Осколки

Она никогда не слушала меня, она пыталась, я видел, она очень старалась. Еще бы чуть-чуть, буквально мгновение и нить понимания зажглась бы между нами, но этого единственного мгновения всегда не хватало… Ее вздох, только вздох… Поначалу она пыталась что-то сказать, или спросить, или извиниться, потом уже просто молчала, но ее молчание не означало ничего кроме того, что она меня не слышит. И вот тут-то она и вздыхала, я осекался на полусло…
А вы, вот сидите и слушаете меня, я в ваших глазах и позах вижу, что слушаете и ведь слышите, суки, вот, что самое обидное. Вы меня слышите! А я между прочим вам ничего и не хочу сказать, мне вообще на вас насрать, да пошли вы все на хрен!!! Я хотел, чтобы меня слышала она и только она!

Ты меня спрашиваешь… Ты много спрашиваешь… Думаешь, я такой умный и отвечу тебе? Нет, я просто протяну руку.
Ирен бросила свою ладонь навстречу так, как бросают оружие, чтобы сойтись в рукопашную, лицом к лицу, кровь к крови, жизнь больше не играет роли, важен только этот шаг навстречу…
Ирен вздрогнула. Перед ней стоял человек, который любит ее, которому она нужна как воздух…, и который убьет ее за лишнее движение к нему. «Хоть что-нибудь бы сделал!», - подумала Ирен. Ей хотелось обнять Игоря крепко-крепко, а еще больше хотелось, чтобы он обнял ее и не отпускал никогда. Но одновременно ее что-то душило, отрывало, уносило прочь, дикое желание уйти, бросить, хлопнуть дверью, послать куда подальше… «Да пошел ты…!», - кричала она внутри себя.
Секунды собирались между ними в огромный сгусток затвердевшего времени. Каждое мгновение прибавляло ему плотности. Вот сейчас он станет непрозрачным, непреодолимым и Ирен уже никуда не надо будет уходить или убегать. «Ну что же ты!?», - это она Игорю кричит глазами, всем телом, которое рвется к нему.
ОН… …ОНА
Шаг вперед.
Ирен падает к нему на грудь, падает в его объятья, падает, падает, падает… прикосновение - как удар, как пробуждение, как глоток ледяной воды…
И вот Ирен уже снова может дышать, дышать, чувствуя как тепло ее дыхания отражается от его тела.

Игорь знал, что у нее были мужчины до него. Тьфу, тупая и избитая фраза, никому ничего не говорящая. Естественно, у нее были мужчины, она спала с ними, знакомила их со своими друзьями, родителями, спала с ними, они вместе гуляли в осеннем лесу, целовались, она спала с ними, они признавались ей в любви, она отвечала тем же и спала, спала, спала с ними. Какие-то Сергеи, Олеги, Саши, Игорь ненавидел их всех сразу. Просто так, ни за что, просто НЕНАВИДЕЛ. Ирен видимо было хорошо с ними, за это Игорь был им благодарен и только этим оправдывал их существование. Ну, кроме, наверное, одного…
Ирен была не из тех девушек, которые хвастаются своими любовными победами даже в кругу подруг, а уж тем более при Игоре. Да, она в общем- то и не относилась к личной жизни и сексу как к спорту или войне, где необходима победа. Игорь редко спрашивал ее о тех, с кем она была раньше, но иногда он чувствовал их в е движениях, жестах, словах и тогда его передергивало от ненависти и бессилия.
Да, был у Ирен один… звали его, козла, Михаил, Миша, Мишенька, или еще там как-то. Игорь, впрочем, никогда не называл его по имени даже в мыслях, он даже не наделял его оскорбительными или издевательскими прозвищами как других ее бывших. Сознание отказывалось назвать, дать имя и тем самым полностью признать реальность существования этого Михаила. Игорю не надо было долго заниматься самокопанием, чтобы понять истоки своего отношения к этому… нет, не к человеку к мифу, призраку, созданному им самим из обрывков фраз Ирен, нескольких фотографий и собственной болезненной самооценки. Секрет прост – и Игорь прекрасно это понимал, что приписывает этому Михаилу все то, чего как он считал не хватало ему самому. Как тут не станешь ненавидеть человека, который настолько лучше подходит для твоей женщины? И Игорь ненавидел, ненавидел безумно и бессмысленно, до дрожи в руках, до невозможности контроля, ненавидел так, как можно ненавидеть только самого себя.

Им часто приходилось слышать, что они подходят друг другу, они и сами были в этом уверены. Собственно в некоторые момента только эта уверенность и спасала от разрыва. Горы непонимания и недовольства разделяли их, разрывали и каждый раз приходилось преодолевать все большее расстояние, чтобы дойти друг до друга, каждый раз на это уходило больше времени и сил. Наконец наставал момент, когда один из них идти отказывался, и тогда расставание призраком вставало у левого плеча. Запутываясь во взаимных обидах, высказываемых намеками и напрямую, в шутку и всерьез, Ирен и Игорь доходили до последнего предела. Руки опускались, никому уже не хотелось искать никакого компромисса, оставалось только сказать: «Нам лучше расстаться» и разойтись, разойтись без истерик и скандалов. Как расходятся два смертельно уставших попутчика выходя из тесного вагона, в котором один не давал спать другому, рассказывая анекдоты, а второй упорно отказывался выкинуть свое протухшее сало.
В такие моменты, если они у вас бывали, вы неизбежно переживаете одно мгновение. Мгновение полной пустоты, когда впереди только «Расстанемся», позади ничего, а в ладонях остается последняя истина, какую понимаешь за миг до смерти. Ирен всегда чувствовала это мгновение, наступавшее на вдохе Игоря, вдохе, после которого можно сказать либо слова окончательного расставания, либо полного прощения. В это мгновение их последней истиной было то, что они созданы друг для друга. Это оказывалось последней связующей нитью, которая натягивается, когда все другие уже порваны и натягиваясь выворачивает душу наизнанку…
…
После первых слез примирения Ирен очень нуждалась в Игоре, чтобы он был рядом, гладил ее по волосам и спине, ей было очень страшно. Ирен думала, а что если эта нить однажды не выдержит и порвется? Игрь об этом не думал, Ирен никогда не спрашивала, просто знала, что не думает.

Игорь никогда не пытался оценить качество их интимной жизни в баллах, или сравнить Ирен с другими женщинами. Просто, когда он входил в нее мир сжимался до размеров ничтожного пятнышка, в котором кроме них ничего не существовало. Потом, постепенно, в такт их движениям, подчиняясь ритму их дыхания, границы этого пятна расширялись, но ничего из реального окружения уже не попадало внутрь. Вокруг было небо и только небо. И когда Игорь ощущал, что близок к оргазму, его охватывало ощущение бесконечного падения в сверкающей пустоте, падения, которое постепенно превращалось не то в полет, не то в парение в невесомости. Больше не нужно было заботится о ритме и синхронности их движений. Игорь переставал быть и сильным и нежным, по большому счету, он даже переставал помнить о том, кто эта женщина под ним. Ирен со своим прошлым и будущим, со своими достоинствами, недостатками, интересами, желаниями, внешними данными и душевным миром исчезала для него в эти мгновения, оставалась только Женщина. И вот, среди бесконечного падения в пустоте появлялось и стремительно нарастало ощущение того, что они несутся навстречу огромному солнцу, или это солнце надвигается на них. Каждый раз при этом Игоря охватывали восторг, страх и предвкушение небывалого. Солнце движется все быстрее. Огромное пространство вокруг наполняется звуком, из тех, которые не слышишь, а ощущаешь кожей. Солнце приближается все быстрее. Ожидание столкновения становится невыносимым. Солнце приближается! Можно кричать! Солнце!!!
Взрыв……
……………………………
…………………………….
Осколки разбитого солнца медленно разлетаются прочь от их горячих тел… Обрывается неслышимый звук, сквозь окружающую пустоту, постепенно, как изображение на фотографии, проступают предметы обстановки.