27 развод? enyem nem is voltal egy perc se

прощай, не поминай лихом! bizony

27 развод? marmegvolt? eleg tamasbol,gyuszikabol, mas nincs iS
VAGY?


*
Пелагея/Дарья Мороз - "Мой адрес - Советский Союз"


EGYVELEG

*


*
Republic-Szeretni valakit,valami;rt .




MIAUMIAU. AZOK A PAPOKAI,

A PAP MEG TE VAGY.

*
EGYVELEG Sankata Nashana Ganapathi Stotram With English Lyrics (Hap


*
HEALING FREQUENCIES FOR AURA And BRAIN
 
http://www.youtube.com/watch?v=gw01o4JThrQ&feature=related

*


*
Прощай, не поминай лихом!
Счастливого пути

*

Итак, моё здоровье в этой стране сильно пошатнулось, проблем было очень много, а ведь мне приходилось одной воспитывать моих дочек, без папы и без всякой помощи. Никто и никогда меня в моих делах не заменил, не поддержал. Вся моя жизнь проходила в совершенном одиночестве. Конечно, у меня были уже подрастающие дочки, и я вообще-то надеялась на их помощь. Я и представить себе не могла, когда мы разводились, что они настолько откажут мне в любой моей просьбе: сходить в  магазин, помыть посуду и т.п. О чистке картошки и вообще не говоря.
Габриэлла только убиралась в своей комнатушке, вынося вещи из неё в столовую – малюсенькое помещение в 8 квадратных метров, которое я оформила вместо столовой как библиотеку. Из неё открывались двери в эти клетушки по 6 квадратных метров - отдельные комнатки моих дочек, и эта часть квартиры была как бы отдельным аппартаментом, в основном именно  для них. А я пользовалась моей большой комнатой. С первого же дня жизни в этой новой квартире я стала приучать моих дочек к уважению друг дружки, сказав, что надо стучать друг другу в дверь комнаты. На самом деле они этого оказались недостойными – сколько раз Габриэлла хлопала перед моим носом этой самой своей дверью, дверью комнаты, выделенной её мамой для её достоинства, когда она сама достоинства своей матери не уважала!

Кто-то мне и говорил: почему я не поселила их вместе в одну комнатку, а другую надо было сделать спальней. По правде говоря, так было бы куда справедливее, раз эти девочки не оказались способными оценить те преимущества, которыми я их тогда наделила.
Когда мы поселились в эту новую квартиру – а это было очень интересное событие! -
Томаш заявил, что желает развестись, он оставляет мне нашу с ним старую, о новой тогда и речи не было! - квартиру, и чтобы я имела в виду – это куда большая ценность, нежели то, что остаётся ему - дачный участок с домиком, который мы строили вместе, и машина – Трабант. Какой же милый был, кстати сказать, этот самый трабантик! Я обожала его водить – он настолько слушался каждого моего движения, настолько ловко разворачивался, был манёвренным, маленьким, но внутри удобным, с широкими мягкими сидениями, с большим задним багажником – невероятно, как они сумели так сконструировать эту машинку – она была просто блеск! И дешёвая, с дешёвыми запчастями... Якобы из папье-маше...
Я и до сих пор жалею об этих старых восточноевропейских машинах – сегодняшние не мягкие, трясутся, твёрдые, тесные, рессор вообще не знают. Дорогие. Наверное, зато мало бензина потребляют – это может быть.
Кстати, кроме трабанта мне нравилась и машина Вартбург, комфортная для тела до бесконечности, и тоже с громадным, но снаружи едва заметным багажником – в чём же был его секрет? - да и наш малинового цвета Москвич – широкий как море – первая машина нашей семьи!

Да. Так вот, мне осталась квартира – это ценность, да, но ведь она ещё была не выплачена, и я платила за неё одна уже в течение года, после заявления Томаша о разводе до официального развода в суде – из-за моей гордости!
Потому что как только Томаш это сказал, я тут же заявила, что согласна (я столько страдала, живя с ним, я каждый день, каждое утро была им настолько обижена, что шла на работу плача, так что развод был для меня освобождением! Но сама бы я на это из-за детей не пошла ни за что), и чтобы он с этого дня платил мне только алименты! Так и было сделано. То есть, купленную нами в рассрочку кватиру я с этого момента оплачивала уже сама. Алименты он платил только с его институтской зарплаты, о которой всем было понятно, что не она есть его настоящий доход, так как он работает на Западе и получает там в несколько раз больше. Из тех денег он нам с дочками никогда не давал. И пока мы были вместе – тоже. И при разводе я нисколько денег не получила, кроме одной пятитысячной выигрышной сберкнижки (что самое интересное – я и выиграла себе трабант! Это был фурор, жаль, что я эту машинку не оставила, а взяла деньги. Но деньги мне тогда были нужнее.). Не знаю, куда он их подевал, так как и квартиры себе не покупал – просто непонятно! Может, он поимел там на Западе какой-нибудь бизнес? Чёрт его знает. Деньги были большие, жил он вроде бы экономно...

Я конечно, могла бы требовать алиментов и от тех доходов – мне было бы положено, но так как я поверила ему, что квартира настолько бОльшая ценность, я больше этими вопросами не занималась. По правде говоря, это мне и не было интересно. Интересно стало вот сегодня – меня просто принудили обдумать и проанализировать эти вопросы заново, так как выросшие дочери все эти дела интерпретировали совершенно обидно для меня, и в один трудный для меня момент просто на меня напали с криками и клеветой – сколько я получила от их отца, а куда я всё это дела! Так что пришлось всё-таки сосчитать.
Хмм.

Тоже интересный вопрос – а на каком основании  мои дочери вообще вмешиваются в дела взрослых, которые их родили, воспитывали, давали им кров, одежду, пищу, учили их уму-разуму, воспитывали, тратились на их образование, отдавались им полностью, теряли свои собственные возможности – одна карьера математика, потерянная мной из-за рождения Габриэллы, чего стоит! Да и на запад поехать поработать за «длинную марку» я тоже могла бы, так же, как и мой бывший муж! Если бы я была свободна. Возможности были, язык я знала хорошо, немцы мне всегда как-то особенно симпатизировали. Почему-то.
И никакого доброго отношения со стороны детей? Никакой помощи, даже в магазин матери не сбегать? Зато осыпать её голову клеветой???
Это был для меня такой удар, что от него оправиться я до сих пор не могу. Не могу и не могу. Правда, моя младшая дочь Настя с тех пор со мной помирилась, попросила прощения и помощь от неё я всё-таки получаю, так что...

Габриэлла же, проведшая со мной этот сеанс «словесного карате», как раз когда я была в таком слабом состоянии, что едва держалась на ногах, теперь вынуждена продолжать жить без материнской любви. Это мой ребёнок-то? Да я же посвятила дочерям всю мою жизнь!
Да.
И теперь я рада, что эта моя жизнь, изрядно потрёпанная, иссушенная, искалеченная, вернулась ко мне обратно
и теперь моим ребёнком, которым надо заниматься, развивать, учить уму-разуму, заботиться и сильно любить, стала я сама.

Вот такие коврижки. И бросьте в меня за это камень.
Но ни одна из моих дочерей всех моих талантов не унаследовала, они совсем не хотели слушать моих рассказов о прошлом, не хотели учиться от меня ничему, не почистили мне картошки, когда я готовила им что-нибудь,...
Это не просто обидно.
Это другое.
Это вопрос, стоящий ребром – тогда что же такое материнство и зачем оно мне было нужно вообще?!

Возвращаясь к вопросу о квартире. Итак, мы разошлись, пока что неофициально, но полностью, он платил мне уже только алименты на детей и съехал – к матери или к его женщине, ради которой он развёлся, мне это было всё равно. Теперь он спорит со мной об этих подробностях, но к чему о них спорить? Мне это было просто неинтересно, а он этого не понимает. Он-то как раз постоянно совал свой нос в мои дела после развода, не понимая, что ведь он сам отказался от своей семьи, просто  «выкинул её в помойку», не желая заниматься семейными проблемами, которых было всегда много, потом – тесная квартира, дети весь вечер шумят, отдыха нет, капризничают, Габриэлла просто истерику закатывает и т.д. Вот он и ушел, оставив меня с этими проблемами одну-одинёшеньку. Решай, мол, их сама! Но если я одна должна решать эти проблемы, то чего он тогда постоянно пёрся ко мне в квартиру ругаться? Вот ведь неприятный тип!

Квартира, которую он мне оставил, была малюсенькая, самая дешёвая на рынке недвижимости, не разу не ремонтированная – да в ней просто не было возможности развернуться, не то что сдвинуть шкафы, чтобы наклеить новые обои, к тому же невыплаченная – мы платили за неё десять лет, выплатив за это время сумму тысяч этак пятдесят. Плюс мы же в ней жили – то есть, квартира эта была тесно заселена! А заселённая квартира имела в те времена в стране стоимость, приблизительно равную десятой части рыночной её стоимости. Ну это и понятно, тогда людей из квартир на улицу выкидать было запрещено законом. И кстати, не существовало в стране человека, для которого оплата «режи» была бы слишком большим расходом... опля, над этим надо бы очень и очень серьёзно поразмыслить. Какая-такая к чёрту цивилизация существует в этой стране сегодня, если люди замерзают в собственных жилищах, а ведь тут и зим-то настоящих не бывает!

Так вот, через несколько месяцев, как раз в одно время с судебным разводом, дня на два позже, что ли? или на два дня раньше - пришло письмо от райсовета, что нам предлагают квартиру побольше, я её посмотрела, после той она показалась мне вообще каким-то люксом! – и приняла. Томаш подписал документ, чтобы её записали уже только на моё имя, и мы переехали сюда! Только вот сейчас, недавно, после моего странного разговора с дочками, в котором они на меня так агрессивно напали, я прочла снова тот договор, который со мной заключил тогдашний райсовет - за старую нашу квартиру мне зачли 155 тысяч. Да, это была тогдашняя её рыночная стоимость, ведь выплачено было в пару раз меньше, учитывая первый взнос! Так что государство отнеслось ко мне тогда вполне корректно. По сравнению с тем, какую стоимость имел тогда наш садовый участок плюс машина, эта сумма была ну скажем, как минимум соизмерима, и нечего было мне лапшу на уши вешать! На самом деле, тогда цена дачных участков росла очень быстро, мы очень хорошо сделали, купив эту дачу, близко к Будапешту, рядом с несколькими озёрами, да и вообще, пока Томаш жил со мной, он в экономическом смысле имел много преимуществ – например, я мало денег тратила на потрясающие одёжки, так как шила их сама из тканей, которые я покупала за гроши в магазинах остатков фабричных тканей, и т.д. У меня было чутьё к семейной экономике! Да оно и сейчас есть, иначе я не смогла бы прожить на те деньги, которые имею сегодня.