Не забыть!

Привлеченный шумом в общем зале, Вадим отложил в сторону бумаги, встал и, подойдя к стеклянной перегородке, отделяющей кабинет от общего зала, раздвинул полоски жалюзи. Все сотрудники собрались возле Стаса, вошедшего в зал с незнакомой девушкой. Что-то в облике незнакомки привлекло внимание Вадима. Каштановые волосы пышной волной спадали на плечи, очки в золотистой металлической оправе со стеклами с металлопокрытием прятали взгляд, свободного покроя блузон темно-синего цвета мягкими складками обтекал стройную фигуру. Все это вместе вызвало в памяти Вадима почти забытый образ. Он, не отводя взгляда, наблюдал за незнакомкой. Вот она повернулась к нему лицом, и он подавил вздох сожаления. Слишком молода, для того чтобы оказаться той, кого она напомнила. Стас, заметив, что Вадим наблюдает за ними, махнул рукой в приветствии и приобняв незнакомку повел ее в сторону кабинета. Вадим опустил жалюзи и сел за стол.
-Вот, Вадим Александрович, знакомьтесь, это Нина, кандидат на место офис-менеджера, - представил девушку Стас, входя в кабинет.
Вадим поднял на нее глаза и понял, что он будет против этой девушки лишь по той простой причине, что она очень напоминает ему, давно, казалось, забытого человека.
-Предъявите резюме, - сухо сказал он.
-Вадим, я уже проверил резюме. Нина нас вполне устраивает, - Стас удивленно смотрел на хозяина кабинета.
-Мне кажется, в данном вопросе мое мнение имеет решающее значение, - в голосе Вадима чувствовалось раздражение, подняв глаза на Нину, он сказал,  -   подождите, пожалуйста, в общем зале.
-Вадим, что с тобой?  Чем она тебя не устраивает? – Стас присел на край стола.
Вадим встал, сделав несколько шагов по кабинету, остановился напротив него.
-Во-первых, я могу не объяснять причину? – вопросительно взглянул он на Стаса.
-А во-вторых? – Стас внимательно смотрел на Вадима.
-А во-вторых, она слишком молода для нашего офис-менеджера, - Вадим понимал, что более глупой отговорки придумать не смог бы.
-Тебя смущает эта девушка? – проницательный взгляд Стаса действовал  на нервы хозяину кабинета.
И он  опять зашагал по кабинету.
-Ну, и долго ты будешь из себя маятник изображать? – ирония Стаса больно уколола самолюбие Вадима.
-Я обязан тебе или ей объяснять причину, по которой не хочу каждый день наблюдать ее в нашем офисе? – Вадим смотрел прямо в глаза Стаса и ждал ответа.
-Ей можно сказать что угодно, мне, пожалуйста, объясни, - Стас понимал, что у президента компании есть веская причина для отказа в найме на работу Нины.
Вадим снова зашагал по кабинету. Потом вышел в общий зал, где сидя в окружении мужской половины сотрудников, ждала ответа Нина.
-Вот, хотя бы поэтому, - кивнул на нее и окружавшую ее компанию Вадим вышедшему следом за ним Стасу, - повторяю для непонятливых, слишком молода. Решение окончательное и обжалованию не подлежит. И еще, сообщи в агентство, что мы снимаем свою заявку на офис-менеджера.
-Но…- пытался что-то сказать Стас, но Вадим его перебил:
-Никаких «но». Я назначаю офис-менеджером… - Вадим оглядел девушек, работающих в машбюро, - Свету Тарасову, она весной прошла обучение. Пусть работает. На первых порах ей поможет с делопроизводством и кадрами Леонид. Я все сказал. Подготовь приказы. Я поехал к Семенычу, сюда не вернусь. Если кому буду нужен, звоните на сотовый или после шести домой.
Его шаги гулко прозвучали в установившейся в общем зале тишине. Вадим вышел на улицу и огляделся. Все раздражало его. Яркое летнее солнце. Синее без единого облачка небо. Порхающие над клумбой бабочки. Спешащие по тротуару пешеходы. Сев в машину, он уронил голову на руки, обхватившие руль.
-Я думал, что я уже тебя забыл. Мила, как она все-таки на тебя похожа! - он тряхнул головой, прогоняя воспоминания, вырулил со стоянки и, не спеша, выехал на проспект.


Затянувшееся собрание подходило к концу. Людмила все чаще поглядывала на часы. Она обещала Степановне, что сегодня освободит ее пораньше, но Панкратов уже в который раз объяснял, как будут проходить гастроли, какие спектакли они вывозят, чем будут заняты люди, не выезжающие с гастролирующим составом. Наконец, он захлопнул папку и спросил:
-Ну, теперь, я надеюсь, все вопросы? Завтра поезд в пятнадцать сорок. Сбор на вокзале в три часа. Все свободны.
Людмила быстро вышла из театра  и  поспешила к автобусной остановке. Ждать  пришлось недолго, уже через пять минут Людмила села в подошедший автобус. Мысли немедленно вернулись к предстоящим гастролям. Почти шесть лет после окончания консерватории Людмила не была в родном городе, и вот сейчас ей предстоит снова оказаться там, где прошло детство и юность, там, где осталась первая любовь, там, где, возможно, до сих пор живет Вадим. Вадим…. Она так и не сообщила ему, что стала матерью его дочери. Уезжая тогда к месту работы, она не предполагала, что увозит с собой частичку Вадима. А когда поняла, что беременна, первой мыслью была мысль об аборте, тем более, что, только начав работать, исполняя ведущие партии, ей не хотелось отказываться от сцены. Как ее тогда поддержали корифеи театра супруги Заварзины! Только благодаря их бескорыстной помощи, Людмила не только не оставила сцену, но и осталась на ведущих партиях, а сероглазая в папу Юленька вскоре стала любимицей всего  театра. Людмила улыбнулась, вспомнив как  неназойливо, но терпеливо сводили Заварзины Людмилу с Петром, пришедшим в театр через два года после нее. Постоянные партнеры на сцене они вскоре стали партнерами и в жизни. Кое-кто в театре, конечно, осуждал  ее за то, что она вышла замуж за него, имея ребенка от другого. Но выбор сделал Петр и никому в театре не позволил думать иначе. Юленька звала его папой, и он в ней души не чаял, но иногда заводил разговор о сыне, тем более что его в этом поддерживали Заварзины. Отношения двух супружеских пар больше походили на отношения детей и родителей, чем на отношения коллег по работе. Не имеющие собственных  детей Заварзины любили и опекали молодых, а маленькая Юленька была уверена, что они ее бабушка и дедушка, от чего они и не думали отказываться. Так спокойно и размеренно текла жизнь, и вдруг эти гастроли…. Известие о них всколыхнуло волну воспоминаний. Почти два месяца назад, когда стало известно об этой поездке, Людмила думала о том, чтобы отказаться от нее. Но тогда надо было бы объяснять Петру причину, а это, значит, рассказать о Вадиме. Людмила любила своего мужа, но  воспоминания о первой любви обжигали душу несбывшимися надеждами. Но, даже, согласившись в душе на эту поездку, Людмила понимала, что должна рассказать Петру о том, что вполне возможна встреча с отцом Юленьки. Только вот о чем сказать ему сначала? О Вадиме или о долгожданной беременности? За всеми этими думами Людмила пропустила бы свою остановку, если бы не соседка, окликнувшая ее.
Дома Людмилу встретил веселый смех двух голосов, детского и мужского, и заливистый лай. Войдя в комнату,  она обнаружила дочь и мужа, сидящими на полу, а перед ними сидел и лаял крохотный белый пуделек.
-Мамуля, - закричала Юля, увидев мать, - папа принес Баринкая, смотри какой красивый!
-Почему, Баринкай? - приседая рядом с ними, спросила Людмила.
-Ты же знаешь, что ее самый любимый мужчина, - обнял ее Петр.
-Если это была бы девочка, то она была бы Саффи, - серьезно ответила Юля.
-Ну, и куда же мы его денем, ведь завтра уезжаем? – взглянув на дочку, задала обоим вопрос Людмила.
-А мы договорились со Степановной. Она на эти две недели возьмет его к себе, - улыбнулся Петр, - мы ей и корма оставим и корзинку, где он должен спать.
-Теперь я поняла, что за сюрприз ты готовил, и куда уехал из театра. А у меня для вас тоже есть сюрприз, - произнесла загадочно Людмила, вставая.
-Покажи! – запрыгала дочка, радуясь еще одному сюрпризу.
-Сейчас не могу, вот этак примерно в день Святого Валентина, или чуть позже, обязательно покажу, - Людмила улыбалась навстречу удивленному взгляду мужа.
-Люда, это правда? Замечательный сюрприз! – воскликнул Петр, поднимая жену на руки и кружась с ней по комнате.
-Мама, папа, где сюрприз-то? – Юля, взяв на руки щенка, бегала за ними.
Петр поставил осторожно Людмилу на пол и присел перед девочкой.
-Юленок, скоро у тебя будет братик, - и, взглянув на жену, добавил, - а может, сестренка.
-Здорово! – Юля влезла на стул, а с него к Петру на руки. Все счастливо смеялись, а Баринкай, которому не очень нравилось находиться на руках, во всю мощь своего голоса лаял.
Лишь поздним вечером, когда Юленька спала, предварительно уложив в корзинку щенка, Людмила, стоя на лоджии рядом с мужем, тихо проговорила:
-Петя, там, на гастролях, мы можем встретить одного человека….
-Отца Юленьки? – спросил он, Людмила кивнула в ответ, - но ведь он не знает о ней?
-Нет, не знает, но считать он тоже умеет. И потом, у Юленьки его глаза. Стоит ему увидеть ее, он все поймет, - Людмила подавила вздох.
-Люда, вот что я тебе скажу. Юленок моя дочь, и только моя, и никто никогда не сможет доказать обратного. Ты боишься, что он попробует предъявить права на дочь? Любимая, не бойся, я с тобой и никому не отдам ни тебя, ни дочку, мою дочку. Если он попробует приблизиться к тебе или к Юленку, ему придется иметь дело со мной! – Петр обнял жену, поднял на руки и внес в квартиру….

Вадим возвращался домой. Проезжая через бульвар, он вдруг остановился, припарковал машину и, войдя под своды раскидистых кленов, сел на лавочку, окруженную цветущей сиренью.  Воспоминания вновь заполнили его. Именно здесь на бульваре он виделся с ней в последний раз.  Счастливая она, размахивая сумочкой, бежала к нему по бульвару со стороны консерватории.
-Димка, Димка, - закружила она его, - они подтвердили приглашение. Меня берут в Сибирский театр оперетты. И даже на основные партии. Поздравь меня.
-Подожди, Мила. Ты уедешь? А как же я? – остановил он ее.
-Димка, какой ты смешной!  Мы поедем вместе. Ведь юристы нужны как здесь, так и там, - она, поправляя очки, смотрела на него и не могла понять, почему он нахмурился.
-А ты уверена, что я хочу уезжать из родного города? Почему бы тебе здесь не остаться? Здесь ведь тоже есть музыкальный театр? К тому же, ты сама говорила, что тебе предлагали остаться на кафедре. Ведь тогда мы смогли бы быть вместе, Мила. Подумай о нас, - Вадим держал ее за плечи, глядя в глаза.
-Димка, милый, у нас здесь, ты прав, есть музыкальный театр, но там ставят в основном оперы, и к тому же там есть прима, а она не потерпит молодую певицу. А преподавать в консерватории…. Да, пойми ты, дорогой, я же училась петь не для того, чтобы преподавать, а для того, чтобы стать артисткой оперетты!  Сцена для меня это жизнь! Димка, ну, не хмурься! Мы поедем вместе, ведь так? – она с тревогой ждала ответа.
-Артисткой, говоришь…. Я не позволю, чтобы моя жена была артисткой, певичкой. Выбирай, я или сцена, - сухо проговорил он, надеясь, что так остановит ее.
Минуту она смотрела на него, потом оттолкнула, гордо вскинула голову и тихо произнесла:
-Слава богу, я тебе не жена!  И я выбираю сцену!  Прощай.
Она повернулась и пошла в ту же сторону, откуда прибежала.
-Мила, вернись! Мила! – окликнул Вадим, но она ушла, даже не оглянувшись.

Что помешало мне тогда побежать за ней?  Гордость? Глупость?  Почему я требовал от нее пожертвовать театром, а сам не захотел пожертвовать всего лишь местом жительства?  Кто виноват, что мы расстались?  Видимо, все-таки я не любил ее, раз отпустил. Тогда почему при воспоминании о ней так горько на душе?
 
Вадим вздрогнул от раздавшейся вдруг мелодии вызова на мобильном. Он достал телефон, звонила жена.
-Что тебе? – спросил он, нажав кнопку.
-Ты где пропал?  Забыл что ли, что к нам на ужин гости придут? – раздраженно бросила в трубку жена и отключилась, не дожидаясь его ответа.
Вадим убрал телефон, бросил взгляд вдоль бульвара, словно  вновь увидел уходящую от него Людмилу, потом резко встал и быстрыми шагами вернулся к машине. 
Спустя полчаса он сидел за столом и изо всех сил старался не распугать своим хмурым видом собранных супругой «нужных» людей из администрации города.
В конце ужина один гостей обратился ко всем сидящим за столом:
-Вы ведь знаете, что к нам на две недели приезжает  театр оперетты. Так вот имею честь пригласить вас на открытие гастролей, будут давать «Цыганского барона», - он достал из кармана карточки, - вот, прошу всех получить, приглашения, спектакль послезавтра.
Со всех сторон посыпались слова благодарности, и гости быстро разобрали контрамарки. Вадим заметил, что в руках у жены тоже оказались два листочка.    
Вскоре ужин был благополучно закончен, и гости разошлись, прощаясь до встречи в театре.

Поезд прибыл рано утром, и Людмила, после того как они устроились в гостинице, повела мужа и дочь знакомиться с городом. Они гуляли по знакомым ей с детства улицам. Она показала дом, в котором жила когда-то вместе с родителями, пока они не уехали жить в деревню,  они посидели на любимой в студенческие годы лавочке в сквере возле консерватории и даже покатались на речном трамвайчике. Пообедав в небольшом кафе на берегу городского пруда, вернулись в гостиницу. Людмила уложила дочку спать и вышла на небольшой балкон к Петру.
-Тебе понравился город моего детства? – обняв мужа, спросила она.
-Уютный город, красивый. Но ты ведь не об этом хотела спросить, - улыбнулся он, - милая, ничего не бойся, я с тобой. Смотри, мы так долго гуляли, и никого не встретили.
-Петя, я почему-то так волнуюсь перед спектаклем. Ведь в зале, возможно, будут люди,  которые меня помнят девчонкой, мои учителя, одноклассники, соседи, - Людмила поежилась как от холода.
-Любимая моя, ты лучше всех. Помни об этом. И зритель будет покорен тобой. Не надо волноваться, мы же будем рядом. А чтобы совсем успокоиться, пойдем, я тебя убаюкаю, и ты немного поспишь вместе с Юленком. 
Вечером в гримерке, готовясь к спектаклю, Петр поймал в зеркале тревожный взгляд Людмилы. Он подошел к ней, обнял и тихо пропел:
-Я, цыганский барон, я в цыганку влюблен…
Людмила улыбнулась, поправила ему приклеенные усики и спросила:
-А Юленок где?
-Не тревожься за нее. Максимка обещал с нее глаз не спускать. Вот увидишь, к твоему выходу она будет как всегда на своем любимом месте у первой кулисы. Все будет хорошо.
В этот момент в дверь постучали, и в гримерку вошла маленькая седая женщина. Взглянув на Людмилу, она заулыбалась:
-Значит, я не ошиблась. Это действительно ты, моя дорогая.
Людмила вскочила со своего места и обняла гостью.
-Знакомься, Петя, - обратилась она к мужу, -  это мой самый любимый педагог по вокалу, Мария Григорьевна Доброва, а это, Мария Григорьевна, мой муж Петр Привалов.
-Да, я уж догадалась, раз на афише фамилия у вас одна. Хочу тебя предупредить, милая, - Мария Григорьевна, погладила Людмилу по руке, - в зале много консерваторских, да еще кое-кто из твоих однокурсников. О том, что Л.Привалова и Мила Крайнова это один и тот же человек, скоро поймут все. Будьте оба готовы к набегу. Сумеете в антракте спрятаться? Уж, лучше такие встречи на «после спектакля»  оставить.
-Не волнуйтесь, - улыбнулся Петр, обнимая жену, - у нас помреж прямо звереет в антрактах и за кулисы никого из публики не пустит, а если его еще и предупредить…
-Легких ноток вам обоим, встретимся после спектакля, - улыбнулась Мария Григорьевна и вышла.
-Легких ноток? – Петр вопросительно смотрел на жену.
-Она так желала нам всем перед экзаменом, - ответила ему Людмила.
-Это что же получается, мы с тобой сейчас экзамен будем сдавать? – в шутку ужаснулся Петр.
-Особенно ты, в качестве моего мужа, к тебе отдельно будут придираться, - «страшным» голосом проговорила Людмила.
-Ой, боюсь, боюсь, - дурашливо захныкал Петр, - я не пойду на сцену, пусть меня заменяют.
-Надо, Петя, надо, сцена ждет именно тебя,  - строго сказала Людмила, и оба залились веселым смехом.

Вадим молча шел следом за женой, зная, что до спектакля она любит посидеть в холле первого этажа. Поднявшись по небольшому пандусу, они вошли в холл. В центре стояла афишная стойка с фотографиями  сцен из спектаклей приезжего театра. Вадим бросил быстрый взгляд на стойку и замер. С  центральной фотографии улыбалась Мила. Улыбалась не ему, партнеру, но так много напомнила эта улыбка. Он подошел ближе и встал рядом с женой.
-Смотри, наверное, супруги, Л.Привалова и П.Привалов. Красивая пара. Кстати, они сегодня главные роли играют, - прощебетала жена, заглянув в программку, и отошла к банкетке.
Вадим, взглянув еще раз на фотографию, задержал взгляд на фамилиях и сел на банкетку рядом с женой. Его внимание привлек разговор двух детей, сидящих на соседней банкетке. Мальчик лет двенадцати и девчушка лет четырех-пяти тоже обсуждали фотографии.
-Ну, почему ты говоришь, что Саффи красивее, чем Марица или Роз-Мари? – с улыбкой спрашивал мальчик.
-Ты, Максим, не понимаешь, Марица, конечно, красивая, но Саффи намного красивее, - серьезно проговорила  девчушка, тряхнув косичками.
-Но ведь это все равно твоя мама, - Вадим вздрогнул, услышав «мама» и внимательно посмотрел на девочку.
-У мамы такие красивые волосы, и мне очень не нравится, когда она их прячет под парик. Понял? – объясняла девочка, глядя на своего собеседника, - А у Саффи волосы распущены, мамины, настоящие, потому она и красивее. Ой, смотри, бабуля Света выглядывает, пойдем, а то нам достанется.
Дети встали и побежали к двери, ведущей за кулисы.
Вадим провожал их растерянным взглядом. Дочка Милы? Сколько ей лет? Четыре? Нет, судя по разговору, она немного старше. Пять? Это что же получается, Мила, едва уехав от меня, сразу попала в объятия к другому?  А вдруг.… У Вадима даже дыхание остановилось! Ведь эта девочка вполне может быть моей дочерью! Как бы это выяснить!?  А нужно ли?  Доказать, что я имею отношение к этому ребенку, невозможно. Мила все будет отрицать.
Прозвенел второй звонок, и жена потянула его за рукав:
-О чем задумался Вадим? Пошли в зал, второй звонок уже.
Погруженный в свои мысли Вадим поднял глаза на сцену только когда услышал знакомый голос. Милу он узнал не сразу. Вместо худенькой студентки-очкарика с копной каштановых волос он увидел красивую женщину, сознававшую, что она красива. Где-то в глубине сознания появилась мысль о том, стала бы Мила  такой, какой он увидел ее сейчас, оставшись с ним, наверное, нет, так значит, она правильно выбрала судьбу, отдав себя не ему, а сцене.
Когда отгремели последние аплодисменты, приветствовавшие артистов после спектакля, и занавес уже закрывался, Вадим решил все-таки встретиться с Людмилой. Он с раздражением слушал восторженные отзывы жены и не сразу понял, куда она его зовет.
-Куда? – переспросил он.
-В сквер к фонтану, посидим немного, вечер такой хороший, не хочется домой, - жена не обиделась на его раздражение или просто  не заметила.
-Идем, - Вадим надеялся увидеть Милу, ведь дорога от театра к гостинице шла именно через сквер с фонтаном.
И он увидел ее. Она вышла из театра вместе с другими артистами, на плечах одного из них сидела та самая девчушка с косичками. Мила держала его под руку, и Вадим догадался, что это ее муж. От фонтана донеслись приветственные крики, и вскоре Милу и ее мужа обступили ее консерваторские друзья. Вадим видел много знакомых лиц и поспешил низко опустить голову, в три затяжки выкурив сигарету.
-Поехали домой, - встал он с лавки и, не оглядываясь на жену, поспешил к стоянке.

Заканчивались гастроли. Оставался только один спектакль. Даже не спектакль, а, как шутили в театре,  «солянка» - концерт, включавший в себя фрагменты и арии из разных оперетт, даже не стоявших в репертуаре театра. Концерт этот проходил уже без декораций, в так называемых «дежурных»  костюмах, потому что все остальное уже, как правило, отправлялось домой. Людмила и Петр особенно не торопились к началу, их первый выход заканчивал первое отделение. Они с улыбкой наблюдали за Юлей, плескавшейся вместе с другими детьми в фонтане. Внезапно Людмила почувствовала на себе чей-то взгляд. Она оглянулась, и улыбка сползла с ее лица. От автостоянки через сквер шел Вадим. Она сразу поняла, что он идет к ней. Не отводя от него глаз, она схватила лежащую на парапете  фонтана руку Петра. Тот, взглянув на нее и прочитав на ее лице испуг, проследил за ее взглядом. В метрах двадцати от фонтана он увидел  мужчину, медленно идущего к ним. Петр выпрямился и загородил собой Людмилу и Юленьку, непроизвольно сжав кулаки. Встретив его взгляд, Вадим остановился. Мужчины молча смотрели друг на друга. И если бы не яркое солнце, были бы заметны искры, перелетавшие от одного к другому.  Несколько минут продолжалась эта молчанка. Вадим не выдержал и отступил. Он опустил голову, развернулся и медленно пошел к автостоянке. Петр повернулся к жене, на руках которой уже сидела завернутая в полотенце дочь, улыбнулся, подхватил их вместе на руки и понес в театр под восхищенные возгласы прохожих. Они уже не видели, как со стоянки рванулась машина и, скрипнув тормозами, скрылась за поворотом.
В гримерке, переодев в сухое дочку и отпустив ее, Людмила приникла к мужу.
-Прости меня, - прошептала она.
-За что, любимая? – обнял ее Петр и как маленькую гладил по волосам.
-Я никогда не рассказывала тебе о нем. Ты должен знать, - Людмила помолчала и, словно кинувшись в омут, заговорила снова, - Я любила его, очень любила. Юленька плод этой любви. Но он сжег мою любовь, мое сердце, потребовав выбрать между ним и сценой. Он не захотел поехать со мной, чтобы быть вместе.
-Просто он не любил тебя, иначе бы он боролся за тебя. Даже сегодня он сдался и ушел. Он твоя первая любовь, и забыть его ты не сможешь, - Петр взял в ладони ее лицо и, глядя в глаза любимой, тихо продолжил, - просто ты думай о том, что у тебя есть я, Юленька и наш будущий малыш. Я тебя люблю, слышишь, люблю.
-Ты, только ты в моем сердце, - прошептала в ответ Людмила.
Соединенные поцелуем, они не заметили, как в приоткрытую дверь за ними наблюдают, улыбаясь, дочка и супруги Заварзины. 

Вадим остановил машину лишь за городом на обрывистом речном берегу. Выйдя из машины, он подошел к обрыву и прошептал:
-Прости, что я нарушил твой покой, Мила. Будь счастлива. Но ни тебе, ни мне никогда не забыть нашей первой любви.