Автограф на замке


               

    Денис Григорьевич Свежинский, поигрывая связкой ключей, подошел к металлической двери, за которой находился цеховой промежуточный склад готовой продукции. Два висячих замка - один контрольный, опечатанный бумагой с личной подписью Свежинского - были живы и здоровы. Убедившись, что роспись в контрольном "стороже" цела, он снял замки и вошел.

     Вот он - стабилизационный фонд: сложенная в пачки национальная посуда, коробки с наборами для чая и кофе, вазы разных размеров, упакованные в оберточную бумагу и перевязанные шпагатом, с этикетками, где указана
дата изготовления и номер упаковщицы. Что? Где? Когда? Все учтено! По амбарным книгам движения дорогостоящей продукции и накладным.

    Денис Григорьевич пересчитал остаток и сверил с учетной книгой.
    Любил он это делать для получения положительных эмоций: запас прочности цеха "Ширпотреб" как-никак!
    План по ассортименту и в денежном выражении выполнялся. А если появлялось отставание, то изделия со склада,        играючи, поправляли положение.

    Но что это?!
    Пересчитал ещё раз.
    Кошмар!! Не хватило ровно пятьдесят штук косы (национальная посуда - глубокая чаша в форме пиалы), пяти пачек по десять штук, завернутых в плотную упаковочную бумагу.

   Пересчитал вновь. Нет!!
   Ключи только у него. Запасные - заперты в сейфе.
   Пломба цела! Мистика!

   В этот момент из отделения живописцев подвезли новую партию изделий. С бесстрастным лицом Свежинский проследил за складированием и выпиской документов. Это была внутрицеховая операция по перемещению готовой продукции.

  Склад отдела сбыта работал по графику для "белых": с двумя выходными и до пяти вечера, а цех работал непрерывно и круглосуточно. Поэтому, при разработке схемы движения готовой продукции, создали этот склад.

  Начальник цеха, в задумчивости, запер дверь, опечатав контрольный замок, затем на отверстие для ключа основного замка наклеил канцелярским клеем бумагу со своей росписью.

   В кабинете Денис Григорьевич прикидывал так и этак, но не нашел внятного объяснения событию. Сходил к живописцам, - у них вся готовая продукция сдана на склад, как обычно. Излишков в количестве пятидесяти штук косушек не было.
 Мозги медленно закипали...

   Потом он взял ручку и написал распоряжение по цеху, обязывающее мастеров смен принимать и сдавать опечатанные замки на складе, делать записи об этом в журнале приема - сдачи смен. Распоряжение было вывешено
в цехе, на доске объявлений.

   Уверенный в правильности принятого решения, начальник цеха ушел домой.

   Работа в цехе товаров народного потребления, из-за печей обжига, предусматривала круглосуточный график. Кроме того, необходимо было выдавать живописцам и художникам препарат золота, взвешивая его на аналитических весах. Металл хранился в сейфе и был в подотчете у Дениса Григорьевича. Проверки соответствующих организаций не находили изъянов в учете, но приходилось приезжать и по субботам.

   В понедельник начальник цеха первым делом зашел на склад. Пересчитал пачки.
   Застыл, как статуя.
   Опять!!
   Нет двух пачек - это двадцать косушек, расписанных золотом.
   Но как такое может быть? Даже если предположить, что сделаны копии ключей, то как можно попасть на склад, не срывая наклеенные бумажки с его росписью, подделать которую очень сложно? Дверь находится на видном месте, освещена в вечернее и ночное время. Значит, кто-то шустрит в сменах.
  Нужно действовать!

    Приняв цех от предыдущего руководителя, со списочным составом в сто сорок пять человек, Свежинский "прочесал его расческой" - стало на пятьдесят работников меньше, а производительность утроилась.
   Главное, перестали тащить. Так думали все и сам Свежинский. Уверенность оказалась эфемерной.

    Пришлось разработать и утвердить должностные инструкции для всего персонала - на основании типовых, но с учетом работы с золотом и необходимостью предупреждения хищений.

    Здесь очень помогла старший мастер Фогель Елизавета Карловна, перешедшая из массозаготовительного цеха в "Ширпотреб" вместе со Свежинским. Красивая и властная женщина, не лезущая за крепким словом в карман, она помогла наладить дисциплину. Но, к сожалению, по семейным обстоятельствам выехала из Узбекистана.

    Вакансию старшего мастера заполнили вышедшей из декретного отпуска Поповой Алевтиной Егоровной - технологом этого цеха. Попова сидела с Денисом Григорьевичем в одном кабинете. Она "досталась в наследство" после увольнения предыдущего руководителя, погрязшего в хищениях и служебных романах.  Но работу в цехе, технологию и людей она знала.

  Теперь Свежинский сильно сомневался в достаточности принятых мер.
  Ему бросили вызов!
  Хоть живи в цехе круглосуточно!
  Позвал к себе старшего мастера и рассказал о пропаже изделий из склада. Попова смотрела на начальника недоверчиво.

- Алевтина Егоровна, что за мысли сейчас в Вашей голове? Мне интересно Ваше мнение. Я - единственный, кто мог бы беспрепятственно брать косы, но я не брал.

- Денис Григорьевич, но я вообще этот склад посещаю с Вами, и тоже не брала косушек. Может быть, отклеивают бумажки с росписью, а потом - на место?

- Да их не отпарить, не отодрать с замков, сходите, посмотрите.

- Тогда только в смене это возможно, при полной круговой поруке.

- Я согласен, такое возможно, и не обязательно, что завязана в хищении вся смена. Глазировщики, обжигальщики заняты на своих местах. Сам мастер, транспортировщики изделий, электрокарщики, дежурные слесари - это те, кто мог бы, но ведь рискуют-то как!
Уголовщина!

- Григорьевич, Вы плохо знаете наших людей.

- Но Вы-то знаете! А если знаете и покрываете воришек, то это плохо пахнет.
Тюрьмой!

- Я здесь ни при чем! У меня дети!
Что мне, в тюрьму захотелось? Если узнаю, то доложу и приму меры.

- Здесь мы остановимся. Вы мною проинформированы. Другим прошу пока не говорить. Разделим выходные: я буду на половину дня приезжать в субботу, а Вас попрошу в воскресенье. Будете сами принимать изделия от
живописцев в промежуточный склад. Не хочу, чтобы у них на участке ночевала готовая продукция.

- А замки?

- Опечатаете своей росписью. А в понедельник я проверю остатки по складу.

- Ну, хорошо, как скажете. Что мы хотим в итоге?

- Найти пропажу. Профилактика хищений впредь.

  Денис Григорьевич умышленно, через старшего мастера, запустил информацию о поиске воров. Всю неделю, со вторника по субботу, инцидентов не было.

   На планерке, в понедельник, в кабинете собрались все сменные мастера: Глазкова Полина Ивановна, Забежайло Нина Николаевна, Малых Надежда Петровна, Кочкина Анна Михайловна. Здесь же находились механик
Колосков Николай Алексеевич, инженер-технолог из ЦЗЛ Браун Ольга Оттовна, старший мастер Попова Алевтина Егоровна, бригадир живописцев Веде Наталья Владимировна.

  Свежинский проводил планерки энергично, не растягивал во времени. Коротко рассказал о состоянии с выполнением плана по цеху и в разрезе смен. Затем поставил задачи на оставшийся период месяца. Затем он
сказал:

- Проблема у меня возникла: кто-то проникает в склад и крысятничает. Пропадают малыми партиями косы. Пусть выскажутся все, что они думают о том, как это возможно.

  Механик сразу открестился:

- Прихожу и ухожу вместе с Вами.

  Так же ответила бригадир живописцев.

  Мастера смен только пожимали плечами и недоуменно смотрели на своего молодого шефа.

"Двинулся со своей бдительностью", - наверняка думали они.

Свежинский сказал в заключение совещания:

- Прошу выполнять распоряжение и принимать и сдавать состояние замков под роспись в журнале приема - сдачи смен. Предупреждаю, что виновные понесут наказание. В вечерние смены цех изнутри запирать на засов. Прошу
присутствующих расписаться под протоколом совещания.

Свежинский прошел на проходную к начальнику бюро пропусков - Вере Сергеевне Марченко. Женщина с жизненным опытом, строго старающаяся соблюдать режим на комбинате, многое могла подсказать. Кроме того,
вахтеры с многочисленных проходных комбината были административно ей подчинены.

Вера Сергеевна хорошо относилась к молодому начальнику, пытавшемуся бороться с хищениями и наладить учет выпускаемой продукции. Денис, не посвящая её в проблему, попросил усилить досмотр сумок у отработавших
смену, на предмет выносимых без документов изделий "Ширпотреба".

- Денис Григорьевич, вахтеры работают за копейки, местные кадры по национальности. Воры дадут вахтеру пару косушек и выйдут с пятидесятью. Тут нужны рейды. Тут нужен стимул, ловить.

- Это идея. Напишу рапорт директору, чтобы приказом узаконили премирование вахтера, поймавшего несуна.

- Это может сработать, Денис Григорьевич!

   Директор наложил на рапорт визу для своего заместителя, отвечающего за режим, чтобы отличившиеся вахтеры получали десять процентов продукции в натуральном выражении, от задержанной на проходной.

  В цехе Денис Григорьевич написал распоряжение, где уведомил коллектив о мерах, принятых администрацией комбината. Когда вывешивал распоряжение на доске объявлений, собралась группа рабочих цеха, которая прочитала
распоряжение молча и разошлась по рабочим местам.

  Теперь должны затаиться. Вроде страшно воровать. Так думал молодой Свежинский, запирая двери склада в субботу.

  Но в воскресенье, когда он с семьей собрался отдохнуть у воды и уже упаковал рюкзак, раздался звонок старшего мастера Поповой:

- Григорьевич, пломбы были целы, открыла склад, посчитала - у меня не сходится: нет шестидесяти штук косы.

- Да как такое может быть, я вчера закрыл, и все было в порядке. Кто работал ночью?
Глазкова?

- Да. А сейчас Забежайло Нина Николаевна. При ней вскрывала пломбы, на всякий случай.

- Я сейчас приеду, пусть диспетчер пришлет за мной дежурный автобус, и, параллельно, привезут Глазкову из дома.

  Отдых сорвался, но дома понимали: у папы проблемы!
  Автобус пришел быстро.

  Денис Григорьевич вошел в цех внешне спокойный, а внутренне готовый разобраться и "съесть" виновного. Сердце сжималось от обиды, что в коллективе, к которому он со всей душой, есть "крысы". Глазкова уже приехала и разговаривала с мастером дневной смены. Попова встретила при входе, прошли на склад, убедились в пропаже. Свежинский пригласил мастеров к себе.

- Глазкова, что произошло ночью?

- Работали, как обычно. Все вышли. Пьяных не было, посторонние не приходили. Да, замки я по смене сдала с ненарушенными пломбами.

- Напишите объяснительную записку на мое имя.
Сегодня Вы тоже в ночную смену? Пусть вся смена, но каждый за себя, напишут объяснительные, и утром дождитесь меня, отдадите бумаги. Сейчас свободны.
 
 Нина Николаевна, Вы заступили в восемь утра на смену, замки были опломбированы, Вы их приняли. Факт!

- Так оно и есть! Потом старший мастер пригласила меня к складу и при мне открыла его. Считала Алевтина Егоровна сама. Никто в склад не входил и никто ничего не выносил.

- Напишите объяснение - Вы и все сотрудники смены: обжигальщик, транспортировщик, дежурный слесарь, глазировщицы, ставильщики в печь.
Прямо сейчас, и бумаги мне.

- Алевтина Егоровна, что происходит? Не могу понять, мистика!

- Денис Григорьевич, Вы закрыли - я открыла. Обнаружила и сразу Вам позвонила. Может, ошиблись Вы в субботу?

- Да нет, исключено.
  И на Глазкову, эту двадцатидвухлетнюю девчушку, не могу подумать. На Забежайло Нину тоже - ей под пятьдесят, пенсию зарабатывает.
Напишите и Вы докладную на мое имя.

  Опечатав двери, начальник поехал домой отдохнуть перед новой рабочей неделей.
Что она готовит ему?
************

  Очередная неделя началась буднично.
Очевидно, что принимаемые меры стали давать результаты. Акты загрузок печей сходились с актами разгрузок, исправлений в журналах учета мастеров не наблюдалось.

   На складе все было в сохранности. Распоряжения с доски объявлений сорвали, наверное, те, кого они раздражали. Однако Свежинский ходил с уязвленным самолюбием: тот, кто лазил в закрома, остался непойманным,  и сейчас выжидает, чтобы нашкодить вновь, и, не исключено, - в более крупных размерах.

  Во вторник Денис Григорьевич отправился на планерку к директору комбината, которая начиналась в одиннадцать, а заканчивалась в бесконечности: рекорд продолжительности - четыре с половиной часа.

  По возвращении, в цехе обнаружил "пленного", взятого мастером Глазковой, работающей в дневной смене. Полина подлетела к начальнику цеха:

- Денис Григорьевич, вот этот человек выпрашивал у наших работников крышку к сосуду "джаджи-офтоба" (чайник). Когда у него интересовались: зачем крышка, то он пояснял, что сам сосуд у него есть.

- Интересно. Алевтина Егоровна беседовала с ним?

- Нет, не захотела. Говорит: под зад пнуть и забыть.

- Давайте поговорим с ним в кабинете.

  Паренька местной национальности, лет двадцати, одетого в майку с короткими рукавами и полукомбинезон, худого и чумазого, завели под руки слесарь дневной смены и механик цеха Николай Алексеевич Колосков. Механик
сказал:

- Я его в цехе метлахской плитки видел: он смазчик вагонеток.

- Это правда? - спросил Денис Григорьевич.

- Отпустите меня, я ведь только спросил крышку к чайнику, который коричневый. Мне на работу надо.

- Сейчас позвоню твоему начальнику Мурадяну Георгию Саркисовичу, пусть он тебя и воспитывает: разбирается, что ты в рабочее время здесь делаешь, в другом цехе. У него нрав крутой, в пять минут уволит.

- Не делайте это. У меня уже два ребенка есть, женатый я. Просто у нас в цехе многие уже заимели задешево чайники, и я для дома захотел.

- Но ведь выписать можно через кассу - по льготной цене для рабочих нашего комбината.

- Так дешевле, а мне каждый рубль дорог. Отпустите.

- Давай договоримся: пиши мне объяснительную записку о том, как купил чайник без крышки, у кого, и почему сегодня пришел к цеху.

- Я просто ошибся: та смена пошла на выходной. Простите.

 Денис Григорьевич, Глазкова и Альбина Егоровна переглянулись.

- Пиши объяснительную. Как зовут тебя?

- Я не знаю, что это такое. Зовут Ильхом Шарипов.

 Денис Григорьевич позвонил на проходную, и через пять минут Ильхома Шарипова забрал бригадир вахтеров для разбирательства.

Вера Сергеевна позвонила в кабинет начальника цеха:

- Отпустили Шарипова работать. Ведь его не поймали с поличным. Другое дело, что намек был на смену Вашего подразделения, где занимаются продажей. Вы ко мне по поводу косы заходили, а тут еще и чайники всплыли. Думаю, что притихнут, когда узнают, а ведь узнают.

  Денис Григорьевич, с озадаченным лицом, трещащей после планерки и "допроса" головой, сказал:

- Мастеру и старшему мастеру, механику написать докладные записки о произошедшем. Вы, Алевтина Егоровна, еще напишите: почему хотели отпустить. Я сейчас пообедаю и подойду.

  На самом деле, через пять минут он был в бюро пропусков.

- Вера Сергеевна,  эта смена, на которую намекнул Шарипов, сегодня работает в ночь. Давайте, если Вы лично не против, подъедем ночью и посмотрим, как они работают? Рейд организуем: от охраны, от цеха, от дружинников комбината. Чтобы не просочилась информация в цех, Вы у диспетчера попросите автобус для себя, а соберемся и приедем все, с командиром дружинников договоримся: он рядом со мною живет, директора уведомлю сам.

- Я уверена, что директор не будет против. Договорились. На два ночи.

 Ночью, в два часа с копейками, проверяющие постучали в запертые изнутри ворота цеха, пройдя мимо красных "Жигулей" первой модели, стоящих возле входа. Тоже интересно: кто разрешил частной машине заехать на
территорию?

- Кого это черт принес среди ночи? - раздался голос мастера Забежайло Нины?

- Свежинский! Откройте немедленно!

Дверь открылась. На лице мастера было изумление.

- Что случилось, Денис Григорьевич?

- Чья машина возле входа?

- Карима Хайдарова, дежурного слесаря, ему охрана разрешила, чтобы не раскурочили.

Здесь голос подала Вера Сергеевна:

- Существует список автомобилей, которым можно заезжать на территорию, сама занималась его составлением, Хайдарова там нет. Имеющаяся стоянка при въезде на комбинат охраняется.
Забежайло молча пожала плечами.

  Через пять минут в кабинете начальника цеха письменно объяснялись: дежурный слесарь, вызванная женщина-вахтер с проходной, мастер.

  Начальник цеха просмотрел объяснительные и спросил у вахтера:

- Почему запускаете машину, за что, за косушки?

- Нет, - лепетала испуганно женщина, - за кувшин и кружку.

 Слесарь психанул:

- Зачем такое говорите? Ничего не давал!

Но вахтерша, как огня, боявшаяся Марченко, скулила:

- Только несколько раз пустила, за некондиционные изделия.

Свежинский позвал Хайдарова и свою "бригаду" к "Жигулям".

- Откройте, пожалуйста, багажник и двери Вашей машины.

  На свет появились упакованные, но без этикеток, десяток чайников и упаковка косы. Потом перешли в слесарку, где попросили открыть ящик смены Забежайло, с запасными частями, приводными ремнями, подшипниками. И вновь находки: косы с золотой отводкой и чайники без крышек.

  Написали акт о находке подготовленных к вывозу изделий.

- Что скажете, Карим?

- Это не мое, спросите у Алевтины Егоровны, она в курсе.

- Вера Сергеевна, не будем её беспокоить, расскажем по приезде на работу.

- Карим, чайники из печи стащил?

- Да, все смены при загрузке печи рассчитывают, когда она будет готова. И если печь сами будут разгружать, а не другая смена, тогда ставят лишние изделия, не отражая их в акте загрузки. Потом неучтенные изделия списывают
как брак при транспортировке и присваивают.
  А еще из горячей печи цепляют проволокой за ручки чайники и кувшины, сразу закутывают их в телогрейки - до охлаждения. Но это в том случае, если разгрузка не достается смене, а в печи - излишки.

- Похоже, ты гордишься, парень. А ведь вы попались, и оплатите все убытки, какие я знаю.

Карим ухмыльнулся:

- Большие люди завязаны, ничего со мной не сделаете.

  Денис Григорьевич считал, что мастера полностью преданны ему. А на деле все обстояло ужасно. Наверное, в каждой смене.

- Нина Николаевна, как Вы это допустили, в доле, что ль?

  Вера Сергеевна подала голос:

- Я слышала разговор, но посчитала сплетней, про Вашу связь с Хайдаровым. Ведь разница в возрасте целых шестнадцать лет!

- Без мужика тошно жить, но на работе это не сказывается.

- Здорово не сказывается! Да он на голову Вам наложил дерьма, не отмоетесь. А сказать ничего ему не можете: повязаны. Теперь и жена его узнает, а у них три сына.
 Нина Николаевна, а как пломбы на замке склада снимали?

- Знаете, Денис Григорьевич, открывала и закрывала Алевтина. Я не при делах. Грузили на машину Хайдарова, иногда на машину зам. начальника отдела сбыта, отлучались они с Алевтиной. Всегда в воскресенье или во
вторую смену, когда конторские и Вы уходили.

Забежайло плакала, косметика потекла, лицо её стало старым и несчастным.

- Да-а! Дела!

Слесаря, мастера и вахтершу отправили сдавать смену.

Выпили чайку крепенького и позвонили старшему мастеру, попросили приехать к восьми утра.

- Что-то случилось?

- Приезжайте, расскажу интересненькое, Алевтина Егоровна.

- Раздался звонок телефона в комнате мастеров, он был с громким боем, чтобы слышно было в цехе.

Денис Григорьевич перешел в комнату мастеров и поднял трубку телефона, звонила Алевтина Егоровна.

- Не мучайтесь, приезжайте, я кое-кого уличил в воровстве. Нужны Вы.

В половине восьмого в кабинете были сведены ночные деятели и старший мастер. Попова закатила истерику, кричала на слесаря и мастера. Отрицалось все:

- В складе не бывала, это смена. С Хайдаровым продукцию не вывозила - это поклеп. Я к директору пойду, у меня трое детей. Вы меня преследуете!
С ума сами сошли! Все в пломбах, как я открою, у меня и ключей нет...

  В дверь постучали, заглянула сортировщица Кочкина Анна, ветеран, оставленная Свежинским от первого состава цеха и поддерживаемая им.

- Григорьевич, Вы потише, в цехе слышно. У меня вопрос по качеству, выйдите на минуту, если можете.

Свежинский вышел на сортировку. Кочкина сказала:

- Все-таки бог есть! Попова была правая рука у Хайткулова по части продать и себя не обидеть. Ключи у неё имеются - когда получали замки, она комплект сняла. А для пломб использовались Ваши распоряжения -
строчите десятками и подписываете! Висят они на доске объявлений с автографами, просто дело техники для аферистов. Сами виноваты.

- Что же раньше не подсказала? Эх!..

- Боимся её, она злопамятна, наряды нам закрывает, зависим…

- Ладно, разберемся.

Вернувшись в кабинет, начальник цеха сказал:

- Теперь ясно, Алевтина Егоровна, это Вы использовали мои росписи на распоряжениях: вырезали и вставляли в замки. Комплект ключей у Вас есть: мне сказали, что изначально не по два ключа было к каждому замку. Их было по три! Я ведь заставлял себя Вам верить.

- Я прибью Кочкину! Подстилка хайткуловская!

- Это уже другая статья – убийство!
**********

Вахтер была уволена за неисполнение должностных инструкций.

 Хайдаров, Забежайло и Попова внесли в кассу стоимость похищенного со склада. Мастера также лишились премии за месяц, за квартал и по итогам года.

Карим несколько раз заходил и просил начальника просто оставить в цехе работать, без зарплаты.

Свежинский был непреклонен: человека с авто уволили, после компенсации ущерба, а его пассию с
погонами мастера разжаловали до обжигальщика. Нет худа без добра: обжигальщики раньше на пенсию.

За старшего мастера Попову попросили директор и зам. начальника отдела сбыта.

На условиях Свежинского - приказом по комбинату лишить права подписи накладных на готовую продукцию, с предупреждением о более суровом наказании при повторном нарушении - Алевтина Егоровна осталась работать.

Но сложно ей стало в цехе. За спиной шептались. С Кочкиной грызлись, приходилось одергивать обеих.

   Муж Алевтины был славный парень, старший геолог в Восточно-Кураминской геологоразведочной партии, любитель портвейна, но жизнелюб.

  О своём семействе, состоящем из жены и трех дочек, говаривал - "бабье царство". В дела жены никогда не вникал. Получил повышение и был переведен в Ташкент, в объединение "Узбекзолото".

  Обзавелся квартирой и забрал семью. Попова, по слухам, работала в Ташкенте на пластмассовом заводе мастером.
***********
 Свежинский навсегда запомнил этот случай.
Наверное, и выводы сделал о неидеальном мире: ведь даже в родном "Ширпотребе" он оказался единственным изъяном в безукоризненной системе обеспечения населения посудой за счет государства.


Рецензии