Не все ж стрекозам вечно жить

     Должно быть, неприятно всю жизнь разглядывать небо сквозь тюремную решетку. Даже если эта решетка – обычная марля, есть кто-то, кто не может снять ее, порвать ее, выбраться из ловушки.  Например, муравьи.  То, куда их посадили, было настоящей тюрьмой: стеклянная банка, вкопанная в землю. Свет мог скользить внутрь только сквозь кусок бинта, который отбрасывал на чернозем странные непропорциональные тени пугающего цвета. Муравьям было страшно. Но никому не было до этого дела. Было страшно. Потом пленники привыкли.

     Вверху, над марлей, летали стрекозы. Летали и звонко смеялись, а скалы вокруг озера – впрочем, если честно, не озеро, а грязная лужа - играли с эхом, отбрасывая от себя остатки жизнерадостных звуков, делая так, что гогот слышался отовсюду и казался зловещим.  Странное место, но всем знакомое. Помните басню? Стрекозы никогда ни о чем не заботятся и живут настоящим.

     «Ничего, пусть они там хоть изведутся над нами, а когда звезда наша взойдет – все их царствие пропадет, все», - сказал рыжий муравей, потрясывая маленькой смешной головой, увенчанной слабенько трясшимися усиками. Он был старым и уже не надеялся дожить до тех сладких времен, о которых только что рассказал товарищу, но все  еще верил в то, что такие времена действительно наступят.  «Когда-нибудь эти твари приблизятся к солнцу слишком близко – и их не станет. Тогда мы бросим лопаты и вынырнем из этой ловушки. Звезда…»

     Черный муравей хранил молчание. Он был молод и задавлен, замучен обстоятельствами. Он не верил в спасение, потому что большую часть своей недолгой жизни провел в этой злосчастной ловушке. Он не помнил небо без марли. Он не помнил землю без отбрасываемых крышей ловушки теней.

     Стрекозы сажают муравьев под землю и заставляют на себя работать. Здесь это всегда так. А муравьи работают за них. К сожалению, не выходит как в басне: муравей вынужден кормить стрекозу. Хотя бы чуть-чуть, но вынужден. И это принято называть справедливостью. Если вы любите принимать то, что принято принимать, вы согласитесь. 

     «И помни: мы - правда, ценою наших жизней – в любой момент можем устроить подкоп и… провалить все их царствие под землю, чтоб оно треснуло! Нас больше не будет. И их больше не будет. То, что они умеют летать, их не спасет: без нас они никто. Они не смогут выжить. Помни: мы ценой наших жизней строим счастье для них. Мы короли! Мы короли подземного царствия! Нашего!»

     Старик не был похож на короля. Ни капли. Но что-то в его голосе и жестах говорило о силе, скрываемой в теле простого насекомого. Что-то было спрятано… Эти силы можно, наверное, было бы применить… но не скоро. Совсем не скоро. «Мы… А кто “мы”? – думал черный муравей. Нас в этой банке всего двое» И черному муравью сделалось очень грустно. Их ведь правда всего двое. В этой банке. В других банках, правда, муравьев тоже по двое…  Но ему, черному муравью, никогда не достучаться, не докричаться, не докопаться до соседних банок и не рассказать о том, во что верит его рыжий товарищ. И это очень грустно.

     А стрекозы продолжали гоготать и летать над  головами рабочих, загораживая и без того видимое лишь между прутьев решетки небо.