Защитники Родины

Иван Афанасьевич слушал еженедельный отчёт своего экономиста краем уха. Ему доставляло эстетическое удовольствие смотреть на эту хрупкую молодую женщину, слышать её мелодичный спокойный голос, любоваться мимикой и выражением умных глаз.

«Ах, какая красавица, - думал Иван Афанасьевич каждый раз, когда Ирина Анатольевна сидела напротив него и рассказывала с цифрами в руках о сегодняшнем положении фирмы – и не скажешь, что мать двоих детей. Фигурка точёная, как у статуэтки. Личико, глаз не отвести. Ухожена, как принцесса, а уж умна, так и слов нет. Эх, жаль, что не встретились раньше. Не упустил бы...»

Ирина Анатольевна закончила говорить, закрыла папку с документами, внимательно глянула на директора.
- Иван Афанасьевич, Вы меня хоть слушали?
- Безусловно, Ирина Анатольевна, – кивнул в ответ – очень внимательно слушал. Я Вас всегда очень внимательно слушаю. Ваш анализ ситуации и предложения, как всегда, разумны и я с ними полностью согласен.
- Благодарю, - серьёзно ответила она – я могу идти, Иван Афанасьевич? А то мне ещё за покупками надо.
- Спешите к деткам, Ирочка Анатольевна? – улыбнулся директор.
- Муж из командировки вернулся – как-то безрадостно сообщила она – звонил только что со служебного.
- Он у Вас всё также по «горячим точкам» мотается? – недовольно пробурчал Иван Афанасьевич – Пора бы и остепениться, казалось бы. Жена красавица, детки одно загляденье, а ему всё неймётся: то Афганистан, то теперь Чечня. Мог бы давно работу поменять. Предлагал же ему место начальника безопасности. Так нет, носом крутит.

Ирина Анатольевна подняла голову, глянула на директора полными слёз глазами.
- Он не крутит, Иван Афанасьевич, - заступилась за мужа - Ему меньше года дослужить осталось. Да и начальство не отпускает. Говорят, что таких специалистов, как он, по стране меньше, чем пальцев на одной руке. Обещали, что больше посылать никуда не будут, что это был последний раз. Каждый раз так обещают.
Слёзы ручьём потекли из глаз расстроенной женщины и она прикрыла лицо руками.

Директор крякнул от неожиданности, поднялся из-за стола, присел рядом, успокаивающе погладил по плечу.
- Ничего, Ирочка, - попытался успокоить женщину – Всё образуется, всё будет хорошо.
- Не будет! – сквозь слёзы воскликнула она – Я знаю, что не будет! Я чувствую это, Иван Афанасьевич!

Директор нахмурился, озадаченно глянул на экономистку.
- Ну-ка, расскажите, Ирочка, что происходит? – спросил и, опершись локтем о край стола, потёр ладонью чуть шершавый подбородок.
Она всхлипнула в платочек, судорожно выдохнула:
- С Геной совсем плохо, Иван Афанасьевич, - доверительно глянула на него –

Он, когда из командировок возвращается, спокойно спать не может. Вскакивает среди ночи с сумасшедшими глазами, кричит: «В укрытие! «Чечи» прорвались!», с оружием по дому бегает, во все углы заглядывает, пока в себя не придёт, а потом извиняется – всхлипнула снова, опустив глаза - С ним невозможно стало даже в гости ходить. Ко всем меня ревнует. Столько друзей было, всех разогнал. Одни кумовья остались, да и то, только потому, что с детства дружим и дети у нас по возрасту одинаковые .
- А что его начальство на это говорит? – хмуро спросил Иван Афанасьевич – Хоть знают, что происходит?

Она отрицательно покачала головой.
- Гена не хочет, чтобы кто-то знал, что с ним творится. Говорит, что он не имеет права показывать свои слабости, а то ребята уважать перестанут. Сами же знаете, как оно там на самом деле...
Директор задумчиво помолчал, прошёлся по кабинету, остановился у окна.
- Что же Вы, Ирочка Анатольевна раньше-то об этом мне не сказали? Неужто за столько лет совместной работы, Вы мне всё ещё не доверяете? – с досадой в голосе спросил директор.

Женщина виновато глянула на руководителя:
- Да, как-то не хорошо "сор из избы выносить", Иван Афанасьевич. Не приучена я к этому – отвела глаза.
Иван Афанасьевич вернулся за стол, положил огромные ладони на полированную поверхность.
- Знаете, Ирочка Анатольевна, - внимательно глянул на неё – есть у меня в руководстве Вашего мужа один приятель. В понедельник я с ним созвонюсь и поговорю по-дружески. Может и удастся чем-то помочь Вашей беде. Думаю, что это вопрос разрешимый.
- Спасибо, Иван Афанасьевич. Буду Вам очень признательна – с надеждой глянула на него Ирочка и смущённо потупила глаза – Простите, что не сдержалась. Можно я пойду?
- Идите, Ирина Анатольевна, и ни о чём не волнуйтесь. Всё будет хорошо.
Женщина поднялась, забрала папку с документами и вышла из кабинета.
Директор долго смотрел ей вслед, думая о превратностях судьбы и её несправедливости.

До понедельника Иван Афанасьевич решил не ждать, на следующий же день поехал к другу домой. Разговор был не долгим, вопрос о досрочном увольнении Геннадия решили положительно. Иван Афанасьевич облегчённо вздохнул и, обрадовав хорошей новостью свою подчинённую, вернулся домой.
Ранним утром в воскресенье Ивана Афанасьевича разбудил настойчивый телефонный звонок. Не открывая глаз он прижал трубку к уху:
- Морозов. Слушаю – ответил хрипловатым от сна голосом.
- Здравствуй, Иван – услышал голос друга, с которым разговаривал намедне – Тут беда случилась с твоим протеже и его семьёй.
Сон, как рукой сняло, машинально сел.
- Что случилось, Фёдор, говори, - глухо выдохнул в трубку Иван Афанасьевич.
С той стороны немного помолчали.
- В общем так, Вань, - донеслось из трубки – Я в больнице. За тобой машину выслал. Приезжай давай.
Иван Афанасьевич вскочил с постели, быстро оделся и сбежал вниз. Машина уже ждала.

Мелькание фонарей, бросающих последние отблески на зеркальные лужи в предрассветной мгле, вой сирены, предупреждающей ранних водителей о скорости движения служебной машины, казались Ивану Афанасьевичу чем-то отстранённым, далёким, не важным. Его сердце сжималось от боли и горечи.
Фёдор Кузьмич ждал перед входом в небольшое здание, расположенное в стороне от больничных корпусов. Завидев подъезжающую машину, отбросил окурок в сторону, шагнул навстречу давнему другу. Директор фирмы хмуро глянул на здание с единственным освещённым окном, коротко спросил:
- Ну? - хмуро спросил Иван Афанасьевич - Говори, что случилось?
- Товарищ генерал-майор, капитан Геннадий Светлов два часа назад застрелил жену, своих детей, гостей с их детворой и застрелился сам из табельного оружия – доложил Федор Кузьмич.

Иван Афанасьевич кивнул, тяжёлым шагом прошёл в здание. Санитар проводил в ярко освещённое помещение. Тела лежали на каталках, прикрытые окровавленными простынями.
Иван Афанасьевич прошёл вдоль стены, по очереди открывая лица погибших. Остановился у последней каталки. Дрожащей рукой откинул простынь.

В глазах потемнело от бессильной ярости. На себя, на её свихнувшегося мужа, на тех, кто был по-настоящему виновен в её смерти. Ногти впились в ладони, зубы скрипнули от досады.
- Светлов был одним из лучших, товарищ генерал-майор, – тихо сказал Фёдор Кузьмич за его плечом – кто бы мог подумать, что боевой офицер, защитник Родины такое сотворит...
Иван Афанасьевич повернулся и поднял на него тяжёлый взгляд.
- Защитник Родины, Федор Кузьмич, всего лишь человек со своим пределом выносливости и требовать от него больше, чем он может выдержать, нельзя. Мы с тобой оба знаем, кто по-настоящему виноват в этом и ничего с этим сделать не можем. Ни ты на своём посту, ни я на своём, ни мы оба.
Он повернулся и тяжёлой походкой медленно пошёл к выходу. Фёдор Кузьмич понимающе смотрел вслед другу.