Южноуральский

Прекрасна природа Южного Урала; но места, где ныне расположен Южноуральский заповедник, прекрасны вдвойне: ведь здесь находятся самые высокие хребты Южного Урала – Машак, Зигальда, Нары, Кумардак, а высота горного массива Ямантау («Злая гора», в переводе с башкирского) достигает 1640 м над уровнем моря!
Расчлененность рельефа с обилием ручьев и речек, с резкими перепадами высот, с различными экспозициями склонов создает, в свою очередь, потрясающее разнообразие растительного и животного мира. Здесь сходятся три природные зоны: широколиственных лесов, светлохвойной тайги и, наконец, темнохвойной тайги, которая нигде больше не заходит так далеко к югу (до 520 с.ш.); здесь, в этих горах, еще в начале прошлого века обитала таежная популяция северного оленя. Северных оленей теперь, правда, не осталось, но и сегодня здешняя природа поражает вольным и органичным смешением несоединимого: рядом с глухарем можно встретить удода или сизоворонку, в ста метрах от медвежьей берлоги обнаружить поселение степных сурков-байбаков, а рядом еще и бурундука – сугубого сибиряка - встретить!. Необычайным разнообразием певчих птиц заповедник также обязан тому, что на его территории встречаются и взаимопроникают друг в друга север и юг, Сибирь и Европа. «Южноуральский заповедник для ученого-биолога - Клондайк, рай земной, земля обетованная! Он изучен еще недостаточно, и таит в себе множество открытий. Я повидал в своей жизни и Саяны, и Урал до моря, и Чукотку, и Монголию, и Мексику, и Бразилию… Изумительно красиво – и тайга, и джунгли, и пустыня! Но нигде нет такого, как в Башкирии, чтобы в течение одного дня увидеть и тундру, и горы, и тайгу, и степи, и сфагновые болота… Наши «висячие болота» - сфагновые болота на горных склонах – вообще не имеют аналогов в мире» - такими восторженными словами характеризует Южноуральский заповедник старший научный сотрудник Института биологии УНЦ РАН Альберт Акрамович Мулдашев.
Почему заповедник ещё недостаточно изучен? Есть на то исторические причины. На этой земле вообще происходило много необычного, во все времена человек приспосабливал её под свои нужды – порой по-доброму, а порой безжалостно и страшно. Так, в далёкие времена промышленного освоения Урала – при Демидовых да Строгановых - в сегодняшнем Белорецком районе тут и там добывали руду для домниц, а вблизи от сегодняшней конторы заповедника стояли печи, в которых выжигали для этих домниц древесный уголь из стволов, сплавляемых в весеннее время по бурливым горным речкам.
Во времена столыпинской реформы в этом благодатном краю баснословно дешево продавались всем желающим земельные наделы, и сюда устремлялись крестьяне из Центральной России, Белоруссии, Прибалтики… До сих пор в Белорецком районе существуют поселки, в которых большинство населения составляют литовцы, белорусы, а то и шведы, осевшие здесь в позапрошлом веке! Кстати сказать, Башкортостан – республика ста национальностей - с одобрением и поддержкой относится к сохранению в этих поселках национальных обычаев, языка, связей с исторической родиной.
Во времена сталинских репрессий раздетые и голодные «враги народа» валили здесь лес на благо страны победившего пролетариата – десяткам тысяч несчастных стал этот лес братской могилой. В годы войны сплошными рубками пройдены были эти места, рядом с зэками трудились женщины и подростки из соседних деревень, а позднее их сменили немецкие пленные…
Продолжались рубки и после войны. Так бы и шло, но в 1978-м году было принято решение о создании здесь крупнейшего в Европе (252 тыс. га) заповедника, расположенного на 90% в Башкирии, на 10% в Челябинской области. В 1979-м году решение воплотилось в жизнь. За 25 лет существования заповедника на охраняемой территории размножилось зверье, восстановились естественные экосистемы.
Конечно, восстановлению лесов пришлось помочь, и ещё как! За период с 1980-го по 1992-й год на площади в восемь тысяч гектар силами работников заповедника был высажен лес. Сотрудник научного отдела заповедника Виктор Петрович Назаров с большим теплом вспоминает о том времени: «Приехали мы в заповедник работать – ребята молодые, неженатые. Лес сажали весело, дружно, и каждый в пару себе старался лучшую девчонку подобрать – сажают-то вдвоём, один деревце держит, другой землю сыплет… Так я с моей Юлией Васильевной с тех пор всю жизнь в паре!»
Много всякого было в жизни людей, чья судьба неразрывно соединилась с судьбой Южноуральского заповедника. В недоброй памяти 92-м году финансирование заповедника, принадлежавшего тогда Минлесхозу, резко сократилось. Пришлось свернуть удачный десятилетний эксперимент по содержанию и разведению глухаря в вольерных условиях, выпустить в лес всеобщих любимцев - пятнистых оленей, которых держали в вольере на Ахмедьянкиной поляне; и за 2-3 зимы волки и метровые снега сгубили популяцию.
В период 96-98 годов стало еще хуже. Выплата заработной платы практически прекратилась: раз в три месяца людям давали рублей по 150, и все.
В 2000-м году заповедник перешел в ведение МПР России. Ситуация выправилась: появилось финансирование, заработал научный отдел, был создан отдел экопросвещения. Сегодня заповедник является одним из самых благополучных в плане материального достатка – в этом, по единодушному мнению коллектива, большая заслуга директора заповедника – Фанура Хажигалеевича Алибаева. Штат заповедника составляет 150 человек, его автохозяйство располагает двадцатью единицами транспорта и спецтехники.
Научный отдел из шести человек ведет наблюдения по программе «летопись природы», осуществляет наблюдения за состоянием популяций редких видов, проводит учеты животных. «В прошедшем году мы участвовали в трёх научных конференциях, число наших научных публикаций - не менее десятка  год, - рассказывает зам. директора по науке Юрий Петрович Горичев, - мы активно сотрудничаем с Институтом биологии УНЦ РАН, проводимые в заповеднике исследования зачастую финансируются Академией наук. У нас проходят практику студенты, на материале, собранном в заповеднике, защищают дипломы и кандидатские  диссертации». Южноуральский первым в России в сотрудничестве с УНЦ РАН и WWF начал воплощать в жизнь концепцию СОПТ – системы охраняемых территорий, о которой наша газета уже писала.
Есть чем похвастаться и отделу экопросвещения. Силами его четырех сотрудников проложены экотропы для экскурсий, создан Музей природы, появляются публикации в СМИ, ведется экопросветительская работа не только в Белорецком районе, где располагается 90% площади заповедника, но и в Учалинском, Архангельском и Кармаскалинском районах. Между прочим, учащиеся из Инзерской школы № 2 (Инзер – в пяти километрах от д.Реветь, где находится центральная усадьба заповедника) стали призерами республиканского фестиваля Друзей заповедных островов. А первый такой фестиваль, кстати, проходил именно на базе Южноуральского заповедника, которому давно уже не в новинку слеты юных экологов, совещания учителей, визиты теле- и иных журналистов.
На хорошем уровне и охрана заповедника. За 25 лет бывало всякое. В первые годы после создания заповедника случалось обнаруживать на его территории даже «промышленные объекты» в виде ловчих систем-загонов на путях перехода животных, вагончиков, в которых из мяса убитых зверей варили тушенку, и куч лосиных костей рядом с вагончиком… Такие ужасы пресекли сразу же, но и в последующие годы порой охрана заповедника обнаруживала и уничтожала на его территории непонятно кем срубленные охотничьи «заимки». Однако в целом браконьерство в Южноуральском не носит массового характера. Тому несколько причин: это и наличие поблизости достойных охотничьих угодий вне заповедника; это и хорошо поставленная работа по охране заповедника (взять хотя бы тот факт, что на любой дороге, проходимой для автотранспорта и ведущей в лес, в Южноуральском стоит охраняемый кордон со шлагбаумом). Это и характер местности, позволяющий потенциальному браконьеру обойти такие шлагбаумы разве что пешком или на лыжах (а тащить на себе несколько километров по гористой тайге мясо либо шкуру крупного зверя все же не так много находится желающих). Это и спад спроса на рынке «лесной» пушнины: пушнина из вольера выгоднее и лучше по качеству. Это и достаточно жёсткое законодательство: попался с ружьём на территории заповедника - уголовное дело, а тем более, если попался с убитой дичью. Хотя по всякому бывает. В прошлом году один знаток юридических тонкостей, вывозивший из заповедника мясо лося, ушёл от справедливого возмездия, заявив, что лося задрали волки, а он только подобрал часть туши. Естественно, ту часть, в которой не было пулевого отверстия от нападения вымышленных «волков». Но доказать, что он лжёт, так и не удалось…
Трудно справиться и с такой бедой, как самовольные порубы деревьев на дрова.
Вероятно, если бы заповедник мог позволить себе облёты территории с воздуха, нарушителям осталось бы меньше шансов на успех. «А вообще – больше на территории бывать надо, - сказал мне Виктор Петрович Назаров, - чуть мы из лесу в контору – сразу чужие в лесу появляются. Вот и сейчас – мы тут празднуем 25-летие заповедника, а браконьеры ведь знают, что мы все на празднике. Заповедник охранять надо, как государственную границу - ежеминутно!».
Чужие – это не только браконьеры. Когда-то при социализме по этой территории проходили всесоюзные туристские маршруты 3-й категории сложности, и ежегодно случалось, что самонадеянные любители сильных ощущений платили жизнью за отсутствие нужных навыков и нужного снаряжения. И сейчас великолепная и суровая природа Южноуральского с неодолимой силой притягивает «диких» туристов. Их ловят, наказывают и выдворяют. Но они снова лезут в заповедник. Может быть, есть смысл проложить вдоль границ охраняемой территории «официальные» маршруты и организовать при заповеднике службу инструкторов-экскурсоводов? И туристы рады (а, главное, живы!), и заповедник дополнительные средства получил бы.
А ещё у меня (в силу московской меркантильности, что ли?) родилась такая мысль. Прямо через территорию заповедника проходит федеральная автотрасса. Разве не было бы справедливым, чтобы проезжающий по ней транзитный транспорт (загрязняющий воздух и разбрасывающий отходы) платил заповеднику какие-то, пусть символические, деньги? Ведь такая практика уже давно принята в прибрежных районах Черного и Азовского морей. А Урал чем хуже?
Я посетила Южноуральский в середине октября. Собственно, попасть сюда я должна была в рамках пресс-тура участников Восьмой Всероссийской Ассамблеи экологической журналистики, проходившей в это время в Уфе. Но в ночь перед выездом подморозило, запуржило, и наутро нам объявили – туристский «Икарус» в гололед на горную дорогу не выпустим. Так что доехала до Южноуральского из журналистов лишь я – доехала вместе со специалистами отдела особо охраняемых территорий Башкирского ОГУПР Д.А. Нугмановым и Ф.Ф. Абдуллиным, которые именно в этот день – 14-го октября, профессиональный праздник работников ООПТ – отправились поздравить Южноуральский с его 25-летием.
С Джавдатом Анваровичем Нугмановым интересно ехать по башкирским горам: геолог по образованию, он может ответить на множество вопросов. «Западные склоны хребта, по которым мы сейчас подъезжаем к заповеднику, сложены осадочными породами, возраст отложений – 700 миллионов лет; это не очень много для Урала – например, в районе Миасса обнаружены отложения с возрастом 3,5 миллиарда лет! Восточные склоны - знаменитый зеленокаменный пояс Урала - сложены магматическими породами. Здесь, в Белорецком районе, обнаружена даже кимберлитовая трубка! В прошлом здесь массово добывали золото – мыли по горным речкам золотой песок; и теперь существуют отдельные старательские артели золотоискателей».
И вот мы в Южноуральском. Чуть припоздали, церемония уже началась. В президиуме – депутаты Госсобрания республики, представители Академии наук, Всемирного Фонда дикой природы, руководители местных администраций, других организаций, с которыми сотрудничает заповедник. Добрые слова, подарки, пожелания долгой и плодотворной работы. Вручаются грамоты сотрудникам и ветеранам заповедника, один за другим поднимаются они на сцену – здесь чуть ли не каждый достоин особой награды. Так я знакомлюсь с коллективом заповедника, а назавтра – знакомство с самим Южноуральским.
Была у меня мечта – пройти по здешнему лесу, подняться на Малый, а то и на Большой Ямантау, побывать в Двориках – это скопления скал-гольцов в альпийских лугах, образующие замкнутые пространства, в которых, перекрыв вход, можно держать, например, табун лошадей – отсюда и название «Дворики». Однако глубокий снег и низкая облачность не оставили надежд на столь обширную программу. Самое большое, на что можно было рассчитывать – пеший пятикилометровый подъем к гольцам на хребет Казабиль.
И вот мы в пути. Один из моих провожатых – Виктор Петрович Назаров. Сотрудник научного отдела в лесу преображается в настоящего таёжника, словно сошедшего со страниц моих любимых в детстве и юности книг. Видно, что этот поход по глубокому мокрому снегу доставляет ему истинное удовольствие, как и любой повод побыть в лесу: сияют глаза, сдерживаемая, но неудержимая улыбка освещает лицо; движения легкие, точные. Виктор Петрович немногословен – да и нельзя в лесу разговоры разговаривать, а то ничего и не увидишь! А посмотреть есть на что. Тяжело взлетает могучий глухарь; голубоватая сойка позирует на ветках березы – смотрите, я какая! Любопытная кукша с оранжевым, будто светящимся, подхвостьем встречает путников: кто такие? куда путь держите? – а вот и вторая рядом, кукши ведь парами живут. На снегу множество следов: вот проскакала белочка – в начале зимы, пока можно из-под снега корм выкапывать, она «по полу ходит», а уж потом вверх на кроны перебирается; вот горностай пробежал; вот куница гонялась за зайцем, «здоровенный кот!» – характеризует хищника Виктор Петрович. Вот рябчики в снегу ночевали. Один из рябчиков взлетал аккуратнее других, и его ночной «домик» сохранился: с интересом рассматриваю голубоватую округлую подснежную пещерку… Эх, жаль, что снегопад, сетуют мои спутники, в такую погоду и половину красоты не увидишь, к тому же и звери в снегопад затаиваются, пережидают. «Лоси в снегопад точно глухие становятся, - рассказывает сотрудник Отдела ООПТ Башкирского ОГУПР Фарит Фанилевич Абдуллин, - вплотную к ним подкрасться можно!». Но, по крайней мере, один лось разгуливал и в снегопад: на обратном пути мы прочли по следам, как он, дойдя до проторенной нами тропинки, испугался человечьего духа и резко метнулся назад. А как лягут снега в полную силу, лосей здесь уже не встретишь: либо в Зауралье откочуют, где снежный покров потоньше, либо в пойменные ивняки Архангельского заказника уйдут…
Поднимаемся километр за километром; вдоль лесного ручейка, который и в самую лютую зиму не замерзает – струится под снегом; через пихтач – какое же чудесное дерево пихта! Возносится в небеса готическими колоннами, а хвоя – мягкая-мягкая. Приустав, несу в рот горсть чистейшего снега; но Виктор Петрович останавливает – снег не ешь! Он же пресный, дистиллированный, с потом соли из организма выгоняет, только сильнее будет жажда. К тому же на растопку снега организм расходует лишнюю энергию – вот поэтому любой зверь ищет воду, а снега никогда не ест – разве что ранен или ещё какие-то крайние обстоятельства заставили.
Начались курумники - скопления камней, осыпавшихся с когда-то бывших вершин… Идти по скользким от мокрого снега камням опасно; обходим их стороной. На вершину легло облако, в сизых сумерках белыми кораллами светятся куртины приземистых, искореженных деревьев высокогорья. Облачная влага конденсируется на стволах и ветках деревьев, на стеблях дягиля, торчащих из-под снега: сантиметровой длины белоснежные иголочки сплошь покрывают их. Идти тяжело – здесь, на вершинах, снег гораздо выше колена; шагаем след в след, то и дело останавливаясь передохнуть. И вот наконец - гольцы: они похожи на гигантские величественные изваяния, плоды фантазии художника-кубиста. Правда, из-за плохой видимости одновременно разглядеть можно только один из гольцов: переходим по глубокому снегу от одной скалы к другой, любуясь причудливыми формами…
Обратный путь, отдых на кордоне – добротный бревенчатый дом, где есть и кровати, и весь необходимый для походной жизни инвентарь, а от белёной печки такое струится живительное тепло, что даже бабочка вылезла откуда-то - трепещет по оконному стеклу крылышками.
На обратном пути ещё подарок – прямо на дороге след медведицы с двумя медвежатами. На юго-запад пошла, - объяснил Виктор Петрович, - там дубравы, урожай желудей в этом году хороший, такой раз в три-четыре года бывает. Числа до 20-го ноября будут теперь медведи на желудях кормиться, жир нагуливать, а потом сюда вернутся – в берлогу лягут. Медведицы с медвежатами пораньше ложатся, большие самцы – попозже…
Да, зверья в заповеднике много. Учёты показали, что здесь обитает около 80 рысей, порядка 130 медведей, а вот копытных на Южном Урале немного, и охота на них в Башкирии уже 5 лет как запрещена.
Вот и Реветь, посёлок, где расположена центральная усадьба заповедника. Реветь, название-то какое медвежье! Но происходит оно, вроде бы, от речки Ревети, что громко ревёт по весне на каменистых порогах.
На центральной усадьбе нас ждут. Беспокоится директор заповедника, Фанур Хажигалеевич: не случилось ли чего в дороге? Всё происходящее в заповеднике директор принимает близко к сердцу. А поводов для беспокойства в таком сложном и обширном хозяйстве немало.
Наверное, один из самых «прессинговых» факторов для работников заповедника – постоянное желание то одной, то другой структуры «откусить» лакомый кусок от особо охраняемой территории. Одна из последних идей – канатная дорога с вершины Малого Ямантау до санатория Ассы.
Спору нет, поправляя здоровье на целебных Ассинских водах, ещё и прокатиться в вагончике канатной дороги над великолепной панорамой горного Урала – это супер! Я бы и сама с удовольствием прокатилась. Только ведь «канатка» не протянется сама собой по щучьему велению - придется ставить гигантские опоры, сметая на своем пути заповедную природу, и для этого из состава ООПТ изъять в первом приближении две, а затем и восемь тысяч гектар! И добро бы не было вокруг других гор, не относящихся к заповеднику! Тянули бы свою канатку на любую вершину – кто мешает? Так нет, подавай им гордость заповедника – Ямантау! Конечно, место удобное: рядом федеральная трасса, в Инзере - железнодорожная станция, электричество, иная инфраструктура – плохо ли.
Но Фануру Хажигалеевичу и его помощникам не впервой отбивать такие наскоки. За 25 лет существования заповедника многие на заповедную землю зарились, да не вышло. Не выйдет и теперь.
Ах, как жаль было мне покидать Южноуральский, где столько ещё не увидено, не пройдено, не узнано! Прощай, бурливая речка Реветь, прощайте, Большой и Малый Инзер, чья зелено-серая вода так и кипит на каменных порогах; прощайте, скалы и остроконечные пихты! Укрытая белыми клочьями тумана ночная дорога уносила нас всё дальше к Уфе; и вдруг один из моих спутников, точно отвечая моим невысказанным мыслям, произнес: интересно, а что сейчас та медведица делает?

2004


Фото Л.Кичаевой