Совсем другой заповедник. Липецкая область

Кто ещё на Галичьей не был?
Обделённые, мне вас жаль!
                М.С.Лобач.

А умереть – так чтобы возродиться
Из солнца, света, стужи и жары,
Чтоб снова дул в обветренные лица
Нам добрый ветер с Галичьей горы.
                В.Н.Тихомиров.

Совсем недавно, какие-то полтора века назад, планета наша была совсем новенькой, неизученной, и случались на ней удивительные вещи. Однажды, 15 июня 1882 г., пассажир поезда, как раз в это время прибывавшего на коротенькую стоянку на захолустной станции "Дон", выглянул в окно и увидел в отдалении сияющий в лучах утреннего солнца белый известняковый утёс. Он сказал своему товарищу: а давай сойдем с поезда и осмотрим этот утёс! Давай, согласился тот. Они быстренько схватили вещи, спрыгнули с поезда, наняли какую-то телегу и вскоре добрались до утёса, который возвышался над Доном на 50 метров и назывался Галичья гора. А надо сказать, что эти двое, В.Я.Цингер и Д.И.Литвинов, были учёными-ботаниками, и особенно интересовались петрофильными (т.е любящими каменистые известняковые обнажения) группировками растений.
Этот день стал едва ли не самым потрясающим днём в их жизни. До вечера проползав на коленках, они стали обладателями гербария, включающего в себя 17 видов растений, которые в данном месте планеты расти не могли по определению. Ковыли скифских степей соседствовали с обитательницей Северного Урала шиверекией подольской, горноальпийский папоротник костенец постенный рос рядом с жительницей пустынь оносмой простейшей… Золотым разливом цвела невиданная какая-то лапчатка, которой так и присвоили имя – донская (как потом выяснилось, зря, потому что на самом деле это была лапчатка бедренцеволистная, произрастающая на Кавказе). В Москве собратья по науке не поверили поначалу двоим первооткрывателям, решив, что те просто вздумали мистифицировать почтенное собрание… Ну, никак не могло всё это быть собрано на крошечном клочке земли в центре Русской равнины!
Почему, как возникло здесь это фантастическое сообщество растений и насекомых, до сих пор не ясно. Все версии так или иначе связаны с ледниковым периодом, но при этом противоречат друг другу. Одни считают, что всё это богатство в доледниковый период произрастало повсеместно, но ледник стёр его с лица земли, и лишь на крутом высоком склоне, ориентированном на юг, растения сумели как-то выжить. Другие уверены, что прежде этих растений здесь не было, и их притащили сюда медленно движущиеся языки ледника, фронтальная поверхность которых была покрыта землёй и несла на себе, постепенно перемешивая , всю флору и фауну, которую встречала на пути. Эта растительность и задержалась в местах, недоступных человеку – на крошечных, каменистых, крутых участках по берегам рек. Ну хорошо, допустим, а откуда пустынные виды? сибирские? карпатские? алтайские? с запада на восток и обратно ледник не перемещался. А может, однажды ветеран чингиз-хановской орды, отдыхая над кручей, взял да вытряхнул крошки и семечки из своей торбы, которую не приводил в порядок с самого Алтая… Совершенно понятно, что все военные отряды, действовавшие в этих краях, во все времена дислоцировались на таких кручах, откуда передвижение даже одинокого человека можно заметить километров за 10, а то и больше.
А может, сам Господь Бог, окончив засевать Землю разными растениями, смешал остатки семян да и высыпал куда попало, а попало на утёсы Верхнего Дона…
Так или иначе, участки эти вызывали и продолжают вызывать повышенный интерес ботаников и энтомологов. С 1903 года работал здесь В.Н.Хитрово, добрый чудак-учёный, ходивший, подобно Льву Толстому, всегда босиком и в штанах собственного пошива со множеством карманов и карманчиков. Он закончил в 1913 году "Путеводитель по Галичьей горе", где разделил её территорию на 11 участков, по каждому из них дав подробнейшее описание характера произрастания 503 видов растений. Этот труд сейчас является эталоном, отправной точкой, с которой сверяется современное состояние популяций, а границы тех 11-ти участков обозначены колышками…
"Та аура, которая накопилась здесь со времен Хитрово, Голицына, Виноградова, даёт нам жизненные силы для преодоления любых трудностей," – считает миколог заповедника Л.А.Сарычева. А трудностей довольно. Начать с того, что коллектив заповедника – это 5 семей, живущих на его центральном участке в отдалении от внешнего мира, некоторые из них живут здесь уже лет по 20. Вопросы психологической совместимости, взаимного такта приобретают здесь такое же значение, как на космическом корабле. Кроме того – жители заповедника, как хуторяне прошлых веков, находятся чуть ли на полном самообеспечении: сами ведут подсобное хозяйство, сами собирают лекарственные травки на случай, если дети заболеют…(Хотя болеют здесь дети гораздо реже, чем их сверстники, проживающие в крупных населенных пунктах). Сами строят и ремонтируют: в день моего приезда все высококлассные специалисты-учёные дружно орудовали тряпками, наводя последний лоск после ремонта, выполненного "методом народной стройки", и выполненного, кстати, очень качественно. "А вам не скучно здесь жить?" - спрашивают порой посетители заповедника (а их за год проходит тысяч шесть). "Нет, не скучно, - отвечают им, -  у нас очень напряжённая и интересная жизнь".
И это правда. Ведь заповедник – крупный научный центр. С огромной отдачей работают ботаническая лаборатория, лаборатория энтомологии и зоологии беспозвоночных, зоологии позвоночных, микологии, отдел экологического образования, питомник хищных птиц. Коллекционные фонды заповедника – вне конкуренции. Гербарий, основанный в 1938 году С.В.Голицыным, в настоящее время насчитывает около 35 тысяч гербарных образцов и является наиболее ценным и обширным гербарием, в котором собраны растения не только Липецкой, но и всех чернозёмных областей. Заповедником собрана энтомологическая: коллекция, входящая в пятёрку лучших по СНГ. Коллекция лаборатории микологии включает в себя 3600 с лишним образцов. Да что говорить, взгляните сами в любой выпуск научных трудов заповедников и национальных парков, и вы убедитесь, что самый маленький по площади заповедник – по количеству и качеству научных работ самый большой…
А заповедник и впрямь самый маленький, не только в России, но и в мире, и в этом качестве занесен в книгу Гиннеса. Печальная слава!
Он состоит из 6 отдельных участков площадью от 9 до 40 га каждый (в сумме 231 га), расположенных друг от друга на расстоянии в полсотни километров. Каждый участок – отдельный мир. Морозова гора – сравнительно пологий склон донского берега с березняками и дубравами, реликтовые растения – кизильник алаунский, лилия-саранка, рябчик русский и многие другие. Именно здесь обитают 2 вида мух-журчалок, которые  эндемичны и не встречаются более нигде в мире. Здесь, кстати, расположена и центральная усадьба заповедника, который тоже по-своему – эндемик.
Воргольское и Воронов камень – узкая, каньонообразная долина глубиной 60 метров с грандиозными обнажениями известняка, где когда-то селились пещерные люди, чьи следы сохранились до наших дней, а веков 15 назад возникло поселение, ставшее центром Воргольского княжества, существовавшего вплоть до XI века (оно, как и ещё одно древнерусское городище – археологическая достопримечательность этих мест). Флора данного участка – это флора Альп и Кавказа. Обитают здесь редкие беспозвоночные (даже бабочка "мёртвая голова", которая не встречается более нигде в области), а также рыбы – уникальная популяция гольяна.
Быкова шея – волнующееся море ковылей; здесь много реликтовых растений, характерных для более южных широт и сохранившихся здесь со времен сухой ксеротермической эпохи древнего голоцена. Соответственно, и фауна южная, вплоть до тушканчиков.
Плющань – лесное урочище, по которому протекает самая чистая речка Липецкой области Плющанка (приходилось ли вам пить горстями из той же мелкой речки, в которой в это время стоишь?), а на заросших лесом берегах водятся лоси, косули, кабаны, барсуки. Именно здесь сформировалась когда-то между границей леса и ледобойной полосой реки уникальная хризантемовая поляна – "кусок алтайского горного луга, чудом перенесённый в центр России"; есть здесь и древнее городище домонгольского периода, а ещё – сухое каменистое русло, круто спадающее к Дону с высокого берега, знаменитое тем, что, по легенде, именно здесь Тамерлан во время панического бегства от стен Ельца запрятал несметную свою добычу, да недолго пожил, вот и остался золотой клад лежать в Плющанской земле где-то под огромным камнем…
И, наконец, сама Галичья гора. Почему её так назвали? Может, галки тут селились, а скорее всего, название горы идёт от слова "галька" – каменные мелкие обломки, которых на любой приличной горе достаточно. О растениях Галичьей, открытых для науки таким необычным образом, мы уже упомянули; скажем теперь о том, что красивы и необычны скалы Галичьей, одна из них – Язык, или Тёщин язык, представляет собой узкую плиту метра 4 длиной, горизонтально висящую над обрывом (чтобы войти на нее, мне понадобилось все моё мужество, но она не рухнула, да и чего ей рушится, когда она висит так чуть ли не с девонского периода). А вот узкое отверстие между скал. Один вёрткий мальчишка, недавно туда забравшийся, рассказал, что дальше – пустое пространство, где он не нащупал ни пола, ни потолка и поспешил вылезти. Взрослые провели эксперимент: в карстовую воронку, расположенную километрах в 6-7 отсюда, насыпали опилок, и весной, в половодье все эти опилки вышли в ту самую расселину. Легенда гласит, что пещера тянется до самого Ельца (до него по прямой 15 км), и в древности, когда Елец был южным форпостом Московской Руси, а Галичья – его сторожевой площадкой, эта пещера служила тайным подземным ходом. Где же вы, спелеологи? - всё бы вам в Словакию или на Урал, в крайнем случае…
 Скажем ещё, что под горой течет невероятно чистый в этом месте Дон (это уже ниже Задонска он мутный и грязный, интересно бы на Задонские очистные сходить), а на противоположном берегу расстилается огромных размеров естественный песчаный пляж (чтобы представить масштаб, посмотрите на фотографию: те точки, которые видны по дальнему периметру пляжа – это автомашины). Хотели бы вы отдохнуть в таком месте? Да? Ну, так вы не одиноки. Все хотят. "Считается, что заповедник – это необъятная территория, которая неприкосновенна. В Центральном Черноземье и особенно в такой урбанизированной области, как Липецкая, это уже невозможно, - говорит Л.А.Сарычева, - наш заповедник испытывает жутчайший антропогенный пресс".
Едут на пляж, который не в заповеднике, а рядом. Шашлычок пожарить на природе надо? – надо! Неважно, что этим летом от такого шашлычка половина склона выгорела. Ещё лучше – дачу построить поближе к заповедному клочку, как это уже случилось в годы передела-беспредела рядом с центральной усадьбой заповедника. А чтобы понять, насколько беззащитен заповедник, представьте себе наглядно, что такое его "островки ": участок Галичья гора, например  – 19 га, ещё не самый маленький. Знаете, сколько это? Это полосочка шириной метров 200 и длиной около километра, она доступна любому, ее можно пройти туда и обратно за полчаса. Рядом (в водоохранной полосе, между прочим) – распаханное поле. А ведь ни для кого не секрет, что один из фундаментальных законов экологии – это то, что маленькая локальная экосистема, отличающаяся от окружающей её большой экосистемы (в данном случае – агроэкосистемы) медленно, но верно поглощается ею.
Ведётся борьба за расширение границ заповедника. Борьба пока безрезультатная. Особенно страшит принятие нового земельного кодекса, которое похоронит все надежды на улучшение ситуации для заповедника.
Впрочем, вся история заповедника – борьба. В 1925 году Галичья Гора стала вторым по счёту (после Аскания-Нова) заповедником в молодой Советской стране. В 36-м передали заповедник Воронежскому Университету (под эгидой которого и сегодня остаётся Галичья Гора –единственный заповедник федерального значения, находящийся не в системе МПР, а в системе Минобразования). Активизировалась исследовательская работа, обратили внимание на противоположный берег Дона – Морозову гору, оказалось, что там богатейший видовой состав и тоже есть многие реликтовые растения. В мае 1941-го этот участок был заповедан, но грянула Великая Отечественная – и заповедный берег был изрыт окопами, а коллекции заповедника погибли. После войны было не до заповедников, в начале 50-х их массово расформировывали, не избежала общей участи и Галичья Гора. Однако, в 53-м здесь создается агробиостанция, призванная изучать растительные сообщества. К ней постепенно присоединяются, в разные годы, остальные участки, о которых мы уже говорили выше. А в 69 году Галичья снова становится заповедником. Только вот на обычный заповедник она не очень похожа…
Возьмём вопрос с охраной. Как эти крохотные заповедные островки охранять? Обнести забором и не пускать никого? несерьёзно, особенно учитывая, что на каждом участке по штату всего 1 егерь, который наблюдает, как говориться - так, воще. Допустим, впёрлась на заповедный участок пьяная компания – орут, костры разводят, бутылки разбрасывают, словом, наслаждаются природой. И что тот дядя Коля или дядя Вася с ними сделает? Тем более, что заповеднику даже щиты, запрещающие вход, въезд и т.д., обновить не на что.
А охранять есть что! Пока не исчезло ещё в заповеднике потрясающее богатство флоры и фауны: 947 видов сосудистых растений, 838 видов грибов, 10 тысяч видов беспозвоночных, в т.ч. 573 вида бабочек, 132 вида пауков, 510 видов жуков, 749 видов перепончатокрылых; фауна позвоночных насчитывает 296 видов, в т.ч. 187 видов птиц, 38 видов млекопитающих, 57 видов рыб. Некоторые из них относятся к редким и исчезающим видам, занесённым в свое время в Красную книгу СССР: 24 вида насекомых, 7 видов позвоночных, 5 видов растений и 1 вид грибов.
Название этой статьи – "Совсем другой заповедник". Так чем же он такой другой? Самый маленький – раз. В системе Минобразования – два. "Островной" – три. Это то, что на поверхности. А глубинных, смысловых отличий – множество. Например, то, что Галичья – это заповедник для специалистов, для знатоков. Чтобы поразиться тем фактом, что рядом растут лесные сибирские, горные кавказские и южные пустынные виды, надо, как минимум, в этих видах разбираться. А большинство из нас, в том числе и я, грешная, знаем природу на уровне "какая-то травка", "какая-то птичка" и "какая-то бабочка". Что увидит здесь дилетант? Практически ничего. Ну, восхитится Языком. Ну, позавидует пляжу. А остальное –  растёт травка какая-то на камнях, говорят, шиверекия, говорят, реликтовая. А с виду – трава как трава…
Конечно, благодаря огромной работе, проводимой заповедником в плане распространения знаний о природе, те, кто приезжает в заповедник с нулевыми познаниями, уезжает хоть с какими-то, потому что ведут экскурсии и читают лекции работники заповедника исключительно интересно. И все же Галичья никогда не будет такой, как, скажем, Орловское Полесье, откуда даже самый тупой посетитель уйдет с яркими впечатлениями – гляди-ка, олени! ух, ты – страусы!
Галичья никогда не будет и такой, как, скажем, Таймырский заповедник, с его более чем полутора миллионами гектаров однородной растительности. Самое лучшее, что может сделать человек для сохранения природных комплексов "правильных" заповедников, подобных Таймырскому  – это убраться оттуда подальше и даже пальцем на этой огромной территории ничего не трогать. То есть, главное здесь – это охрана. Не пускать в заповедник людей, не давать гомо сапиенсу резвиться там, где не положено.
На Галичьей всё гораздо сложнее. Оказывается, она страдает не только от избытка антропогенного воздействия. Она страдает так же и от его недостатка. Сейчас попробую объяснить. Дело в том, что в этих благодатных местах люди жили всегда (вспомним стоянки древнего человека и домонгольские городища). Тут ещё при мамонтах люди по травке топтались, только в очень ограниченном количестве. Позднее, в нашу уже эру, и скотинку пасли, и сено косили, и палы иногда случались. И именно в этих (очень специфичных по строго определенному количеству и качеству антропогенной нагрузки) условиях и жили реликтовые растения. Существовал баланс – хрупкий, тонкий, подвижный баланс, соединяющий в одно целое и рельеф, и почвы, людей, и коров, и диких животных, и насекомых, и растения… Предположим, что сегодня заповедный режим на участках Галичьей отсутствует. Что произойдёт? Вытопчут, оборвут, завалят мусором. Теперь наоборот, предположим, что установлен сугубо заповедный режим – ничего не трогаем, только наблюдаем. Что произойдет? А тут и предполагать не надо, оно уже происходит. Сегодня те энтузиасты-учёные уже не увидели бы со станции белого утёса – его крутизна заросла кустами, преимущественно ракитником да вездесущим, как истинный сорняк, американским клёном, будь он неладен. На Галичьей горе нет больше оносмы – её место заняли иные травы, не представляющие интереса ни в научном, ни даже в хозяйственном отношении. "Сообщества меленькие, в них активно внедряются другие виды-интродуценты " - поясняет Т.В.Недосекина, старший научный сотрудник лаборатории ботаники. На Плющани, в обход по которой взяла меня Татьяна Валентиновна, мы нашли очень мало тех видов, которые описывал некогда Голицын, а некоторых не нашли вовсе. Причина в том, что бывший алтайский луг стал лесом с тех пор, как его сделали заповедником. А в лесу откуда же луговые растения?
Получается, что заповедать надо было не просто территорию. Заповедать надо было и режим использования её, весь, в мельчайших подробностях. Вот тогда и редким растениям, и зависящим от них редким беспозвоночным действительно ничто бы не угрожало.
Но история, как известно, сослагательного наклонения не имеет. и сегодня задача заповедника –заново определить мероприятия и режимы, которые позволят сохранить реликтовые виды растений. Что только не делали работники заповедника с нахальными интродуцентами! Пробовали вырубать – становилось только хуже, поскольку вместо каждого срубленного хлыста, как у Змея-Горыныча, вырастало от корня энное количество новых, и поросль начинала напоминать щётку. Пробовали шкурить – эффективно, но трудозатраты непосильные. В заповеднике постоянно проводятся и анализируются эксперименты по разным режимам использования – кошение, периодическое кошение, выжигание и т.д. Определили, что лучше всего косить, но не каждый год, а периодически давать травам обсемениться. А раз в 5 лет пускать пал. То есть, поддерживать именно тот режим, который и существовал когда-то в прошлом веке на неудобье в нескольких верстах от деревни.
Вот и получается, что Галичья гора – заповедник особый, может, и не заповедник даже, а что-то другое, для чего и слова пока не придумано.
Ну, а теперь самое время рассказать и о необычном структурном подразделении заповедника, которое находится несколько в стороне от вышеописанных проблем. Я подразумеваю питомник хищных птиц, который был организован в 90-м году. Задача его - разведение в неволе видов птиц, исконно существовавших на окружающих территориях, но ставших редкими, и последующая реинтродукция птиц в природу. Толчком для смелого начинания послужил пример американцев, которые за 10 лет полностью восстановили популяцию сапсанов в Скалистых горах. Это потребовало огромных усилий – целые 10 лет выпускали в природу по 200 птиц в год, пока первая пара сапсанов загнездилась в естественных условиях. За каждую выпущенную птицу государство выплачивало по 1000 долларов, между прочим. Организация, восстановившая популяцию сапсанов, так хорошо себя зарекомендовала, что правительство впоследствии поручило ей взяться за восстановление калифорнийского кондора, и для этого отловить все особи поголовно.
У нас, конечно, не Америка, и размах не тот: мы больше на энтузиазме. Первое здание питомника было построено из чего придётся собственными руками. Потом Новолипецкий металлургический комбинат, где существует добрая традиция спонсировать природоохранные мероприятия, помог стройматериалами, и тогда уже построили капитальное здание питомника. Платят ли нашим энтузиастам по 1000 долларов за птицу? На первых порах раза три дали по 200-300 долларов, а потом как-то забылось, и теперь питомник "сам соби годуе". Часть птиц приходится продавать. Из 50 выращиваемых за лето птенцов в среднем 20 идёт на продажу, 5-10 остается в питомнике для обновления маточного стада, так что в природу выпустить удаётся только половину от общего количества. Деньги питомнику необходимы: подрастающих птенцов надо кормить, и не чем-нибудь, а мясом, притом похожим на то, которое они потом смогут добывать сами. Лучше всего подходят для этой цели суточные цыплята-петушки, которых выбраковывают на птицефабриках. Благодаря личному обаянию работников питомника и благородству их задач, этот корм часто удаётся добыть бесплатно. а иногда и не удаётся…
В питомнике разводят преимущественно крупных соколов – сапсанов, кречетов, балобанов, а также орлов – степного орла, орла-могильника. Часть птиц размножается естественным образом - сидят парами в вольерах, но применяется и искусственное осеменение с последующим инкубированием яиц. Малышей сначала кормят мясным фаршем при помощи пинцета – забавное и умилительное зрелище! Когда птенцы входят в период запечетлевания, это уже недопустимо, иначе они решат, что человек и есть их родитель. В этот период птенцов подкладывают в гнездо птиц соответствующего вида – и они моментально дичают. Подросточков выносят в поле, где стоит вышка с ящиком наверху, некоторое время держат в ящике, потом ящик открывают, и птенцы пробуют летать. Здесь везде расставлены вышки-присады, и птенцы перелетают с одной на другую. Подкармливают их, помещая в ящик еду, но так, чтобы птенцы не видели, что корм даёт человек, и думали, что добыли пищу сами. Подрастающий сокол в силу природного инстинкта жаждет настоящей охоты, и если она удачна, уже не прилетает к ящику. И постепенно забывает о нём…
Есть и другой метод выпуска – метод приемных родителей. Для этого находят гнездо хищной птицы, и подкладывают туда яйцо, из которого вот-вот выйдет птенец. Если, например, надо подложить яйцо сокола-балобана в гнездо канюка, приходится яйцо подкрашивать, чтобы не вызвать слишком больших подозрений у приёмных родителей.
А ещё живут в питомнике разные представители совиных, но это просто для ассортимента, не для разведения: нельзя ведь объять необъятное…
Видны ли в округе результаты деятельности питомника? Да и ещё раз да. Почти над любым участком километров на 50-100 от питомника вы увидите теперь характерный силуэт гордо парящего пернатого хищника.
Пусть же навсегда сохранится это великое маленькое чудо, заповедник-эндемик, Галичья гора!
2001