У разбитого корыта...

Михаил оглядел затуманенным взглядом небольшую комнату с неопределенного цвета занавесками. Когда-то они были светлыми. Он  помнил, как их повесила жена, как в те времена плясали солнечные зайчики на полу, новой мебели. Теперь мебели не было, о занавески он время от времени вытирал руки, случалось и лицо… Заглянул на все, оставшиеся полки, даже в углы, давно не метенные посмотрел, на всякий случай открыл маленький старенький холодильник, давно отключенный за ненадобностью. Ничего…Кроме крошечного, скукоженного кусочка колбаски в самом дальнем углу и маленького обмылка , неизвестно кем туда положенного.  Желудок опять голодно уркнул. Михаил ткнул его кулаком и , удивительное дело, он заткнулся, но… есть хотелось чрезвычайно… И надо было срочно принимать меры.  Можно было , конечно, пойти и заработать, но…привычней как-то была свобода! А можно… Крамольная мысль мелькнула в голове ,а, мелькнув , зацепилась и как Михаил не пытался ее отогнать, ничего не получалось… Ну, не получалось… И всё тут…   Кушать хотелось все больше…Да, и какая там мысль…Так мыслишка, скромная , но упорная, накрепко застрявшая в голове, не дававшая переключиться. А думка такая была– укради , укради и все дела… Михаил запустил пятерню в кудлатую, давно нечесаную и немытую голову, повозил там ею, повздыхал и вышел на крыльцо . В желудке опять противно забурчало ,тогда  Михаил попытался усмирить его привычным способом. Но тот явно сдаваться не желал и шумел все сильнее.  Михаил покосился в сторону соседского дома, приветливо сверкающего чистыми окнами.  А во дворе прогуливалась Она. В белоснежном наряде с красной заколкой на аккуратной головке она  выглядела на редкость привлекательно. И Михаил тут же возжелал ее. Возжелал так, что даже скулы свело. Он знал,как можно попасть незаметно в соседский двор. Сам еще зимой сделал в заборе дыру,  даже не дыру, а так, дырочку, такую мА-а-аленькую, аккуратненькую, чтобы удобно было иногда ходить к ним за дровами. Холодно же зимой… Скинув замызганный пиджачок, Михаил  пролез в то отверстие и стал наблюдать за красавицей, ожидая удобного случая. А она все гуляла, не догадываясь о тайных муках Миши. Он все ждал, ждал и чуть не задремал даже. Но спохватился, ущипнул себя, а тут и красавица рядом оказалась…Взмахнул пиджачком немытым Мишенька, накинул его на  прелестную  головушку…И все кончилось…Быстро кончилось…Не успела бедная даже вскрикнуть толком, трепыхнуться, как голова  упитанной курицы была свернута…Все остальное быстро пошло. Ощипал кое-как , да в кастрюлю ее варить. И вот она ненаглядная в тарелке уже дымится,  а Мишенька рядом, слюнки в три ручья текут…
В это время соседка спохватилась, нет самой крупной несушки. Все на месте, а ее нет …След ведет к дыре в заборе, а вот и перышки белые… Заголосила она, проклиная бездельника и тунеядца , свалившегося на них, призывая громы и молнии…Но все это , конечно, хорошо, но более действенно  в милицию обратиться, решила она.  А раз так решила, так и сделала.
И не успел Мишаня наш и отщипнуть от вожделенной курочки, как дверь распахнулась…
–Что я говорила!– завопила соседка, выхватив из тарелки такую желанную курочку и  повертев ею сначала перед  человеком  в погонах, затем , подбежав к Мишеньке, ловко ткнула ее ему в нос, не переставая при этом верещать,- вот она! Вот! Загубил! Зарезал!
Мишаня увернулся и, извернушись, дернул курицу  из рук  соседки, но та держала крепко, отщипнулось только крыло. А, чтобы и его не отобрали, Мишаня  стал лихорадочно совать  его себе  в рот, выплевывая на ходу кости, летевшие в разные стороны…Ну, не давиться же ему, в самом деле!
–А вот и перышки ее беленькие,– продолжала причитать соседка, заметив рассыпавшиеся по полу перья,– урод! –наседая на несчастного Мишаню снова и снова, ругалась она. Попытавшемуся вмешаться участковому тоже досталось, получил курицей в ухо. Но не будь он бравым молодым человеком, если бы не удалось остановить ему  это смертоубийство. Растащил их в разные стороны и допрос учинил.
-А пусть она докажет, что это ее курица,- возмущался Мишаня.
–Так вот же перышки белые!– оторопела соседка.
-Бе-е-елые!– передразнил ее Мишаня,–разве мало белых куриц?– совершенно справедливо  заметил он, обратившись к милиционеру.
-Много,–согласился тот.
–Вы, что с ума тут сошли?!- ахнула дама, чуть не плача.
–Вот и я говорю, много,– Мишаня развалился на  колченогом  стуле, для  устойчивости приставленному  к стене. Это моя курица была!
–Твоя! Да, у тебя вши и те дохнут от голода!
–Попрошу не оскорблять! – уже более твердо  проговорил Миша.– А курицу пусть вернет,– обратился он к участковому.
-И верно,– тот  неуверенно протянул руку к курице,–доказательств нет, значит и преступления нет. 
–Ну,  уж нет,-рассердилась соседка,– лучше я ее своей собаке отдам , раз такое дело,–и она пулей вылетела из комнаты.
Следом за ней  с чувством выполненного долга важно прошествовал участковый.
 И только Мишаня опять остался у разбитого корыта…Неугомонный желудок продолжал урчать