Хормвард. Глава 3. 2. Впервые в большом городе

Однорукий хоммер повёз их на старой летающей машинке мимо удивительных зданий над множеством хоммеров и прочих. Перед глазами маленького хоммера пёстрые картинки этой части города менялись с невероятной частотой. Серко  что-то мурлыкал себе под нос, Геррыч в задумчивости крутил усы, как прямо над ними раздался строгий голос.
– Энолид без номеров спуститься вниз, заглушить двигатель.
– Вас? – не понял Геррыч:  –  Сэрко, ты опят забыват ходит полицай получат номер.
– Тю, – ответил Серко, и это тю сопровождалось невообразимой гримасой. Развалюха Серко получила сильный удар сверху и вся затряслась. Серко  схватился за джойстик, пытаясь уйти от контов. Машинку бросало из стороны в сторону, но конты настойчиво придавливали их к низу.
–   Ах, вы бисовы дети, – ругнулся Серко, резко развернулся и долбанул энолид контов, тот завертелся и Серко смог оторваться, но  тут же появились ещё две патрульных машины. Они быстро приближались. Серко взял резко влево и стал быстро снижаться. Тряня  разглядел впереди тёмные неупорядоченные конструкции, очень похожие на развалины. Конты остановились и зависли.
– Шо  дубовые, боитись подвала, – захохотал однорукий.
  Но тут их  энолид сильно затрясло,  и они стали снижаться ещё быстрее, почти падали.
 –Держысь робята.
  Серко пытался маневрировать. Посадка не была мягкой, но все остались  целы. Вылезли наружу. Серко засмеялся.
– Вот и покатались.
   Геррыч хмуро молчал и оглядывался по сторонам. Из груды черных и серых конструкций появились тени, и стали к ним приближаться. Серко тоже нахмурился, потом расцвел добродушной улыбкой:
–  Да це ж Зурра с хлопцами, привет бандитская рожа.
  Один из подошедших оборванцев  плотный хоммер с торчащими верхними зубами и бегающими глазками, разглядев непрошеных гостей, искренне обрадовался:
–  Кто это к нам, сами добры лыцари, а что за шкет с вами?
–  Хороший хлопец Тряня, мы его Гроссу везем.
–  И за что вы решили его угробить?
–  Много ты понимаешь.
–  Да ладно, лучше скажи, какими судьбами.
–  Господа конты просили навестить
–  Хорошо гляжу, вас помяли, чем не угодили?
–  Болезнь есть такая у людёв – склероз зовется, так она и до хоммеров добралась
–  Понял, номера забыл.
–  Зурра посмотри технику, ты же дока.
–  Посмотреть можно.
  Зурра и его ребята стали копаться в драндулете Серко.
– Ну что могу сказать.  Жить будет. Придется повозиться, тут недалеко свалка думаю, что-нибудь подберём
 – Может и номер найдется?
 – Поищем.
–  Пошукай, будь ласков. Лады, нам иттить треба, а на обратном пути заберем энолид.
–  Да выйти  то проблемно, все конты перекрыли. Один путь через кладбище, а там хомпак шалит.
–  Ничого, прорвёмся.
– Ты за машину не беспокойся, я ее к Россане притортаю. Помнишь  рыжую бестию?
– Как не помнить, знатный шинок у неё,  не шипко далече от башни  Гросса.
–  Вот там и встретимся.
– Да Зурра,  не скажешь, шо во там за теми кучами непонятна конструквция?
–  А  там,  да это один придурошный  башню гармонии строит.
– Шо за гармонь така, не поняв.
–  Да завелся тут больной, с города сбежал, шизла у него типа надо сделать так чтоб всем хорошо было, а для этого нужно обязательно башню гармонии построить, богиня вроде какая-то древняя, ну он в контонат пошел, давай чинюшам по ушам вливать. Там с ним ласково да, да конечно, конечно только не хотите ли сначала подлечится. Взяли под ручки и повели. Так чуть в психушку не загремел. Сбежал в подвал, начал тут сам башню свою строить, хлопцы наши ему сначала чуть  бошку не оторвали, но пожалели – грех блаженных обижать. Да и трепач он,  каких поискать, мои хоммята часто к нему бегают по вечерам сказки послушать. Многие к нему ходят из местных и помогают  строить.
– У вас не заскучаешь, было бы время, заглянули б к нему.  Зурра, ты не в курсях, шо так контов много и зверствуют без меры.
–  Говорят в город наш, шишак какой-то прибывает, чуть ли не сам Ордер.
– Тю.
– Вот с той беды и шмон весь и шухер.
– Благодарствуй, просветил, до побаченья.
   Они простились с новыми друзьями, и пошли, Геррыч взял свой меч, Серко кривую саблю, Тряне дали заостренную палку. Пройдя развалины, друзья почти сразу попали в заросли гибких прутьев. Красные, черные, коричневые и фиолетовые стержни замысловато переплетались над ними. Впереди  молча шёл Геррыч. За Тряней озираясь и прислушиваясь, Серко.   Они вышли на большую площадку, над которой заросли поднимались, создав высокий свод.  Всё вокруг было уставлено  фигурами разной высоты и цвета. Пирамидки, конусы, цилиндры и прочая стереометрия.
    Геррыч резко остановился и выставил перед собой меч. Послышался тихий стрекот и Тряня вдруг  увидел неизвестно откуда взявшееся на их пути чудище.
   Оно возвышалось на своих восьми  лапах.  Мохнатую шестиглазую морду украшали два огромных клыка.
– Ах ты, пёсья кровь, – выдохнул Серко и встал вперёд, прикрыв собой Тряню.
– А старые приятели, – заскрипел мохнатоголовый, –  А про кровь   ты вовремя,  можно и вашу, но смотрю, вы свежачок от меня прячете.  Так что  давай, не будем создавать друг другу проблем, вы идите, а мы с молодым хоммером мило побеседуем.
–  Все Хомпак,  не уйти  тобе в этот раз, тварь треклятая.
–   Ну что, опять играем в подеремся,  тебе, что для начала оттяпать пузатенький,  начнем как в прошлый раз с руки, или сразу  с головы.
   Серко с  Геррычем надвигались на чудище, оно медленно отступало. И дразнило друзей:
– Ну что пузики пивные не мешают. Арбузик растет, кончик сохнет.
– Ты свое брюхо береги кровопиец.
– Ну пустым оно сегодня не останется. И первое и второе и десерт.
   Лыцари распалялись, хомпак стал прыгать из стороны в сторону, потом остановился, уже очень далеко от Тряни,  оскалил пасть и выставил вперед две клешни.  Лыцари с криками бросились на него. Но когда им оставалась пара шагов, хомпак резко сжался и взмыл над ними, прыгнув над упавшими друзьями по направлению к Тряне. Домовенок увидел быстро приближающееся к нему чудовище. Ни о чем, не думая, он выставил вперед острие палки и пошел тому навстречу.
   Хомпак клацал страшными челюстями, глаза блюдца расширялись и наливались красным. Вдруг  страшилище остановилось и даже попятилось, красная пелена с глаз пропала, они резко побелели.
   Хомпак опять сжался и взмыл над Тряней.  Хоммер развернулся и выставил вверх палку. Он успел разглядеть на брюхе чудища среди клочков грязной шерсти семиконечную звезду.
   Хомпак приземлился далеко, и очень быстро где-то скрылся.
К Тряне подбежали Геррыч и Серко, тяжело  дыша, они, стали глядеть по сторонам, пытаясь увидеть того, кто так напугал Хомпака. Но их спаситель так и не объявился.
 – Ну что пошли, павук мерзкий уже не появится, но другие гады  нам местные тож не с руки.
    Почти  сразу за зарослями они уперлись в неглубокий,  но широкий и, похоже, протянувшейся  в обе стороны очень далеко ров.  За ним начинались невысокие строения, где-то вдали упирающееся в башни основной части города.  Ров был завален мусором,  во многих местах над ним поднимался дым. Препятствие они преодолели по узкой тропке. Мусор по ее сторонам жутко вонял, и в нем что-то шевелилось и шуршало.   Вскоре они попали в малоэтажную часть города,   жители молча провожали  их взглядами. У дороги сидел грязный, лохматый хоммер  выбивая подобие музыки из какого-то убитого инструмента и хрипел:
– Били, били
Будут бить
Пили, пили
Будем пить
Разбивают морду в кровь
Наливают до краев
Выпивай до дна
 И сгорай дотла
– Майн либер  Граула, –  удивился Геррыч, – ти как сюда попадат?
–  Тобе же мисто нашли  у доброгу юзера,  – спросил Серко
 – Оу панове лыцари, какое счастья с вами свидаться, ну что сказать вам други,  ну не любит счастье Граулу. Хозяин был, конечно, добрый, но слабый запил и спился, продал всё, и дом мой по частям разобрали, и нет мне более пристанища.
–  Ну, сам  не сгинул и то добре, тому радуйся.
–  Да я и радуюсь.
–  Во надо отметить везенье твое. Пидем с нами, ты завернешь к Россане в шинок, подождешь там и  скажи, кто к ней придет, пусть готовится. Мы трошки задержимся,  дело у нас к пану Гроссу. И не скажешь, в какой мы сектор окраины попали.
– В  пёстрый.
–  Несильно то и заплутали.
     Тряня  заметил, что трое хоммеров, сидевшие неподалеку от Граулы, заметно напряглись при появлении необычной компании, но вскоре успокоились и явно расслабились. И друзья побрели  среди мрачноватых строений, рассматриваемые не очень дружелюбно настроенными прохожими.
    Лишь на одной улочке было весело и шумно. Компания  хоммят выдавала концерт, для себя конечно, потому как до остальных им дела не было. Ритмичная музыка глушила и рвала.  Все громко орали, подпевая, и танцевали, отдаваясь ритму.  В Тряне появилось желание и присоединилось к шумной компании, отдалось музыке и общей пульсации. От веселой толпы  отделилась молоденькая, но не мелкая хомми и подошла к ним. Выглядела она интересно. Про одежду разговор особый, стиль Я это  Я и таких больше нет и быть не может.  Куча железяк и на ней и в ней. Форма прически и сочетание цветов в ней неповторимо. На её плече, крепко вцепившись в куртку, сидел невиданный зверёк с длинным кожистым хвостом и явно в коматозном состоянии.  Пухленькая хомми задорно улыбнулась Тряне, синие глаза задиристо смеялись:
 – Не сцы пацан. Пошли нах этих пердунов. Давай к нам оторвёшься по полной. Такой музон у фанов в клабе надыбали. Зацени.
  Геррыч молча поднял её и вежливо убрал с их пути. Хомми не обиделась, смеясь, проводила их словами:
–  Силён мужик, бля буду, силён. Уважаю. Респект.
  Она повернулась, тяжко вздохнула и с диким криком ворвалась в толпу своих друзей.
  Трянино желание ещё догорало в кайфомом  ритме хоммят, как  раздался резкий и тревожный звон, и все куда-то побежали.
– Ну всё не успели, как же это бляха-муха не вовремя, –  Граула явно был напуган.
– Вас? – спросил Геррыч.
–  Шакалы, давно ждали, но все надеялись, что пронесет – не пронесло.
  Серко засуетился:
– Граула,  где ж тут сховаться.
– Выбирать не приходиться. Давай сюда.
   И побежал к ближайшему зданию. Дверь оказалась запертой, лыцари её быстро выставили, а когда все оказались внутри, поставили обратно на место, и стали подпирать тем, что попадалось под руки. Они поднялись наверх. В комнате было темно, Геррыч открыл окно, и тогда они увидели сидящего в углу калеку. Он, молча и спокойно смотрел на них.
– Да это же Барон. А все говорят, что тебя давно Хомпак схавал.
– Ни зьил, так пиднадкусывал, –  пошутил Серко.
   Все засмеялись и калека тоже.
– Да врут все нах. Когда  Хомпак тут появился, я уже таким был. Вы бы лучше меня к окну подтащили, хоцца на драчку полюбоваться.
   Все расположились у окна и стали наблюдать за происходящими событиями. Без слов было понятно, что идет драка за этот кусок окраины между пёстрой местной публикой и пришедшей из зарослей серой бандой, шакалами, как их Граула назвал. Тряня из увиденного сделал вывод, что первых побольше, но вторые поорганизованнее. Драка  начавшееся, как стенка на стенка, рассыпалась на множество мелких стычек по всему сектору. Почувствовав как Тряня  напрягся, Серко крепко его обнял за  плечи:
 – Что хлопчик руки чешутся? Даже  не думай. Не твоя драка – ни лизь. Закон города, его даже конты чтут.
   Граула попытался пояснить:
– Сам подумай, поможешь тем, кто победит и получается, что они вроде как тебе должны, а у нас очень не любят тех, кому должны. Можешь и благодарностью подавиться.  Ну а если другие победят то, получается, что ты им должен, а с должниками у нас тоже не тянут долги взыщут быстро и с процентами.
   Барон поинтересовался:
– А кто у шакалов атаманит.
–  Раззин,  ну вот же он  возле треугольного дома видишь четырех серых балбесов, он тот, что помельче.
–  Я слышал, что его Хомпаку скормили.
–  Да ты не в курсях. Тут такой прикол весь подвал со смеху усирался. Крутая былая разборка у братвы  меж Раззиным и Люттиным. Раззину не повезло, парней его покрушили, самого связали. Люттин  балдеет и говорит своим:
– Тащите засранца подальше в заросли, пусть  Хомпак полакомится.
  Ну вся шобла и ломанулась, оставили атамана одного. А Хомпак то все это видел. Короче  когда окурки вернулись, то нашли от Люттина только обглоданную черепушку. Ты ж знаешь, ****аи без главаря не умеют, и долго не думая, вернулись за Раззиным.
 – А у нас все тот-же Шубба непотопляемый.
– И несгораемый. Всегда возвращается.
  Тряня  увидел бежавшего по улице, где находилось их убежище, щуплого хоммера из местных. Его догонял серый громила и уже почти настиг, как пестрый развернулся и выкинул резко руку. Громила остановился, зашатался и рухнул на спину. Из его горла что-то торчало. Победитель  вспрыгнул на живот побежденного и стал там исполнять  какой-то безумный танец, издавая при этом громкие и бессмысленные звуки, наверное, это была его песня – песня победителя. Упиваясь победой он и не заметил, как пальцы огромной шестерни поверженного медленно сжались в кулак и всего одно мгновение, и  тот, кто вопил, захлебываясь восторгом, стал пятном на грязной стене. Рука, отомстившая за хозяина, рухнула уже окончательно.
  Стало темнеть, почти ничего не было видно, но звуков было в избытке.
– Ну, это надолго, до утра точно не закончат. Надо отдохнуть.
   Граула отошел от окна и все за ним. Лыцари, выбрав себе место, быстро и дружно захрапели. Барон и Граула долго разговаривали в темноте:
–  Ты же крутым был. О тебе легенды, у таких же или всё или их нет.
Ты и тут такой – не понимаю.
 – И сам до сих пор не понимаю. Было все было, шороху наводили по всей окраине и в город забегали. Весь подвал подо мной был.  На беду и на счастье выбрало меня провидение в наставники, одарило сыночком. Но пацан способнейший попался, ремеслу нашему быстро обучился, собрал вокруг себя таких же малолеток, дела такие творить стали, мне и не снилось. Я ж дурак по наставничьи радовался и гордился им. И сидим мы как-то с корешами, сэмом балуемся, треплемся про дела и прочее. Заходит сынок со своей ватагой, я и моргнуть не успел, как скрутили меня и приближенных моих. Довелось мне увидеть, как они дружков моих кончали. Одного за другим, молча дубинками  в месиво бесформенное раздолбали. Потом и за меня взялись, давай методично, так не торопясь, конечности мои дробить. А я смотрю на сынка, а он на меня. И не моргнет, не дрогнет ничего в нем, как каменный. И гордость за него во мне дурацкая – такого красавца вырастил. Жду когда добьют – скорее бы. Но тут сыночек вышел, и все за ним, оставили недобитого. Лежу, завидую друзьям, жду избавления. Но все случилось не так как хотелось, приползают двое из моей банды,  самые чмошники Манн и Мич. Завернули то, что от меня осталось в грязную тряпку,  ну и притащили сюда, так тут с ними и обитаю, сколько уже и не помню, не дают они мне с голоду загнуться.
– Странно как-то, за что у них любовь к тебе?
–  Ничего странного и никакой любви. Мич как-то раскололся – сынок им мой приказал, вот и стараются.
– А что с сынком то.
 – Ну, он молодец,  окраину и подвал подмял под себя, за город взялся по взрослому.
–  А так это тот, кого Зверем звали твой сынок, что-то с ним странное приключилось, никто толком и не знает ничегошеньки.
–  Всё так,  а получилось вот что, один  барыга в городе заартачился и послал сынка не очень вежливо и очень далеко. Сыночек, конечно, такое без последствий оставить не мог. Только когда пришел он к тому барыжнику со своими бойцами, ждали их не только те к кому  они пришли. Устроили  им конты  подлюки засаду. Сынок с друганами многих там и положили, но слишком их много было, из банды только один и уцелел. Приполз сюда, отлежался и все мне рассказал. Сынка он видел в последний раз, когда тот  отбивался от десятка дюжих контов, самых мощных из тех, что там были. Потом везунчик получил по башке, когда очухался,  говорит, что видел тех контов на куски порванных, но ни сынка, ни хоть что-нибудь от него так и не нашел.  Так и никто после этого нигде и никогда Оскана и не видел.
– Ну если бы конты его  взяли везде  об этом раструбили.
 – Да Ордера не корми, дай победами похвастать.
– Значит ни слуху, ни духу.
– Слухов много было, говорили, что он у Кей Хосса. Не думаю, нет такого  хомма, под которого мой сыночек бы лег.
 – Да пипл шепчется, мол, Хосс и не хомм вовсе.
 Барон усмехнулся:
–  Хомм, хомм дутый. Он с Ордером из одного ануса вылезли.
  Такой вот интересный разговор в темноте под нескучное звуковое сопровождение с улицы. Грохот и звон боя, неистовые вопли тех, кому везло, и крики боли, часто последней боли.
  Наступило утро, и все опять собрались  у окна. Бойня прекратилась, по всем улицам в сторону пустыря недалеко ото рва, пёстрые и серые вместе и дружно стаскивали и скидывали в большую кучу останки тех, кому не повезло. Ото рва тянулась черная  узкая лента, возле кучи она рассыпалась на множество мелких точек. Барон усмехнулся:
– Воистину не важно кто победил, главное кто выжил. Развлекалово финита.
   Граула добавил:
– Больше всех повезло шушелям, нажрутся вкусненького надолго.
–  Гляди-ка Мич бежит, – Барон указал на полурослика  у соседнего дома:
– Не понял, а где Манн?
    Лыцари разобрали баррикаду у дверей и запустили коротышку. Мич рассказал, что случилось с его другом Манном. Тревога застала их врасплох. В панике коротышки бросились, не разбирая дороги надеясь найти убежище. Мич скрылся в доме-башенке, а Манн замешкался и был увлечен возбужденной  толпой  пестрых  бойцов.  С верхнего этажа полурослик наблюдал за дракой, а главное увидел как погиб его друг.
Произошло это  совсем недалеко от башенки, где Мич прятался. Манн бежал по улице, надеясь скрыться  от огромного шакала, но тот жутко хохоча, в три прыжка догнал несчастного, схватил двумя лапищами и оторвал голову. Веселясь и пританцовывая, он легко отбросил туловище, а голову слегка подбросил вверх, а затем как пнет, изо всех своих чудовищных сил. Голова Манна до сих пор висит на шпиле тревожной колокольни.
   Слушая рассказ Мича, никто и не заметил зашедшего гостя. Он откинул капюшон плаща редкого оттенка из коричневой гаммы, и мрачно всех осмотрел, своими глубоко посажеными глазами.
Его лысую вытянутую черепушку, украшали разнообразные шрамы и диковинные рисунки. Барон рассмеялся:
– Привет Механик, давно не виделись. Вам друзья пора, мой старый приятель не любит лишние глаза, когда работает. У нас с ним одно маленькое дельце. Не думаю, что оно займет много времени, а вам желаю удачи. И если кто встретит Оскана, просто скажите отец простил, а за остальных, не дурак сам поймет.
   Уже на улице, прежде чем завернуть за угол, Тряня обернулся и увидел выбежавшего на улицу Мича, его бледное лицо было искажено гримасой ужаса. Вскинув вверх руки, шатаясь, коротышка, побежал в сторону противоположную от Тряни.
   Никто не  обращал на их компанию никакого внимания. Все были заняты наведением порядка. Пестрые и серые вместе оттирали пятна со стен и дорог. Тряня, почему-то подумал, что кто бы сюда не пришел, какой бы он масти не был, здесь он станет пестрым жителем пестрого сектора окраины. И проводил этот странный мирок малыша необычно.  За последним рядом малоэтажных зданий окраины у дороги на старом кресле сидела хомми, вся укутанная  в мохнатый большой платок с пушистыми кистями. Виднелось лишь лицо, испаханное глубокими морщинами и  черные глаза.  Она при помощи своей носоглотки выдавала разнообразные мелодии. Иногда переходила на стихи типа таких:
– Изгнанники других миров
Построили город украденных снов
Где на стенах рисуют живые узоры
Вечной мглой вдохновленные воры.
 И как бросила в спину Тряни в рваном ритме:
– Ты чей-то сон
Ты чей-то бред.
Тебя и не было
И нет.