Идентификация праязыка и языческой доктрины-2

               
                ПЛАТОН О ДУШЕ.

   «Бог сотворил душу первенствующей и старейшей по своему происхождению и совершенству, как госпожу и повелительницу тела, а составил он её вот из каких частей и вот каким образом; из той сущности, которая неделима и вечно тождественна (самой себе), и той, которая претерпевает разделение в телах, он создал путём смешения третий, средний вид сущности, причастный природе тождественного и природе иного, и подобным же образом поставил его между тем, что неделимо, и тем что претерпевает разделение в телах. Затем, взяв эти три начала, он слил их все в единую идею, силой принудив не поддающуюся смешению природу иного к сопряжению с тождественным. Слив их таким образом при участии сущности и сделав из трёх одно, он это целое в свою очередь разделил на нужное число частей, каждая из которых являла собою смесь тождественного, иного и сущности.
Делить же он начал следующим образом: прежде всего отнял от целого одну долю, затем вторую, вдвое большую, третью – в полтора раза больше второй и в три раза больше первой, четвёртую – вдвое больше второй, пятую – втрое больше третьей, шестую – в восемь раз больше первой, а седьмую – больше первой в двадцать семь раз. После этого он стал заполнять образовавшиеся двойные и тройные промежутки, отсекая от той же смеси всё новые доли и помещая их между прежними долями таким образом, чтобы в каждом промежутке было по два средних члена, их которых один превышал бы меньший из крайних членов на такую же его часть, на какую часть превышал бы его больший, а другой превышал бы меньший крайний член и уступал большему на одинаковое число. Благодаря этим скрепам возникли новые промежутки, по 3/2, 4/3 и 9/8, внутри прежних промежутков. Тогда он заполнил все промежутки по 4/3 промежутками по 9/8, оставляя от каждого промежутка частицу такой протяженности, чтобы числа, разделённые этими оставшимися промежутками, всякий раз относились друг к другу как 256 к 243. При этом смесь, от которой бог брал упомянутые доли, была истрачена до конца.
   Затем, рассекши весь образовавшийся состав по длине на две части, он сложил обе части крест-накрест наподобие буквы Х и согнул каждую из них в круг, заставив концы сойтись в точке, противоположной точке их пересечения. После этого он принудил их единообразно и в одном и том же месте двигаться по кругу, при чём сделал один из кругов внешним , а другой – внутренним. Внешнее вращение он нарёк природой тождественного, а внутреннее – природой иного. Круг тождественного он заставил вращаться слева направо, вдоль стороны (прямоугольника), а круг иного – справа налево, вдоль диагонали (того же прямоугольника), но перевес он даровал движению тождественного и подобного, ибо оставил его единым и неделимым, в то время как внутреннее движение шестикратно разделил на семь неравных кругов, сохраняя число двойных и тройных промежутков, а тех и других было по три. Вращаться этим кругам он определил в противоположных друг другу направлениях, притом так, чтобы скорость у трёх кру была одинаковая, а у остальных четырёх – неодинаковая сравнительно друг с другом и с теми тремя, однако отмеренная в правильном соотношении».(12, Платон, «Тимей», стр. 508-509).
   Душа «являет собою трехчастное смешение природ тождественного и иного с сущностью, которое пропорционально разделено и слито снова и неизменно вращается вокруг себя самого, а потому при всяком соприкосновении с вещью, чья сущность разделёна или, напротив, неделима, она всем своим существом приходит в движение и выражает в слове, чему данная вещь тождественна и для чего она иное, а также в каком преимущественно отношении, где, как и когда каждое находится  с каждым, как в становлении, так и в вечной тождественности, будь то бытие или страдательное состояние».
            

                ЯЗЫЧЕСКАЯ   ФИЛОСОФИЯ.

                ДИАЛЕКТИКА  ПРОКЛА.


   В диалектической системе Прокла имя отнесёно к демиургии; для определения диалектического места демиургической потенции имени необходимо ясно видеть главные этапы его становления. Это четыре неоплатонических этапа от первоединого до космоса: 1. ен;.2. ноус; 3. тюхе; 4.космос.
   Прокл применяет к  каждому из этапов свой триадический метод деления: для ен – это 1. абсолютная его неизречённость, и 2. беспредельное, предел, число; выходит так, что первое «одно» - абсолютная сверх мыслимость, а второе «одно» - единство числового начала диалектического пути («пресущественные единства»); для ноус – это сущее, жизнь, ум; для тюхе – это умопостигаемое, умопостигаемо-умственное, умственное, в аспектах души – это сущностное, жизненное, познающее начала. Переход к космосу, к природе, заново конструирует всю эту смысловую триаду, изображая её с позиции природных и космических воплощений, так что мы теперь имеем: для сущего – парадейгму, для жизни – демиурга, для ума – идеи. Имя и есть идея, демиургийно конструирующая умную парадейгму.
   «Ум содержит в себе «иконы и сущностные смыслы в чётко расчленимой форме, как бы изваяния сущего, наподобие имён, подражающих числам в качестве умных ликов»; сущность имён демиургийно создаётся как «изваяния богов и демонов», законодатель даёт имена в качестве «изваяний предметов». Далее, имена – «изваяния богов»; «всепрекрасно небо, Зевсова демиургема, и имя его», интересно употребление понятия агалма («изваяние»), - и о том, что «ум в нас дионисичен и воистину есть изваяние Диониса», поскольку «ум больше всего другого сроден богу», (дионисичность  же ума и есть его соотнесённость с материей, телом, и, следовательно, выраженность его). «Божественное имя – символ демиургической явленности, об имени божием как демиургийном символе умных причин, о явленном изваянии в противоположность неявленным. Мысли богов – изваяния (агалма), фигуры богов – изваяния, об изваянности мифов. Имя – символ сущности». (А. Ф. Лосев, "Бытие, имя, космос", Прим. 65 ко 2-ой главе. Собрание мнений Платона и Прокла об имени).
               

                ГОМЕР.

   У крайних пределов кормообильной Земли обитает Океан, прародитель богов, и матерь Тефия. Они вырастили Геру, богиню Земли, восприняв её из рук Реи (Реин,Лиин) тогда, когда громозвучный Зевс низверг своего отца Крона (Хроноса-бога времени) под неистощимое Море, под Землю (подземное Море) («Илиада», 14). «Потоки реки Океана, который всем – прародитель» («Илиада», 14). «Великая мощь глубоководного Океана, из которого текут все реки и все моря, и все источники, и глубокие колодцы» («Илиада», 21).
   Гефест на щите Ахилла «расположил» «великую мощь Океана, по крайнему ободу крепкозданного щита» («Илиада», 18).
Злокозненный Атлас, «которому ведомы глубины всего моря», «сторожит длинные колонны, которые держат врозь землю и небо» («Илиада», 1). (Стреноженный Атлас).
   Тартар туманный, «далеко-предалеко, где под землёй глубочайшая пропасть (вулкан Таркалима, Тартарима, Парабран), где железные ворота и медный порог, настолько далеко под Аидом (находится), насколько небо – от земли» («Илиада», 8).



                ПЛОТИН: ОБ   УМЕ.

   «Красота души предполагает в ней как необходимое условие мудрость...от ума поистине в полном, абсолютном смысле слова. ...Ум открывает и содержит в себе все сущее, он есть образ блага, но только образ и притом во множественности, тогда как первое начало – само благо – пребывает в чистом и абсолютном единстве». ...Ум «имеет отдельное (от материи) существование, ...в нем находятся все виды сущего как идеи». ...Ум есть их (вещей) творец и создатель, что не от кого иного, как от ума, посредством другого начала – мировой души, материальный субстрат всего принимает формы и становится или водой, или воздухом, или землёй, или огнём, - таким образом, что душа, формируя материю в эти четыре мировые стихии, сама со своей стороны воспринимает от ума руководящие идеи и принципы. ...Точно так же и в уме можно различать два момента: с одной стороны, он для души есть форма (и источник форм), с другой же он тот принцип, который формирует её (и все прочее). ...Те формы, которые дает душе сам ум, конечно, самые подлинные, истинные, а те, которые имеют в себе тела (от души), - более или менее близкие к оригиналу копии и подражания».
   «Душа находится в мире; значит, должно быть начало более высокое еще и потому, что оно существует вне мира. Ведь если бы не было такого надмирного начала и сущее исчерпывалось бы только тем, что есть в мире (то есть телами, материей), тогда не было бы ничего твёрдого, нерушимого и даже идеи, как, например, идея человека, да и все идеальные сущности не могли бы быть вечными и неизменными. Все эти соображения, к которым можно бы присоединить и много других, приводят к выводу, что кроме души существует другое, ещё более высокое начало – Ум».
   Ум «всегда то же самое, что составляет предмет его мышления. ...Каким образом ум есть такая чистая актуальность, актуальная энергия мышления, которую мы должны считать тождественной с тем, на что она простирается, что служит её предметом? А вот как: поскольку ум есть бытие истинное и абсолютно сущее, то он тем самым, что мыслит мыслимое, делает его сущим, дает ему истинное существование, и это значит, что он есть всё сущее, вся совокупность тех сущностей, которые через него и в нем (в его мышлении) существуют. В самом деле, сущности, которые он мыслит, должны где-то быть, а быть они могут или вне его (в таком случае они, конечно, отдельны и отличны от него), или в нем же самом, и тогда они должны составлять единое с ним. Невозможно, чтобы они находились вне его, ибо где же тогда, в чем другом они могли бы быть? А если они только в нём, то должны быть с ним тождественны. Ведь нельзя же считать их субстратом чувственные вещи (хотя некоторые придерживаются того мнения), потому что никакая первичная истина сущности не может быть чувственной и находится в мире чувственного, где присущие материи формы – лишь отражения истинных сущностей, ибо где форма находится в ином, нежели она сама, там она не первоначальна и появляется от высшего начала, представляя лишь образ его и подобие. Далее, если необходимо признать, что именно ум есть творец вселенной, то никак уж нельзя допустить, что, приступая к созданию вселенной, он мыслил сущности существующими в том, что ещё не существовало. Ведь ясно, что они должны были существовать прежде видимой вселенной, а это значит, что они суть не образы чувственных вещей, а, наоборот, предшествующие им их прообразы, и что они составляют само существо ума. Говорят, правда, что для изъяснения чувственного мира достаточно и семенных логосов. Пожалуй – если они вечны и не подвержены изменению; но коль скоро они таковы, то местом их может быть только ум, как начало более высокое, чем природа с её законосообразностью, даже более высокое, чем сама душа, ибо всему этому присуще бытие не актуальное, а лишь потенциальное».
   «Ум и есть все истинно-сущее, а потому он, мысля все сущее, имеет его не вне себя, а в себе. Всё истинно-сущее не предшествует уму и не после него появляется, но есть вместе с ним, он же для всего сущего – первый законодатель; точнее, он сам живой закон всего и всяческого существования. Поэтому вполне справедливо изречение (Парменида) «мыслить и быть – одно и то же», то есть мышление, знание сверх чувственных вещей тождественно с их бытием. Это правда, и только поэтому каждый из нас сознает свое «Я» существующим и имеет представления и воспоминания о сверхчувственном».
   «Таким образом, сверхчувственные сущности находятся не вне ума в каком-либо месте, но в уме и в самих себе, недоступные ни разрушению, ни даже изменению, и вот почему они истинно-сущие, существующие в полном и строгом смысле слова. Если бы они были подвержены разрушению или даже только изменению, если бы бытие привходило вних извне, тогда оно поистине принадлежало бы лишь тому, от чего привходит, но вовсе не им. Другими словами, это были бы уже чувственные вещи, а чувственные вещи суть то, за что мы их принимаем, лишь благодаря их участию (в истинно-сущем), то есть благодаря тому, что субстрат их природы получает форму извне, как медь получает форму от скульптуры. Дерево – от столярного искусства, ибо и тут форма переходит из искусства в вещество. Но само искусство остается себе тождественным и содержит в себе в чистом, неизменном виде истинную сущность, одно – идею статуи, другое – идею ложа. То обстоятельство, что все тела лишь потому суть те или иные тела, что получают формы извне, показывает, что сами они отнюдь не истинные сущности, поскольку они подвержены изменению, а сущности – неизменны, имеют в себе самих основу своего существования, не будучи протяженными величинами, не нуждаются в месте, словом, имеют бытие ноуменальное (именовальное), чистое, самодовлеющее. Природа всех тел такова, что для своего бытия они нуждаются в ином, высшем начале, тогда как ум, своей чудесной силой сохраняющий даже бытие вещей по природе тленных, ни в чем другом для своего существования не нуждается».
   «Ум есть мир чистых сущностей. Он содержит их в себе не как в пространстве или месте, но так, как и сам существует, он – одно с ними; все они сразу в нем и с ним. Оставаясь в то же время отличными (друг от друга и от него) наподобие того, как многообразие представлений, знаний в душе вовсе не ведёт к их смешению, но каждое из них, так сказать, занято своим собственным делом, не вовлекая в него остальных. Если и в нашем мышлении каждое представление и понятие имеет свою собственную потенцию, то тем более в высочайшем уме ноумены даны и все вместе, и не вместе – в том смысле, что каждый сохраняет свою собственную энергию. Можно сказать, что ум так же обнимает собой все сущности, как род – виды, или как целое обнимает свои части. Да и организующие принципы несут явный отпечаток этого отношения, ибо и тут каждый принцип в своей целости – как бы центр, в котором сходятся в один неделимый пункт все части организма; в то же время принцип, образующий конструкцию глаза, отличается от того, который формирует руки. ...Таким образом присущие семенному (буквенному) логосу силы представляют собой организующий принцип в его единстве и целости, но всегда так, что в нем содержатся и все особые части. Есть, конечно, в семенном логосе и вещество, например, разные влаги (огненная вода, пресная вода, пар, воздух – дух воды, плавленая вода), но сам органический принцип (формирующий  это вещество) – это всецело принцип формы, аналог  той жизнерождающей силы души, которая сама есть образ более высокой силы. Некоторые называют природой эту присущую семенным логосам жизнерождающую силу, которая, исходя из силы еще более высокой, как из огня излучается свет, овладевает материей и её формирует, внося в неё организующие принципы, вовсе не употребляя при этом никаких движений и не пользуясь никакими механическими орудиями, вроде рычагов, как об этом иногда болтают». («Об уме, идеях и о сущем», Трактат 5, глава 9, Плотин).
   «Мышление есть по существу единство, в нём эйдос (мыслимый предмет) и идея (и мысль о нём) – одно и то же (род и вид – одно и то же субстанционально). Поэтому на вопрос, что такое идея, следует отвечать: идея есть и мысль ума (идея ноуса), и мыслимая сущность (усия эйдоса, луч родорождения), ибо каждая такая сущность, не чужда уму и не есть нечто иное, чем он, а ум, понятно, в своей целости есть совокупность всех идей.
   ...Ум пребывает в себе в покойном обладании всей полнотой бытия, но он не предшествует этому бытию, ибо тогда пришлось бы допустить, что он своей деятельностью (своей мыслью) произвёл всё сущее. Наоборот, необходимо признать, что бытие предшествует уму, точнее, что в уме сразу дано и есть все сущее, и только тогда уже на это сущее обращена его деятельность, его мысль. Подобно тому как в огне первоначальнее его сущность, а его действие (жжения, согревания) позднее, так и тут прежде всего должны быть сущности, которым присущ ум как их энергия. Поскольку же существование есть актуальная энергия (энергия движения), то это значит, что бытие и ум представляют одну и ту же актуальную энергию, что они суть одно и то же.
   Таким образом, сущее и ум составляют одну и ту же природу, а равно и сущности, и их актуальные энергии, и ум, ибо мысли (ума) суть идеи, идеи – формы или виды сущего, а эти , в свою очередь, - актуальные энергии сущего. Разделяя в абстрактном мышлении бытие и ум, мы представляем себе, будто один принцип предшествует другому, и это потому, что наш ум в самом деле отличен от того бытия, от которого он себя отделяет; но в том высочайшем уме, с которым бытие нераздельно, ни мышление от бытия, ни бытие от мышления не отличны, так что он есть само сущее и совокупность всех сущностей».
«Чувственный мир есть такое живое целое, которое содержит в себе все живые существа. Но бытие свое и всю характерную определенность имеет от другого начала (мировой души), которое, в свою очередь, утверждается на уме, то ум по необходимости есть первообраз всего ( в чувственном мире), и все в нем содержится первообразно, и поэтому сам ум есть не что иное, как тот ноуменальный мир, о котором упоминает Платон, отождествляя его с идеей универсального живого существа (то есть с такой идеей, которая вмещает в себе идеи всех живых существ). В самом деле, если дан тот или иной жизнетворный организующий принцип и есть тут же вещество. Способное его воспринять, необходимо должно родится нечто живое; точно так же раз существует ноуменальная природа – природа всемогущая, и ничто ее задерживать не может, так как нет ничего третьего между нею и сущностью, способной принять её образ, - то эта сущность (душа, а потом и материя) по необходимости должна от действия ума облечься в его красоту, но получаемую от него форму она уже разделяет (на множество обособленных форм), так что, например, тут она – человек, тут – солнце. Тут – ещё что-то иное. Тогда как там (в Уме) все представляет единое целое».
«Все формы чувственного мира имеют первообразы в мире сверхчувственном. ...Все вытекающие из самой природы качества, количественные отношения. Пропорции, величины, объемы, натуросообразные деятельные и страдательные состояния, покой и движения как в целом, так и в частях, - всё это тоже соотнесено с нормами сверхчувственного мира, в котором вместо времени – вечность, а вместо пространства с его раздельностью – только инаковость пребывания иного в ином. Так как все тут вместе и в единстве, то какую сущность ни взять. Каждая есть и сущность, и мысль, и жизнь, тождество и инаковость, движение и покой, - каждая одновременно движется и покоится, субстанция и качество, словом, каждая есть и все прочее; так как каждая (сущность в уме) имеет бытие не потенциальное, но актуальное, с ней нераздельно ее качество».
   Все искусства (и наука) имеют характер подражательный, все «они имеют связь с миром сверхчувственным, насколько содержатся в идее человеческого разума, так как они появляются уже тут, на земле, имеют в качестве образцов чувственные вещи и подражательно воспроизводят их видимые формы, фигуры, пропорции, движения. ...Что касается музыки как искусства ритма и гармонии, то, насколько в ней преобладают идеальные или интеллектуальные элементы (законы, принципы), она, конечно, есть образ той музыки, которая управляет ритмом в ноуменальном мире. ...Геометрия, насколько она занимается чисто ноуменальными принципами, конечно, должна иметь первообраз и там (в ноуменальном мире). Тем более следует это сказать о философии – первой среди наук, так как предметом своим она имеет истинно-сущее».
    «Если между душами существуют различия, то они суть различия степени (а не специфические). ...Чувственные предметы – образы своих сверхчувственных прототипов, но сами суть эти вещи, ибо они тоже не заключены ни в какие пространственные границы, а только находятся в других условиях (чем их идеи). Потому–то душа, разлучившись с телом, сохраняет их все в себе благодаря тому, что лишь чувственные вещи всегда находятся в том или ином месте, а все сверхчувственное – везде, и вот почему то, что есть в душе здесь, есть также и там, в сверхчувственном мире».
« В то время как мировая душа воспринимает идеи от ума. Со стороны привходят разные акциденции».


                ПЛОТИН:
                О   СВЕРХЧУВСТВЕННОЙ   КРАСОТЕ.

                (КОНСПЕКТ).

   «Если кто способен мыслью своей вознестись в сверхчувственный ноуменальный мир и созерцать всю красоту ума, тот может после этого сподобится узреть начало еще более высокое – того, который есть Отец ума. ...Все вещи, которым искусства подражают, сами суть образы высших первообразных сущностей; затем, что они, воспроизводя вещи, не останавливаются на одной только видимой стороне, но восходят и к тем принципам, на которых основывается их природа.
   Начнём с богов и рассудим, какой ум им принадлежит. ...Ведь...не телесность составляет сущность их природы, а именно ум и только ум; они боги  лишь насколько суть умы. ...Жизнь эта (в сверхчувственном) – всецело мудрость, притом не та мудрость, которая приобретается путем рассуждений и исследований, не та, которая отсутствует в уме и ищет их, но та, которая всегда вся была и есть, мудрость самая первая, ни от какой другой не зависящая, составляющая самую сущность ума, а не нечто в нем более позднее. ...Все сущности этого этого сверхчувственного мира суть как бы статуи, которые сами себя созерцают. ...Величие и могущество этой мудрости усматривается более всего в том, что она производит все сущее и содержит его в себе, что все истинног-сущее сопутствует ей и составляет с нею одно, потому что она есть сама сущность – субстанциональная мудрость (диалектика или единство противоположных начал в координатной структуре протоязыка). ...Платон усмотрел (это знание) и сказал, что «оно не есть иное в ином» («Федр», 247е).
   ...Вся эта вселенная, как она есть перед нами, произошла от иного, высшего начала, то, спрашивается, обдумывал ли ее Создатель план прежде создания, рассчитывал ли, что прежде всего нужно образовать шар земной и подвесить его посреди мира, затем произвести воды и разлить их по земной поверхности и потом уже создать  постепенно все, что занимает пространство от земли до неба? ...Остается допустить, что чувственные вещи имеют теперь свое бытие (через него, от него) в чем-то другом (в материи, как в своем субстрате) вот почему и как: поскольку он, вмещающий в себя всю полноту истинно-сущего, находился (и всегда находится), так сказать, в непосредственном соседстве с этим другим, и ничто разделяющее их посередине не стояло, то он сразуотражается в этом другом, проявляет в нем свой образ отчасти непосредственно, а отчасти посредством индивидуальных душ – то  или другое в данном случае безразлично.
    Таким образом все вещи (по своей форме) от него происходят, и понятно, что в нем они имеют несравненно большую красоту, чем здесь, потому что тут к формам примешивается материя, а там они существуют как чистые формы или идеи. Этими формами (или идеями), имеющими свой источник там (в сверхчувственном мире, в уме), объята вся наша вселенная от начала и до конца. Тут материя принимает прежде всего формы четырёх элементов (вставка: вода, огонь, земля, воздух), потом к ним присоединяются другие, а к тем – ещё и ещё иные, а потому нигде нельзя найти самой материи в чистом виде: она вся укрывается под этим многоразличием форм. Принимает же она всяческие формы потому, что сама по отношению к форме представляет собой нечто последнее (бесформенное), тогда как со своей стороны творящий принцип, имея перед собой (или, точнее, в себе) первообраз всякой формы, производит все формы тихо, бесшумно; поскольку он сам в своем существе как бы состоит из сущностей и форм (субстанциональных идей), то он производит бкз всякого усилия всю вселенную. Ведь и сам он – своего рода универсум (идеального мира), и ничто не может ни стеснять его творческую деятельность, ни ограничивать его всемогущую силу и власть над всем». (5-8, «О сверхчувственной красоте», ст. 101-114).
   ... «Все готово сразу» (в высочайшем уме). « Начало, предщевствующее этому – абсолютно-первое (Первоединый), не имеет нужды даже в (этой) красоте. Напротив, то, что вслед за этим первым началом появляется в бытии, представляет собой поистине зрелище, восхищающее своей красотой, потому что это зрелище идей, форм, созерцаемых умом. Эту мысль и Платон хотел нам внушить своим замечанием, что Демиург одобрил (нашел прекрасным) свое создание («Тимей» 37 с-d). ...удивление и одобрение относилось не к чему иному, как к красоте первообраза и идеи».
   Уран – Первоединый Отец, абсолютно первое, высочайшее божество, Крон – его сын, универсальный ум (корневому Хроносу); Зевс(сан) – (Абалласабасан, Полосы или полюса светания, свечения, освещения), внук Урана и сын Крона, Демиург чувственного мира, мировая душа. (стр. 114-125). 


                БИБЛИОГРАФИЯ:

                ПЛАТОН, "ТИМЕЙ".
                ПЛОТИН
                ГОМЕР, "ИЛИАДА".
                А. Ф. ЛОСЕВ, "Бытие, имя, космос", М., 1993 год.


                ПРОДОЛЖЕНИЕ ВОСПОСЛЕДУЕТ.