Курьер

Виктор Нарожный

КУРЬЕР




Кукол дёргают за нитки,
На лице у них улыбки
И играет клоун на трубе.
И в процессе представленья
Создаётся впечатленье,
Что куклы пляшут сами по себе.

А. Макаревич. «Кукольный театр».






*****


-Ну и что?
-Хреново, Николай Андреевич. Никаких подходов.
-Брось мне сказки рассказывать, Аркаша. Он живой человек и окружают его живые люди. Так что, должна быть лазейка.
-Его шеф раньше в президентской охране горбатил. Службу свою знает, как «Отче наш». Никаких щелей не оставил.
-Ищи, Аркаша, ищи. А то, как бы это «Отче наш», тебе читать не пришлось. Иди, родной, думай.


*****


Большой роскошью номер не отличался, до люкса ему было очень далеко. Но всё необходимое для неизбалованного гражданина бывшего СССР здесь присутствовало: две койки, телевизор, холодильник, ванная с туалетом. Что ещё нужно для хорошего отдыха?
Сергей Васильевич Некрасов распаковал чемодан, переоделся в потёртый спортивный костюм и рухнул на кровать. Он уже вошёл в тот возраст, когда возможность спокойно отдохнуть ценится гораздо больше, чем перспектива бурно провести ночку. Многочасовая тряска в поезде до сих пор отзывалась в ноющем теле и Некрасов блаженно потянулся, предвкушая пару часов спокойного сна перед ужином.
Он никак не мог поверить своему счастью. Две недели на юге! И практически – задаром! При нынешних ценах – королевский подарок.
А начиналось всё до смешного просто и буднично. Однажды, сидя перед телевизором в своей запущенной холостяцкой квартире, Сергей Васильевич услышал рекламу телешоу, название которого даже не удосужился запомнить. Да и зачем? Главное, он запомнил номер телефона, по которому приглашали звонить всех желающих сняться в зрительской массовке. Некрасов желал. Уже года три подобные мероприятия стали для него настоящим хобби. Редко какая передача, будь то «Поле чудес», «Моя семья» или пресловутые «Окна», обходилась без его участия. Многие работники телецентра пересмеивались, глядя на примелькавшееся лицо и за глаза называли Некрасова «Героем третьего плана». Похоже, его принимали за чуточку помешанного телемана, любыми способами рвущегося в кадр «ящика».
Пять лет назад жизнь Сергея Васильевича дала трещину. Его угораздило завести роман с женой лучшего друга. Собственно и любви-то, особой, не было. Так, дурь, блажь и больше ничего. Гораздо серьёзнее оказалась расплата. Когда интрижка всплыла на поверхность, он потерял не только любовницу, но и друга. А самое страшное – он потерял собственную семью. Супруга, забрав четырнадцатилетнюю дочь Настю, быстренько, пока Сергей Васильевич не опомнился, оформила развод, размен квартиры и растворилась среди многомиллионной толпы москвичей. Все попытки Некрасова  повиниться и возвратить семью, успеха не принесли. Но особая, непреходящая боль, осталась от разлуки с дочерью. Сергею Васильевичу категорически запретили видеться с Настенькой. Даже в таком деле, как алименты, ему было отказано. Ещё через год бывшая супруга сошлась с каким-то залётным бизнесменом и отбыла из Москвы в неизвестном направлении. Брошенному мужу же, оставалось одно удовольствие – баловаться, потихонечку, водкой и участвовать в телемассовках.
А что ещё делать одинокому пятидесятитрёхлетнему мужику со сломанной судьбой? Потеря семьи нанесла удар, от которого он так и не сумел оправиться. Конечно, были попытки встать на ноги, завести женщину, однако ни к чему хорошему эти потуги не привели. После каждого такого эксперимента Сергей Васильевич ещё глубже уходил в себя, чувствуя свою ущербность и обречённость на одиночество. Только бутылочка водки и очередной прорыв к яркой, фантастически красивой тележизни помогали подавить апатию и немного хлебнуть свежего воздуха.
Но однажды чёрная полоса закончилась. Во время телевикторины, он, самому себе на удивление, оказался счастливым обладателем приза фирмы – спонсора передачи и ему торжественно вручили двухнедельную путёвку на черноморское побережье. Сергей Васильевич вдруг осознал, что это знак свыше. Его последний шанс изменить свою жизнь, начать её новый, более счастливый и радостный виток. И начнётся он с четырнадцатидневного рая, в окружении  моря, солнца и золотого песка…
…Из сладостной неги его выдернул тихий скрип. Входная дверь распахнулась и в номер ввалился коренастый, начавший заметно полнеть, мужчина. В одной руке он сжимал объёмистый, потёртый от частого пользования, чемодан, в другой – огромный букет свежесрезанных роз.
-Привет соседям! – радушно расплылся  в улыбке вошедший и небрежно бросил чемодан на свободную кровать. – Солнце, море и мягкая постель, что может быть приятнее? А-а –а! По лицу вижу – догадались: конечно же – женщина на этой постели.
Он подкатился к Некрасову и протянул пухлую, неожиданно маленькую ладошку:
-Будем знакомиться? Юрий Иванович Блинов. Блин, короче.
-Некрасов Сергей Васильевич.
-Москвич?
-Заметно?
-Земляк – земляка видит издалека. Я тоже. Поди, ещё в одном поезде ехали, - вновь засмеялся Блинов и привычным жестом распустил узел галстука. – Ужин в семь?
-Вроде бы.
-Ну и ладушки.
Блинов пошарил глазами по комнате и нашёл спрятавшуюся за шторкой на подоконнике, вазу.
-А-а, вот ты где, милая! – радостно схватил он находку и потопал в ванную
Вскоре роскошный букет роз красовался на столе. Номер мгновенно наполнился нежным ароматом. Юрий Иванович с умилением посмотрел на цветы и шумно вздохнул:
-Прелесть.
 Сергей Васильевич недоумённо наблюдал за соседом. Почему-то, он напоминал Некрасову тающего снеговика. Может из-за белоснежной рубашки или мокрого, постоянно протираемого носовым платочком, лица?.. А Блинов уже нырнул в чемодан и вытащил бутылку коньяка. Приглашающе кивнул на невесть откуда появившиеся стаканы.
-По стопашке, для аппетита. Не против?
Некрасов заколебался. Конечно, он на отдыхе. Да и за знакомство выпить хорошего коньяка можно бы. Но как тогда с планами о новой жизни? Начинать её опять с бутылки вроде негоже. Опять же, не выпьешь – сосед обидеться. Всё-таки им две недели топтаться в одном номере. И открывать отдых со взаимных обид не очень удобно. Эх! Чёрт с ним! От одной стопочки ничего не случится.
Обречённо махнул рукой:
-Можно, - и, помедлив, добавил. - За знакомство.
…Поужинав и допив бутылку, они вышли проветриться. Жара немного спала и бульвар, ведущий к морю, заполнила гуляющая публика. Блинов трещал без умолку. Казалось, он знал об этом городе всё. Уже лет десять, каждый сезон, он приезжает сюда погреться на солнышке и поплескаться в солёной воде. Благо, ресурсы директора какой-то микроскопической фирмы это удовольствие позволяли. Как и Сергей Васильевич, он, оказывается, жил один. Двенадцать лет назад в «жигулёнок», вёзший его жену и сына, врезался самосвал с пьяным водителем… С тех пор Блинов холостяковал. Женщины приходили, оставались в его постели, кто на ночь, кто на неделю. Однако, память о погибших не давала Юрию Ивановичу покоя и новые пассии неизбежно оказывались за дверью…
Коньяк и некоторое сходство судеб сближают. Вечерний променад закончился ещё одной бутылкой и долгими разговорами на тему: «Ты меня уважаешь?»…


*****


Арендованный малоизвестной фирмой «ЯК – 40» коснулся бетона посадочной полосы поздно вечером. Вырулив на дальнюю  дорожку аэродрома, он в последний раз рыкнул двигателем и замер.
Когда к самолёту подали трап, из салона выбрались два молодых, прилично одетых парня, с лёгкими дорожными сумками через плечо. Разминая затёкшие после долгого перелёта ноги, они прошлись вокруг самолёта, напряжённо всматриваясь в далёкие огни аэропорта.
-Где его черти носят? – недовольно проворчал один из них, закуривая сигарету.
 В тот же миг, будто почуяв недовольство гостей, к крылатой машине подлетел микроавтобус и остановился у грузового люка.
…Надёжно упакованный в деревянный ящик багаж парни перетащили из самолёта в автобус собственноручно.


*****

Просыпался Некрасов долго. Вчерашний коньяк ещё бродил в его теле, отдаваясь тупой болью в желудке. Когда он, наконец, открыл глаза, было уже одиннадцать часов.
Аккуратно заправленная койка соседа пустовала. Зато из ванной доносился плеск воды и весёлое насвистывание. Сергей Васильевич с трудом поднялся, натянул штаны и стал искать в чемодане желудочные таблетки. Вместе с приближающейся старостью, наваливались  и болезни.  Теперь, он всегда таскал с собой целую аптечку со всевозможными головными, желудочными и сердечными пилюлями.
Шум воды стих и через пару минут  на пороге появился Юрий Иванович, в махровом халате и с неизменной улыбкой на розовом лице.
-Проснулся, бедняга? – весело спросил он. – Ох и стонал же ты ночью. Видно ужастики снились?
-Чёрт его знает, - пожал плечами Некрасов. – Желудок замучил.
-Желудок, говоришь? Это дело поправимое. Сейчас перекусим и сходим в одно место.
-Вообще-то, я собирался на пляж…
-Успеешь ещё изжариться. Загорать надо или рано утром, или вечером. А сейчас новобранцам юга на пляже делать нечего. Сваришься заживо и весь отдых насмарку. Поверь старому курортнику.
-А куда пойдём?
-К одной бабульке. Она мне, лет шесть назад, язву вылечила. Не поверишь –  загибался. Собирался уже на операцию ложиться. А она за три дня на ноги поставила. Я с тех пор забыл даже, где у меня желудок. Так что, не дрейфь. Если жива ещё бабулька, то выходит.


*****

Горячее южное солнце прокалило металлические стены ангара, превратив его в настоящую душегубку, а плотно прикрытые створки ворот не давали сквозняку хоть немного разогнать духоту.
Прилетевшие накануне вечером пассажиры «ЯК – 40» разделись до трусов и, блестя от пота, занимались разборкой упрятанного в деревянный ящик багажа. Когда с этим было покончено, один из них вытер пот новенькой бейсболкой и лениво ругнулся:
-Шеф, сука, нашел, куда нас спрятать! Лучше бы в крематорий засунул, там концы отдают быстро и с гарантией. Хоть не мучились бы.
-Заткнись, придурок! Ещё накаркаешь, - оборвал его   напарник. – Хорош, наслаждаться, Жора, работа ждёт.
Обжигаясь раскалённым металлом, парни забрались в салон машины и занялись её переустройством.


*****

Весело переговариваясь, новые знакомые шли по залитому солнцем проспекту. Редко посаженые деревья почти не давали тени и Некрасов надвинул на глаза козырёк кепки, пытаясь хоть немного укрыться от жарких лучей.
-А вот и лучший спортклуб города, - сказал сосед, указывая на мраморно – зеркальное здание с неожиданно  скромной вывеской у входа. – Вся местная крутизна здесь жирок сгоняет. А жёны ихние, сюда, как на работу приезжают. Хоть часы сверяй, - и словно в подтверждение своих слов, Юрий Иванович бросил мимолётный взгляд на ручной хронометр.
-А вот и они, собственной персоной, - добавил он, кивая на выходящего из стеклянных дверей парня, огромного роста и с коротким ёжиком чёрных, как смоль, волос.
Ступив на тротуар, великан остановился, повёл по сторонам напряжённо прищуренными глазами и лишь потом двинулся дальше, к поджидавшему у обочины «мерседесу». Следом показалась очаровательная девушка в лёгком костюме, явно штучной работы. Слегка вытянутое скуластое лицо её обрамляли белокурые волосы, мягкими волнами скатывающиеся на плечи. Сочные, словно специально созданные для любви, губы были сложены в капризный бантик. Остальную часть лица скрывали  затемнённые очки.
Повинуясь реплике Блинова, Сергей Васильевич скользнул взглядом по «крутим» посетителям и застыл на месте.
-О, Боже! Этого не может быть! – прошептал он одними губами.
Та же фигура, те же черты лица, те же белокурые волосы…
-Ты чего? – удивлённо  спросил Блинов, но Сергей Васильевич его не слышал.
-Настя! – несмело окликнул он.
Первым среагировал на имя крепкотелый парень. Он резко остановился и всем корпусом   повернул к Некрасову. Правая ладонь его нырнула под полу куртки. Холодные голубые глаза впились в плешивого мужичонку, одетого в невзрачный, давно вышедший из моды костюм, нелепо застывшего с открытым ртом посреди тротуара.
Девушка обернулась на зов несколькими секундами позже. Она скользнула взглядом по зачуханым курортникам и вдруг дёрнулась, словно от удара током. Рука её медленно поползла вверх, к лицу. То ли, чтобы снять очки, то ли, чтобы сдержать готовый вырваться вскрик.
А Некрасов, немного опомнившись от замешательства, бросился к девушке. Черноволосый парень мгновенно оказался между ними, неуловимым движением сделал подсечку и Сергей Васильевич с размаху  шлёпнулся на тротуар, больно ударившись об асфальт подбородком. Противно лязгнули зубы, прикусив кончик языка и нижнюю губу. Черноволосый тем временем выхватил из-под полы куртки воронёный, хищно сверкнувший на солнце, пистолет и направил его на Некрасова.
-Лежать! – рявкнул он и мгновенно перевёл ствол на опешившего Блинова. – И ты, дядя, замри!
Тем временем из «мерседеса» выскочил ещё один детина, ненамного уступающий габаритами черноволосому. Он подлетел к девушке, взял её под руку и осторожно, но настойчиво, потащил к машине.
Красно – жёлто – зелёные круги понемногу исчезли и Сергей Васильевич увидел вдруг, что его девочку куда-то тянут.
-Настя! – заорал он, захлёбываясь собственной кровью. –Настенька, подожди!
Он попытался встать, но черноволосый снова навёл на него пистолет и зло прошипел:
-Лежать, падла, убью!
 В его глазах было столько ненависти и презрения, что Некрасов понял, этот выстрелит не раздумывая. И затих, лёжа на заплёванном тротуаре.
Однако его крики привели в чувство  девушку. Она сорвала с глаз очки и пристально всмотрелась в валяющегося в пыли мужчину. Потом с силой дёрнула руку, пытаясь высвободиться из цепких пальцев водителя «мерседеса».
-Папа! Это ты?
Теперь растерялся водитель и слегка ослабил захват. Девушка тут же воспользовалась его замешательством и, вырвавшись на свободу, бросилась к Некрасову.
-Папа! Миленький! Откуда ты здесь?
Сергей Васильевич с трудом поднялся на ноги. Настя прильнула к нему и, глотая слёзы, шептала:
-Папа, папочка! Родненький мой!
Мордовороты растерянно стояли у машины, не зная, что предпринять. Наконец, один из них догадался вытащить сотовый телефон и набрать какой-то номер. Перебросившись с невидимым абонентом парой фраз, он подошёл к девушке и осторожно тронул её за плечо:
-Анастасия Сергеевна, нам пора ехать. Михаил Николаевич нервничает. Если это действительно ваш отец, может, он согласится сесть с вами в машину? По дороге и поговорите.
-Конечно, - обрадовалась Настя. – Папа, поедем со мной?
Сергей Васильевич, словно пьяный, придерживаясь за хрупкое плечо дочери, поплёлся к «мерседесу». Потрясение было так велико, что он с трудом соображал, что делает. И уж тем более не вспомнил о растерянно застывшем посреди тротуара Блинове. Юрий Иванович дернулся, было вслед за соседом, но могучая фигура черноволосого преградила дорогу.
-Насчёт тебя команды не было, дядя. Так что, отдыхай.
«Мерседес» мягко отвалил от бордюра, вклинился в поток машин и вскоре исчез из виду, оставив одинокую фигуру «снеговика» таять посреди солнечно – асфальтового пекла.

*****

Когда работа была закончена, варёные от духоты парни выползли из машины и пристроились у щели между створками ворот. С наслаждением  закурили.
-Фу-у, кажется, успели, - облегчённо вздохнул Жора. – А я уж думал, придётся в дороге аппаратуру отлаживать.
-Пришлось бы, судя по времени, - меланхолично кивнул головой напарник. – Просто шеф с сигналом запаздывает. Видимо, какая-то неувязочка получилась.
С минуту молча курили, разглядывая преобразившийся микроавтобус. Борта его теперь украшали надписи: «Скорая медицинская помощь», а крышу – стеклянный колпак проблескового маячка.
-Эх, скажи кому, что просидел в двух шагах от моря и не искупался, не поверят, - горестно вздохнул Жора. – Слышь, Костик, может сбегаем, окунёмся в прибое?
Напарник выпустил в потолок ангара толстую струю дыма и с укором посмотрел на Жору.
-Тебя потом шеф так окунёт, неделю с водолазами искать будут…
Словно в подтверждение его слов, пискнул сотовый телефон. Костик приложил трубку к уху, молча покивал головой, выслушивая сообщение и, бросив короткое: «понял», отключился.
-Ну, бродяга, пойдём купаться, - весело хлопнул он по плечу Жорика. – Шеф услышал твои молитвы и объявил до утра выходной.



*****


Мало-помалу страсти улеглись и Настя приказала водителю:
-Саша, поворачивай к «Альбатросу».
- Шеф будет ругаться!
-Вали всё на меня. Мол, она, стерва, заставила.
-Анастасия Сергеевна…
-Всё, Саша, разговор окончен. У меня сегодня праздник. Отец нашёлся.
«Мерседес» притормозил и свернул на боковую улочку. Поплутав немного по частному сектору, он выскочил за город и остановился у изящного беломраморного домика с колоннами и витражами, стоящего на самом краю земли. Дальше, глубоко внизу, плескалась лазурная гладь моря. На крыше домика гордо реяла бронзовая птица, а чтобы развеять последние сомнения граждан, на фронтоне красовалась изящная надпись: «Альбатрос».
Едва вновь обретшие друг друга родственники, в сопровождении скромно державшегося в двух шагах сзади охранника, вошли в зал, как им навстречу вылетел сияющий от счастья метрдотель.
-Здравствуйте, Анастасия Сергеевна! Очень рады вас видеть. Проходите, пожалуйста.
Столик с видом на море в мгновение ока заполнился  изысканными блюдами. Угодливо согнутый официант налил в бокалы шампанское и скромно удалился к охраннику, оккупировавшему соседний столик. Его обслужили с гораздо меньшим шиком. Только пара чашек кофе и булочки.
Выпив по глотку шампанского за встречу, Настя приступила к допросу.
-Как поживаешь, папка? Какими судьбами здесь оказался?
Сергей Васильевич попытался улыбнуться. Вышла какая-то уродливая гримаса. Первая боль от свидания с асфальтом прошла. Её сменило противно – тягучее нытьё во рту. Губа распухла так, что говорил он с трудом. О еде, вообще, не могло быть и речи. Он только попивал шампанское и в коротких перерывах между ответами на сыпавшиеся градом вопросы, смотрел пьяными от счастья глазами  на дочь. Волнистые светлые волосы и огромные карие глаза достались ей от матери. Волевой подбородок и аккуратный прямой нос -–от него. Всё это дополняли сочные губы и мягкий овал лица.
-Ой, Настюха, какая ты у меня красавица стала! – вырвалось у Сергея Васильевича помимо его воли.
-Вся в тебя, - засмеялась девушка и, перегнувшись через столик, обняла отца. – господи, как хорошо, что я тебя встретила!
-Спасибо моему соседу. Это он меня к бабке-знахарке повёл, да не довёл, - Некрасов помолчал и спросил. – Настя, а мама тоже здесь?
Дочь разжала объятия и тяжело опустилась на стул. Не дожидаясь официанта, плеснула в бокал шампанского, залпом выпила и молча уставилась в морскую даль.
-Что случилось? – встревожился Сергей Васильевич и сам догадался. – Что с мамой?
-Мамы нет. Уже два года.
-Как?
-Инфаркт. Умерла сразу, без мук.
-О, Боже, - прошептал Некрасов. – Я ведь ничего не знал. Почему же мне не сообщили?
Настя кольнула отца острым взглядом и снова потянулась к бутылке. На её прелестном личике отразились следы такой муки, что Сергей Васильевич испугался.
-Настя! – привстал он со стула.
-Извини, папа. Она не хотела даже вспоминать о тебе.
-Но почему? Она так и не простила мою глупость?
-Не знаю, папа. Ей виднее, – и уходя от неприятной темы, встряхнула своими роскошными кудрями. – Папуля, я ведь замуж вышла!
-Давно? – машинально поинтересовался Некрасов.
-Завтра будет ровно три месяца, - гордо заявила Настя.
Спрашивать, счастлива ли она, было бессмысленно. Стоило только посмотреть на сияющее лицо и всё становилось ясным.
Однако Сергею Васильевичу в этот момент и в голову не пришло бы задать дочери такой вопрос. Известие о смерти супруги потрясло его не меньше, чем встреча с Настей. Пять долгих лет прошло с тех пор, как они расстались. Но нет-нет, да и налетала шальная мысль разыскать жену, броситься в ноги и вновь просить, нет, умолять, вернуться… Финиш… Оказывается та, о ком он не раз грезил долгими ночами, уже давно мертва.
-Папа, ты в порядке? – забеспокоилась Настя.
Усилием воли Сергей Васильевич  разогнал горестные мысли и зашарил по карманам в поисках сигарет.
-Всё нормально, Настюха, - вымученно улыбнулся он. – Всё нормально.
Некрасов закурил, глубоко втянув в себя едкий дым.
-А мама совсем не вспоминала обо мне?
Настя внимательно посмотрела на отца и после долгой паузы, жёстко, со сталью в голосе, сказала:
-Папа, я, конечно, могла бы наплести тебе кучу всего. О том, как она поминутно говорила о тебе, как плакала ночи напролёт и порывалась вернуться. Только ведь не было ничего этого. Она просто забыла о тебе, папа. Встретила Гарика Ашотовича и до самой смерти светилась от счастья. Знаешь, они были без ума друг от друга. Могли часами сидеть, обнявшись, плести какую-то чушь и не замечать никого вокруг. А когда Гарика не стало, у мамы случился инфаркт.
-И…
-Да, их похоронили вместе, в один день. Как в сказке.
Каждое слово дочери хлестало Некрасова хуже пощёчин. Мечты и явь далеко разошлись друг от друга. Но, удивительно, с каждой такой оплеухой, Сергею Васильевичу становилось легче. Мифы рушились, уступая место реалиям дня. И Некрасов вспомнил о сидящей рядом дочери, которую не видел пять лет.
-Как же ты жила всё это время?
-По-разному, папа. Окончила школу, пыталась поступать. У Гарика были влиятельные друзья в университете. Но, как только его не стало, бескорыстная дружба превратилась в откровенные домогательства.
-В смысле?
-В  прямом… Был у Гарика такой друг – закадыга, Борис Евгеньевич. Декан университета. Золотой души человек. Всё посмеивался надо мной и сватал за своего сына. Когда Гарик умер, я пришла к нему. Так, мол, и так, Борис Евгеньевич, горю желанием учиться в вашем ВУЗе. И «золотой» дядя Боря, так же дурачась и гладя меня по головке, ответил: «Нет проблем, Настенька. А в знак взаимного уважения, не прилечь ли нам вон на тот диванчик? Он так располагает к неформальному общению…»
Настя снова пригубила шампанское и, встретившись с настороженно – вопросительным взглядом отца, нервно рассмеялась:
-Дыши ровнее, папа. Неужели ты думаешь, что твоя дочка – шлюха? В общем, плюнула я этому борову в харю и пошла работать. Благо, не все такие сволочи оказались, как дядя Боря. Помогли немного, дали встать на ноги.
-Почему  же ты про меня не вспомнила? Неужто я бы о родной дочери заботился хуже, чем чужие дяди?
-А ты обо мне вспомнил, папа? – жёстко спросила Настя. И немного помолчав, добавила. – Хоть раз за эти пять лет?
Сергей Васильевич задохнулся от обиды и возмущения:
-Да как ты смеешь!..
-Ладно, пап, проехали. Не кипятись, - махнула рукой Настя и, как ни в чём не бывало, продолжила свой рассказ. – А потом появился Миша. Словно принц из сказки. Красивый, сильный и благородный. И мы уж три месяца законные супруги.
-А все эти «мерседесы», жлобы с пистолетами?..
-Это Мишины… - улыбнулась девушка. – Его весь город знает и уважает.
-Он что, бандит, какой или торгаш?
-Ни то, ни  другое. Он – банкир. Очень крупный и влиятельный.
-Так он старик? – опешил от полыхнувшей в голове догадки Некрасов.
-Ну, папка, ты даёшь! – засмеялась Настя. – Почему старик? Ему всего – то, тридцать пять лет.
-И когда же он успел стать «крупным и влиятельным»?
-А вот я  вас познакомлю, сам у него и спросишь. Идёт?
-Куда же я денусь. Какой ни есть, а всё ж, родня...
        -Тогда, давай за встречу! – воскликнула Настя, поднимая бокал.
Шампанское и общение с отцом разгорячили девушку. Щёки покрыл лёгкий румянец, а в глазах появился хмельной блеск.
-Тебе, наверное, хватит, дочка, - сказал Сергей Васильевич, озабоченно глядя на раскрасневшуюся Настю.
Бесшумно, словно призрак, у столика возник телохранитель с трубкой сотового телефона в руке.
-Анастасия Сергеевна, Михаил Николаевич хочет с вами поговорить.
Девушка прижала трубку к уху:
-Миша, я слушаю…Нет… Мишенька, я же отца встретила…Как где?.. О чём ты говоришь!… Нет… Нет… Ну, Миша, лапонька. Ещё немного… Правда?.. Хорошо, еду. Только папу завезу домой… Почему?.. Ладно. Еду.
Погрустневшая  Настя вернула трубку телохранителю, встала и, обойдя вокруг стола, поцеловала отца в щеку.
-Папа, мне надо срочно возвращаться домой. Сейчас подъедет такси и отвезёт тебя в  пансионат. А завтра утром я позвоню. Хорошо?
-Договорились.
-До завтра.
Молчаливый таксист довёз Сергея Васильевича под самое крылечко, наотрез отказался от денег, сказав, что всё уже оплачено и, как показалось Некрасову, поспешно рванул прочь от курортного комплекса.
…Блинов ставил в вазу свежий букет. Вчерашние цветы, чуть привядшие, валялись в мусорной корзине.
-А-а, похищенный явился! – улыбнулся он. – И кто же тебя умыкнул, дорогой, рассказывай?
-И что это ты, Юрий Иванович, букетики меняешь, как красна девица? – встретил вопросом вопрос Некрасов. После сегодняшней встряски и шампанского, наложившегося на вчерашний коньяк, он пришёл в нервно – весёлое расположение духа. Ибо чувствовал, что если сейчас не разгонит стресс смехом и бесшабашной болтовнёй, то неизбежно проведёт остаток дня, рыдая в подушку.
-Одна у меня слабость, дорогой. Цветочки. Я на них уже целое состояние ухлопал. Люблю цветы, понимаешь, но чтобы каждый день свежие. Вот так. Только ты мне зубы не заговаривай.
Юрий Иванович достал из холодильника бутылку коньяка, точь-в-точь близняшку вчерашней.
-Давай по капельке. И выкладывай всё, как на духу.
-Представляешь, Юра, я дочь встретил! Пять лет ни слуху, ни духу, а сегодня – нашлась.
-Так это с тебя бутылка причитается, дорогой! Даже две. Одна за то, что нашёл дочь, а вторая, за то, что я вовремя тебя к бабушке – старушке повёл.
-Будет тебе и бутылка, и вторая, и ещё ящик сверху. Всё будет, Юра! Я ведь дочь встретил!..


*****


-Ну и чем порадуешь, Аркаша?
-Пока, особо, нечем, Николай Андреевич. Возникли кое-какие проблемы, но я их решаю.
-Ты уж постарайся, родимый. Советую для твоего же блага.
-Николай Андреевич, через пару дней я всё улажу.
-Два дня, Аркаша, два дня. Потом обижайся сам на себя.
Телефонная трубка взорвалась короткими гудками отбоя. Аркаша медленно, словно гремучую змею, опустил  её  на рычаги и провёл ладонью по враз взмокшему лицу.
В спокойном, с лёгкой хрипотцой, голосе шефа ему почудились тягучие нотки похоронного марша…


*****

Телефонный звонок выдернул  Некрасова из ванной комнаты, где он отчаянно пытался придать галстуку идеальные формы.
-Папа, привет.
-Настя?
-А ты ещё кого-то ждёшь?
-Нет – нет, что ты! – Сергей Васильевич почувствовал, как загораются щёки.
-Ой, папка, ты краснеешь! – догадалась Настя и в трубке зазвенел её смех. – С тобой не соскучишься.
-Что за тон, Настасья! – пытаясь сгладить стеснительность строгостью, проворчал Некрасов. – Не забывай, с кем разговариваешь.
-Молодая – исправлюсь. Ты одет?
-Галстук завязываю.
-Мы, с Мишей, приглашаем тебя на обед. Ты не против?
-Должен же я познакомиться с зятем.
-Отлично. Я жду внизу, спускайся.
Отутюженный и свежевыбритый, Сергей Васильевич критически осмотрел себя в зеркало и потрогал языком припухшую губу. Угораздило же его! Взяв с тумбочки ключи от номера, он направился к выходу, но столкнулся в дверях с Блиновым. Юрий Иванович нёс в руках роскошный  букет роз, обёрнутый блестящим целлофаном.
-А-а, Сергей Васильевич! Куда собрался? К дочери на свидание?
-Приглашён на обед в узком семейном кругу.
-Хорошее дело, завидую. Везучий ты человек, с одного выигрыша двух зайцев убил. И отдохнуть съездил, и дочку нашёл. Кстати, это не её ли «мерседес»  внизу дожидается?  Уж больно знакомый.
-Ага, она только что звонила.
-Крутая у тебя дочурка, как я погляжу.
-Дай Бог, хоть ей не тянуть лямку от зарплаты до зарплаты.
Некрасов вышел из номера и двинулся к лифту. На полпути его остановил окрик.
-Сергей Васильевич! Постой! – пыхтя и отдуваясь, всё ещё с букетом в руках, его догонял Блинов.
-Ты ведь к даме собрался.
-Нет, к дочке, - немного невпопад ответил Некрасов.
-Может, для тебя она и дочка, а для меня – дама. Так что, прошу передать ей от меня…
И Блинов сунул в руки растерявшегося Некрасова свой роскошный букет.


*****

Едва въехав в лес, микроавтобус с красноречивой надписью «Скорая медицинская помощь» на бортах, заглох. Чертыхаясь, водитель выбрался из кабины и открыл капот. Минут через пять из машины высунулся его спутник в белом халате.
-Что там, Костик?
-Да, блин, кажется, карбюратор засорился. Чистить надо.
-Тьфу ты, ё-моё, - сплюнул доктор. – Опоздаем ведь.
-Слушай, Жора, заглохни. Без тебя тошно, - огрызнулся водитель и нырнул под капот.
Два крепкотелых охранника из внешнего кольца оцепления,  дежуривших среди зарослей смородины, шагах в десяти от «скорой», молча переглянулись. Потом  опустили автоматы. Вряд ли застрявшие посреди дороги медики могут чем-то угрожать удалённому от этого места «объекту»…

*****


Сергей Васильевич забрался в знакомый «мерседес».
-Привет, папка! – чмокнула Настя отца в щёку и, заметив роскошный букет, всплеснула руками. – Ой! Это мне? Какая прелесть! Какой же ты молодчина, папа!
Некрасов почувствовал разливающуюся по лицу краску стыда. Чёртов дурак! Настя – молодая красивая женщина. Конечно, для него она, прежде всего дочь. Но, всё равно ведь – женщина! А что больше всего любят дамы? Естественно, цветы. Спасибо, друг Блинов, выручил со своим подарком. Сказать дочери, что цветы не его, а соседа? Язык не повернётся… Для Настеньки же, сомнений не существовало. Роскошный, сводящий с ума благоуханием свежесрезанных роз, букет, подарил ей отец. Это было несказанно приятно.
Девушка положила цветы на колени и прильнула щекой к отцовскому плечу. Машина мягко тронулась и поплыла по залитым солнцем улицам.
Некрасов нервничал. Он помнил Настю худеньким остроплечим подростком. Сейчас, сидя рядом с цветущей, обворожительной красоты девушкой, вернее даже, женщиной, ожидая скорой встречи с неведомым зятем, Сергей Васильевич испытывал  щемящее чувство  утраты чего-то, до боли родного. Подростка не стало. Бросившей его жены тоже. Остался только он, старый алкаш – одиночка, последний из могикан уходящей эпохи. И эта девушка, склонившая голову на его плечо, совсем не похожа на ту маленькую и угловатую Настеньку. Сергей Васильевич вдруг поймал себя на мысли, что видит её почему-то всё такой же, застенчивой и тощей, как жердь, четырнадцатилетней девчушкой. Такой она врезалась в его память, такой она в ней и останется навечно.
Водитель Саша скосил взгляд в зеркало и чуть не захохотал. Красавица – хозяйка прильнула к плешивому, смахивающему на бомжа, мужичонке в затёртом, не первой свежести, пиджаке. Они сидели, молча, взяв друг – друга за руки. А по щекам обоих катились крупные, светящиеся в полумраке салона, слёзы.
«Мерседес» вырвался за город и стремительно нырнул под своды реликтового леса. Промелькнул приткнувшийся к обочине микроавтобус «скорой помощи» с задранным капотом. Через пару минут «мерседес» свернул с трассы на узкое ответвление, прикрытое грозным знаком «Въезд воспрещён». Описав широкую дугу, лента асфальта упёрлась в массивные ворота. С обеих сторон к ним примыкала трёхметровой высоты каменная стена, увитая плющом. Машина остановилась. Из пристроенной к стене будки выскочил здоровенный парень, удивительно похожий на сидящего рядом с водителем телохранителя. Такая же короткая стрижка и угрюмое выражение лица. Цепким взглядом он осмотрел пассажиров и махнул рукой:
-Открывай!
Створки ворот медленно поползли в стороны. По обсаженной голубыми елями аллее «мерседес» домчался до огромного, больше напоминающего дворец, дома.
Сергей Васильевич только покачал головой и присвистнул от удивления.
-Боже мой, Настасья! Как же ты умудрилась попасть в такую роскошь? А я, дурак, думал, что такое только в сказках бывает.
-Это и есть сказка, папа. Раньше здесь какой-то князь жил, потом боссы партийные ... А теперь мы, с Мишей, обитаем.
-Господи, что же это за Миша такой? Откуда у него столько денег?
Машина притормозила у парадного входа.
-Вот мы и приехали. Пошли, познакомлю тебя с Мишей.
С букетом в руках Настя вспорхнула по ступенькам и приглашающе повернулась к отцу.
-Входи, папа.
Однако, у порога, дорогу Некрасову преградили два шкафообразных молодца с портативным металлоискателем.
-Прошу прощения, - сказал один из них. – Простая формальность.
Второй начал водить прибором по телу Некрасова.
От стыда и гнева на Настиных щеках вспыхнул румянец.
-Вы что, идиоты! Это же мой отец!
-Извините, Анастасия Сергеевна, - сочувственно понурил голову вежливый охранник. – У нас приказ шефа проверять всех, невзирая на лица.
-Тогда и меня проверяйте! – вскипела девушка.
Охранник с металлоискателем выключил аппарат и едва заметно кивнул.
-Всех делов, - улыбнулся «вежливый». – Я же говорил, это простая формальность.
Раздосадованная Настя схватила отца за руку и потащила в дом.
В такой роскоши Некрасову бывать ещё не доводилось. Холл, отделанный мрамором и бархатом, поражал своими размерами. В нём легко уместилась бы не только холостяцкая квартира Сергея Васильевича, но, пожалуй, хватило бы места и для соседской. А где-то высоко вверху, парила огромная хрустальная люстра, освещавшая всё это беломраморное великолепие тысячами ярких искорок. С противоположной от входа стороны, в холл спускалась резная, красного дерева, лестница.
У её основания стоял высокий мужчина и, улыбаясь, смотрел на вошедших. Крупное, слегка азиатское лицо обрамляла чёрная бородка, придававшая ему налёт интеллигентности и радушия. Только холодный блеск серых глаз говорил, что их обладатель не такой уж и обояшка, как могло показаться на первый взгляд.
Настя потащила отца к бородачу.
-Папа, познакомься с Мишей.
Сергей Васильевич вложил руку в широкую ладонь Михаила.
-Очень приятно, -  бархатистым  баритоном молвил Миша. – Настя второй день только о вас и говорит. Я даже ревновать немного начал.
-Так ведь пять лет не виделись, - словно оправдываясь, пробубнил Некрасов.
Странно, Миша был почти вдвое моложе него, однако Сергей Владимирович почувствовал вдруг себя провинившимся школяром перед суровым директором. Холодные глаза зятя буравили Некрасова, словно пытались забраться в самые потаённые уголки его души. Сергей Васильевич невольно поежился. Миша это хорошо видел, однако взгляда не отводил. Похоже, он сразу давал понять тестю, кто в доме хозяин и где его, Некрасова, место.
И только Настя ничего не замечала. Опьянённая счастьем, она порхала вокруг,   рассказывая,  уже в сотый раз, как выходила из спортклуба и как Дима повалил папочку на тротуар. « Видишь, у папы губа лопнула!» И что надо бы этому дебилу Диме, вместо мышц немного мозги подкачать, чтобы соображал, кого можно трогать, а кого нет…


*****

Охранники, наблюдавшие за матерящимся водителем «скорой помощи»,  не могли заглянуть сквозь закрашенные белой краской окна микроавтобуса. А зря. Вместо носилок и стоек для переливаний, салон машины заполняла странная и неуместная для медицины аппаратура. «Доктор» Жора, сидящий перед этим нагромождением электроники, был полностью поглощён прослушиванием разговора, льющегося из наушников на голове. А указательный палец правой руки замер на небольшой красной кнопке на пульте дистанционного управления.
Дождавшись нужного момента, он рывком сдёрнул наушники и утопил кнопку в гнездо.


*****

-Миша, смотри, какие папа мне цветы подарил, - прощебетала Настя, протягивая к лицу мужа огромный букет.
-У вас хороший вкус, Сергей Васильевич, - кивнул головой Михаил и вдохнул аромат роз. – Поставь их в вазу, доро…
Расширяющимися от ужаса и позднего понимания глазами, он смотрел, как из – под блестящего целлофана, перетянутого кокетливой ленточкой, вырывается ослепительно – яркое пламя, мгновенно разрастается в объёме. Пожирает обёртку, цветы, Настины руки, держащие их. Подбирается всё ближе к лицу. И, наконец, вгрызается в его рот, нос, глаза…

*****

«…Нам только что сообщили о взрыве в доме председателя правления банка «Аврора» Михаила Башмакова.  Правоохранительным органам он хорошо известен, как криминальный авторитет по кличке «Монгол». Башмаков, его жена и тесть, погибли. По нашим сведениям, взрыв стал результатом очередной войны за передел сфер влияния между организованными преступными группировками…»
Юрий Иванович Блинов выключил телевизор и, тяжело вздохнув, взял в руки свой  потёртый чемодан. Внизу его ждало такси, а в кармане пиджака лежал билет на московский самолёт.
В холле пансионата он подошёл к телефону – автомату и набрал номер. Снявший на другом конце линии трубку абонент, услышал только одну, быстро брошенную фразу:
-Сворачивайтесь и не забудьте за собой прибраться.


*****


Приютившийся на окраине города металлический ангар горел споро. Хранящиеся в нём бочки с бензином взрывались с грохотом авиабомб.
Когда пожарные расчёты справились с огнём и вошли внутрь, то увидели жалкое зрелище. Посреди ангара дымились искорёженные останки микроавтобуса марки «ГАЗель».
Каково же было удивление инспектора пожарной охраны прибывшего для составления протокола, когда на закономерный вопрос – кто хозяин ангара и машины – он так и не услышал вразумительного ответа. Сгоревшее имущество оказалось, фактически, ничейным…

*****

-Ну, Аркаша, ты просто гений! – Николай Андреевич хлопнул помощника по крепкому плечу и уселся в огромное кожаное кресло. – Цветы из пластиковой взрывчатки – это открытие сезона. Можешь взять патент, озолотишься.
-Что вы, - скромно потупил очи Аркаша. – Такой прикол ещё до меня изобрели. Надо было только найти КУРЬЕРА для доставки послания адресату, а остальное, уже дело техники.
-Мне это «дело техники» в копеечку влетело, - с лёгкой ехидцей скривился Николай Андреевич. – Одна только организация теле-шоу для твоего КУРЬЕРА таких «бабок» стоила, что вспоминать страшно.
-Так выбора ж не было, шеф, - развёл руками Аркаша. – Этот любитель телепередач оказался единственной дорожкой к «Монголу».
Он аккуратно промокнул пот с  успевшего покрыться лёгким налётом золотистого южного загара, лица и довольно улыбнулся.



  КОНЕЦ