Брусиловский прорыв

-  Да куда же Вы вашескородие?, сюда, сюда давайте прыгайте. Да пригнитесь же!!!
- Ух и ложат черти…
Офицер присел на корточки за покатым насыпным холмом, куда его только, что затянули два солдата.
- О..а сейчас затихли….это часа на два, потом опять пойдем цепью.  Так, солдаты, доложили кто Вы есть и какая воинская часть
Двое солдат тут же по привычке дернулись вытянуться вверх. - Вы куда высовываетесь, одурели под шрапнель лезть. Можете сидя.
- Рядовой 4-го стрелкового батальона 7-ой армии Шевченко, Вашескородие - доложил первый, вскинув руку вверх.
- Рядовой 4-го стрелкового батальона 7-ой армии Васнецов, Вашескородие - отрапортовал второй.
– Все ясно. Я начальник штаба 2 – го батальона, капитан Абамелик – Стоцкий, Владимир Янович.
Оба солдата опять отдали честь, сидя и неуклюже.
– Шли цепью, вторым рядом по правому флангу?.
- Так точно Вашескородие. Командував ротмистр Сергеев, пройшли около полутора верст, а потім, коли немчура вдарила из пушек, присусідились за цим бугорком. По цепочки передали команду переждать в укритіі. Ось і сидимо тут, а потом дивимся треття цепь начала йти и опять немчура як жахнеть, а тут и Ви біжите.
Рассказывал все это Шевченко, рослый и крепкий мужик, лет около тридцати пяти. Капитан заметил, что по повадкам, говору и внешнему опрятному виду и амуниции, этот украинец из хуторян, из тех, которые до войны, после реформ мсье Столыпина, смогли выкупить землю или взять ее в аренду и завести свое хозяйство. У таких как он коровы всегда кормлены, скошенная пшеница собрана в аккуратный стог, в семье все сыты, жена молодуха и детей, розовый откормленных чертей, не меньше трех и кум, такой же.  Из - под  Екатеринославля  что ли? А может, кстати, и из Южных губерний. 
Второй, Васнецов, лет девятнадцати, как выяснилось позже из разговора, был студентом, из Москвы. Роста среднего, но какой то худощавый и вялый. Учился в университете, философ.  Мать была из дворян Тверской губернии. Это, которые имеют предков на триста лет назад и землю в уезде, на пару аршин, но отец работал по путейному ведомству и жили они неплохо. 
Капитан достал портсигар, подарок отца на выпуск из кадетского - Ну раз такое дело, то сидеть нам тут до встречных залпов наших Богов войны. Что ты смотришь Шевченко, говорю, будем тут торчать пока наши в ответ не жахнуть, закуриваем.
Шевченко вытянул маленький мешочек с махоркой, соорудил папироску и, подкуривши от капитанского огня, затянулся. Васнецов не курил. Разговаривали не большими фразами, коротко, ни о чем особенном. Говорил больше Шевченко, а студент  отмалчивался или выдавал короткие реплики.
Шевченко сбил пепел - Та то нічого, посидимо хоч трішки спокійно. А то як рвонули о шостій ранку та і йшли поки сюди нас не загнали. Листа ще раз почитаю. Оксана пише, що погано у нас на селі. Врожай не вдасться, їсти мало. Закололи свиней. Ще правда корова залишились. Ну то не страшно, новий посіємо. Ось вернусь до дому та й щось придумаємо.
Капитан сплюнул на землю и растер сапогом. Три месяца назад, до наступления, он смог выбить недельный отпуск и съездить к семье в Киев. Жена была напугана. Было видно, что-то скоро случится. Это как волна, которая пока набирает ход. Многие люди в Киеве на улицах заговорили на малороссийском диалекте. Митингов еще нет, но по Подолу ходят усиленные патрули. Заводы и фабрики практически не работают. С едой тоже напряженно. Генерал – губернатор запретил любые собрание более 3 человек. Война явно затянулась, она стала как омут, который все больше затягивает. И в самом деле, не может столько людей по всей стране быть германскими и австрийскими шпионами и провокаторами. И мысль о том, что может действительно надо что – то менять, оновить Россию, уже не один раз приходила ему в голову.
И тут, словно угадав мысли капитана, заговорил Васнецов.   
- Голод настает везде. Друзья писали - Петроград и Москва уже на карточках, в губерниях о мясе забыли уже и думать. Но зато на сортировочной полные вагоны с хлебом, мясом, другой едой. Но все они разворовываются. Пока мы здесь не понятно за что месим грязь, жуем червивые сухари  носим дырявые портянки в сапогах на размер меньше, эти упыри возят проституток к «Яру», жрут осетрину и запивают коньяком. Царь, эта меланхолическая никчемность в короне, не видит или не хочет видит, что твориться со страной. За него все решают Симановичи и Рабиновичи, а Родзянко с Думой не могут что либо изменить – камергерским ключом дорожат больше чести. Но долго это продолжатся не будет.   
Шевченко тупо на него уставился, не поняв и половины. Капитан тоже посмотрел на Васнецова.
- Рядовой Васнецов, согласно Приказу Главнокомандующего я должен тебя сейчас немедленно арестовать и передать твоему непосредственному командиру, с рапортом. Потом полевой суд и в лучшем случае - Косой капонир, в худшем - расстрел. Но мы сделаем вид, что я ничего не слышал и по команде ты пойдешь в атаку и с боевым рвением отличишься за царя - батюшку и отчизну.
Васнецов хотел что - то возразить, еще более пылко, но свист в воздухе ему помешал.
- Началось. Оба, за мной, найти свое подразделение и занять место в цепи. 
Все трое выскочили и, ломая в комьях земли ромашки, каждый побежал к своей цепи.


30.07.1916г.
37 км. от г. Галич, Галиция
Брусиловский прорыв


Обходя строй приговоренный к расстрелу офицеров Вооруженных сил Юга России, товарищ Васнецов, заметил что-то знакомое в лице их полковника. Попытался вспомнить. Нет. Не помнил Да мало ли он за годы борьбы видел этой контры. Подошел к расстрельной команде, которая держала на изготовке манлихеры и сказал старшему, что можно начинать.

20.11.1920 г.
Перекоп, Крым
 

- Шевченко давай открывай, показывай свое хозяйство. Приказ Совнаркома видел? Видел!. Инструкцию районного совета я тебе то же читал. Со мной товарищи из области пришли сделать контрольную выемку.
  Шевченко сказал, что открывать не будет, так как все зерно и скотину забрали и вся семья уже давно сидит на подножном корме.
- Открывай, все равно зайдем.
Начали ломать двери. Шевченко схватил вилы и когда двери были сломаны ткнул ими первого вошедшего. Как потом оказалось - областного уполномоченного, на смерть. Когда его скрутили и выводили из хаты, тот лежал на лавке и харкал кровью. Лицо харкавшего, показал Шевченко смутно знакомым. Да мало ли иродов он видел на своем веку.

  1932 год.
                одно из сел на Правобережной Украине