Тот далекий дождливый день

Олег Иванович редко пользовался общественным транспортом, должность не позволяла: старший офицер силового ведомства в столице. Ему бы и здесь, в родном городке, выслали служебную машину, чтобы доехать от аэропорта, встретили бы, как полагается, но о своем приезде он никому не сообщил.

В полупустом в этот утренний час автобусе он уселся возле окна и задумался. Мысли перебрасывались от одного вопроса к другому. В первый день отпуска он все еще был полон служебных забот. Олег Иванович не часто ездил на родину. Жена, Алевтина Викторовна, доцент института, предпочитала море, причем Прибалтику или Болгарию. А в этот раз она задержится на неделю, так что Олег может провести это время дома со стариками.

– Оплачивать проезд будете? – вывел его из оцепенения женский голос. Рядом остановилась кондукторша лет сорока, довольно приятной наружности, но с каким-то выражением безысходной усталости на лице.

Олег молча протянул деньги, получив билет, опять было отвернулся к окну, но вдруг его словно кольнуло что-то внутри.
– Ленка! – чуть было не вскрикнул он. Потом засомневался, оглянулся. Женщина сидела на своем месте и пересчитывала деньги.
– Она! Но почему не узнала? Сколько же лет прошло? Семнадцать? Нет, уже восемнадцать. О Боже... Неужели я так изменился, чтобы не узнать.
– А может, она меня попросту забыла? – ему почему-то стало обидно. Он снова уставился в окно. -  Кто я вообще для нее?

Он вспомнил тот день в колхозе и их цеховую бригаду на уборке свеклы. Он только что вернулся после демобилизации, устроился токарем в цех и в первый же рабочий день попал "на свеклу", еще толком никого не зная. Мужчины дергали корнеплоды и сносили в кучи, а женщины обрезали ботву. Олег с интересом поглядывал в их сторону, но большинство уже были в возрасте, да и не очень привлекательны. Как он мог не замечать Лену почти до самого обеда, Олег и сейчас не мог понять. Но зато, когда заметил, его, словно током ударило. Так и замер в растерянности.

– Гляньте, бабы, и этот, новенький, на Ленку клюнул, – засмеялась разбитная кладовщица Юлия. Олег уже знал ее - получал спецовку.

Все засмеялись, а лицо парня залила краска. Краснеть он и в армии не разучился. Впрочем, с женским вопросом в маленьком закавказском городке, где Олег служил во взводе разведки, было туго. После девяти вообще женщин в городке не увидишь. Да и днем даже парочку, идущую "под ручку" не встретишь. Строгие обычаи не позволяли местным женщинам  разговаривать с посторонним мужчиной, а тем более с солдатом. Попадавшие иногда в гарнизон залетные проститутки его не интересовали. Брезговал. Да и влюблен был Олег в свою одноклассницу Таню. Безумно и безнадежно, так как она еще перед его уходом в армию вышла замуж.

Влюблен Олег был постоянно, наверно, еще с детского сада. И всегда безответно. Поэтому его опыт "по женской части" ограничивался обжиманиями и поцелуями с некрасивой пэтэушницей Лилькой, которая подвернулась под руку после чьего-то дня рождения. Ocмeлeл он от вина, впрочем, и девица была в подпитии. Была в eго биографии еще Валюха, старше Олега на два года. Девушка уже работала на стройке штукатуром. Она обращалась с шестнадцатилетним Олегом, как с ребенком. Валюха была красавица: чудесные русые волосы, голубоглазая, с ямочками на щеках. К ней липли взрослые парни на посиделках, когда все собирались по вечерам послушать гитару на лавочке, возле дома бабы Муры, у которой квартировали девчата, или на пустыре перед кладбищем, где за полночь жгли костры. Олег так и не понял, зачем он нужен был Валюхе? Она и к себе никого не подпускала из парней, а если кто из девчат начинал заигрывать с Олегом, грубо их отшивала. С ней не связывались. Она называла Олега "мой зайчик". Он злился, а она, смеясь, усаживала его к себе на колени и целовала. Но от костра вдвоем в летнюю тьму они с Валей никогда не уходили. Хотя другие пары это проделывали частенько. Потом у Вали заболела мать, и она уехала в свою станицу. Прощались – плакала, но даже открытки не прислала. Наверное, Олег ей нравился, но ее тяготила разница в два года и предстоящая ему служба в армии. Да и выглядел парень еще моложе своих лет.

В армии, конечно, возмужал, окреп, прокалился на солнце, просолился от пота на взрывных работах. Взрывное дело Олег любил, как и все ребята из их взвода, но вот шурфы отбойным молотком, а то и просто ломом, в базальте долбить – извините! Во взвод к ним попадали только ребята, отобранные из других подразделений и прослужившие полгода. Взвод подчинялся непосредственно начальнику штаба Артуру Миллеру, немцу из Казахстана. Он был всеобщим кумиром. Требовательный, но справедливый, Артур тоже гордился своими. И было за что. Взвод все проверки сдавал на «отлично». Причем, частенько, не только за себя.
 
Олег, свой в доску среди ребят, одновременно был и любимцем Миллера. Природная любознательность, начитанность делали парня интересным собеседником. Начштаба прикалывал замполитов рот, чтобы они хотя бы разок прослушали лекцию о "текущем моменте" у Олега. Все хотел куда-нибудь определить парня, сначала в университет Дружбы народов (была разнарядка на их часть), потом в военное училище. Олег упирался, чем очень огорчал своего командира. Знал бы он тогда, что от судьбы не уйдешь. Но очень уж хотелось домой. Увидеть «свою» Таню. Чужую жену.
 
Увидел. Она была с маленькой дочуркой. И Олег понял, все безнадежно. И вот, в миг, когда встретил Елену, забыл и Таню, и все на свете. Прямо - наваждение. Ну, что в ней было? Зеленые русалочьи глаза и какая-то безграничная женственность... Хотя работала Лена за станком токарем.

Обедать сели всей бригадой на ящиках. Из тормозков достали, кроме различной снеди, припасенные к этому случаю бутылки. Выпили. К Лене все время приставал языкастый лекальщик Валентин. Предлагал выпить на брудершафт. Она его послала куда подальше и сказала:
– Я с новеньким хочу выпить, ты мне и так уже надоел.
 
Подошла к Олегу, они выпили и поцеловались. Кто зааплодировал, кто засвистел, а одна пожилая бригадница сказала: - Ох, девка, узнает твой Федор, головы поотвинчивает и тебе, и парню.

 - А! – махнула рукой захмелевшая Лена. – Че тут такого? Он мне одного мальчика напоминает из нашего двора. – И предложила новый тост, обращаясь к  Олегу: – Давай выпьем за тебя, за то, чтобы тебе встретилась красавица-жена и у вас родилась дочка с такими же большими глазами.
– С зелеными, – съехидничал Валентин.
А Лена выпила и опять поцеловала Олега, и тут же предложила:
– Пойдем на соседнее поле. Мне капусты домой надо набрать.
- Смотрите, не найдите чего-нибудь в капусте. Зеленоглазое, – не унимался остряк-лекальщик.

Олег шел рядом с Леной и молчал. У него было предчувствие, что что-то сегодня должно случиться. Начал моросить дождь.
– Знаешь, он у меня правда ревнивый, – неожиданно ска¬зала Лена, – недавно даже поколотил. Хоть бы за дело, не обидно б...
Олег посмотрел на нее с недоумением. "Как можно на такое - руку поднять?!" – подумал парень, но промолчал.
– Правда, я с ним сквиталась, – засмеялась Лена.
– Как?
– В погребе закрыла, когда он за вином полез. А он, зараза, там наклюкался и уснул. – Она уже больше не смеялась.

Капусту набрали быстро. Возвращались молча. Олег нес мешок. Дождь усилился.
– Остановись, – попросила Лена, – поставь мешок. Наверное, думаешь, нашла себе носильщика. Я сильная, я сама могу донести, – и погладила парня по щеке, потом крепко-крепко прижалась к нему, спрятав лицо на груди. На мгновенье Олегу показалось, что она плачет. Лена подняла голову. Лицо было мокрое, но глаза смеялись.
– Ох, и накуролесила я сегодня. И что на меня нашло? Ну, пойдем, а то автобус без нас уедет, – и, поцеловав на этот раз в щеку, добавила: – Прости.

В автобусе было тесно от мокрых мешков. Почти все затарились. В суматохе Олег не успел занять место рядом с Леной. Его обидело, что она, как ни в чем не бывало, болтает и перешучивается с мужиками, не обращая на него внимания. Олега позвали парни из бригады на заднее сиденье. Капусты у них не было. Они успели смотаться в лавку. Олегу налили водки, приговаривая, мол, пока пей наше, но с первой получки с тебя причитается.

Олег захмелел и все больше распалял в себе обиду на Лену. За что –  ему было все равно. Просто было обидно, и поэтому, когда приехали и стали выгружаться, а Лена, обернувшись, поискала его глазами, он встал и, молча, прошел мимо. Масла в огонь подлил все тот же Валентин.
           –  Ты куда? Выгружай, отрабатывай.
Олег, отшвырнув его руку, выбрался из автобуса. Уже у выхода он услышал звук звонкой оплеухи и зло брошенное Леной: "Козел!".

Олег шел под дождем, не разбирая дороги, по лужам. Редкие прохожие шарахались от него. Вместе с дождевыми каплями по лицу катились слезы, в которых, наверно, больше был виноват не выветрившийся хмель. Его терзала обида: "Почему так? Почему и она замужем?" Как ни удивительно, но Федьке, ее мужу, видимо, никто ничего не сказал. По крайней мере, он спокойно здоровался с Олегом и играл в обеденный перерыв в домино. А Лену, будто кто подменил. Она ходила все время хмурая, едва кивала Олегу, но он, когда внезапно оборачивался, стоя за станком, всегда наталкивался на ее отрешенный взгляд. Она стояла за своим станком и смотрела, словно сквозь Олега, не обращая внимания на вращающийся вхолостую шпиндель. Олегу больно было видеть ее такой. Он уже знал, что у неё двухлетняя дочурка, правда, не с зелеными глазами, а похожая на цыгановатого Федора.

Через два месяца Олег не выдержал и пошел в военкомат. Потом ему прислали вызов в московское училище. Перед отъездом он зашел проститься в цех. Лена сама подошла к нему и, не обращая ни на кого внимания, прижалась на мгновение, потом крепко поцеловала и убежала в кладовку к Юльке. После Олег узнал, что Лена вскоре уехала на мужеву родину, на Украину. Оттуда она вернулась без него через год с двумя детьми.

Об этом рассказала Олегу Ивановичу мать, когда он спросил ее о Лене после встречи в автобусе.
– Жалко мне ее, – говорила Марья Сергеевна, – так замуж больше и не вышла. По-первости все о тебе спрашивала, а потом перестала.

Зазвонил телефон. Москва. Жена спрашивала, как добрался. Говорила, называя Марью Сергеевну по имени-отчеству.

«Так и не привыкла называть "мамой", – злился на жену Олег Иванович, – внуков мать не дождалась. Сначала Алевтина не хотела детей, а теперь выяснилось, что их не будет», – с горечью подумал он. Ему расхотелось подходить к телефону. Вышел на крыльцо, закурил. Глотая горький дым, вдруг остро почувствовал, что, несмотря на все успехи в карьере и видимое благополучие, жизнь у него не сложилась. Мимо чего-то главного, стержневого пролетел его поезд без остановки…