Сумеречная Зима

Белизна снега, оседающего под лыжами приковывает взгляд, избавляет от необходимости мыслить, говорить. Просто быть в этом месте, с этим местом и этими людьми, ощущая лёгкость и радость – это всё, что нужно. Мы приближаемся к реке, как-то неожиданно видеть в этом покоящемся крае живую воду, удивительный, прозрачно-голубой поток, обрамлённый голубыми льдами и шапками снега на камнях. Настя говорит, что можно ничего не есть – только пить воду из этой реки, и я чувствую, что это так.
Под снегом можно найти листья брусники и немного мороженных ягод, которые тают во рту. То тут, то там из-под пушистого покрова высовываются игольчатые веточки багульника. Глубже в тайге начинается заснеженный можжевельниковый подлесок. Если идти вниз по речке – попадёшь к полотну железной дороги и к 2-м мостам. Первый - висячий пешеходный - можно использовать вместо качелей, если вы – любитель создавать экстримальные ситуации. Второй – железнодорожный, с 2-мя узкими ветками-дорогами, разделёнными проёмом. По нему ходить опасно, т.к. можно столкнуться с поездом, которые тут не редки, а отходить будет некуда, кроме всё той же реки. Мы стоим на ж/д насыпи ниже моста и провожаем товарный состав, проносящийся над головами. Он идёт в новогоднюю ночь по своим делам. Что ему до людей с их праздниками!
В Имандру можно добраться или по железной дороге или по озеру. Зимой озеро «стоит» и люди путешествующие могут приезжать сюда на лыжах с другого берега, где расположен город Мончегорск. Летом, я полагаю, озеро пересекают на лодках. Но сейчас зима, и озеро только недавно «встало» - такая неустойчивая была в декабре погода. Сначала оно было, словно огромное зеркало, сотканное из чёрного и белого стекла, в котором застыли осколки звёзд, но в ту же ночь, как мы увидели его таким, оно стало понемногу покрываться крупицами снега. В одних местах лёд был почти безупречно гладкий, другие были полянками ледяных звёздчатых цветов. Выйти на озеро было почти так же восхитительно, как выйти в открытый космос, если конечно вы можете себе такое представить. Сзади – огни Станции, впереди на горизонте – красноватые и лиловые отсветы в небе (наверное, от городов и посёлков по ту сторону озера), над головой – звёзды, под ногами – они же, отражённые в чёрной матовой поверхности и сверкающие мириады воздушных капель в толще льда. А когда тонкая пелена снега накрыла лёд мои спутники, не долго думая, материализовали себе на белесой поверхности скатерть-самобранку и камин. Можно бы было остаться там жить, но жизнь в открытом космосе сопряжена с очевидными неудобствами и непривычна земным существам, поэтому пришлось возвращаться на станцию и жить как все люди.
А именно: готовится к встрече Нового года.
Новый год пришёл незаметно, вслед за бурями и метелями, вьюжными ветрами перемен и стаями туч. Внезапно, словно по волшебству, всё стихло, сверху открылись звёзды, внизу улеглись пушистые сугробы. Стало по-зимнему уютно и спокойно. Взошла луна и осветила наш путь к неизведанному нами пока мосту через речку. Эта ночь стала невероятно благоприятной для контактов с космическими цивилизациями, и лёжа в мягких сугробах я слала и слала им приветы с Земли, некоторая часть которой в эту ночь праздновала начало нового цикла. Мои спутники радовались по-своему: они закапывались в снег, бросались снежками, фотографировали всё подряд. В общем, скучно не было никому.
Коньки отставлены к печке, пришло время для новых свершений. Мы идём в горы, одни, без печки и даже почти без лыж. Садимся на снегоходы к добрым местным жителям – и вперёд, через снежные брызги в таёжные просторы. Нас довозят до «последней черты», после которой можно идти только самоходным способом. И сразу же из ночного леса нам сигналит пламя костра: «Сюда, сюда!» Мы хватаем вещи и, подчинившись его магии, идём на зов. Подходим. У костра – двое, они спустились с гор и собираются обратно, на Станцию. Вскоре они прощаются с нами. Мы благодарны им за уютное место для лагеря и, хотя сил ещё много, решаем остаться на ночь в этом гостеприимном месте, как настоящие пионеры-чайники. И почти сразу обнаруживается трагикомедия с поиском дров в условиях сильно засугробленного леса. Повеселились на славу, и даже дрова нашли! И продолжали также веселится весь поход.
А потом была гитара и старые-добрые песни про полёты и путешествия, и мёрзнущие пальцы резво перебирали струны.
Самая длинная часть суток здесь погружена в сумерки, которые отливают то синим, то сиреневым, то матовой белизной. А ещё всё вокруг погружено в тишину – хранительницу зимних снов, она смотрит прямо в душу и её дыхание овевает морозом. Если вы хотите побыть с ней наедине – можно отдать размышления в её власть и идти в её объятья, не думая о коварстве холода и одиночества. Просто быть в этом – и по прошествии времени удивительно, что не замёрз и не отчаялся. Лихорадочные ожидания костра и думы о нечеловеческих условиях приводят к обратному состоянию. Вот такая нехитрая практическая философия.
Снежные горы, увиденные с вершины хребта, потрясают. Никакие календари не смогут передать их величественную красоту. Каждая пядь этой красоты пройдена и осознанна. Наверху снега существенно меньше, чем в долине реки, откуда мы поднялись. Отсюда открывается вид на вершины по другую руку долины, покрытые рябью древесных островков и голых скал. С другой стороны – бескрайнее заледеневшее пространство озёра, с огоньками поселений по берегам и кусочек неторопливого заката. Радость достигнутого и ощущение соприкосновения с великим, тесно переплетаясь, на какое-то время захватывают нас целиком.
Возвращаемся элегантным слаломом. В приютивший нас дом около станции, к новым-старым знакомым, потом в Апатиты на рыбацкой электричке мимо Нефелинового шлама. Потом нам распахивает двери Питер и окрестные Ораниенбаум и Кронштадт, замораживают и завораживают колотым льдом, застывшими кораблями, огнями и людьми. Но это уже совсем другая серия… в бесконечном потоке киноленты под названием… ;)