, пытаясь рассмотреть,  что у меня в блендере, подошел ближе. Но, судя по его выражению лица, не признал, что за страннные крохотнные штучки с хвостиками у меня в машине. Но мне почему-то показалось, что  объяснение с ассистентами приблизилось. Выпив два стакана молочка, средней густоты, это когда смесь еще пьется, но нет вкуса воды, я пришла в неописуемо прекрасное расположение духа. А это, в моем случае, ведет к нежелательным ситуациям. Так и получилось.

    Лиля, сидевшая за столом с другой помощницей, ела как мне показалось, третий кусок полусерого хлеба и сыр. Как натуропат, я привычно наблюдаю за той, скажем мягко, не слишком здоровой в моем понимании едой, и совершенно автоматически отмечаю специфические детали в теле или лице людей. Быстро находится связь между тем, что направляется в желудок, и внешним видом, то есть весом тела, качеством кожи лица, количеством морщин. Это рутинная для меня процедура ведется исключительно в личных целях, для моей статистики. Лиля достаточно громко говорила о замечательных сырах этой страны.

- Я ем каждый день по нескольку ломтиков сыра. А здесь, в Тьмутаракане, самый лучший в мире сыр. Не могу остановиться...
- Нет тогда ничего удивительного, Лили, что у тебя серьезная аллергия на молочные продукты..
- Что?! Вы это мне, Тэт?
- Заметна связь между  кожей лица и типом и количеством потребляемой еды.
 
Лиля на меня посмотрела так, что я осознала свою несусветную глупость. Ну сколько раз обещала себе не соваться в чужие дела по части еды и здоровья! Все напрасно. Опять влезла.

- Вы наверное, Тэт, хотите мне помочь?
- Думаю, мне просто завидно, что Вы едите такую вкусноту, а не эти дурацкие простки...
- Так в чем дело, Тэт, - бери!

И Боб указал мне на целый стол еды, оставшейся со вчерашнего дня. Я понимала, что главный повар решил мне помочь в неловком положении. За что я благодарна этому веселому англичанину, сотрудничество с которым совершенно перевернуло мое представление об мрачной островной нации.

- Э... Нет. Ничего у тебе не выдет. Не поддамся. Только мою специальную еду.

  Боб оглушительно хохотал. Лиля с полным непониманием происходящего переводила взгляд с Боба на Тэт. Маленькие карие глаза ее были испуганны и злы одновременно. Я вспомнила, как вчера она спрашивала меня, можно ли ей пойти на прием к ассистентам в обеденный перерыв. И мне ясно представилось, что своей бестактностью я вмешалась в нечто и без меня шаткое. Исправить ничего нельзя, и я ушла в нашу комнату. Через некоторое время туда же поднялась Лиля.

- Слушай, я влезла не в свое дело. Надеюсь, на очень тебя задела...
- Я не люблю, когда мне стараются помочь, если  я не прошу...
-   Понимаю. Я натуропат. И мне кажется, что я вижу простое решение для некоторых проблем людей, которые годами с ними сражаются. Вот и не получается язык держать за зубами. Хоть и учусь уже некоторое время. Вот от практики своей почти отказалась. Извини.
- Ладно, Тэт. Забудем. Ты забавная, смешная...

  Лиля даже улыбнулась. Это было редко. Может, она вспомнила, что я постоянно пританцовываю на кухне, пока ем или пью чай. Или мои первые движения утром: я становлю на одну ногу и поднимаю другую вверх - позиция "дерево" из йоги, которой я приветствую утро... Мне казалось, что мы помирились.

    Прошел мелкий смешной дождик. Можно погулять несколько минут перед последней часовой медитацией в шесть вечера. В пять часов последний прием пищи для новых студентов: им разрешено есть фрукты, пить чай с медом, какао, соевое молоко. Старичкам есть нельзя, единственно, что им дают - это горячий яблочный сок, разбавленный водой. Рядом с сосудом ставится свежевыжатый лимонный сок и две баночки с разными сортами меда. Обычно это жидкий мед акации и тягучий, золотого цвета, липовый. "Старички" могут сбить чувство голода смесью из трех компонентов, которые вместе дают сладко-кислый заменитель твердой пищи. Я, как живущая  уже достаточно времени только на жидком питании, подтверждаю, что это вовсе не так плохо, как может показаться на первый взгляд. Собственно, студенты, напуганные двумя приемами пищи, стараются взять реванш в обед, в последний прием пищи в 11.00, набирая себе две или даже три порции. Проверено, я сама это долго делала. Что с Вами после это будет, сами догадаетесь!

      За десять минут до начала медитации, как обычно, я спустилась в кухню, принять полстакана крепкого зеленого или кофе. Нормально, я не пью кофе. В подобных условиях, которые отличаются от моих обычных домашних, приходится это делать. Во-первых, чтобы не засыпать. Во-вторых... есть хорошее оправдание перед собой, мол, в трудных условиях я могу себе позволить нечто ядовитое, потому что... Ну, Вы уже сами поняли!

В кухне была только Лиля. Очень грустная. Даже мне показалось, не в своей тарелке.

- Лиля! Ты в порядке?
- Нет. Могу я поговорить с ассистентами?
- Бог с тобой. Сейчас часовая медитация. Сходим на нее, и я сообщу Жаке о твоем желании, она примет.
- Я не хочу идти на медитацию. Я покидаю ретрит! Нет, не из-за тебя.
- Ладно. Сейчас позвоню ассистентам.

Разговор с Жакой был коротким.
-  Тэт, она должна быть на этой медитации.
- Я знаю. Но Лиля не хочет.
- Тогда она должна покинуть центр немедленно! Сейчас же!

  Думаю, дорогие читатели, Вам не надо говорить, что у меня отпала нижняя челюсть. Я уверена, что моя физиономия выглядела странно после таких слов. За долю секунду в моем весьма медлительном мозге пронеслось нечто:

она сумасшедшая!
кто будет туалеты мы, они думают, что я?
ничего себе  приемы работы с людьми: не по нашему, пошла вон

Я была обескуражена, но, даже не зная деталей, все равно полагала, что такой подход в корне неверен.

- Что? Что она сказала, Тэт?!
- Да нет, ничего особенного!
- Знаешь, Лиля, мне казалось, что у Вас на кухне отличная компания.
- Ну... Не очень... В основном, мне не нравится, что кто-то взял на себя права менеджера...
- Ты же не обо мне говоришь? Лиля!
- Нет, конечно. Я о кухне... Не люблю, когда мне говорят, что делать, как резать...  я сама знаю. Может, конечно, я слишком авторитарна, но такая уж я есть!

  Картина начала проясняться. Мне  стало быстро ясно, кто и что... Терять Лилю, и оголять кухню мне не хотелось. Ведь останется Нелля и двое парней. Это совершенно недостаточно. Я слышала, что через день придет женщина на два дня,  да разве это выход. Решение созрело быстро, с последним ударом гонга. Через минуту мы должны быть в зале.

- Слушай, Лиля. Мне очень интересны отношения на кухне. Я сама делала сервис как повариха. Ты мне можешь много нужного рассказать. Только если я сейчас не буду в зале, мне учителя башку оторвут. Побежали-ка быстро! После поболтаем!

  И Лиля бросилась за мной, галлопирующей, через две ступеньки, вверх, на первый этаж. Мы на секунду остановились, успокоить дыхание, а я чинно, как обычно, с гордо поднятой головой, проследовала во главу зала, говоря устаревшим языком. Села на стул, надеясь часок отдохнуть от стольких неожиданностей на мою голову. Не тут-то было. Жака позвала меня к себе.

- Она же не хотела приходить на  медитацию. Как ты ее сюда притащила?
- Не знаю. Сама пришла... Жака, я думаю, что знаю, с ней. Я ее после этой медитации уговорю остаться. Наверняка.

И тут я услышала то, от чего у меня волосы дыбом встали:

- Не надо ее уговаривать пусть она уходит! Не надо много говорить. Слишком много говорить -  это плохо.
- Но позвольте! Кто будет на кухне работать!
- Женщина придет на два дня после завтра... Саския может найти подмогу на несколько дней. У нее есть списки желающих поработать несколько дней.

  Безо всяких возражений и вопросов я слушала быструю, взбаламученную речь Жаки. Такой подход был не только мне не понятен, но и казался неразумным. К тому же, он полностью противоречил "шиле" - буддийской морали, и другим правилам, которым студенты  и практикующие должны были следовать не только в центре, но в своей обыденной жизни.


  Сострадание, которое Будда сделал центральным в своей жизни и завещал нам, где же оно в данной ситуации? А метта? Медитация любящей доброты, которую только помощники и учителя делали каждый вечер. В подобном решении проблемы с Лили об этих основных вещах, как мне казалось, было забыто. "Жака знает что-то, чего не знаю я. Она учитель с десятилетним стажем. Этот вопрос, который решать, видимо, только ей".

  Не буду скрывать, я была огорчена. После медитации Жака, видимо, понимая мое состояние, еще раз позвала меня.

- Лиля сейчас соберет вещи и уйдет. Так лучше. Тебе же меньше проблем
- Меньше, думаешь?
- Лиля мне сказала, что она хотела отдохнуть. А здесь столько много работы. Она с первого дня была всем и всеми недовольна.
- Жака, она уже была готова остаться...
- Нет, нет, нет. Так лучше. Пусть уходит. Она весь коллектив своим нежеланием и недовольством будет беспокоить. Слишком много неприятностей может исходить для нас от нее.
-  Ладно. Тебе видней.

Когда я вернулась в комнату, вещей Лили не было. Больше я ее никогда не видела.

Нас оставалось двое - замечательная большая комната на двоих - почти идеально. Идеально, если ты на ретрите в комнате вообще один. Но меня это не радовало. Мне предстояла весьма необычная беседа в связи с этим инцидентом. Маленький такой, но странный разговорчик с тремя оставшимися работниками кухни.
Я медленно направилась на кухню. По дороге набрела на Жаку, которую решила, наконец, спросить о рекомендации на двадцатидневный ретрит.

- Слушай, я кажется неправильно поняла условия участия. Оказывается нужно направление от учителя, и какого-то местного руководителя центра.
- Так ты хочешь делать длительный ретрит? Тогда нужен ассистент, который тебя хорошо знает. Мы об этом поговорим после завершения нашего мероприятия. Я довольна, что ты у меня менеджер. В первый день я сомневалась, что ты справишься. Сейчас уверена, что кандидатуру выбрали правильно.
- Хорошо. Ретрит  в  Мордовии, в январе. Еще есть время...

Подходя к двери кухни, я подумала, что еще недолго Жаке наслаждаться сказкой о том, что ее выбор менеджера был верным.
 
- По чаю, что ли, ребятки... Я Вам сейчас пару слов скажу. Лили не будет, она ушла. Это тему я с Вами не обсуждаю. Спросите ассистентов.
- Как так?!
- Пусть Жака объясняет, что происходит.  Я не знаю деталей.
Три года назад, в этой самой кухне, я делала ретрит поварихой. И сильно заболела из-за перегрузок, вызванных недостатком помощников. Я не хочу это повторить. И Вас предупреждаю, что это очень обманчивое ощущение: мы молодые, сильные, справимся...
- Нет, мы не дадим им нас пережечь, Тэт, не бойся.
- Отлично. То, что я сейчас скажу, не любят обсуждать в центрах. Но это - правда. Поверьте моему опыту. В случае недостатка людей на кухне ассистенты имеют право снимать "старых" студентов в помощь  поварам и для уборки. У меня пятнадцать женщин, которые легко могут час-другой посвятить центру  с  минимальным ущербом для своей медитативной практики.
- Спасибо Тэт. Это очень полезно знать.
- Я полагаю, что Вы меня не выдадите. Ясно выражаюсь?!

  Я залихватски присвистнула и подмигнула трем вылупившимся на меня помощникам. В голове моей бубнилось нечто вроде:

- Видишь ли, они это приняли это как полезную информацию.
- Да. А нужно бы было - как сигнал к действию.
- Если они не поняли, я не виновата.
- Ясно было сказано: что, дети мои,  если Вы думаете, что помогать Вам на кухне и мыть туалеты будет менеджер Тэт, то Вы ошибаетесь. Не будет. Вы уже взрослые, сами за себя вступайтесь.

Дверь открылась, и вошла Саския.

- Лили больше нет. Жака сказала, что у тебе есть списки участников, которые могут приехать на несколько дней помогать в случае кризиса . Так что не откладывая, нужно рассылать запросы.
- Жака сказала про какие-то списки? Не знаю ничего...
- В офисе должна быть информация о людях, который вызываются помогать, если аврал. Сейчас как раз такая ситуация.
Я сменила воду в проростках, которые уже проклюнулись, и завтра будут меня наполнять своей незаметной, но огромной силой. Четвертый день, с моей точки зрения, самый трудный. Учитель будет давать технику, которую мы пришли изучать. А это значит, что все участники центра будут, с перерывом в десять минут, почти четыре часа сидеть в зале. Воя от боли в теле. Слушая нудные повторения деталей техники. Эту процедуру можно бы сделать в два раза короче.  А ее превратили в зубодробильный процесс, который в каждый мой ретрит не переносили несколько человек, то сваливаясь со стульев в беспамятстве от неудобства позиции, то убегая из зала по другим причинам.

По моей календарной системе, существующей только  для ретритов, прожить день четвертый - это значит "выжить".
"Где наша не пропадала?!"

Спокойной ночи, директрисса!
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
День четвертый

Утром привыкший к новому режиму организм привычно функционировал на автомате: повороты на другую сторону, если свет от полуоткрытой двери светил мне в глаза, игнорирование гонга и шума.  Началась обычная, вернее, с четвертого дня, совершенно привычная,  жизнь в медитационном центре. В половине шестого утра, зажевав кусочек шоколадки  или фрукту, глотнув зеленого чая, я уселась в зале, полном дремлющими участниками. Учитель своим нудным голосом пел мантры.

После мантр Жака подошла ко мне.

- Мы это не оговаривали... Но ты понимаешь, все обсуждения между помощниками и нами не передаются студентам. Также между учителями и менеджерами остается все обсуждаемое, не следует делиться этим с работниками кухни.
- Разумеется, Жака. Я понимаю.
- Да, Тэт. Все вопросы, относящиеся к технике медитации, можно обсуждать только со мной. И вообще, не следует разговаривать много со студентками.
- Ладно. Ясно.
Период двухчасовой свободной медитации был поделен между мной и Томасом. И сегодня, отпуская меня на мой часовой, вернее, пятидесятиминутный перерыв, Жака добавила, чтобы я поинтересовалась, нужна ли на кухне помощь. Или можно проверить чистоту туалетов и душевых. "Вот оно, началось!" Покинув зал, я оделась и направилась на свою обычную прогулку, а не в туалет или кухню.  При этом ход мыслей у меня был таким.

- Не успел простынь след Лили, как директор Тэт получает команду помогать на кухне.
- Ну мы же это отлично знали... Поведение ассистентов достаточно стандартное.
- Только моя реакция не будет такой, как они ожидают. Достаточно того, что двенадцать дней моей жизни в этом году отдано бесплатной, весьма напряженной, работе.
   Проходя очередной круг почета по женской части центра, я увидела маленькое растение.  Желтый цветочек упал на землю, стебелек все еще зеленый, как и несколько живых листиков подтверждали, что против ожидания, в конце ноября здесь еще есть жизнь. Меня столь тронуло это неожиданное явление, что я подобрала несколько крепких палок и сделала для растения подпорки, которые будут держать тонкий стебелек вертикально. Довольная своей маленькой оранжереей из одного цветка, я зашла на кухню попить чаю перед возвращением в зал. Поварята бегали быстро, не отрываясь от своих обязанностей. Веселья не было, слишком много работы приходилось сейчас на трех человек.

   После прогулки на свежем воздухе было легко и приятно сидеть в уже душном зале. Еще почти час не будет возможности открыть окно. Только гонг на обед громко объявит, что зал должен быть освобожден. Я прикидывала, что лучше будет вместо прогулки, пока студенты едят, хорошо погреть мышцы в душевой... В этот миг Жака подозвала меня.

- Тэт, сходи к Аннет, и скажи ей, что она может собирать вещи.
- Не поняла. Что такое?
- Аннет хочет уходить. Я ей разрешаю сделать это сейчас.
- Я ничего не знаю, кроме того, что она каждый день ходила к тебе на прием.
- Конечно, мы же сохраняем конфиденциальность.
- Это называется теперь таким мудреным словом. В самом деле моя подопечная, оказывается, давно хочет уходить, мне не грамма не известно.
- Я сама виновата. Она подала заявку за пару дней до начала ретрита. Обычно, не беру таких. Сделала исключение один раз, вижу, что зря.

    Не найдя никакой связи между подачей Аннет просьбы о прохождении ретрита накануне и желанием уйти в середине курса, стукнула дверь в комнату 11, где стояло пять кроватей.  На этот раз Аннетт, с которой я так неловко познакомилась утром второго дня, сидела в раздумье на своей кровате.  Я постояла рядом несколько мгновений молча.

- Много у Вас в комнате народу, Аннетт. Удивительно, я уже десяток раз делала ретриты в этом  центре, и не знала, что есть такая большая комната. Наверное, трудно в одном помещеннии пятерым? Да?
- Да. Но это не очень страшно. Я уже привыкла, и десять дней можно так прожить.
- В первый раз я услышала об этих центрах от своей подруги-монахини, которая делала такой десятидневный ретрит в месте, где в одном зале спали все двенадцать женщин. Вот это, наверное, было весело. Аййя Сумана, так ее звали, гордо сказал, что ни один человек не покинул ретрита.

- Знаете, Тэт, мне нравится комната. И девочки хорошие. Не в этом деле...
- Я могу предположить, Аннет. Вам не нравится Учитель. Вернее, как он говорит. Так? Вы можете мне все открыто сказать, я понимаю. Сама там была.
- Как Вы догадались?! Это правда. Я не согласна со многим, о чем Учитель говорит.
- Вы здесь, Аннет, не для того, чтобы с кем-то соглашаться. Сам Учитель на это указывает: "Коль не согласны с теоретическими положениями, отставьте их в сторону, и используйте технику."
- Но он все время говорит, и это раздражает.
- Знаете, Аннет, когда я делала свой первый ретрит, я просто втыкала в уши затычки, когда мне надоедал его голос. Да, да! Правда. А ведь это замечательнный центр! Вы ведь вряд ли приедете сюда еще раз! Так проведите здесь несколько дней, радуясь природе и используя возможность побыть в молчании наедине с собой. И забудьте про Учителя! Чтобы он там не говорил! Разумеется, Вы можете уйти. Ассистенты разрешили.
- Я уйду, конечно. Но вряд ли сегодня.

  Я услышала последние слова Аннет, уже выходя из комнаты. Мне было невесело, ведь еще одна девочка собиралась уйти. И даже тот факт, что сейчас я одержала победу, на несколько часов или дней задержав ее, не тешил мое самолюбие. Сзади послышались шаги. Аннет шла на кухню, видно за горячей водой, и проходя рядом со мной, остановилась и... улыбнулась. Этого никогда не было, она не улыбалась. Меня свербило внутри нечто. Тут я осознала, что это было.

- Аннет, я надеюсь, что тот досадный инцидент между нами не повлиял на Ваше решение покинуть ретрит. Я сама поразилась своей реактивности в то утро. Для меня это не характерно.
- Нет, тот случай не повлиял. Хотя мне было неприятно.
- Мне тоже. Так я понимаю, Вы приняли мои извинения.
- Конечно.

   И в этот момент Аннетт дружески взяла меня за плечо. Это было непозволительно по инструкции, но инстинктивное желание отпрянуть было подавлено моей волей. Мы разошлись, и я направилась к Жаке.

- Ну что Аннетт? Собрала вещи?
- Она остается.
- Как остается? Ей следует уходить! Она сама просила...
- А сейчас она изменила свое решение. Ты же мне говорила сама, чтобы я вернула ей вещи, а решение уйти или остаться мы предоставим ей. Так ведь, Жака?
- Видишь ли, когда она прислала анкету, то в ней все было в порядке. Когда заполняла формуляр уже в центре, появилась новая информация. Мол, у нее многолетняя депрессия.
- Но Аннетт уже здесь, и треть ретрита прошла.  Что вспоминать прошедшее...
- Так, конечно... Но! Что ты ей сказала? Мне она заявила, что не хочет никого видеть и не желает говорить.  Как тебе это удалось? Мне она ничего не объясняла, просто требовала, чтобы ее отпустили!
- Знаешь, мы не так уже много говорили о ее проблемах. Просто был какой-то момент. Мы стояли на лестнице, и я высказала свое сожаление об инциденте с ее отсутствием...

И тут я услышала нечто, о чем, наверно, можно сказать: "Ушам своим не поверила!"

- Ты не должна была такое говорить. Тебе следует говорить только то, что я прошу! Нельзя с ними много разговаривать... От нее тебе же будут неприятности в будущем...

  Что-то мне показалось знакомым в этом тексте. Ну конечно, те же самые слова, которые она говорила в отношении Лили! Вот оно что. Понятно, Жака, ассистент Учителя. Так вот твое отношение к студентам: убрать тех из них, которые могут неприятности в будущем доставить.

- Жака, давай выясним кое-что. Что неправильного в том, что я извинилась перед студенткой, с которой вела себе не сдержанно?
- Нельзя с ними так много говорить. Это плохо для дисциплины.

  Ее беспорядочная речь, все слова которой свободились к одному и тому же, вызвала во мней поток мыслей примерно такого рода:
"Эта Жака - подарочек куда лучше, чем моя прежнняя АТ. Я думала, что Ева - экземпляр, а тут нечто... Да такую как Жака допускать до учительства нельзя... Да это... Да то...

Вдруг я услышала свой тихий голос. Говорила не я. Внутри творилось одно, а   губы и язык почти шепотом сказали:

- Мы же можем дать Аннетт еще один шанс...
- Конечно можем, Тэт.

Голос Жаки тоже стал тихим. В этот момент Мак, сидевший в медитации с закрытыми глазами, посмотрел на меня, и кивнул. Я вернулась на свою скамеечку, закрыла глаза и не открывала их следующие полчаса до гонга, возвестившего очередной перерыв и обед.
   Выпив свой завтрак, состоявший из двух горстей орехов кэшью, размолотых с водой, я пошла погулять с утра пораньше. Не знаю, что меня вытянуло на улицу в половине седьмого. Могу сказать одно: преимущество быстрого и легкого питания позволило мне хотя бы прогуливаться достаточно, ведь мне не надо было полчаса или больше пережевывать пищу. Тем более, что я освободила себя от помощи по кухне, так что наслаждалась свежим холодным воздухом.

На пару минут после утренней медитации меня задержали ассистенты. Стараясь вести себя так, чтобы наша беседа казалась свободной, они спросили меня о семейной положении.

- Тэт, ты живешь во Фрайбурге? Почему?  и работаешь там же?
- Во Фрайбурге я живу уже четыре года. Поэтому понимаю немецкий. Люблю Европу, вот и живу, где нравится. И я... не работаю.
- Как так?
- Я знаю, эту звучит дико. Меня всегда спрашивают, как женщина из СССР ездит по всему миру и не работает. Коротко говоря, у меня был состоятельный муж. Это не значит, что я ничего не делают. В самом деле я занята очень плотно в течение дня. Но делаю то, что хочу. Сейчас я учусь писать книги и стихи, рисовать и делать глиняные скульптуры.
- У тебя интересная биография. Нам нужно больше знать о тебе, раз ты собираешь продвигаться в медитации...
- Понимаю.

  Я шла по темным тропинкам центра, выглядывая еще блестящие звезды на небе. Скоро они совсем поблекнут и цвет неба начнет меняться... Зря я упомянула про двадцатидневный молчальник. Теперь ассистенты за каждым моим шагом...

- Да ну ее, характеристику эту. Направление на длительный ретрит! Зачем он мне? В самом деле, я могу продолжать делать десятидневные для старых студентов, чтобы в комнате было только два человека. Конечно, условия на длительных медитационных мероприятиях лучше. Это же не главное. Переживем.
- Точто, Танька. Нафик, нафик.

Так я поговорила с собой пару минут. Это заключение о ненужности "хорошего отзыва о моей деятельности на ретрите" сняло с меня какое-то невнятное недовольство. Внутри у меня потеплело, и ушло озабоченность, коль скоро я приняла, что  мне не получить направление.  И блеснуло, как маленькая звездочка, осознание, что это не важно на длительном жизненном пути... А я знаю, что дорога у меня будет еще долгой и интересной...

  По возвращении в здание центра я наткнулась на Томаса в кухне. Кроме нас никого не было, и мой коллега сказал:

- Знаешь, ассистенты сказали, что убирать туалеты - наша обязанность... Я уже два раза мыл!
- Наша обязанность? Разве? Ладно, я посмотрю.
- Это занимает у меня сорок минут... К тому же, туалеты можно убирать через день!
- Аааа...

     Ага. Вас, дорогие мои, стало беспокоить, что я не мою туалеты, и не работаю на кухне. А как насчет этого. Зря, что ли у меня высшее техническое образование. Посчитаем.
  У меня есть список обязанностей, которые никто кроме меня не  сделает. Я провожу в зале почти десять часов. В мое свободное время ко мне постоянно подходят с вопросами, то есть оно мне не принадлежит. По расписанию, у меня примерно полтора часа чистого времени в личном пользовании в течение дня. Мне необходимо по меньшей мере три выгулки на свежем воздухе, чтобы сохранять рабочее состояние во время медитаций. Это значит, на каждую прогулку по полчаса перед каждой из трех общих  медитаций. Если я буду помогать поварятам в готовке и уборке, вычитай минимум полчаса в день. Из трех прогулок останется две. В лучшем случае, если ничего внеочередного не будет. Простая арифметика.

    Я увидела идущую не спеша, со своей неизменной улыбкой,  ВРиО  менеджера центра Саскию. Вон у Вас какая помощница есть. Двадцатилетняя девица, в два раза меня шире и выше. Систематически появляется на кухне поесть и пококетничать с нашими парнями. Ноги снова принесли меня в кухню. Там была Саския, а как же без нее. На ловца и зверь бежит. Я перемолола проростки гречки в молочко и с удовольствием выпила.

- Тэт, в обязанности менеджеров входит уборка туалетов. Это можно делать через день.
- Аааа....
- А кто моет полы в женской столовой, Нелли?
- Не знаю, Саския. Не я.
- Это ты можешь делать, когда у тебя есть свободное время, Тэт!
....

На последнюю фразу Саскии я даже "Аааа..." не сказала. А просто ушла. Придется мне Вас самой учить. Ой! Не люблю я учительство. Хоть и профессиональный педагог, но давно это дело забросила. У меня сейчас есть отличный шанс показать, ничего не говоря. Вот и попробуем объяснять и учить - без слов.
 
  День пятый
 

  Общая медитация в восемь утра прошла не без приключений. Вальтроуд, женщина почти 60 лет, долго  и надсадно кашляла. Это уже продолжалось несколько дней, видимо, болезнь прогрессировала. В середине медитации Вальтроуд вышла. Жакины и мои глаза встретились, мне был  дал молчаливый сигнал - на выход.

  Пожилая женщина беззвучно плакала. Я  присела напротив, налив себе  и ей хорошего чая из своих личных запасов. Полезно, иногда, нарушать правила. Мы помолчали.

- Мне так стыдно. Кашель разбирает меня, начинаясь с малого. Когда я  в  комнате, то не кашляю, а как захожу в зал - начинается.
- Вальтроуд, ты наверное боишься, что в зале будешь мешать другим?
- Да. И это делает мой кашель только сильнее. Бедная женщина, которая сидит впереди. Наверное ненавидит меня...
- Ненавидит? Да уже, во-первых, привыкла. А во-вторых,  Эльза  занята своими болЯми в мышцах,  и не слышит тебя.
- Вы так думаете, Тэт?
- Думаю?! Над чем тут думать, столько ретритов за моей спиной. Чего я только не видела. И сама болела не раз. Так что, кашель Ваш никого не интересует.
- Спасибо, что успокоили!
- А знаете что, Вальтроуд? Давайте договоримся вот о чем. Мне так надоедает в этом зале душном сидеть часами. Поэтому как только кашлять захотите, без всяких раздумий выходите из зала. А мне по статусу положено за студентами наблюдать. Я тоже выйду и мы - по чаю. Ладно?
- Ладно.

Глаза Вальтроуд высохли и она улыбалась.

- Ну что, посидим еще или в зал?
- Я уже в порядке, давайте медитировать, Тэт!

Мы вернулись в зал. Я села на свой стульчик и блаженно расслабилась. И Вы уже догадываетесь, что произошло! Так ведь?
Вот именно. Никто за оставшие пятнадцать минут и не кашлянул.

    Когда Жака отпускала меня на законный сорокаминутный перерыв, во время которого зал "охранял" Томас, то опять добавила:
"Тэт, зайди на кухню и посмотри, если нужна помощь. А также надо туалеты проверить!" Сценарий повторялся по той же схеме, как и днем раньше. Ничего я не проверяла, никому не помогала, а пошла гулять. Сделала очередной круг почета, и заботливо поправила мою оранжерею с одним цветочком. Было все еще тепло, и желтый цветок, используя неведомые силы, держался. Такая устойчивость,  если не сказать, напористость маленького растения давали мне силу.

  Сразу ко мне вернулась бодрость тела. Ну и конечно, крепость духа. Наблюдая мой цветочек, я ощутила толчок внутри. И быстрое пошла в здание. Что это было? Не могу сказать. Возможно, мне стало совестно, что Томас пашет, говоря советским языком, за двоих. А я проявляю принципиальность, или это ... еще что-то. Человеческое существо сложное творение,  и столько в нем   намешано. Скорее всего я решила проверить следующий постулат: все мне твердят, что убрать туалет и душевые можно за 40 минут. Конечно, если убирать так, как это делают...

  Ладно, проверим. Я поднимаюсь на второй этаж, достаю из специального отделения принадлежности для мытья. Общеизвестно, какой чистоплотной тварью  я стала  во время жизни за рубежом. Все приспособления для мытья общественных мест у меня с собой, новейшие, чистейшие. Я надеваю самые лучше резиновые перчатки, которые только могу найти в Европе. Это от французской кампании... Вот снобка (это был голос в сторону!), и только после этого выбираю моющие средства и тряпки. Как и оказывается, мне нужно было 40 минут только для туалетов. Поэтому душевые я не убираю, а оставляю в них щетку,  тряпку и ведро с водой. Кому покажется грязным их душ, добро пожаловать на бесплатный курс, где все делают волонтеры.

    Я уже знала, что уборкой и мытьем ни при каких условиях не буду заниматься. Необходимую мне прогулку не стану заменять сорока минутами упражнений с химикатами. Конечно, я заметила, как устал Томас. Этот неутомимый шваб вызвался сидеть со студентами утренний час с полпятого до полшестого. А вчера я заметила, что он отсидел и время от часа дня до четверти третьего. Это время зарезервировано за одним представителем  кухОнного царства. Но они самовычеркнулись, поскольку остались втроем. И Томас, как истый джентельмен, ничего не говоря, заступил вместо поварят. Решив блеснуть благородством, подрулила к коллеге.

- Томас, я замечаю, что ты спишь на общих медитациях.
- Такое со всеми случается.
- Конечно, конечно. Ты вчера отсидел в зале за кого-то свой законный перерыв. Я могу это делать.
- Ты уверена?
- Да. Я люблю быть в зале. И у меня не болит тело.Так что тебя заменю. Да. Вот еще что. Если ты очень устанешь, я и утренние часы у тебя возьму.
- Нет, нет. Только дневные. Благодарю.

  Томас радостно блеснул глазами. Есть нечто вдохновляющее в бескорыстном (волонтерском) служении. Ей Богу!

   Послеобеденная общая медитация обычно бывала для меня на предыдущих ретритах решающей. Тело, уставшее от  усилий  нескольких дней, становилось остро-напряженным. И все больше успокаивающийся ум жаждал полной тишины. Поэтому самый интерсный духовный опыт приходится на пятый или шестой день. И это всегда были медитации в середине дня. На этот раз я тоже ожидала чего-нибудь интересненького. Так и оказалось. Когда ум замолчал,  расслабленное теплое тело наполнилось невероятной силой, спускавшейся откуда-то из пространства надо мной.
 
    Это сила не только останавливала едва заметные,  шевелившиеся изредка мысли. Радостное ощущение растворения тела в окружении и образование единого пространства дарило невыразимым блаженством. Миг, когда все остановилось, настал внезапно. Тогда то, что еще ощущалось как "Я", мое тело, вернее сказать, разрасталось, увеличивалость до беспредельности, пока не осталась одна солнечная масса, где ничего нельзя было различить. В таком состояние прошло некоторое время. Сколько? Откуда я знаю.

  Потом случилось самое, на мой взгляд, интересное. Ты не теряешь себя, наоборот, осознание существует. Оно рядом, ты все видишь, понимаешь и слышишь. Только кто или что это делает? Слышит, понимает. Ведь в тот момент нет никого. Вдруг во мне родился вопрос: а где мои мысли? Вернее, не так. А скорее: Откуда вот эти мои размышления берутся? Ведь ума (мозга) сейчас нет. И даже если бы был, неизвестно даже ученым,  где рождаются мысли.

   Мгновенно я поняла, что все вышеописанные рассуждения происходили из области вокруг сердечной чакры. Я очень четко осознала, что думают мышцы моего тело. Это открытие было столь явным и ярким, что я  тихонько засмеялась. Но не настолько беззвучно,чтобы оба ассистента это пропустили. Жака и Мак одновремено зыркнули на меня. Я продолжала улыбаться. Вот это находка. Так значит, мысли рождаются в мышцах. Или они могут приходить из любой части тела, пространства и  кто еще знает чего?!

  Час пролетел незаметно. Ну вот, ты и получила свое очередное "духовное" переживание. Довольна?

Время до следующей общей медитации пролетело. Как птица? Как пуля! Наступал наиболее трудный для новичков час "аддитаны", медитации без движения. К тому же к 18.00 накопилась усталость за весь день. По удару гонга я стала у двери, поджидая девчонок, которые медленно, с замученными лицами входили в зал.

Не было Анджи. Я глазами сказала Жаке, что пойду за ней.

  Анджа жила в том, самом большом помещении № 11, где стояло пять кроватей. Ее лежак был по счету вторым, от самой дальней стены, у которой, на кровате № 1 спала Аннетт. Анджа лежала на спине. Толстая девочка, чуть больше двадцати лет,  кивком показала, что знает о моем присутствии. Она не останавливаясь кашляла. Лицо ее было красным. Из глаз текли слезы.

Я стояла рядом молча. Сколько прошло времени - не знаю.

- Анджа, у тебя есть температура, да?
- Наверное. Я не знаю. Главное, мой кашель не дает мне медитировать. Я не спала ночь. И днем не могу отдыхать. Мне нужно уезжать. Нет смысла оставаться. Я только мешаю другим.
- Тебе не нужно думать о других. Ты никому не мешаешь. У всех свои, немалые трудности, на ретрите. Поверь мне.
- Я не могу идти в зал. Мне трудно даже сидеть.

Было ясно, что с Анджей, находившейся в пике эмоционального психоза, бесполезно разговаривать на уровне разума. Она  ничего не  услышит.
- Конечно, ты можешь уезжать. Я понимаю.
- Мне так обидно. Так больно, что я не оправдала ожиданий...
- Не надо корить себя. Это не трусость, не слабость. Ты заболела. С любым может случиться.  В этом самом центре, три года назад, я пролежала в комнате № 17 несколько дней с температурой почти 42 градуса. Я хотела уйти, меня не отпустили, надеясь что почувствую  себя лучше и смогу продолжить работу над собой. Ничего не потеряно. Ты вернешься, и закончишь свой ретрит в другой раз. Я сама повторила несколько раз первый этап.
- Можно мне полежать? Может, станет лучше?
- Конечно. Отдохни! Я скажу ассистентам, что у тебе температура и нужен отдых.

В зале стояла тишина, как в лучших буддийских храмах Востока. Жака наклонилась ко мне, и мы пошептались. Мне происшествие не представлялось серьезным, обычное дело. Отлежиться девочка пару часов, придет в себя. Однако, Жака думала не так как я.

- Она должна присутствовать.
- Анджда сейчас не может. Ей нужно собраться с духом. Просто устала. И у нее сильная простуда.
- Тогда пусть немедленно покинет ретрит!
- Не поняла. Зачем  ей покидать ретрит?
- Или она выполняет программу, или...

  Я от греха подальше решила покинуть зал под предлогом еще одного разговора с Анджей. На мгновение я отпустила себя и все  эмоции с  размаха  заколотились где-то внутри моего физического тела. Мгновенно Жака представилась мне жуткой крокодилицей,  глупой, кровожадной, бессмысленно злобной. Я опять вспомнила, как, три года назад, больная, собиралась покинуть ретрит, а Джон, тогда мой АТ и курирующий Европу в нашей ретритной системе, уговорил меня остаться, и по возможности, присутствовать на медитациях. Или пробовать работать в своей комнате. Какая разница между людьми: Джон и Жака!

   Внезапно бурные эмоции внутри меня застыли. И я увидела это некрасивую худую женщину, боящуюся всего.
- Ее жизнь, наверное, сплошной страх. Она не в состоянии, бедная, взять ответственность на себя в таких простых ситуациях.
Совершенно глупая, жаркая волна сострадания к Жаке захлестнула меня. Я бы положила руку ей на плечо. Но это было в данной ситуации недопустимым.

Я вернулась к Андже. Казалось, она слегка успокоилась.

- Слушай, подруга. Ситуация такая. Ассистенты требуют твоего присутствия. Если ты совершенно не в состоянии идти... Я еще раз попробую уговорить Жаку. Но не обещаю, что получится. Она ставит вопрос ребром: или ты в зале, или уезжаешь. Я  выбью из  нее разрешение, что тебя оставили на ночь. Сейчас она и этого не хочет. Но я ее уговорю. Утром намного  проще уезжать, чем сейчас. Уже темно и холодно.

Успокоившись, я вернулась в зал и наклонилась к Жаке: "Анджа готова уезжать".  Глаза ассистентки испуганно блеснули.

  Внутри меня возникло молчание и ясное понимание моих последующих действий в ситуации: "Если Жака сейчас разрушит всю мою работу с Анджей, я уеду вместе с этой толстой, смешной девчонкой." Мне  виделось, как  она, размазывая слезы по красному лицу, едет в полупустом вагоне с большим чемоданом. Оплакивая так нелепо закончившуюся первую попытку разобраться в себе. И сделать первый шаг к просветлению.
Будет вот так. Мы уедем вместе с Анджей.

  Внезапно голос Жаки вывел меня из молчания: "Я пойду к ней схожу".
Не знаю, сколько АТ отсутствовала, но опять неожиданно я  услышала слова Жаки, наклонившейся ко мне очень низко: "Она остается".

Ничто не изменилось в моем состоянии. Я по-прежнему пребывала в блаженном молчании ума  и эмоций.

  Подошел к концу день пятый. У меня очень своеобразный счет дням на ретритах. Я не считаю последний день, десятый, поскольку мучения почти закончились. И наступающий день тоже уже для меня был почти прожит, а значит, не считался. Тогда, получается, что мне осталось находится в  этих... ну исключительно замечательных условиях, еще три дня. Так это же совсем мало! Правда ведь? или Вы думате по-другому?

   Вошедшая за мной  Нелли с улыбкой наблюдала Тэт, которая танцевала странный танец: не то гопак, не то краковяк. Видно, что-то из их национального, славянского. А чего с них взять? Может быть так думает коренная немка по поводу пляшущих без музыки русских!?
 
 
День шестой

     Утром мне посчастливилось наблюдать прелестную картину:  Саския бегала по кухне в белом колпаке и светлом, с большим карманом по центру, переднике. Это одежда выглядела весело на ее крупной фигуре. Сама врио менеджера одарила меня взглядом, от которого мое молочко из проростков могло скиснуть. Сидя по всему поварята зашивались, и Жака просила Саскию помочь на кухне. Я сочла за лучшее быстро покинуть кухню, чтобы не рассмеяться.  Прихватив пару мандаринов, пошла на прогулку по неокультуренной части центра, которую предпочитала по понятным причинам. Я любила касаться деревьев, от которых, как казалось, получала если не энергию, то хорошее настроение. Было лучше, если бы меня никто не видел в эти моменты.
   Повернувшись спиной к зданию центра, я для лучшей конспирации прислонилась спиной к огромному дереву. В этих краях гигантские ели радовали постояннных жителей и нас, редких гостей. Красота их светло-коричневой коры, ее причудливая форма и разбросанные по поверхности зеленые мхи с изумрудными заплатками лишайников, манила меня словно я ожидала, что это живое чудо скажет мне секрет своей силы и долголетия.

   Нетрудно догадаться, что я спряталась для совершения своей трапезы: две сладких  мандарина быстро использовались по назначению, и их кожица полетела в кусты на соседней территории частного дома для престарелых. Почувствовав неладное, я медленно повернулась: на тропинке, остановившись напротив моего дерева-прикрытия, стояла Жака. Мое внутреннее чувство подсказывало, что ожидать хорошего не приходится. Однако, как я подробнно написала раньше, я уже успокоилась по многим своим амбициозным пунктам, ради исполнения которых приехала менеджером на этот ретрит.
- Жака, ты обладаешь исключительным  свойством ловить меня в тот момент, когда я нахожусь с фруктами в руках в неположенном месте.
- Да. Так уже выходит. Слушай Тэт, я никогда тебя не видела в столовой, за едой, вместе  со всеми другими помощниками. Ты вообще-то ешь что-нибудь...
- Ем. Только моя еда простая. Ее не надо готовить... Я сыроедка.
- Ой... Ладно. А то мне Мак твердит: Что-то с ней не то! Но все равно,  все подчиняются единым правилам.
- Да. Я знаю. Но я не студент, и решила, поскольку есть доступ к кухне, есть привычную пищу.
- Тэт, сыроедение считается голоданием....
- Жака, не переживай. Я все это знаю. Наши правила написаны очень давно, людьми другой культуры. Мы-то знаем, что мой образ питания нормальный, и не является голоданием. Нам не надо всем студентам объявлять, что Тэт живет на горсти проростков в день, так?
- Да. Но тебе придется отложить длительный ретрит. Я не могу подписать рекомендацию. Ведь нельзя же мне притвориться, что я не знаю о твоем питании.
- Жака, я могу есть все, что угодно. В зависимости от условий. С голоду умирать не буду. Будет только вареная еда - съем ее.
- Тебе лучше подождать еще год. Может, наши руководители изменять политику в отношении еды. У меня у самой друзья - сыроеды. И я склоняюсь к такой диете. Так противно иногда сидеть с тяжестью в желудке... Но с другой стороны, Учитель говорит, что мы должны наблюдать все, что нам дано...
- Все в порядке, Жака! Не беспокойся.  Я не была уверена, что хочу на ретрит в январе. Не люблю, когда поднимаешься в четыре утра, а за окном снег и ветер. Следующий двадцатидневный будет во Франции...
- Правда, Тэт!? Хорошо, что Ты к этому так относишься. Спасибо тебе!
- И тебе спасибо, Жака. Я же практикую много лет, и как ни поворачивается жизнь - я рада этому. Если не будет длительнных ретритов, я придумаю еще что-нибудь... Все в порядке.

  Ну вот. Круг замкнулся. Карты на столе, мы пришли к логическому заключению событийной линии.  Разговор не был для меня новостью, я ждала его. Скорее, странно, что он состоялся на шестой день. Учитель всегда любит повторять: второй и шестой день - самые трудные. Именно в эти дни уходит большинство студентов. Уходит. Большинство. Мне, в сущности, тоже уже не было необходимости оставаться. Интересное обстоятельство: когда все разъясняется, и вздыхаешь с облегчением, то чуть позже ощущаешь не свободу, а пустоту. И вместо радости какое-то неясное ощущение ненужности, что ли... Вот я столько сил потратила... Защищала девчонок, обманывала Жаку, нарушала шилу, перечила, казалось, что делаю нечто нужное, важное... А что на поверку оказалось... Мыльный пузырь. Хлоп, и даже шум-то не заметен.

  Наступило мое время сидеть в зале, я сменила Томаса, и ушла в свою спасительную тишину. Все остановилось. Во мне, или во вне? И разве есть разница, существует в нашей так называемой реальности внутреннее и внешнее? Это наш мираж, который мы создаем, чтобы защитить. А что именно? Даже это не известно. Наши ценности, не выдерживающие проверку временем... Когда-то для меня было важно поступить в МГУ на истфак. Годы напряженных стараниях. Слезы, трагедия провалов. Терпение и труд все перетрут. Годы спустя закончила вожделенный факультут с отличием. А когда несколько лет позднее, умирая от непонятной болезни, оказалась в центре натурального лечения, и  меня спросил доктор: Тэт, это правда что Вы говорите на четырех языках и у вах две университетские степени магистра?" Что же я тогда ответила? "Правда, доктор Джон. Но я бы с большой охотой обменяла бы все это на одну ночь нормального сна. Никому не нужно? задаром отдаю".

  Домой, сегодня уеду. У меня ведь трехэтажный дом в Баварии. Где я буду медитировать сколько мне влезет, и никто не будет за мной подглядывать.

  Мой взляд упал на тихий зал в полутьме. Темнело быстро, и девочки и мальчики, от 18 до 80 лет, закрыв глаза, пытались сосредоточиться на чем-то внутри, чтобы понять. Или найти... У каждого был свой резон, для участия в этом зубодробильном мероприятии.

- Боже праведный! Как же я могу уйти?? Ведь Жака всех моих девчонок-новичков повыкидывает с курса! Их только я могу защитить. Нет. Нельзя мне их бросать. Они мне верят.
- Ладно, Тэт. Нельзя так нельзя. Осталось совсем недолго. Дотянем. Ведь у меня замечательная группа. Такие отличные девчонки. Разные. Но упрямые. Все стараются, как звери. Работают без дураков. Какая я счастливая, что у меня такая группка медитаторов, из двадцати пяти человек.

Ну вот и день шестой закончился. Учитель пугал, что кто-нибудь уйдет. Мол, на второй и шестой день всегда уходят.  А все остались. Вот и верь после всего словам Учителей. Это последняя фраза, как Вы сами понимаете, была шуткой.

Спокойной ночи, директрисса!
 
  День седьмой
 
  Жака, каждый раз отправляя меня на перерыв, повторяла, что нужно помочь на кухне и проверить туалеты. На кухню, я в самом деле заходила, но только с целью выпить очередную порцию еще одного сорта зеленого чая. Я привезла массу чаевых вкусностей: чай лапачо, мате, желтый, красный и еще неведомо какой. Саския в колпаке и переднике криво скосилась на меня.

- Саския, тебе очень идет белый цвет поварского колпака. К твоим отличного здорового цвета щекам...
- Да?!
- Ага...
- Надо же из  экологических продуктов сделать яд... Тихонько промолвила я, представляя что сейчас ребятки потратят два часа, чтобы сварить или поджарить первоклассные овощи, которые после этого потеряют все свои витамиты и энзимы.

   Я взяла пару ломтиков сырой моркови и цветной капусты, и пожевав несколько минут, проглотила. Это мой завтрак. Вместо уборки туалетов я пошла на улицу. Что? Откуда я знаю. Никто их не убирает, полагаю.
Утром легкий снежок, зацепившись за голые ветки, украсил наш двор новыми узорами. Я заприметила дерево с растопыренными веточками: наверняка на нем будет необычная филигрань. Так и оказалось. Натянутые между соседними почками тонькие ниточки паутины были покрытыми крохотными каплями воды. Миниатюрный размер не мешал этим малышкам-зеркалам отражать соседние деревья и главный дом центра. Огромный трехэтажный ретритный центр отразился в капельке воды вверх тормашками, и сохранил при этом все детали своих неслабых каменных форм.
 
   Зрелище было настольно ошеломляющим, что я застыла, не отрываясь глядя на перевернутое изображения мира. Едва осознавая, что делаю, подняла левую руку и коснулась пальцем это живую каплю-мир. Снова все мое существо погрузилось в упоительную тишину: молчит ум, эмоции загустели и словно откристаллизовались, а тело, блаженно теплое, едва касается земли. Сколько я так стояла, не знаю. Ударил гонг, и ноги сами пошли ко входу в здание.

  Я очнулась от того наваждения, которым теперь представлялось отражение мира вверх ногами в капле воды. Осознание того, что я уже несколько дней не делаю свою обычную визуализацию целевого слайда, ясно блеснуло в мозгу. В самом деле! Последний целевой слайд или, упрощенно объясняя, картинка тго, чего я хотела добиться в ближайшее время,  мной был заброшен.  С ним я начала  работать месяц назад, и поскольку несколько ранних вариантов у меня реализовались очень быстро, я решила, ради эксперимента, скорее всего, сделать следующее. Визуализировать свой успех в ЖЖ, который в обобщенном виде, для удобства работы, представлялся появлением моего имени на первой странице рейтинга.  В качестве "шагов к успеху" выли выбраны следующие: я продолжаю писать в журнале, по-прежнему рисую, сочиняю стихи... Собственно, в моей жизни ничего не менялось, кроме появления нового слайда.

На коротком участке от дерева до входа в здание во мне медленно, до такой степени медленно, что все внутри закрутилось бешеным вихрем,  проскочили такие идеи:

- Но ведь этот успех ничего на дает на долгом пути. Рейтинг самых популярных упадет рано или поздно...
- Я думаю, что идея с визуализацией первого места у меня возникла после того, как,   наслаждаясь  посещением до 15 тыс. человек каждый день весной этого года, я в последнее время стала задумываться о причине падения моей популярности.
- Но ты сама знаешь, почему рейтинг Аспасии упал!
- Знаю. Видно, то мое детское болезнненное желание доказать своей маме, что я не ничтожество, за которое она до сих пор меня держит...
- Но очевидно, теперь у тебя пропал интерес к этим человеческим игрушкам. Несколько последних происшествий на ретрите постарались привести тебя к понимаю ...

А в самом деле, к чему же подвели меня события последних дней... Это капля воды с перевернутым образом мира. И рейтинг пользователей ЖЖ... Что это?

Дверь открылась, и появилась Жака. Было очевидно, что это не случайное совпадение. Скорее всего, не к добру.  Не к добру... А это что такое... Мне стало очень весело. А не могла осознать, что значит слово "добро".

- Жака, хорошая погода. Ты тоже погулять пошла?...

Ассистентка сконфуженно смотрела в землю. Я решила быть милостивой, ибо совершенно точно знала, что Жака хотела у меня спросить....

- Ну да, Жака. Я очень люблю природу. И мне нужно гулять, чтобы чувствовать себя хорошо. К тому же, очень люблю деревья...
- Тэт, а почему ты прикасаешься к деревьям?
- Знаешь, не думала, что нужен какой-то специальный резон,  или разрешение дотрагиваться до коры.
- Да, но ты еще, Тэт, держала свою левую руку вот так, вытянув вперед... А ведь студентки наблюдают за тобой все время! Что они будут думать?
- Ладно, ладно. Больше не буду. Руки во время прогулок у меня будут скрещены на груди. А еще лучше - сцеплены в замок на заднице.

  И уже откровенно хихикая, я отправилась на службу в зал для медитаций.  Находясь в радостном состоянии от своего невероятного открытия, я даже не посмотрела, все ли девочки на месте. В чувства меня привела Жака, указал кивком головы на последний ряд. Там отсутствовала Габриэлла. Я быстро вышла и в мгновенье око оказалась на втором этаже, буквально ворвавшись в комнату. Женщина лежала на спине, глаза в потолок, руки скрещены на солнечном сплетении. Дыхание тяжелое и медленное.

- Ты в порядке, Габриэлла?
- Нет. Я не пойду на медитацию.
- Дело хозяйское. Только ты же знаешь, что скажут ассистенты: Либо ты в зале, либо  едешь домой. Мне и спрашивать Жаку не надо. Я уже это уяснила. Дышать трудно, у тебя простуда.
- Она сказала, что я всем мешаю. Что мне лучше уехать.
- Чего-чего? Ты никому не мешала, я тебя и не слышала даже.
- Жака мне сказала вчера вечером, что я дышу громко, и мое поведение отвлекает других.
- Ты это серьезно? Повтори точно, что она сказала. Слово в слово.

  Мне из всего услышанного представлялись две вещи: либо Габриэлла, не поняв что-то, преувеличила, поменяла акценты или изменила значение слов Жаки,  либо у Жаки не все дома. На мгновение во мне мелькнуло: Может, на Жаку нужно жаловаться Учителю... Но этот эмоциональный всплеск быстро растворился... Тебе это надо? У организаторов центров строгая иерархическая система, пусть в ней варятся и сами разбираются. Мне же нужно вернуть Габриэллу в зал и защитить ее от Жаки. Вот и все.

- Слушай меня внимательно, девочка. Ты никому не мешаешь. Здесь, в центре находятся люди с любой силой дыхания, цветом волос, запахом кожи. Они обучаются грандиозной технике медитации. Будда открыл  эту технику для нас. Для всех. Поэтму мы с тобой идем в зал, не обращая внимания на Жаку, на Мака и прочее. Понятно объясняю? Пошли...
- Как же я войду в зал в середине медитации?
- Точно также, как это сделаю я - ногами.

  Хвала Богам Олимпа, это был последний инцидент на сегодня. Ах, да. Еще кое-что. Вечером, когда около половины десятого все помощники собираются на медитацию "любящей доброты", обязательной всем, кто работает с участниками, Саския взяла слово.

- Я послала несколько запросов, и мне ответили две девочки:  завтра утром они будут в Центре. Так у нас теперь хватит помощников. И она вызывающе взглянула на Тэт, которая с самым невинным видом пребывала где-то в самых глубинах своего существа.

Доброй ночи, директрисса!
 
  День восьмой
После очередной прогулки вокруг моей маленькой оранжереи, которая уже существовала неделю, я поднялась к себе в комнату.  На кровате у окна,  все эти бывшей  "ничейной", сидела девушка. С черными волосами, небольшого роста. То, что в комнате что-то не так, до меня дошло секундой позднее. На тумбочке не было моих вещей. С удивлением я смотрела на повехность маленького шкафчика, где стояли незнакомые вещи. Подойдя ближе, я наконец, заметила, что средства гигиены, блокноты и пакетики с чаем были сброшены на окно. За несколько секунд, вне малейшего понимания с моей стороны, волна, горячая и жгучая, поднялась внутри меня, и голос, даже другой по  интонации, потребовали:

- Что тут происходит? Где мои вещи?
- Я ничего не знаю...
- Кто тебе разрешил сбросить чужое? Ты кто такая, чтобы принимать решения?
- Я чувствую себе под большим стрессом....
- Ты убрала мои вещи?
- Саския...

  Внутри меня все трепетало. Сердце билось быстрее, в грудной клетке болело. Левая рука дрожала. "Вот оно!" - с радостью подумала я. - Мне-то, наивной, казалось, что с гневом я справилась!" Мне стало безумно весело,  я довольно улыбнулась, и сказала:

-  Говорить же надо. Что это дело рук Саскии, а не твоих. Ладно, проехали. Извини! Погорячилась!

Полные недоумения, даже ужаса, черные глаза девчонки, которой было не более двадцати лет, были готовы наполнится слезами.

- Ну же, будет. Не понимаю, как я так быстро потеряла равновесие. Просто загадка.
Меня зовут Тэт. Я менеджер курса. В этот момент вошла Нелли.

- О... У нас новенькие. Отлично.
- Да. Вот такая очаровательная девочка. С черными глазами.
- Там Вы уже познакомились.
- Да. И очень эмоционально. Имели весьма доброжелательную беседу.
- Судя по всему, Тэт, мы все подружимся.

Мне нужно было на передний край, как это у меня называлось. Я заступала на дежурство в зал на полтора часа .  Передо мной снова возникли испыганные глаза Мери. Как показалось, для начинало прояснять, почему внезапный гнев набросился на меня. Должно быть, где-то внутри, в местах обитания наших замечательных защитных эмоций, гнездится страх детства. "Я делаю что-то не так. И другие узнаю, будет стыдно и меня накажут". Моя мать было мастерицей обвинений, упреков и насмешек. Думаю, программа, что все, что я, маленькая Таня, делаю, плохо и стыдно, записанная  в раннем детстве, по-прежнему отлично существует во мне. И вот в такие, неожиданные, малопредсказуемые моменты буквально выпрыгивает. В самом деле я, скорее всего, испугалась, что кто-то залез в мою тумбоку и увидел, что там я проращиваю зерновые и орехи, а ведь это запрещено. Только так я могла объяснить тот мгновенный, но столь мощный выброс гнева-страха, который минутой позже у меня уже вызывал смех.

Без четверти двенадцать, я вместе с Томасом, сидела, как это принято на ретритах, вместе с учителями в зале. Обычно эти несколько минут посвящались обсуждению ситуации в Центре за утро. Никаких особых происшествий не оказалось, я лишь упомянула, что одна из помощниц уже прибыла и расположилась на своей койки. Жака, поежившись, укрылась еще одним одеялом и взглянула на мои голые ноги.

- Тэт, тебе не холодно?
-  Нет. Наоборот, думаю, одеть кофточку полегче...
- Удивительно. Ты же ешь совсем недостаточно?! А ученики, как они едят? Хорошо!
- Ученики? Съедают, все что поворята готовят. Почему ты решила, что я ем недостаточно, Жака?
- У тебе такая ужасающе тонкая талия. Я каждый раз боюсь, когда ты встаешь, что она переломится.
- Ты, конечно, можешь думать все, что угодно. И не верить моим словам. Но есть кое-что, чему возможно  верить - это реальность, факты. Так?

Мака, чуть поразмыслив, и высморкавшись еще раз в бумажный платок, кивнула. Мол, ладно, давай. Готовый слушать Мак уже пару дней кашлял и сморкался. Думаю, от него и Жака приболела.

- Вот смотри. Сегодня восьмой день. В зале почти шестьдесят человек. Сколько из них не больны?! Не знаешь? Это не трудно выяснить. Просто взять и посчитать во время медитации. И вот результат этой арифметики.  Всего пять человек не чихают, не кашлюют, на сморкаются, без повышенной температуры и прочее. Среди них, видно, случайно, оказалась я. При этом замечу, что на меня чихают и кашлюют со всех сторон.

Жака густо покраснела и убрала носовой платок за спину.

- Да, кажется так, Тэт.

- Я уже не говорю о том, что за всю свое еду на неполных 12 дней я заплатила 20 Евро, что трачу ровно 10 минут на все приготовления завтрака или обеда. Не использую электричество, природа сама растит мои зернышки,  и у меня нет никаких отдохов. Я загружаю горсть орехов или проростков в блендер, и через две минуты все, что получилось, съедаю.

На прием записались три женщины и четверо мужчин. Процесс интервью был организован забавным, на мой взгляд, методом.

Перерыв десять минут.
Делаю молочко из проростков гречки.
  Если  первой на прием приглашалась женщина, то после, примерно, пять-семи минут, она уже выходила из зала. Маленький колокольчик был необходим для случая, если аудиенация затягивалась, и менеджер, просунув голову и руку, или только руку с приспособлением, давал сигнал. Мол, хорош, закругляйся. Когда первая посетительница отвобождала помещение, мне следоваловойти в зал и пересечь его по самой короткой прямой,  и стукнуть в дверь, выходившую на мужскую часть. Для ожидающих с другой стороны это означало, что подстилка перед учителями пуста, и можно заходить. Соответственно, я уходила из зала, и садилась около двери с другой стороны, ожидать того  сакраментального момента, когда через пять минут послышиться удар в дверь, и  я дам сигнал следующей по списку женщине: можно заходить. Вот этот скучный, по первому впечатлению ритуал, я очень любила. И чем ближе был конец мероприятия, тем больше очарования я находила в полдневном приеме студентов.

   Кажется, можно удивиться: Вот ведь развлечение?! Конечно, как на это смотреть. Мне показалось, что можно и таким образом.
Чтобы пройти от моей двери до той, за  которой "прячется" Томас и Ко.,  надо пройти пример десять метров, вдоль стены, около которой расположен ряд подстилок квадратной формы, примерно размером 1х1 м. Их три около самой стены, маленькая, не более 20 см полоска пола, и следующий ряд таких же, синих квадратов. Так вот. Для меня стало вызовом проходить не по неинтересной свободной полоске серого цвета, а переступать через подстилки, не касаясь их края, а приземляясь точно на островки пола между ними. При этом я по-настоящему с трудом, или больше притворяясь, ступала на самые носочки, будто готовая упасть, неуклюже поднимала ноги, иногда имитировала своей походкой журавля или еще кого.

   Поначалу обалдевшие от такого ассистенты, скоро привыкли к моим выходкам, и мне время от времени слышась хикики из другого конца зала. Второй развлекушкой для меня стала такая игра: я экспериментировала с громкостью и частотой ударов в дверь, и после случая, когда на мой призыв никто не появился, стала делать так. Стукнув в дверь очередной раз, я отходила на несколько шагов и дожидалась подтверждения, что меня услышали и дверь скоро откроется. При этом я делала ожидающие  движения головой и глазами, какие замечала у птиц, когда те внезапно встревожены легким звуком или чего-то ждут.

  ? Что? Вот к чему ведут молчальники? Но для менеджера Тэт это был совсем не молчаливый ретрит.

  Когда интервью было в самом разгаре, подошла Аннетт. Как обычно, со своим длинным печальным лицом, она  спросила, можно ли записаться сегодня на прием или уже поздно и лучше завтра.

- Да. Записывайся. Не поздно, если что-то серьезное.
- Тэт, для меня это серьезно. Моя соседка, Анджа, кашляет и чихает всю ночь. Дело даже не в том, что она мешает мне спать, я уже приспособилась накрываться подушками и влезать внутрь спальника. Я боюсь, она меня заразит.
- К сожалению, курс полон, никто не ушел, свободных мест нет. Иначе я перевела бы тебя в другую комнату.
- Нет, не надо в другую. Мой вопрос вот в чем. Если Вы дадите мне два одеяла, я смогу спать на полу...

  Надеюсь, что моя физиономия ничего не выразила. Ибо внутри промелькнуло нечто: "неугомонная ты наша, последние три дня дотерпеть ну никак не можешь!"

- Так вот, Тэт. Я хочу поговорить с учителями и просить их разрешить мне либо спать на полу, или в моей машине. Тогда я спокойно доживу до конца ретрита. Как Вы думаете, можно мне найти два одеяла,  чтобы сделать теплое гнездо на полу?

Ну что мне делать с ними? А?! Вы видите теперь, о чем я?! Девонька моя, с жалостью глядя на Аннетт, подумалось Тэт. Да разве ж дело в одеялах? И в правилах черным по  белом написано: покидать территорию Центра нельзя никому ни при каких условиях. В экстренных случаях - по решению АТ." Но так я подумала, а сказала совсем другое:

- Я тебя отлично поняла. А теперь ты смотри на меня внимательно и попытайся понять, что  я разумею. Лады?!
- Ладно.
- Тебе не разрешат ни одного, ни другого. Понятно выражаюсь?
- Думаю, да.
- А теперь я могу сделать все, что ты хочешь! Нужно тебе интервью?
- Нет. Я пошла спать.
- Правильное решение.

После окончания интервью меня подозвала Жака.

- Я видела Аннетт. Она хотела на прием?
- Она сначала на прием. Потому передумала.
- Странно. Еще в самом начале, когда она собиралась покинуть ретрит, то сказала, что ни видеть, ни слышать никого и ничего не хочет. А самое главное - что не желает ни с кем говорить. Похоже, что для тебя она делает исключение. Иногда мне это кажется даже подозрительным?

Жака хотела, чтобы последние ее слова были шуткой. Мы вместе с Маком засмеялись.

- Она хотела получить дополнительно два одеяла. После длительного  разговора, когда я вытягивала из нее, зачем они ей, ситуация изменилась. Кажется, Аннетт вполне без них обойдется. У нее очень теплый и красивый спальник.
- Ладно, Тэт. Отдыхай. Неужели твои не замерзли? Не верю.
- Знаешь, Жака. Это моя судьба. Да, да. Мне и в меня никогда не верили. И не верят. Вот смотри. Мне постоянно нужно доказывать, что уже почти полтинник. Не верят, что скоро пятьдесят лет.  Да еще и говорят: Ну зачем ты так нагло врешь?

Мак и Жака от души смеялись. Особенно их повеселило, когда я простилась с ними, задрав правую ногу вверх и сделав пальцами
стопы "Гуд бай".

  Подходя к своей комнаты, я воззрилась на номер 11 на двери "пятизвездочной" комнаты. Пять девчонок, среди которых самые мои трудные экземпляры. Еще раз подумала о последних словах Жаки:

- Попробуй послушать, и если в этой комнате женщины разговаривают. .. У меня подозрение, что Аннетт и другие беседуют... Сделай вид, что ты подметаешь около двери... Или еще как.

  Неужели Жака в самом деле думает, что я буду подслушивать?! Зато  вдруг вспомнились ситуации, когда я часто встречала в ранних ретритах менеджеров около  моей двери. Если совсем честно, то я была далеко не идеальной студенткой. Но меня только один раз поймали, причем сама же Жака, полтора года назад. Я знаю лучше чем кто-либо, как, где и до каких границ можно обойти правила, что б никто не знал. И разговаривают девчонки в комнате номер одиннадцать, или нет - мне кажется не очень важным. Да, да. Конечно, менеджер так не может говорить.  А Тэт так вовсе не говорила ничего подобного на ретрите. Но и не подслушивала. И с Жакой не спорила. Во всяком случае, по части уха у замочной скважины. Просто не делала этого. Вот и все.

  Я спустилась в кухню, чтобы выпить кофе перед общей медитацией  "аддитана", самого сложного,  как мне кажется, мероприятия для новичков. Сидеть час без движения, без специальной подготовки, которую более опытные медитаторы проводят, очень тяжело. В дверь кухни, выходящую на двор, стучались. Это необычно, значит на территории Центра новые люди. Я обернулась, и увидела огромные черные глаза. Женщина делала мне знаки рукой. Пришлось открыть.

- Меня зовут Жизель. Я новая помощница...
- А, ладно. Знаю. Поищите  некую Саскию, она Вам поможет.
У этой Жизели глаза точно такие же, как у Мери - испуганной серны. Видно, и с ней придется выясняться. Заранее замечу, я как в воду глядела.

Уже удобно пристроившись на своей скамеечке, скорее интуитивно, чем глазами, увидела, что-то не так. В самом деле, не было одной новенькой. Вот уж не думала, что сюрпризы могут продолжаться даже за два дня до конца ретрита. Быстро поднимаюсь на второй этаж, в уже нам отлично знакомую комнату номер одиннадцать. Эльза, студентка, которая тихо и примерно, сидела у стены все восемь дней, стоит одетая в зимнюю куртку, ее вещи собраны, и оккуратно располагаются на кровате, которую видишь открывая дверь. Я молча смотрю на нее. Проходит время. Может минут пять.

- Я честно все это терпела. Но больше не могу. Мне нужно ехать домой.
- А... Ладно. Вам, наверное, нужно свои вещи из сейфа взять?
- Да... Мне их дадут?

Весь вид Эльзы выказывать изумление и недоверие. Она,  видно, не ждала от меня такой реакции.

- Конечно, дадут. Если Вы подождете пару минут, я схожу в зал и дам знать ассистентам. Ключ от сейфа у Жаки. Пойдете со мной вниз или будете ждать  меня здесь?
- Я Вас жду в комнате. С нетерпением...

Не спеша я двинулась к себе. Взяла кусочек контрабандного горького шоколада, который лежал на самом дне огромного чемодана, медленно растворила его во рту...

- Да пошли Вы все в болото... Что мне, как говорили в Советском Союзе, больше всех надо, что ли?

Медитация уже продолжалсь несколько минут, когда я наклонилась к Жаке:

- Эльза собрала вещи и хочет получить свои документы и деньги из сейфа. Ты сама ей отдашь или мне доверишь?

Открыв рот, Жака в ужасе смотрела на меня.

- Как - уезжает? Она никогда никакого неудовольствия не высказывала. Какая причина? Что она говорит?!
- Не знаю. Я не спрашивала. Ты меня просила только передавать   слова студенткам от ассистенов и не разговаривать с ними от себя? Так! ?
Я исполняю то, что ты мне  велела в начале курса.

   Развернувшись, я плюхнулась на свое сиденье, и мгновенно погрузилась  в тишину. Воздух вокруг меня стал напряженно-звенящим. Я уже много лет умела  ощущать  у себя поток нисходящей силы, но каждый раз  осознание невероятного чуда захватывало меня. Вот это жизнь! Тело распрямляется, становится плотным и невесомым одновременно. Ощущение такое, что ты и огромный мир - единое целое, и это новое образования Я-Вселенная,  все, что есть, позволяет знать и иметь любое в этом бесконечном переживании. Если сознательно вызвать проблему, то можно увидеть возможные решения перед  внутренним взором почти мгновенно. Описывать это можно бесконечно. Так что проще всего - попробовать самим, уважаемый читатель.

  Весь мой вид говорил Жаке и Маку: "Да гори все синим пламенем! Как Вы мне надоели!"

   Жака отсутствовала очень долго. Думаю, не менее получаса. Когда она вновь была в зале, то явственно распространялись волны озабоченности от перешептывающейся парочки. Они что-то решали, их шепот  их становился все громче. Потом ко мне наклонилась Жака.

- Тэт. Ты не можешь пойти к Эльзе... Ну... Сходите вниз, в зал, где мужчины-помощники едят. Попей с ней чайку... Попробуй выяснить, почему она вдруг уходит. Может, ей комната не подходит. Мы ее переселим в пятнадцатый номер, там только двое...  А?! Сделаешь...

Я молча, с улыбочкой, смотрела на Жаку.  Думаю, что легко можно было понять, что у меня внутри:
"Ну что, ассистенты, не вышло ничерта?!
Теперь Тэт попросим... Как Вы  мне все..."

- Ладно, Жака. Не беспокойся. Общаться с людьми - это мое хобби. Уже много лет я только этим и занимаюсь.
- Ты, уж Тэт, постарайся. Пожалуйста!

  Со смущенной улыбкой Эльза стояла около выхода из Центра. Ее вещи лежали рядом.

- Вот выпустили меня из зала. Как это здорово, быть менеджером! Даже во  время обязательного присутствия на медитации  можно получить небольшой выходной. Вы мне, Эльза, не составите компанию для прогулки по территории центра?
- С удовольствием. Засиделись мы в  помещении.

Было в самом деле неплохо на улице. Легкий снежок радовал. Правда середина осени показывала свой характер: стало заметно холоднее. Казалось, что едва ли выше нуля. Но после  духоты нагретого несколькими десятками тел зала было радостно ощутить прохладу на щеках и лбу. Мы молча шли, обе радуясь природе.

- Здесь красиво, правда? Вам нравится такая природа, Эльза?!
- Конечно, нравится, Тэт. Собственно, я недалеко живу. Это моя родная земля.
- Я тоже счастливица. Из моего окна на пятом этаже видны горы. Не такие могучие, как здесь... Но все равно, живу там, где хотела - рядом с горными кряжами,  в теплом Бадене.
- Чем Вы занимаетесь, Эльза? Я вот уже пару минут пытаюсь представить, что может делать натуральная блондинка с голубыми волосами для зарабатывания денег?! Если Вам не хочется об этом говорить, то не обязательно. Я не любопытная.
- Я уже это поняла. Что в самом деле удивительно для женщины. Нет, это не секрет, я просто...

С  охотой Эльза стала говорить о работе, и я узнала, что она... Да, да. Правда, полицейский! Оказалось, что Эльза с детстсва, как и ее младшая сестра и братик, хотела служить другим. И только она одна из семьи пришла к своей цели.

- Так значит Вы, Эльза, из самоломанных! Тех, кто ставит цель и ее достигает! Я же точно такая!
- Здорово! Вам тоже пришлось за себя сражаться?!
- Да. Пришлось. Так то, что Вы делаете, называется по-английски этим мудреным словом?
- Именно. То есть мне приходится быть с людьми сразу после трагедии. Смерти, как правило. Вот именно поэтому я не согласна со многим, что говорит Учитель.
- Он такой же человек. Причем с очевидными слабостями. Достаточно на его внешность посмотреть...
- Но ведь ссылается на Будду... Что это Просветленный так говорил! А я не могу с этим согласиться!

Мы ходили уже долго, и за интересным разговором забыли о морозе.

- Чаю хотите? Зеленого, моего любимого! За чаем легче говорить о великих учителях духовности. И всем остальном.
- Конечно, давайте!

Мы спустились вниз. Сюда вход ученикам категорически воспрещен. Я наткнулась на Боба. Его глаза вылезли из орбит.

- С девочкой проблемы? Тэт... что такое?!
- Бобби! Просто поверь мне. Так надо.
- А тебя попросили разрешить трудную ситуацию?
- Да.
- Мне в это помещение нужно будет прийти для инвентаризации. Сколько тебе надо времени?
- Бобби, не  меньше двадцати минут.
- Ну, это пойдет. Ладно!

Я с кофейником, чаЯми, горячей водой и сухофруктами вернулась к Эльзе. Мы сидели в уютной комнатке, наслаждаясь возможностью говорить громко.

- Эльза, то, что я сейчас скажу, не должно выйти за пространства нашего общения.
- Я понимаю.
- Что Вы думаете, что мы, старички, с пиететом относимся к Учителю? Верим всем его словам?
- Конечно! Я же вижу по ассистентам.
- Да. Но все же здесь ассистенты. Я скажу Вам больше: на первом и втором ретритах, когда Учитель и его голос надоедал мне до черта, я вставляла затычки. Я мастерица на всякие выдумки. Никто Вас не просит принимать все, что здесь говорят. Это теория. Берите практику, и наслаждайтесь отличным помещением, природой, и все - бесплатно.
-  Мне кажется, что все, что нужно из техники я получила. Может, не все, конечно..
- Вот и возьмите себе право на ошибку... Вдруг не все Вы узнали, и еще есть что-то, что пригодится. Кстати, Вы верно знаете, что в день десятый будет дана еще одна техника...
- Знаю. У меня новая квартира. Все мысли туда уходят.
- Вот. А мы здесь как раз и учимся находиться здесь и сейчас, а не квартирах думать, когда живем еще где-то. Это и есть самое главное искусство - не дать своему уму и эмоциям увести себя в другую сторону. У Вас два дня осталось до самого лучшего момента - отмены молчания. Только ради этого стоит подождать. Это потрясающе. Новички такое творят: орут, поют, прыгают. Конечно, тюрьма окончилась. Свобода!!!!!!!!!!

В этот момент дверь отворилась и смущенная Жака вошла. Я радостно сделала ей знак рукой - мол, давай к нам. Мы сидели с Эльзой напротив, через стол. Так что Жака села рядом с Эльзой.

- Жака, ты знаешь, кто Эльза? Полицейский. Я никогда не беседовала с женщиной-полицейским! Представляешь себе!?
- Да, ддда! - пробубнила Жака.
- А некоторые из них могут быть еще и симпатичными! - прибавила Эльза и мы с ней весело рассмеялись...

Жака не знала, куда деться. Ей явно было не по себе.

- Вот что, девоньки! Я Вас оставляю, мне еще надо чай попить перед очередной сидкой в зале. А у меня всего десять минут.
Все, что я могла сказать в данных условиях  - сказала. Приятно было познакомиться, Эльза.
- Взаимно!

Я подошла к двери, когда услышала  разговор Жаки и Эльзы:

- Я не меняю  своих решений. Это исключение.
- Так Вы остаетесь? Правда!
- Да. Вот эта самая женщина только что меня убедила в этом.
- Тэт заслуживает письменной благодарности!  - это был голос Жаки, она не часто расщедривалась на шутки.
- Нет. Лучше медаль на грудь. - И Тэт приложила ладонь на область сердца.

  Я открыла дверь на кухню очень тихо. Но  меня явно ждали. Все четверо, ибо Томас тоже был, молча уставились на меня.
Согнувшись втрипогибели, а через мгновение распрямляясь, как пружина, я подпрыгнула вверх и выбросила правую руку к потолку с приглушенным воплем: "Йййййееесссс!".

- Остается? Уговорила!? Не может быть!

Однако Тэт, ничего не отвечая, с нечленораздельными звуками "Как Вы мне надоели.." и "Что б я так жил..." козлом скакала по кухне... Боб хохотал как сумасшедний, Томас недовольно тряс головой, что, мол, за детский сад, что она себе позволяет, эта русская. Две новенькие черноглазые газели с полным непониманием в вылупленных глазах смотрели то на прыгающую директриссу, то друг на друга.
 
 
  День девять

  Мне еще нужно было попить горячего перед заходом на час или даже больше  в зал. На чай времени уже не было, я довольствовалась кофе. Мне было весьма необходимо отдохнуть в тихой медитации. Вы, дорогой читатель, сами понимаете, что мне был необходим небольшой перерыв от так называемой реальной жизни
 
   Рано утром зашла на кухню для своего обычного ритуала - питье зеленого чая. Мери, приветливо улыбаясь, спросила:

- Тэт, ты же немка?
- Нет. Совсем наоборот. Хотя немецкий знаю.
- А почему ты во сне говоришь по-немецки?
- Мери, у нас немка только Нелли, думаю, что это она говорила...
- Я уверена, что это была ты. Это был странный язык, и ты на нем быстро-быстро говорила.

   Начинаю понимать, в чем тут дело. Уже несколько лет со мной в состояние перед засыпанием, или в глубокой медитации, происходит следующее: я вижу сны, при этом знаю, что засыпаю, но еще не сплю, могу даже вслух этот свой сон рассказывать (Костя подтвердит). Часто, если я уже в постели, и хочу заснуть, находясь в этом состоянии, начинаю смеяться. Если никому не буду мешать, даже громко. Скорее всего мое хихиканье над сном, который я наблюдаю, не спя, девочка и приняла за разговор. Насколько я могла объяснить это не простое дело иностранке, не знаю. Но, как кажется, Мери осталась при своем: Тэт разговаривает во сне по-немецки.

    Вскоре пришел Михаэл и принес бадью со свежим сырым молоком. Боб, как я его упросила делать, стал заказывать его чуть больше, для меня. К сожалению, я узнала незадолго до конца ретрита, что на соседней ферме можно брать парное молоко. Теперь стакан молока по утрам - мой бесценный завтрак. Команда кухни, теперь из пяти человек, наблюдала странными глазами, как директрисса с заметным наслаждением выпила один стакан молоко, вытерла губы и заметила: "Хороший у меня завтрак". При этом посмотрела на заставленный стол, на котором были тушеные в масле овощи, получерный хлеб из обработанной муки, вкуснейшие джемы с массой белого сахара и консервантов. Состоялся обычный утренний ритуал. Боб вычурным жестом пригласил меня к столу, предлагая есть с ними, а я, притворно успуганно и вызывающе ответила: "Ну уж нет." Эта игра с Бобом у нас началась на второй день ретрита, когда мне пришлось "рассекретиться" и отказаться от общественной еды открыто.

    У меня еще оставалось полчаса до общей обязательной сидки в 8.00, и я решила вместо душа прогуляться.  Еще несколько студентов вышли на улицу. Я с удовлетворением заметила, что Нелли тоже  гуляет, хоть и не   долго. Мне пару раз пришлось произнести перед ней мини-лекцию о том, что несколько глотков свежего воздуха наделит ее энергией, а вот бутербродики с джемом - наоборот, отнимут последнюю. И конечно, я заметила вертящуюся рядом со мной Эльзу, с которой мы, против правил, перемигнулись с пониманием.

    Ударил гонг - и я прошла в зал. На девчонок своих жаловаться не могу. Я уже давно не поджидала их около дверей, все приходили вовремя, и ровно в 8.00 моя сторона замирала в медитации. У Томаса ребята частенько опаздывали. Я уже была готова расслабится, как Жака указывала на окна: я обернулась. Оказывается новенькая помощница отсутствовала. Мне пришлось полазить по центру, пока я обнаружила ее, принимающей... душ! Я была уже наученная, что гнев мной владеет. И сделала несколько глубоких вдохов, перед тем как сказала:

- Девонька, ты знаешь, что на этой медитации должны присутствовать все, без исключения.
- Знаю, знаю.
- Побыстрее. В зале нас ждут.

Я зашла к себе, отломила кусочек шоколадки, прихлебнула чайком, понаблюдала за птичками, и осознала, что Жизель перешла в другую кабинку, в туалетной комнате.

- Жизель, ты меня не поняла? Ведь не новичок же? Ассистенты велели тебе быть немедленно.
- Мне нужно другое делать. У меня свое задание.

  Несколько озадаченная, я подумала, что верно Жака забыла о чем-то. Передав слово в слово два наших разговора с Жизель, я ожидала решения. Жака велела привести ее немедленно  и любым способом. Мы встретились с черноглазой в тот момент, когда она в халате выходила из туалетной комнаты с полотенцем в руках.  Я все еще соглашалась играть роль учтивой, хорошо воспитанной и высокообразованной.

- Девочка, если ты думаешь, что менеджер курса здесь для того, что вылавливать тебе на медитацию, то это не так.
- Боб сказал, чтобы я сейчас прослушала диск для помощников, вместо медитации в зале.
- Кто принимает решения в центре?
- Не знаю... Боб?

Дорогой читатель! Неужели Вы в самом деле считаете, что я не была по-ангельски терпелива с этой самой Жизелью? А я вот думаю, что слишком даже терпеливой.

- Кругом и в зал! Полотенце положи на окно! Никаких переодеваний, пойдешь в том, что на тебе, в халате.

? Да. Я очень внимательно наблюдала за состоянием своего тела. Где-то в середине разговора у меня участилось дыхание. Слегка заболело в грудине слева. То есть обычные симптомы гнева. Но в момент, когда я села на скамеечку, уже все прошло. Через час я встала как ни в чем ни бывало... Мне было совсем не интересно, о чем будут говорить Жизель и Жака. И как только АТ сделала знак поварихе подойти, я покинула зал.

   В перерыве ко мне подошла Моника. Эта с первого взгляда неуклюжая черноволосая девочка, медлительная, но по-своему очаровательная, то же своеобразный шедевр моей группы. Может, потому что она перуанка? На этот раз ей нужны были ножницы. Такие, какими можно обрабатывать твердые ногти. Я пообещала, что посмотрю. Ничего подобного в центре не нашлось, о чем я сообщила Монике. У нее оказалось нечто вроде вросших ногтей, объяснения я не поняла. Но я привыкла, что у нее все есть в машине, а вот с собой нужных предметов не оказалось.

  На прогулке по свежевыпавшему снегу мне пришло в голову вот что. У меня есть набор для ногтей. Но, как я уже не один раз говорила, с детства была очень тяжела на то, чтобы делить с другими. К тому же, обладая приобретенной от экс-супруга немца чистоплотностью, не уверена, что хорошая идея - делить с другими предметами личной гигиены. Поэтому не предложила ей свои ножницы. Как известно, пребывание на природе, с одной стороны, это свежий воздух, а значит с увеличением кислорода происходит изменение нашего сознания. С другой же стороны, процесс мерного переставления ног, сосредоточенность на затрудненном дыхании на морозе можно рассматривать как хорошую медитацию. Значит, я медленно, но верно, подхожу к своей мысли, - что-то во мне изменилось.

- Может, эти твои доводы просто чтобы прикрыть твою жадность?!
- ?
- Ты же можешь дома простерилизовать свой набор, если дело в чистоплотности. Потом, она очень аккуратная, насколько я могу судить...

   Я еще пару часов понаблюдала за собой, и... Отдала Монике свой набор. Ее благодарные глаза на одно мгновенье блеснули - старые студенты знаю, что контакты любого рода запрещены.

  В предпоследний день желающих попасть на прием к АТ было не мало. Среди них была Аннетт. Когда  я осознала, что она идет к ассистентам, на долю секунды в груди полоснуло беспокойство. Но я это заметила. Начался обычный ритуал, и я села около двери.
Ко мне подошла симпатичная высокая девочка из прославленной "пятизвездочной" комнаты. Ядвига была высокой, не меньше 180 см, плотной, и очень симпатичной лицом.

- Я могу с Вами поговорить, Тэт? Поначалу хотела пойти на аудиенцию, но думаю, что с Вами это можно решить?
- Давайте.
- Мне в зале очень трудно поддерживать осанку правильной. Я попробовала в комнате сидеть прямой, используя подпорку. Это же совсем другое дело.
- Я рада, что Вы сами поняли очень важную вещь. Легко увидеть, что в зале почти все сидят согнувшись. Не скажу новость, но успеха нельзя достичь без прямой спины.
- Именно наблюдая Вас я решила попробовать медитировать с прямой спиной. Это просто чудо!
- Да. Именно поэтому я использую скамейку, хотя сидеть в позе со скрещенными ногами мне ничего не стоит. Но тогда у меня не получится держать правильную осанку. А значит я не буду чувствовать поток энергии в полную силу.
- Спасибо. Это все, что мне нужно.

  Настала очередь Аннетт. Она отсутствовала почти десять минут. Значит, было, что обсуждать. Впервые, кажется, прием  шел до часу дня. После этого ассистенты просили меня остаться. То, что это ничего хорошего мне не сулит я поняла по слишком долгой аудиенции Аннетт.

Это было впервые, чтобы оба ассистента говорили со мной. Обычно Мак молчал, но не в этот раз.

- Тэт, ты же знала, зачем Аннетт просила одеяла? Так?
- Да. Знала.
- Почему ты мне это не сказала? Нужно говорить все? Это очень важно.
- Мне показалось, что Аннетт сама поняла, какой будет ответ.
- Конечно, поняла. Только вот теперь она пришла, и жаловалась, что ты не обеспечила ее одеялами...
Это сказал Мак. От этих слов я совершенно искренне и громко заржала. Жака сделала знак "палец к губам".

- Неужели она все это время жаловалась на меня? Ведь я же защищала ее. Разве это было не ясно?
- Нет. Она пришла к нам не из-за тебя. Это было малой частью. Она жаловалась на все подряд. На качество записи. На расписание. На крУжки такой формы, а не другой.

  Внутри меня поднималась волна возмущения против Аннетт: Как она могла со мной так поступить? Вот ведь кусок...
- Бедная девочка. Но я не могу ей помочь... Пыталась, но видно, не вышло...
То, что сказали мой язык и губы не соответствовало тем чувством, которые были во мне. Но когда уши мои услышали  слова, произнесенные моим речевым аппаратом, то гнев и обида, которые клокотали, мгновенно ушли. Мне было бесконечно жаль эту худую, длинную, с грустным лицом Аннетт.

- В другой жизни она поймет. Если один раз столкнуться с медитацией, то это проявляется...
Жака, видимо, уловила мою грусть, и хотела что-то сказать.
- Мне верится, что Аннетт еще в этой жизни придет к понимаю многих вещей. Я верю в нее...
- Я тоже рад, что мы дотянули ее до конца ретрита... - заметил Мак, - Ей это будет на пользу."

Я медленно шла, даже слишком неторопливо. Мне было больно. Вернее, не так. В душе у меня было противно. Та же самая мысль: "Зачем она меня продала? Никакого резона! Вчера, в ее глазах, погу поклясться, было полное понимание. Ничерта я в людях не разбираюсь!"

Я пошла погулять. Это всегда помогало. И на этот раз я быстро вернулась в нормальное эмоциональное состояние, погладив кору моих "колючих" целителей. Но на пороге центра я натолкнулась на Аннетт. Мне показалось, что это не было совпадением. Я намеревалась проскользнуть, даже нарушая правила и не снимая обувь, так мне не хотелось с ней встречаться.

- Тэт, я хочу Вам сказать что-то...
- Говорите!
- Я была на приеме у АТ. И о многом говорила. Слишком о многом... О правилах, о еде... Я не знала, что Вы не поставили в известность учителей о всех деталях нашего разговора. Я пыталась им объяснить, что видимо Вы решили, поскольку мы с Вами уже обсудили все и тема исчерпана, избавить АТ от ненужных деталей. Я Вам очень благодарна, что Вы меня предупредили и избавили...

  Аннетт еще что-то говорила минут пять, но я уже едва слушала. Последние ее слова вообще не поняла. Но это оказывалось совершенно излишне. Я знала одно: Аннетт меня не выдавала. Что там в самом деле обсуждали и в каких слова - не знаю. Возможно, мы все чего-то недопоняли, перепутали или еще что...

  Что? Ассистенты мне лгали? Я тоже так думала. Зачем?
  Мы все будем отвечать за свои слова. И поступки. Не мне судить ассистентов. У меня самой рыльце в пушку. Но удивительноое дело! Как же хорошо мне стало после разговора с Аннетт!

День десять
Ну вот и последний день...
Гонг, неизменный гонг, сегодня совсем не сердил. Для меня, уже так устроен организм мой и ум, ретрит прошел. Не помню ни одного случая, чтобы какой-то кризис случался в самый странный, но такой любимый всеми день. День десятый. Можно говорить - клятва молчания разрушена... Вернее, до этого еще не дошло. Но скоро будет. А пока мы наслаждаемся тишиной в центре, но сами разговариваем на кухне. Едва после пяти часов утра. Еще никого, кроме Боба, нет. Он-то мне и нужен. И именно один.

- Боб, так ты англичанин?
- Да. Но у меня нет дома. И последнее время я живу с женой в своем мотохоуме. Ездим по центрам, по Европе. Думаю,  со временем осядем на родине жены - в Перу.
- Понимаю тебя. Сама много месяцев провела в мотохоумах. Только они были бОльшего размера, чем твой. Слушай, как тебе Нелли? Как работник и компаньон? Что думаешь?
- Веселая. Работящая. Отличная девчонка.
- Дело в том, что я в скором времени буду переезжать в южную Францию. Хочу организовывать там нечто вроде ашрама. Или коммуны. Хочу купить или для начала арендовать кусок земли, поставить небольшой домик. Люблю природу и теплый климат. Буду растить цветы, посажу огородик, обязательно будет сад. Мои интересы: живопись и скульптура. Для последней мне нужна земля, ибо хочу делать большие глиняные скульптуры. Возродить традиции терракотовых статуй античности.
- Дело хорошее. Там отличные места - Руссильон, Лангедок, Тэт.
- Как раз туда и намылилась. Одной не хочется. Брать незнакомых людей... сам понимаешь. Я приглашаю тех, с кем вместе поработала. Одно дело - те, с кем на пляже пиво пьешь... А мне нужны люди, похожие на нас, веселых медитаторов. В главных своих чертах. Вот я тебя приглашаю. Из того, что я видела здесь, за наши одиннадцать дней, ты мне представляешься подходящим товарищем. А Ваши с женой специальности какие?
- Я механик, а Моника - финансист.
- То, что нужно. Если у тебя будет интерес, то я могу подробности изложить по востребованию. А если это не в твоих планах - значит, будем продолжать присматриваться к людям вокруг.

  Одна деталь четко нарисовалась: рассказывая все это Бобу, я чувствовала приток энергии, радость и тепло. А это признак того, что я говорю о том, что нужно моей душе. А если и разум с этим согласен, то это моя желанная, конечная цель. Это было очень нужным и приятным открытием.
   Чуть после девяти утра началась передача новой техники: то, что обычно называется на пали, языке Будды,  "метта" или "любящая доброта". Многие буддийские традиции имеют ее в своем арсенале, используя либо после "главной" медитации, или саму по себе. Все помощники во главе с ассистентами делают метту каждый вечер. Рекомендуется в повседневной практике дома заканчивать любую медитацию несколькими минутами "раздачи" положительных результатов всем живым существам. Во время медитации одна из моих студенток стала плакать.  Приближался перерыв, и мы решили не нарушать процесс и сделать вид, что все в порядке. Сузи продолжала плакать, когда мы покидали зал. Я не подходила к ней, поскольку заметила, что одна  участница из "старых" присела рядом с плачущей женщиной.

  Десять утра. День десятый. Это каждый раз выглядит по-другому. Но всегда забавно. Когда можно говорить. После девяти дней полного молчания. Сначала, первые пять минут примерно, все молчат. Ждут, кто первый рот откроет. Новички сразу сбиваются в группки, и с горячностью рассказывают друг другу о переживаниях, реальных и мнимых, о боли в пояснице и ногах. На несколько часов участники становятся невероятно громкими и активными, даже если в жизни совсем другие. Старшие студенты, которые давно через это прошли, либо продолжают медитировать у себя, или уходят на улицу. Им не интересно.

    Меня окликает милая супруга Боба:
- Тэт, спасибо Вам, за все!
- Моника, целоваться и обниматься мы будем завтра. Сегодня еще нельзя.

  Это первые мои слова, произнесенные громко. Кажется, студентки удивились, что я могу быть такой звучной.  Со смехом я вступаю в кухню - любимое место моего пребывания. В качестве гостьи. Через минуту входит Жака, она выглядит счастливой. Мы перебрасываемся парой фраз. Она возвращается к разговору с Аннетт.

- Ведь у Аннетт тяжелая депрессия.
- Она принимает лекарства?
- Была на антидепрессантах несколько лет. Давно.
- Может, ей следует возобновить? Кто знает?!
- Мы, увы, не можем рекомендовать то, в чем не очень разбираемся...

  Жака быстро уходит. А у меня эти несколько фраз вызывают... Слово тут вряд ли можно найти. Разве что описать ощущения. И поток мыслей. Как бы это не называлось, но оно изменило многое.
Я закрываю свою практику. Не консультирую, не пишу рекомендации.

  Много лет я прилагала немало усилий по распространению натуропатии и других методов целения, здорового образа жизни. Получая тумаки, обливаемая насмешками. И бесплатно. Консультируя, комментируя, делилась опытом и знаниями. Первым шагом на пути прекращения этой деятельности было исключения из профиля слова "бесплатно" пару месяцев назад. Наконец-то до меня дошло, что предлагаю услугу "даром" я не только обесцениваю свою практику, но и развращаю обращающихся ко мне людей. Они, ко всему прочему, не воспринимают серьезно то, что достается свободно, за что не надо платить.

  Вторым шагом на пути моего отказа от практики было вычеркивание слова "биоэнергетик". Слишком оно скомпроментировано.
И вот теперь последнее: сворачиваю практику.

Знаю, уже слышу, как мои клиенты и друзья скажут: из-за фразы некой Жаки "не можем рекомендовать то, в чем не очень разбираемся..." Но ведь ты же, Тэт, специалист по натуропатии, с многолетним уникальным опытом и пр.

Да, да, да. И все-таки я думаю, что права. Ладно, скажу лишь пару соображений.

1. БОльшая часть клиентов не делает то, что рекомендовано. Усилия мои пропадают.  Те же уникумы, которые будут следовать рекомендациям натуропатии и без меня к этому придут. Конечно,  опыт знающих мог сократить их путь. Но они уже на своей дороге. И достигну  верной цели.

2. Человек должен  полностью брать ответственность за себя. В том числе, за свое здоровье. Только мы знаем, что нужно нашей душе, телу, уму. Этому  пониманию себя во всех ипостасях нужно учиться. И здесь есть только один учитель - это мы сами.

  Поэтому, дорогие друзья, кто не воспользовался моими бесплатными услугами, уже не воспользуется ими даже за деньги. Потому что слова из моего профиля, касающиеся моей целительской практики сейчас перейдут в этот текст и станут историей. Вот они:

Помогаю с физическими и эмоциональными проблемами. Используются традиционные методы лечения: травы, диеты, очищение организма, коррекция образа жизни.

  Предчувствую, как "огорчатся" участницы общества "девки на диете"- больше некого будет цапать. И просители денег не будут получать от меня вместо некоторой суммы - план возможной помощи с призывом приложить усилия,  и вызвать у себя желание к выздоровлению без химотерапии и радиации.

  Как же Вы узнаете о моих опытах с телом и духом? Новых рецептах здорового питания?
Все это будет доступнно для желающих знать. В моем дневнике как и прежде каждый день публикуются все детали моей жизни.


Итак мой товарищ по медитациям, Костя-Кот, даже не читая этот текст, говорит: Небось, вся повесть о том, какая ты грандиозная... Да что там читать, я сам все знаю...

  Так что основные события дня, весьма приятные для меня, я пропущу. Вот как на меня действует критика моих мужчин!
Это еще один разговор с Эльзой о отрешенности Будды.
И добрые слова Аннетт, сказанные вполголоса: Вы переживаете за людей, Тэт.
И внезапная депрессия со слезами Ядвиги, и как мне пришлось час разговаривать с ней, убеждая, что ее эмоциональная реакция нормальна. А через два часа я видела ее сияющие глаза и радостный голос в кругу новых друзей.

  И совсем уж неожиданное событие: маниакально-депрессивный взрыв одной из участниц около шести вечера. Мне пришлось часами сидеть с ней, пока ассистенты не вызвали ее родных, забравших "вышедшую из берегов" родственницу на машине в десять часов ночи...

   Пожалуй об одном явлении можно написать отдельно. Еще раз показав, что нарушать мне невпервой, я звонила из комнаты Косте, чтобы договориться о его приезде. Кот подтвердил свое решение приехать, даже не взирая на снегопад, который уже начался и грозил засыпать все, что можно к завтрашнему утру. Но пишется это  вот зачем. Еще раз  убедиться, что за... хотела написать "паскудные", но не стала... Видите, как я исправляюсь!

  Так вот. Как наши эмоции нами играют. И о том, что наша "реальная жизнь" зиждется на привычках. На реакциях, на жалости, а мы-то, наивные, считаем это чем-то высоким. Называем "любовью", "жертвенностью" и прочими-другими словами. Которые давно уже, за частотой использования, потеряли свое первоначальное значение.

  Я была отлично занятА под завязку десять дней. Никакие ненужные сентименты меня не грызли. И вот тебе на! Как только посреди дня номер десять позвонила Коту... Так сразу и началось. Вдруг я почувствовала, как мне его не хватает. Через час снова звонок: Мол, как ты там, милый Кот... И воспоминания: как романтично мы познакомились. Какой он замечательный, мой Кот...
Вы, конечно, не понимаете, что я хочу сказать...

  Может так станет яснее. Когда следующим  утром, я радостная, встречала Кота, чтобы представить его своим АТ, он с гневным неудовольствием отбрыкивался. Да еще при этом ругался, что встал в пять утра, ехал со скоростью улитки, чтобы забрать меня с этого, никому не нужного ретрита... И я его еще с кем-то хочу знакомить... Он подгонял меня к отъезду, чертыхался и пр. и пр. и пр. Все мои теплейшие чувства к нему, испытываемые накануне, невообразимым способом испарились в миг. Я думала о том, как мне надоел этот зануда, мне давно пора от него уйти, все равно у нас уже нет...
 
День одиннадцать.
Котик притащил мой огромный чемодан и пихнул его в машину. Дорога была очищена от снега, но успела обледенеть. Холод был нешуточный, и стоя около откапывающих свои машины коллег и учеников, мы обменивались последними фразами. Появились Жака и Мак. Мы пожали друг друг руки.

- Это было удовольствием, работать с тобой, Тэт.
- Взаимно, ребята. Вы знаете, мы ведь соседи. У меня дом в Баварии, на Бодензее. Так что еще увидимся...
- Тэт, я узнала, что двадцатидневный ретрит будет проводится также в Германии, в августе. Это еще лучше, чем во Франции в октябре, все таки осенью мрачно. Заполни анкету и пришли нам - электронный адрес можно получить в Объединенном центре. Я подпишу  характеристику и попрошу допустить тебя к двадцатидневному ретриту. Скажу  региональному АТ и старшему по Европейским центрам, что ты делала со мной не только сервис, но и десятидневный ретрит.  Проблем не будет.

  А кто же сомневался?!
 
Татьяна Андреева
Фрайбург
2008-12-11