Не сдай Петербург, Россия!

Вновь приехать в этот город и вновь убедиться, что ему нет равных. Вновь поразиться тому, что он не просто прекрасен – на свете есть не менее прекрасные города; но поразиться тому, что он – как единый организм, где ничто не является второстепенным и где все вместе – нерасторжимо; как живое существо со своим характером, настроением; некая огромная и мудрая сущность, к которой приходишь с трепетом, как в храм…
Хотя на храм Питер сейчас мало похож. Скорее на стройплощадку. Вскрытые мостовые, обнаженные гигантские трубы подземных водотоков, затянутые сеткой фасады величественных зданий на Невском, шпили в строительных "лесах", грохот и гарь от дорожно-строительной техники. Но это и хорошо – хоть к 300-летию города выделили деньги, что-то сделают, что-то восстановят. А пора уже; года два назад, например, мы жили здесь в гостинице, у которой с фасада просто падала облицовочная плитка, и принимаемые меры сводились к веревочке, ограждающей опасную для жизни прохожих зону. А сейчас душа радуется: чинят! молодцы! дай Бог!
Грустно другое: чинят-то самый что ни на есть центральный центр. Иду от Сенной площади к началу Английского проспекта. Сначала – вскрытые мостовые и здания, затянутые тканью с изображением находящегося под ней фасада; потом – здания просто под сеткой; но и таких всё меньше, вот уже только раскуроченный бордюр тротуара напоминает о тотальном ремонте Питера; а вот уже и этого нет, все спокойно. А Английский проспект – разве окраина? Вот это здание, например, где размещается сейчас военкомат – роскошный модерн, красота неописуемая, только по фасаду трещины, а на "козырьке" приличных уже размеров березка… Не хватает выделяемых средств? Конечно, не хватает. Чего уж тут ждать, в наше-то время…
Ого, а вот изумительный способ привлечь инвесторов! Вам случайно не нужен небольшой двухэтажный особнячок в тихом уютном месте на набережной Мойки? Памятник архитектуры, само собой понятно. По всему фасаду – плакаты с надписью "Продается". Эх, где ты, мистер Твистер, бывший министер? "Дом над Невою купить бы я рад, да не захочет продать Ленинград…". Так вот, захотел.
Останавливаюсь напротив Новой Голландии. Выглядит она уже как настоящие руины, и березки в трещинах гораздо крупнее, чем та, см. выше. Что такое Новая Голландия – перевалочная база в петровские времена и тюрьма в последующие; да, не дворец Меньшикова или Юсупова. Но ведь это неотъемлемая часть истории Петербурга, а к тому же - красота-то какая! Мрачная, строгая, зловещая красота… не зря же один за другим подруливают сюда разнокалиберные плавсредства, битком набитые туристами, и даже на берегу сквозь шум мотора слышен заученный рассказ девочек-гидов: "Построено… Пётр Первый… Голландия… тюрьма, которую в народе звали Бутылкой: в Москве Бутырка, в Питере Бутылка…" Туристы только успевают головы поворачивать – посмотрите налево, посмотрите направо – и даже не замечают (по себе знаю) некоторых неприятных моментов типа наплавного мусора, который собирается целыми островками в затишьях у опор чудесных петербургских мостов.
Для борьбы с этим наплавным мусором пару лет назад даже специальное судно построили, и оно действует (специально в Ленкомэкологии узнавала). Да разве тут вычистишь, когда каждая, простите, свинья, выбравши в киоске пепси или "клинское" и выпивши его, считает своим долгом швырнуть в канал пустую бутылку или банку – всё же оставил след по себе, не зря прожил! Разруха начинается с головы, правильно говорил профессор Преображенский…
Есть у каналов и другие проблемы. Повышенное загрязнение стоками (а в этом году ещё и повышенный фон температуры) стимулирует активный рост рдестов – длинных водорослей, которые уже в июне поднимаются до поверхности воды и превращают мелководья в подобие Саргассова моря. Мне ужасно понравилось судёнышко для борьбы с рдестами, которое я увидела у Петропавловки: железное корыто, в середине двигатель как у мини-трактора, впереди конструкция - сварные металлические козлы, опущенные наполовину в воду. На них-то и наматываются водоросли, а дяденька снимает их багром и складывает во второе железное корыто, которое подцеплено к первому; движется вдоль берега большой стог радостного зеленого цвета…
В любую погоду хорош Питер, во всякое время года и суток. Но жаркое лето в Питере – это что-то особенное!
У стен могучих, молчаливо грозных,
Впитавших миллионы вздохов слёзных
И столько же бацилл туберкулёзных,
Шумит туристов разноцветный рой.
У Петропавловки такие чудеса –
Малыш; воздушный шарик в форме зайки,
Скульптур песчаных эфемерная краса;
Охранник юный в разноцветной майке
Взимает плату – 50 рублей за вход,
А выход, соответственно - бесплатно…
А если б время повернуть обратно,
Тогда бы было всё наоборот…
Мини-пляж под стенами Петропавловской крепости с видом на Зимний дворец (50 м по прямой до бывших камер политзаключенных, 100 м до царских усыпальниц). меня и очаровывает, и приводит в смущение – вроде как не место веселиться-то… А с другой стороны – может, это и хорошо, когда скорбное место превращается в радостное. А вот наоборот – лучше не надо.
На стрелке Васильевского острова некая дама купает медвежонка по имени Боря. Малыш (чуть побольше дворняжки ростом) в воду что-то не хочет, и "маме" приходится самой показывать ему пример. Картину эту фиксируют с парапета десятки фотоаппаратов интуристов ("в России медведи ходят прямо по улицам!"). Выбравшись из воды на крутые ступени, Борина хозяйка громко объявляет: бесплатное представление посмотрели, а где аплодисменты? Аплодисменты в ответ гремят оглушительные.
В эти летние дни Питер кажется на редкость "близким к природе". Почему – сама не понимаю. Взгляните на карту города – ведь зелени-то почти нет. Редкие, далеко друг от друга расположенные скверы-островки погоды не делают. И тем не менее – дискомфорта от этого не испытываешь, дышится нормально. Наверное, спасает обилие водных пространств да морской ветер с близкой Балтики, а главное – отсутствие безумных, безумнейших московских "пробок", которые делают жизнь почти невыносимой, несмотря на то, что процент озеленённых территорий в Москве высок не в пример Питеру.
В Питере свои проблемы. Сижу в столовой, слушаю разговор соседок по столику. Некая петербуржка поучает гостей города: "Из водопровода пить нельзя. Кипятили вы воду или нет – неважно. Все равно её нельзя употреблять. Пищу готовить только на покупной бутилированной воде." Те слушают, открыв рот от ужаса. "Простите, - вступаю я в разговор, - а зубы чистить ею можно?" "Нет, конечно, – отвечает хорошо информированная дама, - её же качают из Невы! Я была на водозаборе и видела, что там творится!" "Так вы зубы бутилированной водой чистите?" Это вопрос сбивает с толку хорошо информированную даму, и по всему видно, что бутылку с минералкой в ванной она для этой цели не держит…
Специально приглядываюсь к невской воде: чистая, почти как ладожская. Такую в турпоходе в чайник и на костер, никаких проблем. Спрашиваю у работников Ленкомэкологии: а правда, что водопроводную воду пить нельзя? "Мы пьём" – отвечают.
А хотите, расскажу о неприятном впечатлении этой поездки? В зале, где проходил наш семинар, в тот час, который мы проводили "на перерыве", занималась так называемая летняя лингвистическая школа. От нечего делать мы послушали, о чем они тут говорят и поют. Оказалось, исключительно о библии, о Христе, и вообще о матери – католической церкви. Вот это меня просто взбесило. Миссионеры у дикарей, а? Это они! нам! здесь! в городе Иоанна Крондштатского и Ксении Петербургской! будут рассказывать, кто такой Христос и как в него надо верить! В двух шагах от усыпальницы святого Александра Невского и дважды Божьим перстом отмеченного фельдмаршала Кутузова! В этом городе, который, как говорят, сама Матерь Божья повелела Сталину не сдавать любой ценой (и пусть это легенда, достаточно и легенды). Нет, товарищи, это уже явно лишнее.
А впрочем, Бог с ними. Петербург ведь всегда был городом очень веротерпимым. Каких только конфессий здесь не водилось, каких только храмов, мечетей, синагог, кирх и т.п. не строилось! А всё равно остался он самым что ни на есть русским. Не в этом ли секрет его неповторимого волшебного обаяния: являет он собой один из множества ликов России, необычный, непривычный лик, совсем другой - торжественный, парадный, европейский почти, и все же – тысячу раз русский.
Ах, спасибо, Пётр Алексеевич, что городу этому быть приказал! Стыдно нам будет, русским, если этот город, на болотах, на костях строенный, в военное лихолетье выстоявший, не отстоим от разрухи, от безденежья, от бездуховности.
Не сдай Петербург, Россия!
2002