Кровавая история

Произошла эта история в те давние  времена, когда живительный ветер перестройки, превратившись в грозный ураган, повел себя подобно медведю в горшечной лавке.  Крушилась промышленность, ее останки разносились по частным подворьям, превращаясь в сказочные особняки и диковинные автомобили. Вылетали стекла опустевших коровников, при этом - куда исчезли тучные стада их обитателей, не ведал никто. Рушились памятники и заводские корпуса.  Поля, отвыкшие от тракторных пыток, превратились в обширные роскошные, заросшие цветами степи. Исчезали километры кабелей железнодорожной связи в рюкзаках юных любителей наживы. Подделывалось все: одежда и обувь, продукты питания и электронные изделия, лекарства и алкогольная продукция. Росли финансовые пирамиды, продавалось несуществующее жилье, о строительстве которого никто и не помышлял...
Впавший в старческий маразм «Пазик» приветствовал каждую знакомую колдобину  радостными козлиными прыжками. Валерий, вцепившийся намертво в подушку заднего сидения одной рукой, второй прижимал к груди свой старый портфель.  Две его соседки, маленькие сморщенные старушки, периодически синхронно подскакивали на ухабах, отрываясь от сидений. Гимнастические упражнения нисколько не мешали им обмениваться печальной информацией:
- Горбатого, что раньше конюхом в колхозе работал, по пьянке какой-то городской застрелил. Схоронили месяц назад. Зампредседателя Зайцев… Ну, здоровый такой красивый мужик, помнишь? Спился совсем. Бегал по селу, все из дому на опохмелку растащил. Видно вовремя не похмелился – так в чужом дворе и умер.  Андреевна вышла во двор, а там – мертвяк! Она за сердце. Пока машину искали – в больницу отвезти – скончалась….
- А помнишь, напротив нашего сельмага Васильевы жили? Ну, у них еще семеро детей было…    
Услышал о трагической кончине семьи Васильевых  он уже в воздухе, оторвавшись вместе с подушкой. Несмотря на довольно ощутимый удар о крышу, Валера первым делом после приземления расстегнул сумку и с огромным облегчением убедился в целостности драгоценного подарка. И только после этого  ощупал ноющий  затылок свободной от поклажи рукой.
- Тебе, здесь! – уведомил криком через весь салон водитель.
Валерий зашагал к деревне по асфальту. Несмотря на долгий перерыв в посещениях местность была узнаваема. Старое кладбище у дороги. Все те же, правда, значительно одряхлевшие коровники.  Вечно писающая водонапорная башня. Тот же, только с новыми пластиковыми окнами,  продовольственный магазин.
Тетка всплеснула руками и бросилась к племяннику с объятиями. Времени у нее было в обрез – просто забежала домой на секунду. Несмотря на развал колхоза, она продолжала трудиться на перешедшей в частные руки ферме.  Поблагодарила за подарок, второй же,  предназначенный для дяди, тут же закопала среди белья в шифоньере. Усадила за стол. Не обошлось  без самогона. Правда, при этом с Валерия было взято слово о неразглашении тайны местонахождения сосуда с зельем. После расспросов о жизни, здоровье близких, пожаловалась на мужа:
- Выпивает! Что только не делала. Он и в совхозе не дурак был выпить, ну, а сейчас - и карты  в руки. Трактор у него остался, вот и подработок. Кому дрова. Кому – вспахать. А платят в основном – самогонкой.
Родной дядя Валерия - Федор, в прошлом главный механик совхоза, ныне временно безработный, был приглашен соседями, собиравшимся резать кабанчика по случаю приезда детей. 
Оставшись один, Валерий пытался полежать на диванчике, однако отдыхать не хотелось. Побродил по двору, пугнул нахального, как ему казалось, петуха, постоял в огороде. Делать в подворье было совершенно нечего. Скука погнала его по песчаной тропинке, вскоре перешедшей в улицу. Показалась реставрируемая деревянная церковь, у которой суетилась интеллигентного вида бригада. Обводя окрестности равнодушным сонным взглядом,  случайно обнаружил  сидящую у горки видимо только что выгруженных дров  компанию из троих мужчин, среди которых оказался и дядя.  Тот также увидел племянника и бросился с объятиями. Судя по их крепости и специфическому   запаху, Федор был, мягко говоря, не трезв.
Обменявшись рукопожатиями с владельцем кабанчика Константином и его сыном, приехавшим в гости, Сергеем, Валера присоединился к компании. К работе мужики еще и не приступали. Ждали прихода главного специалиста по умерщвлению свиней, он запаздывал. Худой, высокий, журавлеобразный Константин заметно нервничал. В конце концов, он подтянул свои явно приобретенные на вырост, подвязанные бельевой веревкой штаны:
-  Ну его на хрен! Сами справимся. Пойдемте в избу.
Женская часть семьи,  включая и двух дочерей Сергея, была всецело поглощена домашними работами.  Свекровь суетилась на кухне, роль  связной между кухней и обеденным столом в большой комнате выполняла сноха. Старшая дочь насильно кормила жирного и волосатого рыжего кота колбасой, украдкой потаскиваемой  со стола. Младшая – покопавшись в материной косметичке, с наслаждением, известным только творческим личностям, раскрашивала темно-красным лаком для ногтей стекло циферблата будильника. Всевидящая  мать подзатыльником доходчиво очертила допустимую  область применения лака.  Малышка,  не высказав никакого неудовольствия, вновь покопалась уже в дедовом инструменте и исчезла в спальне. Когда хозяйка,  накрывшая стол, пригласила присутствующих, из спальни донесся  мерный грохот, напоминающий звуки, издаваемые механизмом для забивки свай. Опытная сноха в одно мгновение вытащила из спальни этот агрегат. Он состоял из двух технологических узлов: младшей дочери в комплекте с тяжеленным молотком  и  гвоздя-великана, который та пыталась вколотить в полированную дверцу платяного шкафа.
Картина превращения свиньи в продукт питания – конечно же, не для детского просмотра. Поэтому, собрав детей, свекровь со снохой двинулись навестить родственников, живущих на другом конце села. Мужики, избавившись от женской опеки, почувствовали себя свободнее.  Наконец, после очередного поднятия стаканов, Константин притащил из кухни заботливо завернутое в тряпицу орудие убийства. Им оказался здоровенный тесак, видимо произведенный из  старинного винтовочного штыка времен первой мировой войны.  На роль главного исполнителя   добровольно вызвался Сергей. Дядя для приличия попререкался, оспаривая первенство, но удовольствие от исхода стереть со своего раскрасневшегося лица при этом не смог.
Время поджимало, хозяин с неохотой поднялся и отправился выгонять кабанчика. Сергей, словно голливудский  головорез стоял, судорожно сжимая доверенное оружие. Его редкие кудри были взъерошены, ранее скрываемая зачесываемыми волосами лысина, блестела на выглянувшем солнце как шлем римского воина. Вот в сарайчике, кто-то противно и низко завизжал. Показался, да! Кабанчик! Рыло - килограммов в двести.  Он тащил без видимых усилий своего хозяина, на руке которого намотан аркан. Эту пастушью принадлежность он каким-то чудом умудрился накинуть на заднюю ногу животного. Мат, сопровождавший выход животного, был принят как сигнал к действию. Дядя набросился на правую ногу кабанчика с надеждой завалить его на бок.  Отважный Сергей, впервые участвовавший в подобном мероприятии, бросился к левой передней конечности, но, поскользнувшись, промахнулся и исчез под отчаянно орущей тушей. От неожиданности Валерий, который так и не уяснил свою роль в  этом жестоком поединке, ухватился за свиной  пятак. Он вцепился в него обеими руками мертвой хваткой, но силы начинали покидать, Сергей непозволительно медлил, выбирая момент нанесения точного удара. Вдруг кабан задергался.
- Я не удержу! – в отчаянии закричал Валерий.
- Держи, а то укусит! –  с не меньшим отчаянием  зазвучал приглушенный телом животного крик  Сергея. Вдруг мужики разлетелись по сторонам, раненный зверь бросился прочь от дома, увлекая за собой не сумевшего освободить руку хозяина. Метров двадцать он грейдером проехался по песчаной улице, вздымая за собой облака пыли. Доселе пустынный центр села начал оживляться. Побросали свою работу даже реставраторы.
Отвязаться на счастье все-таки удалось. Константин, принявший вертикальное положение, судорожно подвязывал развязавшейся веревкой свои необъятные портки. Животное лошадиным галопом продолжало движение. За ним, войдя в образ Бармалея, с ножом наперевес, несся уже Федор, чуть отставая, бежали и оба родственника. Нашли бездыханное тело кабанчика по следам крови, метров за двести от  места начала кровопролития.
Валерий искоса поглядел на мужиков. Никаких следов угрызения на устало пьяных перепачканных кровью смешанной с грязью лицах он не обнаружил. Животное было уложено на какую-то  воротину, волоком доставлено в хозяйский огород и щедро обложено соломой. Наступала первая стадия обработки – тушу нужно было опалить. Хозяин поглядел на своих помощников:
- Ну что? Пойдемте, пропустим по маленькой, проголодались, небось?
Зашли в избу. Константин с Сергеем исчезли в кухне.
- Вот, - появился хозяин и поставил на стол доверху наполненную прозрачной, как слеза жидкостью трехлитровую банку на стол.  Сняв полиэтиленовую крышку, перелил треть содержимого в небольшую кастрюльку, и уже оттуда напиток, наконец, добрался до стаканов.  Подошел и Сергей с дымящейся сковородой.
- Ну, что? Пьем за что? – вопросительно оглядел собутыльников Константин.
-  Давай за молодежь, - глядя на племянника предложил Федор.
-  Давай за них, -  сразу же согласился Константин.
Выпили.  Вилки дружно взлетели со стола, для того, чтобы разбрестись по тарелкам и чашкам с закуской. Но вдруг так же дружно застыли в воздухе. Мужики начали переглядываться. Один хозяин невозмутимо похрустывал маринованными подберезовиками.
- Бать, а это что? – бестактно спросил сын у Константина.
- Как что? – удивился и одновременно рассердился отец, - первачок. Вчера с обеда до полуночи гнал.
Сын, уже не задавая вопросов,  плесканул из кастрюльки на клеенку стола и чиркнул зажигалкой.
- Во горит! – с восторгом глядя на образовавшуюся лужу, заявил отец, - даже пламени не видать.
- Не видать… -  согласился сын, - совсем не видать.
  Федор с Валерием сидели молча…
До отца начинало доходить. Он уже пристально посмотрел на и не думавшую воспламеняться лужу. Вскочил,  вылетел на секунду в сени и вернулся со спиртомером. После того как вынул его из кастрюли, лицо его покрылось пятнами, и с плохо скрываемым бешенством он зашипел:
- Ну, дура! Дура набитая, сволочь! Это она туда воды налила.
  Сын явно не согласный с выводами отца, спросил:
- Стояла она у тебя где?
- На кухне под мойкой у стенки.
Сергей тотчас встал и вернулся из кухни с двойником первого трехлитрового сосуда:
- Попробуй, - обратился он к отцу, сняв крышку.
Хотя густой самогонный запах, заставивший поморщиться носы присутствующих, в комментариях не нуждался, тот, больше для порядка, сотворил вторую лужу и вновь поднес спичку. Ровное неяркое синее пламя служило надежной характеристикой высокого качества напитка.
- Ты, старый, перепутал банки! Мать в углу святую воду держит, ты ее и прихватил. Константин, ни мало не сконфузившись,  вновь приветственно поднял наполненный стакан:
- Пора. Нужно до прихода баб закончить, а то скандалу не оберешься.
Мужики послушно кивнули и стали выходить из избы. Правда, не у всех это действие получилось с первого раза. Приподнявшийся было дядя не смог удержать равновесия, и капризная судьба понесла его с крыльца прямо на здоровенное не распиленное бревно.  Обтекая бревно, он мягко приземлился на густой травяной покров двора.… Трогать его не стали. Оставшиеся в строю мужики, согнувшись и по питекантропьи свесив руки, подбрели к стожку. Костя, пошарив по карманам спецовки, достал спички и поджег образовавшийся стожок…. Он моментально вспыхнул и  быстро прогорел. Все с изумлением смотрели на оставшееся пепелище – кабанчика под ним не было! Первым опомнился Константин:
- Не иначе Ванек, Сволочь! Пойдем!
От его воинственного клича, очнулся  и Федор. Пошатывающаяся, но преисполненная решимости наказать похитителей, компания двинулась к дому Ивана.  Однако дома его не  нашли –  с утра он распиливал привезенный лес на лесопилке и домой появится только к вечеру. Жена его говорила чистую правду, и мужики об этом просто забыли. Затем начался крестный ход по ближайшим дворам. Помимо Ивана, набралось еще человек пять, прослывших в деревне как нечистые на руку. Персональные беседы с каждым из них результатов, не считая синяков и ссадин полученных при разбирательствах обеими сторонами, никаких не принесли. Поросенок пропал бесследно. Даже не поросенок, а бездыханный труп. Навоевавшись с потенциальными похитителями всласть, мужики возвратились в огород.  Обалдевший от переживаний Константин молча принес остатки самогона и грязную тарелку с остатками  закуски.
- И чего теперь ей сказать? –   опорожнив полный стакан, он вдруг зло и требовательно обратился к сыну, - исчез, мол, поросенок. Вознесся, так сказать, на небеса?!
- Это мы его не дорезали, значит. Очнулся и сбежал, -  подвел материалистическую базу Федор, потирая оплывший глаз.
- Теперь уже злющие глаза сверлили дядю:
- Так и сказать, значит – не дорезали? Сбежал?! Тут впору самому сбежать, куда глаза глядят, пока бабы не вернулись. Запилит до смерти!
- В деревне искать больше негде. Пойдем по лесу пройдемся, далеко не уйти ему, крови много вытекло...
И тут вдруг они увидели приближающуюся к ним жену хозяина. Она шла с далеко не  ласковым лицом. Подойдя поближе,  зло прокричала мужу:
- Алкаш! Это вы с утра никак не нажретесь! Бросайте пить, начинайте палить свинью.
Монолог свой она произносила, стоя у такого же  стожка, расположенного метрах в двадцати от сожженного.
Сергей с недоумением смотрел на беснующуюся мать, и тут до него, наконец, дошло:
-Твою мать! Да ведь мы сено спалили!