Индустриальные мотивы

                Виктор Ламм

               И Н Д У С Т Р И А Л Ь Н Ы Е    М О Т И В Ы

               

                - А все же жаль, что я давно
                Гудка не слышал заводского.
                (М.Матусовский)

      Первый завод – как первая любовь. Не забывается.
     Стоял 1958 год. Студенты третьего курса химико-технологического института собирались на производственную практику. Весенняя сессия прошла на месяц раньше обычного, в мае. И все почувствовали, что вот перевалили за середину вузовского курса, что до диплома осталось всего два года, а не пять, как было, казалось, совсем недавно.

     Только что прошел майский пленум ЦК КПСС, принявший решение об ускоренном развитии химической промышленности, в особенности промышленности пластмасс и синтетических волокон. . Много лет спустя  можно с уверенностью сказать, что все мы «взошли на дрожжах» того самого «химического» пленума ЦК,  и он во многом определил нашу дальнейшую деятельность и поведение, хотя не все это осознают, даже подспудно.

     С того времени промышленность полимерных материалов насытила своими изделиями практически всю нашу жизнь. Ведь тогда, в 1958-м, не было многого из того, что сейчас воспринимается как само собой разумеющееся. Помню, в 1959-м купил я простенькую флягу из полиэтилена; по нынешним временам, слова доброго не стоит, а тогда это была экзотика. А та же полиэтиленовая пленка, а современные упаковочные материалы, облицовочные, декоративные? Всего этого не было, и не зря была поставлена задача химизации народного хозяйства.

     И ведь сделано было очень и очень много; кроме широчайшего спектра материалов, химико-технологические методы успешно внедрились в нехимические отрасли народного хозяйства, в ту же электронику, например. Так что тот давний пленум ЦК был вполне по делу и влияние, которое он оказал на нас, готовившихся стать инженерами-химиками, трудно переоценить.

         В то время я готовился именно к производственной деятельности, работа в науке меня не привлекала. Я никогда не работал в научных кружках, не ходил на факультативные курсы (дай Бог с обязательными делами управиться!), не думал об аспирантуре. Я твердо знал, что буду работать на заводе, непосредственно в цехе; еще я знал, что такая работа уже в самом начале может обеспечить мне приличный заработок, чего нельзя сказать о научной деятельности - пускай дети обеспеченных родителей вкалывают на кафедре за гроши, а мне бедность моего военного и послевоенного детства достаточно осточертела.

        В нашем институте было три производственных практики: общеинженерная после третьего курса, технологическая после четвертого и преддипломная в середине пятого. Общеинженерная на нашем факультете проходила на коксохимических и нефтеперерабатывающих заводах - надо же знать, откуда что берется. Для технологической и преддипломной базовыми служили несколько заводов в Москве, Владимирский химзавод, химические заводы Дзержинска, Охтинский химкомбинат и еще несколько заводов в Ленинграде, заводы пластмасс в Свердловске и Нижнем Тагиле, завод "Поливинилацетат" в Ереване - вот, пожалуй, и все. Было, что посмотреть на тех заводах, производственная практика у нас была поставлена очень прилично, не в пример некоторым другим вузам.

     Итак, первая практика в нашей группе проходила в Днепродзержинске, на Баглейском коксохимическом заводе. Руководителем практики была Людмила Петровна Сенецкая, ассистент кафедры аналитической химии, Казалось бы, что может понимать химик-аналитик в коксохимическом производстве? Ан нет, разбиралась, и довольно хорошо.

     Днепродзержинск - крупный промышленный город в Днепропетровской области. Довольно благоустроенный, с широким бульваром в центре города. Основное предприятие - металлургический завод имени Дзержинского. Сверх того - азотно-туковый и два коксохимических - старый коксохим  и новый, Баглейский, на котором нам предстояло проходить практику.

     До Днепропетровска доехали скорым, потом местным до Баглея. От вокзала до общежития - минут пятнадцать трамваем. Там ходили в основном двухосные одиночные вагоны, но были и с прицепами. И однажды в старой части города я встретил прицепной трамвайный вагон из Москвы - четырехзначный номер, надпись «Депо им. Артамонова», которую не успели закрасить. Каким ветром занесло его из столицы в Приднепровье?

     Общежитие, в котором нас поселили, находилось в получасе пешего хода от завода. Этот район назывался соцгородом, от завода его отделял парк, и запаха оттуда не чувствовалось, разве что при аварийном сбросе газа.

     До Днепра от нас было далеко, полтора часа двумя трамваями, выбирались туда только по выходным. А вот металлургический завод - тот почти на берегу. Через тридцать лет после той практики плыл я на теплоходе «Евгений Вучетич» по Днепру - как раз мимо того завода. Но не было у нас стоянки в Днепродзержинске; к тому же, как сообщил мне матрос, там даже подходящего причала нет, только для «Ракет». А жаль, не то не поленился бы смотаться в соцгород, хотя бы и на такси.

          А что же сам завод? Баглейский коксохимический  был сдан в эксплуатацию в 1952 году, так что в описываемое время это было совсем молодое предприятие. Работало на нем около двух тысяч человек, уровень механизации был очень высокий. Такой вот штришок - в штате транспортного цеха не было ни одного грузчика. Полувагон с углем поступал на вагоноопрокидыватель, уголь из него высыпался, а далее уже все шло по системе транспортеров вплоть до загрузки в коксовую печь.

     На заводе было шесть коксовых батарей, строились седьмая и восьмая. Кроме получения кокса, была переработка прямого коксового газа, из которого улавливалась бензольная фракция, направляемая на ректификацию; обратный коксовый газ, освобожденный от конденсирующихся примесей, являлся товарной продукцией. Не было переработки каменноугольной смолы - она тоже была товаром и передавалась на старый коксохим.

     Коксохимическое производство впечатляло. Мелькала даже мысль - а на кой мне эти полимеры, почему я не коксовик? Но перед четвертым курсом менять специальность вроде бы поздновато.

     Кроме основного производства, нас знакомили с общими службами завода: электроцех, паросиловое хозяйство, транспортный цех, водоснабжение, КИП и автоматика и другими. И тут же обнаружилось, что что-то нам уже знакомо по лекциям и практическим занятиям в институте,  что-то оказалось совсем не так, а чего-то мы и совсем не знаем. Так, КИП и автоматику мы не знаем - ладно, нам ее изучать на четвертом курсе. А в паросиловом цехе оказались котлоагрегаты большой мощности, о которых мы имели лишь самое общее понятие; а где, спрашивается те котлы, о которых нам распространялся уважаемый профессор Трубников?

     Во время практики мы побывали с экскурсиями на азотно-туковом и на металлургическом. Особенно запомнился последний.

     Посмотрели доменное, мартеновское и прокатное производство; везде огонь, везде раскаленный металл, везде искры. Наше внимание обратили на 12-ю домну - во время ее монтажа там снимался известный фильм «Высота» с Николаем Рыбниковым в главной роли. Вообще весь фильм снимался в Днепродзержинске, и его считали главной достопримечательностью завода, да и города в целом.

     Как мы позже узнали, Днепродзержинск и в частности, завод имени Дзержинского - это индустриальная молодость Брежнева. Представляю себе, что могли бы наговорить и показать в том городе студентам лет двадцать спустя! Но мы пока в пятьдесят восьмом и Брежневу до поста первого руководителя партии еще более шести лет...

      Практика в Днепродзержинске, как я теперь понимаю, явилась завершением общетехнической подготовки. До того слушали лекции, учили, сдавали зачеты и экзамены, а вот теперь довелось посмотреть воочию, пощупать руками.

     Технологическую практику я проходил на Владимирском химзаводе, в цехе ацетата целлюлозы. Третья, преддипломная, была в Ленинграде, на Охтинском комбинате, это уже был сбор материалов к дипломному проекту. Об этих практиках разговор особый, но вот что хотелось бы отметить уже сейчас.

     С точки зрения специальных кафедр, под чьей эгидой проходила практика, сбор материалов для проектирования вкупе с подробным изучением производства - задача якобы второстепенная. А главным, с их точки зрения, была работа в качестве дублера аппаратчика на технологической и начальника смены (мастера) на преддипломной практике. Это у них был своего рода «пунктик», совершено не осуществимый на деле.

     Действительно, какой мастер, какой начальник цеха доверит студенту промышленное оборудование? Аппаратчик химического завода, которому можно доверять, вырабатывается не в два-три дня и даже не в две-три недели. Стой и смотри, как это делается. Если иной раз и удавалось на практике устроиться на платную работу, то это были либо погрузочно-разгрузочные, либо какая-нибудь чистка. Никакой серьезной работы студент не мог выполнять в принципе - эта простая истина никак не могла дойти до кафедральных мудрецов.
       Вообще надо сказать, что с заводами нас знакомили достаточно широко - уже на пятом курсе сверх всего организовывались экскурсии на предприятия, где не все были на практике. Брались иногда и индивидуальные письма - например, летом 1959-го, когда я впервые поехал в Ленинград, побывал на Охте, посмотрел там производство ацетата целлюлозы другим методом, сравнил с Владимиром. В результате этих посещений заводов у нас складывалось представление о том, что же на самом деле представляет собой наша химическая промышленность. Часто это были старые цеха с разношерстным парком оборудования, нередко, по выражению Леонида Соболева, «черт его знает, какого года и завода»; либо целые производства, вывезенные после войны из Германии по репарации; теперь говорят, что вывезли оттуда старьё, дав возможность Германии технически перевооружиться. Время высокомеханизированных цехов, начиненных автоматикой, еще не наступило - по крайней мере, в промышленности пластических масс.

     На Владимирском химическом заводе был вывезенный из Германии цех по производству ацетата целлюлозы, занимавший семиэтажное здание; и это при том, что в 1959 году  застройка города была малоэтажной. Выйдешь на балкон последнего этажа – весь Владимир как на ладони.

     Ну, а Питер – это Питер; и его рабочие традиции существуют не только на бумаге, в чем я убедился и на преддипломной практике, и позже, сотрудничая по работе с Ленинградским заводом слоистых пластиков и «Электросилой». А Охтинский химкомбинат (объединение «Пластполимер») – замечательное предприятие, и зря его обидел автор замечательного путеводителя по Петербургу Н.А.Синдаловский (Санкт-Петербург, издательство «Норинт», 2002, стр.172 и сл.).
 
     В целом знакомство с заводами было весьма полезным, особенно для тех, кто готовился к производственной деятельности. Считал и считаю до сих пор, что молодому специалисту после окончания вуза весьма полезно, если не необходимо, начать свою деятельность непосредственно в цехе, а уж потом пробовать свои силы в науке, в проектной работе или в управленческом аппарате. Почему? Да хотя бы потому, что в цехе он сразу попадает в ситуацию, где от его решений, от его действий действительно что-то зависит; не то, что в НИИ - сидит молодой специалист, ковыряется, что-то там считает, читает, пишет - ну и пускай себе.


     Забегая вперед, скажу, что до сих пор вспоминаю добром свою работу на Кусковском химическом заводе, куда мне удалось распределиться, старшим мастером и заместителем начальника цеха, хотя цех был не из завидных; готов был работать там неопределенно долго - по крайности, десять лет «горячего» стажа набрал бы. Но тут были другие обстоятельства, и не о них сейчас речь.

     А когда начались безобразия «лихих девяностых», работники НИИ оказались в очень сложном положении. Тем, у кого была возможность, пришлось заняться производством – делать то, что можно продать сейчас, и за счет этого прокормиться. Научные подразделения были преобразованы в научно-производственные лаборатории, где оказалось мало науки и много производства. И я снова стал работать фактически мастером, хотя по штатному расписанию назывался иначе. Таким образом, вернулся к тому, с чего когда-то начинал (хотя и совсем на другом уровне), и проработал в этом качестве до пенсии.

     Но это в далеком будущем, а у нас пока еще лето пятьдесят восьмого, впереди еще целых два студенческих года, те самые «последние семестры», в течение которых столько всего должно произойти и определить будущее на много лет вперед...

                1989; 2009