Мамочка

 Вы ждете день, понимая, что это слишком малый срок, чтобы дождаться. Второго, увы, тоже не достаточно. На третий тоже ничего, но вы и не надеялись на скорость. И на четвертый ничего. К вечеру пятого дня осознаете, что грядут выходные и до понедельника вам его не дождаться. В понедельник он тоже не приходит. Да где же он?!!  Спустя неделю вы случайно увидели его в окно, возле которого провели все это время, но он прошел мимо и зашел в соседний дом. "Неужели ошибся адресом - подумаете вы и тут же отметете эту мысль". Ведь он не раз к вам заходил и даже хвалил ваши пироги, которые вы на радостях в него заталкивали. Но его все нет, а прошел уже месяц.
   Вы расстроены. Неимоверное количество дурацких и слезных сериалов перестали привлекать ваше внимание, бесконечно врущие с телеэкрана политики не возмущают в вашей душе патриота, а от любимой писательницы просто тошнит.
   Проходит еще месяц и в вашей поистине образцовой во всех отношениях квартире все покрыто серой поземкой пыли.
   День, вдох. Ночь, выдох. Очередной оторванный листок возвещает о начале нового месяца. Расстройство прошло, и обиды нет. Вам просто горько, что вы покинуты и одиноки.  Вы ощущаете холодное дыхание старости у себя за спиной. Этот холод легко можно разогнать теплой улыбкой и радостью, но поводов нет. Их нет и через еще один месяц.
   На пятый месяц вы уже не живете, а существуете. Вы тенью передвигаетесь по квартире, в не равной борьбе со скукой наводите порядок. Только теперь вы все делаете по-другому. Каждый шаг наносит вам безжалостную оплеуху грусти, которая со временем превращается в черную тоску.
   Вы перестали ждать, только изредка поглядываете в окно. Прошло полгода. Делаете вид, что у вас ничего не происходит. На вопросы соседок и знакомых выдумываете какие-то невероятные небылицы.
   Спустя еще один месяц вы начинаете верить в плоды своего воображения. Но ни что не длится вечно и ожидание тоже. Звонок. Да это он родимый. От неожиданности вы даже подпрыгнули. Лишь ваши бегающие по нему глаза отличают вас от каменного постамента. Вы рассматриваете его красивое, светлое, молодое лицо с зеленоватокарими  глазами, широкими скулами и высоким лбом с тремя маленькими морщинками.  Из-под бейсболки торчат золотистые кучеряшки. На майке какая-то абракадабра из египетских иероглифов. Джинсы и кеды хоть и не первой свежести, но как-то очень ему к лицу. Через плечо широкая, плоская сумка. Из наушников весящих на майке доносятся громкая не мелодичная музыка.
   Он в третий раз говорит вам "Здравствуйте!" и щелкнув  несколько раз пальцами перед глазами выводит вас из оцепенения. Вы напрочь забываете о вежливости. Ваше гостеприимство становится силовым и навязчивым. Если бы он знал, клацая пальцами, что после этого вы за шиворот втянете его в дом, то ни  за что бы так не поступил. Усадив его в зале за стол, вы даете ему отдышаться от неожиданного потрясения. Смотря на него, слушаете любезности. Это все конечно лесть, но приятная лишенная лукавости.
   На столе мигом появляется кипельно белая скатерть, бережно хранимая для особых случаев. Когда пленник перестает сопротивляться вашему желанию угодить гостю во что бы то не стало и вы без опасений, что, отлучившись, встретите его в прихожей уже одетым, сносите все съестные припасы. Он в свою очередь совершенно искренне поражается изыскам вашего стола, которые можно позволить на остатки от двух с половиной тысяч после проплаты коммунальных. До его отказов вам нет никакого дела. Да и пошел он со своими отказами. Вы его слишком долго ждали, чтобы не доставить себе такого удовольствия. Так просто ему не уйти.
   Иногда воспитание бывает очень скверной привычкой. Пробегая мимо своего дома, тридцать мнут назад, он забежал, и жена накормила его комплексным обедом.  Он, будучи сыт через не хочу, вталкивает в себя все, что вы ему накладываете. Понимая, что каждая съеденная ложка приближает его к несварению, он все равно ест. Не сомневайтесь этот урок, он запомнит надолго и если вдруг придется сюда вернуться он непременно придет голодным.
   Как не красиво не слушать собеседника, тем более что он всего один. За последнее время вы стали настолько одиноки, что вам нужен не столько он, сколько его присутствие, а что он там лопочет вам без разницы. Вы, скорее всего не замечаете, но сегодня вы помолодели на семь месяцев, а возможно и больше. Не так давно появившиеся морщины, за считанные годы глубоко въелись в ваше лицо. Сегодня, а такое бывает не часто, они немного разгладились и стали не такими резкими. Вы не отдаете себе в этом отчета, но молния приятного расположения духа влила стопку жизни в ваш организм. Вы не поняли, как и в какой момент, но артроз отступил, и ходить стало легче. Ревматизм, мучавший вас многие годы, улетучился. Вы даже немного выросли. Перестало хотеться съесть добрую жменю таблеток от головной боли.
  Вы поводили долгожданного гостя, мысленно находясь ступенью выше реального мира. Это, правда не помешало вам, выразить ему как вы хотите видеть его чаще и надеетесь, что в следующий раз он не заставит себя так долго ждать. Вальсируя, вы вернулись к столу и сели. Смотря перед собой, вы не решаетесь, желая продлить торжественность момента, или просто боитесь. В голову пришла мысль, что, по сути, вы и есть тот самый полковник из песни, о котором писал Маркес только ситуация другая и срок поменьше. Вы протягиваете руку и тут же одергиваете будто ошпарив. По щекам потекли слезы. Икотная боль закралась вам в грудь. Вы силой трете себя, портя платье, где-то в районе души, желая ее прогнать. Эта боль вам по нраву, как и слезам, вы ей рады. Если бы у вас был выбор, то вы предпочли умереть истерзанной именно такой болью.
  Вы отстраняетесь от чувств, захлестнувших вас с момента прибытия гостя и пытаясь стать серьезнее. Медленно вытянув дрожащую руку, вы аккуратно двумя пальчиками берете белоснежный конверт. Вы вскрываете, да так чтобы сам конверт остался цел, и можно было его сохранить в шкатулке на серванте, где вы держите все самые дорогие вещи. Достав вдвое сложенный тетрадный лист в клеточку, исписанный мелким почерком, вы поднимаете взгляд к люстре и что-то нашептываете. Как вам все-таки дорог этот листок, если бы на нем были пылинки, вы без сомнения сдули их все до одной.
  Найдя начало, вы прочли. А потом еще разок. Походив с минуту по комнате, сели и прочли вновь. Дочитав, вы встали, пошли к телефону за карандашом. Когда вернулись, поставили недостающие знаки препинания и отметили орфографические ошибки палочками на полях, как учительница в школе. Кто бы вам сказал лет двенадцать назад, что при виде этих ошибок вы от радости будете готовы подпрыгнуть до потолка и удариться об него головой. Тем временем вы перечитываете еще разок, с гордостью замечая, что изменился стиль письма и подобранны оригинальные фразеологические обороты, которых ранее не наблюдалось. Все время, которое вы ожидали, не прошло даром. За это время была прочитана добрая пара или тройка книг, а это для некоторых большое достижение. Вас не пытались поразить эрудицией. Вам выдавали чужое за свое, не подозревая, что во времена своей юности вы пропустили через свою голову ни одну библиотеку. Но ни капельки укора в вас нет, вы понимаете, что возможность оценить по достоинству чужие мысли это уже не плохо. А  там кто знает, может и до собственных недалеко? Вы не сердитесь на откровенное вранье о чрезмерной занятости, из-за которой не было возможности черкануть пару строк. Когда-то давно вы так же и тем же были заняты, лелея свой эгоизм и не оставляя ни одной минутки для тех кто за вас переживал и любил.
    А в начале, под восклицательным знаком, простые и милые сердцу слова:
                "Дорогая любимая Мамочка!"