Синдром Кашпировского

СИНДРОМ  КАШПИРОВСКОГО

фантастический рассказ

В бескрайних просторах Вселенной, среди бесчисленного множества обитаемых миров, наверняка отыщется где-нибудь планета, похожая на Землю. Удивительно похожая, как две капли воды...

 Первым, что заметил вошедший в кабинет человек, был большой портрет премьер-министра Мутина. Владимир Владимирович взирал со стены добрым, отеческим взглядом, в котором читались дружелюбие и любовь ко всем российским гражданам. Лёгкие морщинки на лбу ненавязчиво указывали на нелёгкий труд премьера, неустанно заботящегося о благе Родины. Оригинал сидел внизу, за большим письменным столом. Удобно устроившись в мягком кожаном кресле, он лениво перелистывал "Комсомольскую правду".
Заметив посетителя, Мутин аккуратно сложил газету, отложил её в сторону, потом придал своему лицу выражение, соответствующее портретному эталону, и лишь затем устремил взгляд на вошедшего. Посетитель робко переминался с ноги на ногу.
- Проходите, Анатолий Михайлович! - кивком головы указал Премьер на ближайший стул. - Присаживайтесь!
Анатолий Кашпировский осторожно приблизился, сел на стул и устремил на Мутина робкий взгляд, напоминая напроказившего школьника, вызванного в кабинет директора.
- Вызывали, Владимир Владимирович?
Премьер улыбнулся:
- А вы почти не изменились, Анатолий Михайлович, хотя сколько лет уже прошло! Помню, как ваши лечебные сеансы транслировали по телевидению на всю Россию! Сам лечился… В те годы вы были знаменитостью, так сказать, звездой экрана. Потом, правда, подобные сеансы запретили, а вас стали нещадно критиковать, называли шарлатаном, сравнивали с Чумаком...
Кашпировский слегка покраснел.
- Я не Чумак! - заявил он обиженным голосом. - Я не сочинял сказки про "биополе" и не заряжал тазики! Я, в отличие от всяких колдунов и Чумаков, дипломированный врач-психотерапевт, моя методика лечения строго научна, основана на внушении и самогипнозе, и миллионы людей благодаря мне смогли восстановить своё здоровье. Что бы ни говорили обо мне завистники и клеветники, я никогда не опускался до мистики и шарлатанства.
- Знаю, знаю, Анатолий Михайлович! - улыбнулся Мутин. Мне известно, что вы опытный психотерапевт, настоящий профессионал. Но, в отличие от большинства других врачей, вы являетесь сторонником нетрадиционных методов лечения. Вы строите весьма смелые гипотезы и не боитесь применять свои оригинальные методики в деле. Вы - неординарный человек, смелый сторонник всего нового и прогрессивного, вы не желаете укладывать свой талант в прокрустово ложе официальной медицины. Вот поэтому я вас и пригласил.
- А что случилось, Владимир Владимирович?
Экс-президент тяжело вздохнул.
- Это началось неделю назад, - начал он свой рассказ. - Я всегда хорошо сплю, и сны мне снятся, как правило, тусклые, серые, не запоминающиеся. А тут, понимаете, приснился мне под утро жуткий сон. Яркий, объёмный, неотличимый от реальности... Мне неожиданно показалось, что лежу я не у себя в кровати, а на деревянных нарах в тюремной камере. Голые каменные стены, решётка на окне, параша в углу... Я, конечно, сразу понял, что это сон. Понимал, что я – глава правительства и знал, что нахожусь дома, в постели... Но этот сон был настолько реальным! Я пощупал доски нар... Во сне ничего нельзя почувствовать, но я отчётливо помню ощущение досок под пальцами, как если бы щупал их на самом деле. Встав на ноги, я прошёлся по камере. Всё было, как в реальности: я ощущал каждый свой шаг, прикасался к стенам, чувствуя пальцами холодный камень. Подойдя к окну, я протянул руку вверх и пощупал решётку. Она была настоящая, холодная, железная! И всё это было каким-то... трёхмерным!
- Трёхмерным? - переспросил Кашпировский.
- Ну да, трёхмерным, - продолжил Мутин. - Вы понимаете, во сне всё представляется каким-то плоским, ну, как если бы я смотрел на мир одним глазом. Сны не могут быть такими яркими и объёмными, как в реальности. И ещё... когда во сне понимаешь, что спишь - тут же просыпаешься. А тут я никак не мог проснуться, хотя и понимал, что всё это сон!
- И чем же всё закончилось?
- В общем, отошёл я от окна... Возле нар, на тумбочке, телевизор стоял, маленький такой, чёрно-белый. Я взял его в руки, подержал, чувствуя небольшой вес, ощупал его со всех сторон, подёргал за провод. Всё выглядело очень реальным, будто наяву. И в этот момент за дверью раздались тяжёлые шаги, заскрежетал ключ в замке. Мне стало страшно, и я проснулся.
- Так это всё-таки был сон?
- Конечно, сон! Я же вам так и сказал.
- Ну, тогда вам не о чем беспокоиться! - улыбнулся Кашпировский. - Один случайный сон ничего не значит, он просто вызван эмоциональным перенапряжением, накопившемся за время избирательной кампании...
- Это не случайный сон! - перебил Мутин. - Такие сны снятся мне уже целую неделю, каждую ночь, обычно под утро... Я просыпаюсь в холодном поту!
- И что, всё время снится одна и та же камера?
- Нет, в том то всё и дело, что сны разные! В первый раз мне приснилась тюремная камера, в следующем сне меня везли куда-то в закрытой машине, а последние пять ночей меня преследует настоящий кошмар...
- И что же вам снится? - Кашпировский профессиональным взглядом поглядел президенту в глаза, словно стремясь проникнуть в самые сокровенные глубины чужой души. Мутин отвёл взгляд, сглотнул и снова посмотрел на врача.
- Мне снился суд... Суд присяжных. Всё реальное, как в жизни. Почти всё наше правительство под судом... Кроме представителей оппозиции, естественно. Прокурор, гад, козлами отпущения всех нас сделал, шьёт белыми нитками всякую лажу, обвиняет в геноциде русского народа, в предательстве геополитических интересов России, в измене Родине... ну, и так далее... Ну почему я не уничтожил его, когда была возможность? - взвыл вдруг Мутин, заставив врача вздрогнуть.
- Кого вы не убили? - переспросил Кашпировский.
- Прокурора... Лимонов у них там прокурор, из НБП! И присяжные тоже все лимонники сраные, что их вожак скажет, то они и подхватывают! Адвокат ни мычит, ни телится... А я - главный обвиняемый!
- Это всё или вам ещё что-то снилось?
- Да, снилось. Сегодняшний сон стал апогеем кошмара. Всех, кто состоял в партии "Единая Россия", приговорили к смерти... - Мутин замолчал, затравленно глядя куда-то в пол, потом поднял глаза на врача:
- Я пригласил вас, Анатолий Михайлович, чтобы вы избавили меня от этого кошмара! Помогите мне, я уже в кровать боюсь ложиться. Мне кажется, что я схожу с ума!
- Любопытно, весьма любопытно, - сказал Кашпировский. - А что говорит ваш личный психоаналитик?
- Да что он может сказать? - махнул рукой Мутин. - Лопочет что-то по переутомление, про комплекс вины, советует транквилизаторы попить, на курорт съездить отдохнуть... Если поможете, Анатолий Михайлович, ей-богу, уволю ко всем чертям этого лоботряса, а вас возьму на его место!
- Правда? - обрадовался врач. - Я, конечно, постараюсь вам помочь, только дело это нелёгкое. Однажды я уже сталкивался с подобным случаем...
- И что же это?
- Ну, как бы вам объяснить? - замялся Кашпировский. - Это слишком фантастично и маловероятно, чтобы быть правдой, да и объяснять придётся слишком долго. Сначала нужно удостовериться, действительно ли это тот случай, о котором я думаю. Я называю это "Синдром Кашпировского", в честь первооткрывателя.
- От скромности вы не умрёте! - хмыкнул Мутин. - Лучше скажите, помогли ли вы тому пациенту, с "Синдромом Кашпировского"?
- Помог. Долго я тогда с ним работал, пока понял, в чём дело, а тогда уже решил проблему всего одним сеансом гипноза. У вас очень похожий случай.
- А я не сумасшедший?
- Вовсе нет, "синдром Кашпировского" - это не психическое заболевание, это, прямо скажем, вообще не заболевание.
- Тогда что же это?
- Сначала я должен убедиться в правильности диагноза. Если я ошибся, то и нечего забивать вам голову всякой медицинско-фантастической чепухой. Но если я прав, то вмешательство необходимо, поскольку запущенный "синдром" может привести к развитию шизофрении...
- Тьфу, этого ещё не хватало! - Премьер озабоченно постучал по крышке стола. - И как же вы собираетесь убедиться в правильности диагноза?
- Для этого, Владимир Владимирович, мне необходимо ваше согласие на проведение сеанса гипноза.
- Я согласен. Только не тяните, проводите свой гипноз прямо сейчас.
- Хорошо, Владимир Владимирович, - засуетился врач, - пожалуй, вот этот диван подойдёт, - указал он на кожаный диван, стоящий у стены.
Премьер встал из-за стола и, пройдя через комнату, опустился на диван и вытянулся во весь рост, не снимая ботинок. Кашпировский подтянул свой стул к дивану, уселся и наклонился над Мутиным.
- Скажите, Владимир Владимирович, а вас тоже приговорили к смерти? - вдруг поинтересовался он.
 - Нет, меня приговорили к какой-то "пожизненной реформе"...
- А что это значит? - удивился врач.
- А хрен его знает! Наверное, пожизненное заключение... И вообще, не пора ли начинать?
- Хорошо, хорошо, - психотерапевт поправил галстук и зловещим голосом начал:
- Раз... У вас тяжелеют и опускаются веки...
Мутин закрыл глаза.
- Два... Все ваши мышцы расслаблены, дыхание ровное и глубокое...
- Три...
 Перед глазами у экс-президента сомкнулась тьма.

- Десять! Через десять минут будем на месте! - резко прозвучал чей-то незнакомый голос, перекрывая мерное урчание мотора. Мутин открыл глаза...
Машину слегка покачивало. Он был единственным пассажиром автозака. Взгляд упирался в решётку, по ту сторону которой в тусклом свете лампочки злобно глядели на него два молодых милиционера.
 - Ну что. гад, проснулся? - спросил один. - Гоовься, через десять минут твоё последнее публичное выступление.
Второй мент злорадно ухмыльнулся.
На рукаве у каждого была красная повязка. Хотя... не совсем красная. В центре каждой повязки, в белом круге, красовались серп и молот...
Крик вырвался, казалось, из самой глубины души. Ужас затопил рассудок, Мутин кричал и кричал...
- Очнись, да очнись же! - кто-то наотмашь бил его по щекам.
Обливаясь холодным потом, экс-президент открыл глаза и увидел над собой знакомый, обшитый дубовыми панелями потолок кабинета. На фоне тёмного потолка маячило испуганное лицо Кашпировского.
Владимир Владимирович, вы так кричали!
Премьер поднялся и сел, с трудом переведя дыхание.
- Меня... меня везли куда-то в машине... Кошмар!
 - Да, всё обстоит именно так, как я и предполагал, - сказал врач. - Это действительно синдром Кашпировского.
- И в чём бы он заключается? - спросил премьер слабым голосом.
- Наберитесь терпения, это долгий рассказ...
- Я внимательно слушаю.
- Так вот, как вам известно, наша Вселенная родилась пятнадцать миллиардов лет назад, в адском пламени Большого взрыва...
- И какое отношение имеет ваш взрыв к моей болезни? - перебил врача Мутин.
- Я же говорил, рассказ долгий, - ответил Кашпировский. - Наберитесь терпения, Владимир Владимирович!
- Итак, в результате Большого взрыва родилась наша Вселенная - бесчисленное множество галактик, звёзд и планет. Но вся суть в том, что Вселенная вовсе не такая, какой мы её воспринимаем. Проще говоря, мы живём в привычном трёхмерном мире, в то время, как измерений на самом деле гораздо больше.
- Четвёртое измерение? Как же, я об этом читал.
- Не только четвёртое. Как предполагают некоторые учёные, наша Вселенная имеет по меньшей мере семь измерений, если не восемь. По крайней мере, четыре точно есть. Наш трёхмерный мир является лишь проекцией многомерной Вселенной на трёхмерную "плоскость". И таких проекций может существовать бесчисленное множество...
Мутин внимательно слушал.
- А теперь мы подходим к самому главному! - провозгласил Кашпировский. - Мы имеем бесчисленное множество трёхмерных копий изначального многомерного мира. Разумеется, все эти Вселенные будут удивительно похожи одна на другую, в каждой из них есть и Солнце, и Земля, и на каждой Земле в положенный срок зародилась жизнь. Если и будут какие-нибудь отличия, так только в мелочах. На совершенно одинаковых планетах, в одинаковых климатических условиях, развитие цивилизации может пойти немного разными путями. В четвёртом или каком-то там другом измерении расположено бесчисленное множество обитаемых миров, следовательно, мы имеем бесчисленное множество вариантов развития истории. Наверняка, есть где-нибудь мир, где Гитлер выиграл Вторую мировую войну, есть мир, где Андропов прожил на двадцать лет дольше и сохранил Советский Союз...
- Я понял! - воскликнул Мутин. - Есть мир, где я проиграл выборы и к власти пришла оппозиция. И всё правительство, разумеется, отдали под суд... Как хорошо, что мы с вами живём не в том мире!
- Вы всё очень правильно поняли, Владимир Владимирович! - улыбнулся Кашпировский.
- А этот мир... где он находится?
- Рад бы сказать, но, к сожалению, пальцем на него не укажешь. Он существует где-то во Вселенной, а где именно - одному Богу известно.
- В самом деле, какая разница, где этот мир находится? - согласился Мутин. - Я всё равно туда не рвусь, мне и на своей планете хорошо. А теперь, Анатолий Михайлович, предлагаю спуститься с небес на землю и вернуться к нашим баранам, точнее, к моей болезни. От ваших фантастических теорий у меня голова кругом идёт. Ответьте лучше, почему я периодически оказываюсь в чужом мире, причём отнюдь не в самом гостеприимном?
- В этом нет вашей вины, Владимир Владимирович! - ответил врач. - Вы всё сделали правильно, в результате вам удалось стать президентом в третий раз. Изящное решение: вы, уйдя формально в отставку, пихнули на президентский пост вице-премьера Ведмедева, а ручные и трусливые средства массовой информации буквально вдолбили его жалкий образ в рудиментарные мозги избирателей…
Мутин молча улыбался.
А дальше, - продолжил Кашпировский, - дело техники. Оппозиции заткнули рты, выборы благополучно состоялись, затем маленькая подтасовочка при подсчёте бюллетеней, и Ведмедев сел в президентское кресло. Сам он – посредственность и без вас, нынешнего премьер-министра, шагу ступить не способен. Фактически, вы - снова президент. Поздравляю вас!
- Спасибо! - Сияющий от удовольствия Мутин пожал руку врачу.
- Но в одном из соседних миров не всё обстояло так гладко. То ли тамошний Президент упустил свой шанс, то ли коммунисты оказались расторопнее, да только пришла там к власти злая оппозиция, и полетели головы. Представляете, каково пришлось тамошнему президенту, вашему, между прочим, двойнику? Враз потерять всё, что имел, всё, что составляло смысл жизни, включая свободу, из правителя гигантской страны стать зеком! Тут есть, от чего прийти в отчаяние. И брошенный в тюрьму президент, лёжа на нарах в вонючей камере, сумел каким-то образом догадаться о существовании другого мира, в котором на выборах 2008 года победил он, а призрак оранжевой революции рассеялся, как дым... Он рвётся сюда, к нам, в наш мир. Его мысли, подпитываемые отчаянием, прорываются сквозь барьер четвёртого измерения и попадают в идеальный резонатор - ваш собственный мозг, точную копию мозга того президента. Так у вас появляются ужасные видения - отображения происходящих в реальности ужасных событий - там, в ином мире.
- Ну, и чем это может мне грозить? - нахмурился Мутин.
- Этот ваш двойник, Владимир Владимирович, так настойчиво рвётся к нам, что, возможно, вслед за отдельными мыслями в ваш мозг может перетечь вся его душа... И тогда в вашем сознании как бы поселятся сразу два человека. Раздвоение личности - классическая шизофрения!
- Какой ужас, тьфу, тьфу, тьфу! - снова постучал по столу премьер. - А нельзя ли, Анатолий Михайлович, сделать так, чтобы этот лузер не смог пробиться в мой мозг? Пускай себе сидит за решёткой, мне абсолютно всё равно, чем занимается этот мой коллега... Сдал страну оппозиции - ну, и поделом! Так как, сможете оградить меня от посягательств этого экс-президента?
- Смогу, Владимир Владимирович. Если желаете, можно прямо сейчас. Я даже настаиваю на немедленном проведении лечебного сеанса именно сейчас, когда выяснен диагноз. Промедление опасно. Дело в том, что при попытке души проникнуть через барьер целиком, может произойти обратный эффект, и вашу собственную душу засосёт туда, в чужой мир...      
- Ну уж нет, не будем терять время! - Мутин вытянулся на диване, поёрзал, устраиваясь поудобнее и закрыл глаза.
- Один...- начал Кашпировский.
- Стойте, - открыл глаза премьер. - А зачем тот неудачник пытается влезть в мой мозг, почему он не мог прийти в наш мир целиком, во плоти?
- Всё дело в необходимой для перехода энергии, Владимир Владимирович. Я даже не представляю, какая потребуется энергия, чтобы перебросить сквозь четырёхмерный барьер массивное человеческое тело. А что касается души, то её ещё никому взвесить не удавалось - настолько ничтожна её масса.
- Теперь понятно. А вы точно сможете мне помочь?
- Конечно, Владимир Владимирович, это очень просто! Я проведу сеанс гипноза и "закрою" ваш мозг для вторжения извне.
- Начинайте! - Мутин закрыл глаза.
- Один... - прозвучал в тишине уверенный голос врача. Мутин расслабился и постарался отогнать прочь тревожные мысли.
- Два... Вы полностью расслаблены, дыхание спокойное и размеренное...
- Три...
 Премьер почувствовал, что начинает медленно проваливаться во тьму...

- Ну ты чё, заснул? Двигай давай! - грубый толчок в спину вырвал Мутина из забытья. Споткнувшись, он не удержался на ногах и упал, уткнувшись лицом в траву.
- Вставай, гад! - эти слова сопровождались довольно болезненным ударом тяжёлого башмака по рёбрам. Экс-президент вскрикнул и неуклюже поднялся на колени, упираясь руками в коротко стриженую траву. Руки были скованы наручниками... Воздух был наполнен странным шумом, напоминающим гул трибун переполненного болельщиками стадиона.
- Вставай, на тебя вся Россия смотрит! - прошипел всё тот же голос. Стиснув зубы, борясь с холодным, захлёстывающим душу ужасом, Мутин медленно поднялся на ноги и огляделся.
Под ногами простиралось ровное, ухоженное травяное покрытие футбольного поля. Вокруг него многоярусными кольцами громоздились трибуны, до отказа набитые людьми. Лёгкий ветерок шевелил бесчисленные серпасто-молоткастые алые знамёна. Всё это в ужасающей своей нереальности напоминало кадры из фильма "Гладиатор".
- Этого не может быть... Это сон... - шептал Мутин, механически передвигая ноги, не отрывая взгляда от трибун. где мелькали над головами "болельщиков" алые полотнища. Потом, опустив взгляд, он поглядел вперёд, туда, куда его вели.
Озарённые золотистыми лучами заходящего солнца, посреди футбольного поля сверкали лакированным деревом стройные, изящные виселицы.
Охнув, экс-президент брякнулся в обморок.

В ушах по-прежнему звучал тяжёлый гул. Сознание возвращалось медленно. Боясь открыть глаза, Мутин осторожно пощупал рукой мягкую обивку дивана, и лишь потом облегчённо поднял веки...
И тут же зажмурился вновь. Диван, на котором он сидел, находился посреди стадиона, на небольшой площадке, огороженной колючей проволокой. Рядом стояли ещё диваны и стулья из кремлёвских апартаментов, на которых сидели весьма знакомые Мутину личности. Здесь было собрано всё бывшее руководство страны, вся верхушка партии "Единая Россия". В двадцати метрах впереди возвышался ряд виселиц, на одной из них уже покачивался Сурков. К другой вели Грызлова.
С ужасом, туманящим рассудок. Мутин наблюдал, как Грызлова заставили влезть на высокую деревянную скамью, сопровождающий милиционер одел ему на шею петлю...
- Именем Союза Советских Социалистических Республик! - прозвучал над стадионом торжественный голос.
Мутин замотал головой, изо всех сил стараясь проснуться, но неожиданно ощутил где-то внутри, в глубине своей души, чей-то посторонний разум. Посторонний, но в то же время очень знакомый разум... То была сжавшаяся в комок, дрожащая от страха душа бывшего президента великой державы, совершившего тяжкий путь из князи в грязи. Подобное, наверное, испытывали гитлеровские прихвостни, неожиданно оказавшиеся на скамье подсудимых Нюрнбергского трибунала. Гипотетическое "засасывание", о котором упоминал Кашпировский, обернулось реальностью. Путь обратно, в свой мир был закрыт.
Трибуны восторженно взревели, выводя премьера из оцепенения. Грызлов судорожно дрыгал ногами, болтаясь в петле. Два милиционера с красными повязками на рукавах волокли под руки Ведмедева. Глаза на белом, как мел, лице вылезали из орбит. От ужаса у него отнялись ноги. Неподалёку, на вершине деревянного помоста истошно вопил Чубайс, которого сажали на электрический стул...
Через час всё было кончено. Свободных мест на виселицах уже не было. На "скамье подсудимых" остались только Мутин, Зурабов и Жириновский.
Настал черёд Владимира Вольфовича. Сам, без помощи охранников, поднялся он на помост, откуда совсем недавно унесли тело Чубайса. Приговор был давно оглашён, осталось лишь привести его в исполнение.
Под громовой хохот трибун на голову сына юриста одели серую шапку-ушанку, в руки торжественно вложили бензопилу "Урал-4". Один из охранников услужливо поднёс микрофон.
- Подонки, вы все подонки, вы все такими инструментами обзаведётесь, однозначно! - загремел над стадионом знакомый каждому россиянину голос. Изображение Жириновского, обнимающего бензопилу, крупным планом транслировалось на цветном табло стадиона.
Сопровождаемого хохотом зрителей, Жириновского повели в сторону длинного ряда автозаков, выстроившихся на беговой дорожке стадиона. Согласно приговору, он уезжал на два года в Воркуту. Решение суда было очень мягким, если учесть, что прокурор требовал десять лет, но на судебном заседании Владимир Вольфович, произнеся свой традиционный монолог, так развеселил присяжных, что отделался минимальным сроком.
Под воздействием увиденного Мутин пребывал в таком оцепенении, что даже не среагировал, когда с обеих сторон к нему подошли охранники. Лишь после вежливого удара дубинкой по почкам он понял, что от него требуют.
 Опустив голову, бывший президент медленно шёл к помосту, позади плёлся "пламенный реформатор" Зурабов. Деревянный эшафот медленно приближался, и с каждым шагом всё сильнее становился гул трибун. Заскрипели под ногами деревянные ступени и, наконец, низложенные тираны оказались на вершине, лицом к лицу с правосудием. Сто тысяч человек на трибунах стадиона и миллионы телезрителей замерли, ожидая недалёкого уже момента, когда сбудутся, наконец, их заветные мечты...
 Шум трибун постепенно утих, и тогда загрохотали репродукторы, усиливая многократно голос прокурора:
- Товарищи! Вот они, недавно безжалостные правители, а теперь жалкие преступники! Они стоят перед вами, ожидая своей участи, предатели Родины, прислужники НАТО, палачи Русского народа! Чем следует воздать им за преступные их деяния?
Трибуны взревели. Отдельных слов разобрать было нельзя, но общий смысл был ясен.
- Нет, товарищи! - известил прокурор, как только шум утих. Суд приговорил их к жизни, к жизни при реформе, к той самой жизни, к которой приговорили они каждого из нас! Пусть живут и завидуют тем, кого сегодня повесили!
Под шум трибун Мутина с Зурабовым повели прочь со стадиона, к ожидающим машинам. Возле гостеприимно распахнутых дверей автозаков конвойные остановились.
- Посмотрите назад! - скомандовал один из них.
Преступники обернулись и застыли, поражённые удивительным зрелищем, явившемся из далёких, давно минувших лет, из прекрасной поры юности, что прошла в годы Советской власти и минула безвозвратно. Над дорожкой стадиона, у самой земли медленно плыла исполинская связка разноцветных воздушных шариков. Связку удерживали восемь человек, вцепившись в верёвки, не позволяя шарам взлететь. Набирая силу, зазвучали над стадионом слова старой, почти забытой песни:

"На трибунах становится тише,
Тает быстрое время чудес.
До свиданья, наш ласковый Миша,
Возвращайся в свой сказочный лес..."

Наконец, связка шаров закачалась в центре стадиона, над помостом. Умолкла музыка. Из подъехавшей к эшафоту машины конвойные выпихнули какого-то невзрачного лысого мужичонку и поволокли его вверх по ступеням.
- Сюрприз, товарищи! - провозгласил голос прокурора. - Нашим спецназом проведена уникальная операция. Выкраден и доставлен в Россию...
Прокурор не договорил. Вспыхнуло изображение на табло, и трибуны матерно охнули. Это толстое, некогда самодовольное лицо знал весь мир, и ни с чем нельзя было спутать характерную лысину с уродливым коричневым пятном...
Олимпийская песня зазвучала снова. Один из охранников протянул руку к шарам и вынул из связки незаметную прежде верёвочную петлю, которую торжественно затянул на шее Горбачёва.
"До свиданья, наш ласковый Миша"... - неслось над стадионом.
Связка воздушных шаров взмыла вверх, унося прочь от земли сучащее ногами тело Иуды. Вверх, в недосягаемую высь, в темнеющее небо, в котором одна за другой медленно зажигались звёзды.

Мутин был даже рад, когда его наконец-то привели в камеру. Уж слишком сильный стресс пришлось пережить ему, бедному, за последние несколько часов и больше всего на свете сейчас хотелось покоя. Но прежде необходимо было выяснить один вопрос.
- Постойте, господин охранник, - позвал он милиционера, пока тот не успел захлопнуть дверь.
- Волк тамбовский тебе господин!
- Ну, гражданин охранник! Скажите, а в чём заключается моё наказание? Я так понял, что это пожизненное заключение?
- Ты верно понял, - осклабился охранник. - А ещё ты будешь жить при реформе!
- Это как же?
- Да просто кормить тебя будут из расчёта одной минимальной зарплаты в месяц, причём из зарплаты этой станут вычитать 100% оплаты коммунальных услуг. А что останется, на то тебя и будут содержать!
- Но я же умру! - завопил Мутин. - Вы не имеете права морить меня голодом, как крысу! Это антиконституционно!
- Да неужели? - усмехнулся милиционер. - Жаль, что ты не подумал об этом раньше, когда обрекал на голодную смерть миллионы россиян... Ну всё, отдыхай, реформатор!
Железная дверь с лязгом захлопнулась.

А в это время где-то совсем рядом, за тонким, но непроницаемым барьером гиперпространства, в совсем другом мире, испуганный Кашпировский, обливаясь потом, отчаянно проводил непрямой массаж сердца на бездыханном теле премьер-министра. Он трудился, не покладая рук, цепляясь за тоненькую, как соломинка, надежду, хотя уже понимал, что все усилия напрасны, ибо нельзя оживить тело, из которого ушла душа.

                Борис Гадюкин

P.S.     Мне не ведомо, в каком мире мы живём - в том, где великий Русский народ тихо сопьётся и сдохнет на радость Западу, или в том, где вспыхнет алым пламенем Революция, и сгинут в этом вихре палачи России. Решать вам, дорогие читатели. Если хотите до конца дней своих служить холуями у буржуев, если желаете, чтобы ваши дети стали рабами господ из НАТО - тогда голосуйте за Путина, поддержите на выборах "Единую Россию". Ну, а если хотите жить в свободной, могучей, независимой стране - тогда...
Да здравствует Революция!
Да, смерть!