Кошки в эпоху перемен

Кошки в эпоху перемен

В некоторое  высококультурное кошачье царство проникла и благополучно внедрилась мысль  о цивилизации. И встал вопрос: как принять и/или признать декларацию прав животных, если среди таковых находятся не только семейство кошачьих – само по себе весьма непростое по составу, - но и иные, часто прямо враждебные семейства.
Вот вызвал всех на Всеобщее собрание Самый усатый кот, прикрыл проплешины силиконового происхождения  кудрями, да и  возговорил:
- Не лепо ли нам отягощать себя подражанием суетливым поползновениям добиться первенства в области ложных моральных ценностей? Каждый котенок знает, что есть моральное, что не есть моральное. Ловить мышей, обходить собак – высокоморально. Жить при хорошем погребе  или сарае  - морально вдвойне. Приносить дань Верховному коту по полмышки от каждого улова – морально тож. Все остальное неморально. Особливо аморально укрывать от других свои замыслы. Ибо гласность состоит в том, чтобы все  предавалось отеческому надзору  и  общественному суду. Отеческий надзор от века был главным столпом существования кошачьего царства. Общественный суд как демократический институт, может, и  избыточен для кошачьего мироустройства,- задумался на минутную паузу Самый усатый, но смело продолжил, возвышая голос и кивая кончиком хвоста,-  а присутствовать должен: не одни кошки расселились по подворьям – много иных представителей животного мира. Встречаются среди них и шустрые. Хотят представительства. Пусть же имеют. Да и быть посему.
Как сказал Самый усатый, так и стало.
И не сразу заметили кошки, что от представительства иных особей животного мира, даже и не самых экзотических, не стало им покоя, а даже наоборот, стало беспокойно. Малые котята начали интересоваться  не одной ловлей мышей, хоть бы даже  по самым новейшим технологиям, подсмотренным в других царствах кошачьими спецслужбами, а обнаружили незаурядные способности к чуждым  для традиционных и почтенных кошек занятиям. К занятиям, издавна отрицавшимся в приличных семействах, таким, как сидение на краю крыши в созерцании сомнительных и постоянно меняющих форму облаков, еще можно было бы приобвыкнуть. Но ведь чем это грозит? Трудно вообразить, однако имеет место быть! Котята сидят-сидят, да и сиганут с края крыши. Добро бы разбивались: скоро бы прекратили эти глупости, а о численности речи нет: пока жива хоть одна кошка, приплод обеспечен.
 Так ведь нет же. Некий несокрушимый процент оставался жив и, обучившись полету, в старые рамки не стремился вернуться: невидимые крылья не умещались в границах прежнего обиталища. А это уже отклонение от традиций, уклонение от исполнения морального долга и, надо честно и откровенно признать, пахнет предательством! Котята не воробьи какие-нибудь, чтоб орлов почитать за кумиры. Мало ли за стенами ближайших построек живности обитает. Да вот же в собственном дворе самые весомые – семейство Хрюна с Хрюшкой. Век у корыта. Зато какие гладкие бока! И польза – немеряная. Сам Самый усатый в дни жертвоприношения, предопределенные Господами, получает свою долю мясных запасов и распределяет между представителями кошачьего народа в соответствии с заслугами. Не мышиный продукт, конечно, но продовольственный вопрос решает.
А тут вдруг полеты во сне и наяву! Насмотрелись чуждой пропаганды.
Преисполнились соблазна. Вообразили, что без отеческого глаза жизнь могут выстраивать. И по полмышки от каждого улова не приносить. Мол, уловом не занимаемся, хотим одухотворенности и высоких чувствований. Чем и  поделиться готовы, только примите наши  высокие чувствования.
Как же, как же, очень нужно. Мы в наших погребах и сараях жили без высоких чувствований - и сыты бывали. А то и пьяны.
И принял решение Самый усатый кот пернатых переселить под угрозой их истребления: с глаз долой – из сердца вон. А в освободившися гнездах да голубятнях для котов, любителей высоты,  обиталища устроить: пусть специализируются на ловле мух. И реформа осуществлена либеральная, и котята на надлежащем месте. 
Так что кошачьему царству, да с таким вожаком никакая глобализация не указ!!! А коли время опять как-либо вырулит неожиданно, Самый усатый опять что-либо либеральное предъявит.