Тахта

               
               
        Как всегда, в воскресенье, после плотного завтрака, Рудаков прилёг на тахту и включил телевизор. Шла спортивная передача.
      - Если бы я каждый день занимался гантелями или растягивал эспандер, - подумал Рудаков, глядя на мускулистого штангиста, - вполне возможно, что торс у меня был бы не хуже, чем у него.
      Штангиста на экране сменил гимнаст.
      - Можно обойтись и без гантелей, - решил Рудаков, с завистью взирая на его бицепсы. – Я бы мог каждое утро приседать раз по двадцать или подтягиваться раз по десять, и тогда бы, кто знает…
      Рудаков тяжело вздохнул, тахта под ним скрипнула.
      На телеэкране появился пловец. Он только что финишировал, и камера показала его улыбающееся лицо и красивую стройную фигуру.
      - Мне вовсе не обязательно по утрам приседать и подтягиваться, - додумался Рудаков. – Достаточно водных процедур. Холодный душ, энергичное обтирание…, - но в этот момент пловца сменил стайер, и Рудаков переключился на лёгкую атлетику.
      - Вот бы чем стоило заняться всерьёз, - принял он окончательное решение. – Бег – это то, что мне нужно.
      Стайера показали крупным планом. Бежал он, видимо, издалека, но держался уверенно и бодро.
      - Нет, в самом деле, - загорелся Рудаков. – Почему бы мне не заняться бегом. Стоит лишь встать, собрать волю в кулак, и я побегу.
      Атлет прошёл уже полдистанции. Он мчался вперёд к своей трудной победе, и вместе с ним мысленно уносился вперёд лежавший на тахте Рудаков.
      - Пусть я не стану чемпионом, - доказывал он сам себе, - но здоровье-то я поправлю. Сгоню лишний вес. Восстановлю нарушенное давление. Это поважней чемпионской медали.
      Ещё два круга осталось позади.
      - Хорошо бежит, - отметил Рудаков. – Я вон на третий этаж взберусь, - задыхаюсь.  А ему хоть хны.  Свеж, как огурчик. Да, но, пожалуй, мне не следует так вот, сразу, с места в карьер. В спорт, как в верхние слои атмосферы, надо входить постепенно. Сперва я попробую бегать раз в неделю. По воскресеньям. А там – втянусь.
      Рудаков смачно потянулся, протяжно зевнул.
      Стайер всё бежал. Рудаков взглянул на часы. Шёл седьмой километр его лежания на тахте.