Школа молодой матери

Все события реальны и подсмотрены в непростых житейских ситуациях. Посвящается детям и их, порой, далеко не детским проблемам, которые мы, взрослые, можем решить, если захотим.
 
ШКОЛА МОЛОДОЙ МАТЕРИ.

Светка родила в шестнадцать лет. Не то, чтобы она к этому стремилась. Но так уж вышло, и она против этого ничуть не возражала.
Ветреной она не была; у нее даже парня постоянного не наблюдалось. Случилась короткая мимолетная близость с приятным во всех отношениях студентом, которую даже и романом не назовешь - так все было неопределенно.
Смешно, но до студента Светка и целовалась-то всего однажды. На школьном вечере, случайно. С самым завзятым донжуаном класса, в очередь с остальными девчонками - в раздевалке, за вешалкой. Просто так - для ощущений, для науки.
Студенту про беременность сказать не пришлось. Он срулил загодя, не найдя в ней никакой пленительной для себя зацепки.
Винить его Светка не могла и не хотела - ведь о ребенке он не знал. Просто все закончилось не начавшись. Встретился на пути случайный человек, пообщался и пропал. Естественно и понятно. Никаких обид. Ничего особенного. Так часто бывает. Гораздо чаще, чем встретить сразу своего единственного – и навсегда.
Вот только про аборт Светка ни секунды не думала. Знала, что никогда этого не сделает. Ребенок, так ребенок. Не чужой ведь, свой, родной.
Техникум, правда, пришлось оставить. Но никто на этом ничего не терял. Не ахти какая специальность - бухгалтерский учет. Светка и пошла туда лишь потому, что в школе ей было неинтересно. Вон мать-всю жизнь проработала в заводском отделе кадров, нажила группу инвалидности от геморроя, и работой своей что-то не сильно и гордилась.
Светку она ругать не стала, не позорила, по дому с криком не гоняла и истерик не делала.
Выслушала молча, устало покачалась, сидя на стуле. И произнесла, пожав плечами, вердикт:”Рожай, коли надумала. Ни заработка у тебя, ни образования…Как людям в глаза смотреть будешь? Самой подымать его придется. Из меня помощник плохой -все на тебя одну ляжет”.
На том объясненье и кончилось. Порешили - студента искать не станут. Объявится - ладно, там видно будет, как дальше; не объявится - не умрут. Захочет ли еще такой-то перспективы? Ему вуз оканчивать надо, а пеленки пусть дураки стирают в этом возрасте!
Только вот для соседей версию пришлось придумывать самим себе необидную - ждала, мол, Светка жениха из армии, а он возьми и погибни в горячей точке.
Так потом и говорили всем, кому интересно было. Зная тихую Светку, соседи верили.
Никакими особенными способностями и талантами Светка не отличалась. Училась средне, читала мало, внешность самая обычная. Может, потому и парням неинтересна была, что зацепиться им было не за что. “Изюминки”, за которой все гоняются не было у Светки.
Зато мать из нее получилась отменная. Казалось бы, откуда такая сознательность в шестнадцать-то лет?
Закурить, выпить и прочим вольностям она и не научилась. Режим до и после рождения сына соблюдала образцово. Не вздыхала, что вскакивать теперь ночью приходится, молоко сцеживать, в консультацию каждую неделю бегать, коляску качать, да пеленки стирать. Все исполняла “на пятерку” за двоих родителей сразу.
Да и парень родился - что надо. Здоровенький, крупный - почти четыре килограмма весом. На зависть роженицам, которые, мечтая о сыне, рожают девчонок второй, а то и третий раз кряду.
Жизнь текла, как в любой семье, где есть новорожденный, стремительно. Все быстро менялось. Каждый месяц старались отметить день рождения - число, в которое Денис появился. Хоть мелочью, хоть малой обновкой ребенку, хоть чаем с тортом, но обязательно отмечали в семье такое событие: месяц Денису, три месяца Денису, шесть месяцев Денису.
Денис, как и прочие дети, покоя своим домашним не давал. То днем, то ночью - как ему вздумается. Вроде зря без дела не орал, не звал к себе попусту, но день с ночью перепутать мог. Весь день спал, но днем дела и так хватает, а ночью - корми его три раза подряд.
Уставала Светка, но никому не жаловалась. Особенно боялась мать потревожить - каждую ночь, при каждом бдении около ребенка, вспоминала свои обещания мать поменьше напрягать и за помощью к ней обращаться пореже.
Такое положение вещей бабушку вполне устраивало - она смирилась с ролью собственной дочери, которая поневоле сделалась матерью-одиночкой. С кем не бывает?
Внук был крепким, здоровым, врожденными хворобами не страдал. Одет - обут был не хуже других - за этим обе женщины ревностно следили.
Себе вот во многом пришлось отказывать, но Светка очень надеялась, что явление это временное. Тем более все, кто встречался на улице, разглядывали лишь малыша, до нее очередь доходила редко.
Мать же, в свою очередь, лелеяла в душе надежду, что дочь еще такая юная - счастье ее не за горами. Сама-то она родила дочку поздно и считала, что светкин вариант получше будет. Главное, не старая дева. Авось, найдется добрый человек - не побрезгует ею. А ребенок - он ведь хорошему человеку не помеха вовсе.
Когда Денису исполнилось полтора года, Светка решила устроить его в ясли, чтоб самой пойти на работу.
Но не так-то это оказалось просто. Ей, как матери маленького ребенка, был нужен неполный рабочий день и брать ее при таком раскладе не очень-то и хотели.
Выручила мать - устроила Светку техничкой через свой отдел кадров мыть полы на заводе.
Мать отработает днем, пока Светка с сыном дома. Затем меняются: мать домой, Светка –на завод полы мыть.
Только долго они так не продержались - мать первая дала всему делу отставку.
Уставала она после работы с внуком-непоседой в отсутствие дочери.
Так и уволилась Светка с завода. Помыкалась по районным яслям, предлагая свои услуги няней. Только много там таких, как она - все места, где ребенок при мамаше , были заняты более взрослыми, ушлыми и опытными.
В одном садике повезло - взяли подменной нянькой. Обрадовалась Светка, да не тут-то было. Денис в саду не прижился - очень уж маленький еще. Как мать в группу зайдет - он к ней, вцепится и не отпускает. Попробуешь уйти – крику на весь корпус.
Так что и в саду пробыли недолго. Вернулись домой, несолоно хлебавши.
Будь у Светки крепкий тыл, большая семья, бабушки да дедушки-все проблемы решались бы легко. А тут что делать? В шестнадцать-то лет соображение еще полудетское. Самой в пору доигрывать в игрушки, а тут-ребенок. Ответственность за его благополучие Светка несла как часовой в карауле. А вот про себя ничего определенного решить не могла. И к матери не обратишься. Мать еще при первом разговоре о ребенке отрезала: «На меня не очень рассчитывай - поднимать его самой придется».
Болеть и расслабляться, как матери-одиночке, ей не полагалось - замены нет.
Так и мыкалась потихоньку юная мамаша - внешне молодцом держалась, а в душу к ней никто особенно и не стремился заглянуть.
Зато каким удовольствием были прогулки с Денисом! Везешь его в коляске - он спит себе, щеки румяные из капюшона выставив и пухлые губенки бантиком сложив. Носик-кнопочка, махонький - премахонький. Кукла, да и все тут.
Катишь себе коляску по гладкому летнему асфальту, или по лужам, или по сухим листьям - одинаково радостно.
Приходилось, конечно не только гулять, а и по необходимости в магазины заглядывать и в другие нужные места.
Когда Денис стал побольше и пересел в открытую прогулочную коляску, Светке стало проще заезжать с ним вместе в магазин.
Продуктовые магазины во времена младенчества Дениса были все больше в режиме самообслуживания, как во многих спальных районах столицы. Вот и колесила Светка с сыном по продовольственным рядам, брала, чего надо, а после уж занимала очередь в кассу. Она была терпеливая, стоянием в очередях не тяготилась и, если ей как женщине с маленьким ребенком уступали место у кассы. всегда скромно отнекивалась.
В магазинах ей подчас приходилось решать неразрешимые задачи-что взять, а на что лишь полюбоваться издали. Денег-то всегда было в обрез.
Как-то раз , вывезя из продуктового магазина коляску, Светка нагнулась к сыну-завязать шарфик потуже, чтоб не застыл и оторопела, увидя в руках у ребенка яркую жестяную коробочку с чаем.
“Ты откуда это взял, Дениска,а?”-строго спросила Светка, приседая на корточки, хотя сын был еще в том возрасте, когда больше лопочут бессвязно, чем внятно говорят и могут ответить на вопрос. Денис радостно стучал коробочкой по коленкам и смеялся.
“Взял с полки, пока я крупу выбирала”,-промелькнуло в голове у Светки. Она потянула коробку из рук сына, он замычал и оказал упорное сопротивление.
Светка разогнула коленки, выпрямилась и задумалась, стоя над коляской. Она боролась с желанием немедленно вернуть банку в магазин, объяснив, что не заметила ее в руках сына. Баночка пестрая, красивенькая-вот ребенок и соблазнился, словно игрушкой. Объяснение вроде бы, простое. Но что-то Светку удерживало-какой-то внутренний тормоз; она не могла понять, что именно.
То, что банку у сына без слез не отнять, пока у него не пропал к ней интерес, она понимала. И трогать его не стала.
Медленно покатила она коляску по улице. В этот раз глазеть с удовольствием по сторонам почему-то не было настроения. В голове совершалась какая-то трудная работа, мысли толкались сумбурные. Светка никак не могла найти для них место и успокоиться, наконец.
От мерного покачивания коляски Денис, как всегда, уснул. Светка притормозила и вынула банку с чаем из рук спящего сына. Постояла с ней, в руках повертела и сунула в задний карман коляски за сиденьем малыша.
На другой день Светка с коляской снова въезжала в двери универсама. Она не торопилась сделать покупки. Сосредоточенно возила коляску с малышом по продуктовым рядам, загодя сунув ему в руки ведерко и лопатку. Денис стучал лопаткой по ведру и покладисто восседал в коляске. В людном магазине он никогда не капризничал-ему было весело.
Выбрав немудреную бакалею и мягкий батон впридачу, Светка пристроила покупки в сумку, поставила на крышу прогулочной коляски и пошла в кассу платить.
Выйдя из магазина и чуть отъехав, Светка сняла сумку с продуктами сверху, присела на корточки и вынула из заднего кармана коляски кусок сыру и несколько плоских банок консервов. Все это перекочевало в продуктовую сумку, дополнив лежавший там скромный набор продуктов.
Невольно маленький несмышленыш Денис показал матери способ выносить из магазина незамеченно неоплаченные продукты.
На всякий случай всегда можно было сослаться, что забыла о лежащих в заднем кармане продуктах из-за ребенка, что не к месту заморочил голову своими капризами. Матери с ребенком поверят, не осудят за рассеяность.
Светка вовсе не была нечестной, в жизни она не брала чужого.
Но она не могла и представить, как будет ей тяжело глядеть на молодых папаш, груженных кульками с аппетитной разнообразной снедью, стоящих в таких же очередях возле своих беспечных от постоянной близости мужчины жен.
И как это больно, когда не можешь позволить себе купить сыну дорогую игрушку, в которую он тычет пальчиком в магазине и, извернувшись в коляске, долго глядит на нее.
Отчаянно борясь с непонятно против кого направленной мстительностью, Светка каждый раз прятала продукты за сиденьем коляски ребенка.
В этом закамуфлированном висящей детской курточкой или шарфиком кармане контрабандой выезжал из магазина большой кусок колбасы, или плоский вафельный торт, или банка консервированного компота-лакомства для Дениса, стоившие слишком дорого для ее одинокого положения.
Светка старалась не думать о моральной стороне своих поступков. Она оправдывала себя тем, что все это для ребенка, который волею судьбы лишен многого, чего имеют с рожденья другие дети.
Светка заходила в магазин бледная, со стиснутыми зубами, изо всех сил делая вид, что все у нее в порядке. Чего ей это стоило, было известно ей одной.
Несмотря на моральные терзания, Светка постепенно втянулась в рискованное дело.
Для очередного похода в магазин, она брала небольшую, совсем условную сумму денег, зная, что возьмет нужные продукты без оплаты. Более того, она навострилась выносить тайком продукты и без Дениса. Видно, Бог прикрывал глаза на светкины материнские грехи-никак не иначе.
Недоумения матери по поводу добротных покупок Светка рассеяла быстро, сказав, что , идя гулять с Денисом, она берет с собой на прогулку ребенка подруги. Подруга ходит на курсы вождения в автошколу, а Светке приплачивает за ее любезность.
Между тем, приближался день рождения матери, а у Светки не было средств на подарок.
Потолкавшись в универмаге, она стянула со стеллажа легкий газовый шарфик и , оплатив для виду в кассе пару носовых платков, вынесла его из отдела на груди под курткой.
Мать умилилась вкусу дочери, примерив нарядный шарфик, от души благодарила за приятный подарок.
Около года Светка занималась своим тайным ремеслом. Но все тайное рано или поздно становится явным.
Под новый год Светка терпеливо стояла в длиннющей очереди универсама, сжатая и справа и слева такими же плотными очередями к кассам. В одной руке она держала книгу, которую пыталась читать, другой двигала перед собой металлическую коляску с молочными продуктами, снизу к которой за крючок была подвешена неприметная хозяйственная сумка, содержащая две коробки рафинада и двух кур с торчащими наружу ногами.
Эти не желавшие спрятаться в сумке и торчащие чуть-чуть наружу ноги кур подвели несчастную Светку. То ли она утратила бдительность от предыдущих сходящих с рук магазинных походов, то ли кассирша попалась такая ушлая и глазастая не в меру-она вытянула шею, перебирая рукой покупки в тележке и пробив все, спросила: “В сумке снизу-что? Достаем, оплачиваем.”
Светку будто крутым кипятком обварило. Она растерялась ужасно. Ноги стали ватными, ладони покрылись влагой и нестерпимо зазудели. Она, плохо владея языком, забормотала, что в сумке внизу лежат покупки совсем из другого магазина.
Но зрелая и разбитная кассирша, втрое шире щуплой растерянной Светки, не дала себя сбить с толку. Она заорала на весь магазин, призывая дежурного администратора и цепко ухватив за плечо вовсе не пытавшуюся убегать Светку, захлопнула ящик кассы. Выскочив из кабинки, она мигом перекрыла доступ очереди к кассе, заложив проход металлической цепочкой.
Светка продолжала убито оправдываться, но кассирша и администратор, не слушая ее жалкого лепета, подхватили оплаченную Светкой тележку и злосчастную сумку с курами и поволокли Светку через весь магазин куда-то в недра подсобных помещений.
Еще в школе Светка читала в учебнике по истории, как наказывали провинившихся в русской армии солдат. Их прогоняли сквозь строй-и каждый солдат в строю должен был ударить виноватого розгой-если пробовал уклониться, самого пороли.
Идя под конвоем двух тучных теток в белых халатах, Светка ощутила себя окончательно растерзанной и погибшей. Гражданская казнь совершилась в присутствии молчаливой толпы покупателей.
Что было дальше Светка в подробностях не помнила. Она просто оцепенела в каморке администратора, где ей сперва читали мораль и стыдили на все лады, затем поочередно прибегали посмотреть на нее, воровку, сотрудники магазина-“подогретые” грузчики и кладовщицы в самодельных, сшитых из одеял, безрукавках поверх несвежих халатов. Одна из добрых теть заявила, что если бы Светка попалась в ее кассе-“убила бы ее, тварь поганую, живой бы не выпустила, честное-благородное слово”.
Сжавшаяся в комочек на краешке стула Светка, у которой были конфискованы все продукты, в том числе и оплаченные, тряслась в мелком нервном ознобе. Она знала, что сейчас за ней приедет милицейская машина, чтобы отвезти ее в отделение. В магазине с хищениями боролись самоотверженно-поймав злоумышленницу, мигом позвонили в дежурную часть.
“Что теперь будет? Господи, что будет?”-спрашивала себя Светка, стараясь избегать мыслей о реакции матери и соседей по подъезду. В том, что все об этом узнают, она не сомневалась. Ей казалось, что уже весь дом, вся улица знает и говорит о том, что она-воровка. Никогда в жизни Светке не приходилось справляться с таким тяжелым позором и она никак не могла взять себя в руки.
Через полчаса за ней прибыла патрульная машина. Светку провели через задний двор универсама, набитый ящиками и прочей угловатой тарой, и усадили в забранную решеткой заднюю часть милицейского транспорта.
“В тюрьму сяду,-горько подумала Светка, пытаясь угадать, сколько можно сидеть за кражу.-Что с сыном будет, с матерью? Мать проклянет, домой потом не пустит. Стыда своего перед людьми не простит мне.”
Сколько-то времени тряслись в машине. Милиционеры из наряда бубнили о своем, о бытовом-о каких-то прибавках и доплатах к званию, о милицейской выслуге. Про Светку не вспоминали. От того, что ее везут, как вещь, привычно не обращая на нее никакого внимания, Светка сделала вывод, что жизнь ее пропала окончательно. Доехав до дежурной части, патрульные сдали ее дежурному и поехали дальше по своим делам, приняв по рации очередной вызов и даже не взглянув на нее.
“По какому адресу проживаешь?”-поинтересовался дежурный. Светка ответила. В дежурке сидело несколько человек, каждый был занят своим делом-кто читал, кто писал, кто вел переговоры по рации.
В коридоре на лавке близорукий очкарик с признаками интеллекта на лице играл сам с собой в шахматы на маленькой карманной доске, установленной на коленке.
На Светку не обращали внимания, как давеча в машине.
Кто-то толкнул ее, проходя мимо. Светка нервно шарахнулась. Дежурный поднял на нее глаза и сделал властный жест рукой-подойди, мол, ко мне. Она подошла к окошку в стекле, на котором крупно было написано “Дежурная часть” и висели списки каких-то оперативных телефонов и важная информация. Там же был косо прилеплен, явно на скорую руку, фоторобот какого-то рецидивиста.
“Во-во, поизучай пока для пользы дела,-сказал ей дежурный и стал тыкать пальцем в селектор.-Старший участковый у себя?”
Громкий голос, хорошо слышный Светке, ответил, что у себя.
“Пусть спустится вниз,-попросил дежурный.-Да нет, ненадолго. задержанная поступила. С участка Семенова. Кража в продовольственном.Да если б Семенов был в отделении, я б не беспокоил. Где у нас Семенов? На курсах у нас Семенов. Хорошо, понял.”
“Пойдем со мной,”- бросил дежурный, появляясь из-за стекла и повел Светку по сумрачному коридору. Толкнул дверь с табличкой “Конференцзал” и буркнул:”Заходи, тут подождешь.”
Светка нерешительно перешагнула порог большой комнаты с несколькими рядами красных плюшевых стульев, небольшой кафедрой, столом и графином мутноватой воды. Стену за кафедрой венчал неизменный для подобных мест портрет Дзержинского. Дежурный вышел, оставив дверь открытой.
“Может, отсюда можно как-то выбраться?-стала удрученно соображать Светка, подняв глаза на окна, забранные решетками.-Хотя это никак невозможно. Адрес мой известен. Да и участковый Семенов не дурачок. Только хуже будет. Что же с Денисом-то теперь? Если меня посадят-куда ребенка? Мать не справится с ним, да и захочет ли после всего, что узнает?”
Она неуверенно опустилась на краешек пыльного стула, совсем как давеча в кабинетике администратора и сложила на коленях дрожащие руки. Погруженная в свои невеселые мысли она не услышала, как в зале возник крупный милиционер.
“Старший участковый,-встрепенулась Светка. –Какой огромный, а подошел неслышно.”
Милиционер сел к ней лицом, положил перед собой папку с бумагами и ручку. Не глядя на Светку, взялся за графин, хотел налить воды, да, видно, раздумал.
“Тебе восемнадцать есть?”-спросил он, вскидывая кустистые брови.
“Будет через два месяца”,-подавленно буркнула Светка.
“Что взяла в магазине?”-отрывисто спросил старший участковый, раскрывая папку и вынимая два листа чистой бумаги и какой-то бланк.
“Я не брала… Это недоразумение. Я там объясняла, но меня никто слушать не стал”,-пролепетала жалобно Светка.
“С участковым Семеновым знакома?”- спросил милиционер.
“Нет, видела только. Он в нашем дворе часто бывает,”-ответила Светка.
“Незнакома, значит… С кем живешь? Паспорт при тебе?”-продолжал пытать старший.
Светка кивнула и потными ладонями торопливо стала вытягивать из сумочки паспорт. Он упал на пол.
“Положи на стол,-велел милиционер, быстро занося записи в бланк.-Живешь, спрашиваю, с кем? В квартире сколько народу прописано?”
“Мама, я и сын,”-перечислила Светка.
-Чей сын?
“Мой,”-ответила Светка и первый раз прямо взглянула в глаза милиционера.
 Он оторвался от протокола, удивленно взглянул на Светку. Затем достал из кармана брюк носовой платок и вытер лоб и шею под тугим воротом рубашки. Взял со стола светкин паспорт, внимательно изучил каждую страницу.
“Замужем?”-спросил, откладывая паспорт на край стола. Светка молчала, зажав потные ладони в коленках, обтянутых тертыми джинсами.
“Не слышу ответа,-хладнокровно произнес старший участковый.-Так замужем?”
Светка помотала головой, не подымая глаз.
- Не замужем, значит… Что же делать нам с тобой прикажешь?
Светка молчала, мучительно чувствуя, как в душном конференцзале на спине под курткой ползут вниз струйки пота.
-Вторично задаю вопрос-в магазине что взяла?
“Двух кур и сахар,”-не выдержала Светка, разглядывая узор на линолеуме и грязь, натекшую на пол с сапог.
“Признаешь, значит,-участковый подвинул на край стола лист бумаги и ручку.-Садись к столу, пиши объяснение.”
“Что писать?”- покорно спросила Светка, пересаживаясь за стол.
“Все пиши. Как до жизни такой докатилась,”-грузно вылезая из-за стола, велел участковый. Он достал из кармана пачку сигарет, зажигалку и вышел в коридор, бросив на ходу, через плечо:” Пиши побыстрей. Мне время дорого.”
“Что делать? Что написать?-замелькало в голове у Светки.-Ведь от того, что напишу, наказание будет зависеть.” Потом, выдохнув, махом написала, что сахар и кур взяла для простуженного ребенка, чтобы сварить бульон и компот.
В это время вернулся старший участковый, внеся с собой легкий запах табака. Встал над Светкой, чтобы прочесть написанное.
“Мать знает, что ты берешь продукты в магазине?”-спросил милиционер.
“Нет, мать ничего не знает,-быстро ответила Светка.-Она не может этого знать, потому, что я сделала это только один раз”.
“Ой-ли? Ты уверена?”-проницательно глядя на Светку спросил старший участковый. Светка понурила голову. Мидиционер присел к столу. что-то минут десять дописывал. В зале повисла тишина. Слышался только шорох ручки по бумаге и гудение ламп под потолком.
Окончив писать старший участковый вслух прочел Светке протокол, в котором описывалась ее сегодняшняя оплошность и добавил: “Бери ручку-пиши на каждой странице-“С моих слов записано верно, мною прочитано”. Далее-число, подпись.”
Светка послушно подписала. Милиционер забрал в папку светкино объяснение, протокол и подвинул к ней паспорт.
“Забери,-велел он.-Протокол и объяснение передам вашему участковому Юрию Петровичу Семенову. Это его головная боль-что с тобой делать.Попадешься еще-ответишь по-другому.” И он постучал согнутым пальцем по папке с протоколом.
Светка сидела сгорбившись над столом и не поднимала глаз. Милиционер снова грузно, с одышкой, вылез из-за стола.
“Чего сидишь-не понял? Дома, что ль, не ждут?-пробасил он.-Свободна. Кыш отсюда.” Светка разогнула спину, к которой успела прилипнуть сырая от пота водолазка.
“Вставай, вставай,-продолжал работник милиции.-Давай-ка на выход”.
Светка встала, не ощущая под собой ног и двинулась к выходу.
Старший участковый враскачку шел впереди, заслоняя широкой спиной полкоридора. Светка, стараясь не дышать, на цыпочках шла следом.
Участковый на секунду замешкался, разглядывая какую-то бумагу на стенде. Светка от неожиданности с размаху налетела на него и жутко покраснела.
“Иди отсюда,-уступая ей дорогу, сказал милиционер.-Да поскорей, а то все отделение перетопчешь мне здесь.”
Светка на ватных ногах пошла к выходу. Ей все еще не верилось, что она свободна. Она вжала голову в плечи, ожидая за спиной окрик :”Стой! Куда?” Но вслед никто не крикнул и , пройдя как по канату до конца милицейского коридора, Светка очутилась на крыльце. Там курила компания в штатском ; половина присутствующих-лица кавказской национальности.
Светка свернула с крыльца скорей-скорей за угол и пошла по зимней морозной улице. Сразу от холода запылали уши; шапки у Светки с собой не оказалось-она забыла ее в одном из кабинетов.
Идя, она думала, что каждый встречный признает в ней магазинную воровку и глядит на нее с осуждением. Она старательно смотрела под ноги, на мелькающие поочередно носы своих сапог. Дойдя с опущенными глазами до универсама по другой стороне улицы, она вспомнила, что все покупки остались в магазине. Когда универсам оказался за спиной, она впервые подняла глаза на прохожих. Все спешили по своим делам и никто не замечал сконфуженной девчонки с красным носом и замерзшими ушами.
Близился Новый год-чудесный праздник и у людей было полно предпраздничных хлопот.