О писательском труде

     «КТО ПРИДЕТ   НА «МАРИИНЕ».МОСКВА. ИЗДАТЕЛЬСТВО «ВЕЧЕ».2009 год.
    В этом куске могуть быть каие-то повторения из интервью, прошу прощения...
       Писать и печататься я начал еще в армии-стихи, очерки. В 1952 году на 2-ом курсе филфака Ростовского университета я написал повесть о немецких лагерях  «Чет или нечет».Но тема лагерей была «закрыта».Как быть, что делать?
      В 1945 году, когда я был в полковой разведке, мы с майором  Назаровым  приехали в Росток на завод «Мариене».( Название завода я чуть изменил в повести –это обычный прием.)
      На аэродроме возле реактивного истребителя, который делал «Хейнкель», возился  «парень» в комбинезоне. Летчик. Он должен был перегнать этот самолет в Союз. Майор подошел к нему -они поговорили.Когда майор вернулся, и мы поехали, я ему сказал, что я этого самолета вблизи никогда не видел, хотя мы иногда слышали «свист»-необыкновенное гудение  мотора, а то, что он без пропеллеров, не видели. И поинтересовался: «А кто этот «парень»? Он ответил: «Летчик-испытатель». «Он немец?»
"Нет. Он русский. Это наш разведчик, а работал он на «Мариене» как «немецкий офицер»…».Я впервые увидел «живого» разведчика .И он, оказывается, работал можно сказать, «рядом со мной» на «Мариене»…Эта была такая «зарубка в памяти».И вот в свою повесть  я решил «вставить» этого разведчика. Это была бы уже повесть не о лагерях, а о советском разведчике…Я сказал о  замысле куратору журнала  ДОН»подполковнику КГБ М. , что хотел бы написать повесть о разведчике, могу ли я уже, как писатель, получить какие-либо сведения о нем? Ответ, примерно, был такой: это «дело» Москвы, мы тебе помочь здесь не можем. Но ты знаешь завод «Мариене», на котором работал вместе с французами, когда был в концлагере, участвовал в Движении  Сопротивления. Знаешь изнутри «всю обстановку»…Ты- писатель.. Пиши..
       Я написал повесть «Кто приедет на Мариине" о советском разведчике, и в эту повесть «ввернул» тему лагерей, ведь на заводе работали люди многих национальностей, привезенные из разных стран Европы, но только русские были в лагере, за колючей проволокой,и охранялись полицаями с собаками.
      Повесть была напечатана. И вдруг «наверху» она так понравилась, что ее включили в список рекомендованной литературы для сотрудников внешней разведки…Мое положение резко изменилось .Если я раньше со своей биографией был «невыездным», то теперь я мог ехать в любую страну, особенно, если я буду писать о разведке. И тогда же родился замысел повести «Желтый круг».Но теперь условия прохождения повестей о разведке ужесточились. Ростов уже не имел права давать «добро», а только  созданное  «ПРЕСС-БЮРО» КГБ в Москве. На повесть «Желтый круг»из ПРЕСС-БЮРО пришла глупейшая рецензия некого Ананьина, бывшего полковника НКВД, и повесть задержали на два года. 
     В 1972 году в Москве нас собрали на совещание, на котором присутствовал один из руководителей советской разведки. В своем выступлении я сказал, что больше не буду писать на эту тему и объяснил причину.  В перерыве ко мне подошел человек, назвался Николем Ивановичем и сказал: «Игорь Михайлович» в каждом ведомстве есть свои дураки. Вот мой телефон, если у вас будут возникать  проблемы, позвоните мне.» Телефон этот мне пригодился, когда я стал писать роман «Красные пианисты», и мне нужен был
доступ к архивам гестапо в Берлине. Чем больше я узнавал, знакомился с настоящими агентурными разведчиками, тем больше меня эти люди восхищали.   
  Немного о писательском труде. Герой повести «Кто придет на «Марине»-летчик. Я не был летчиком. Но когда «идешь» на «Мерседесе» по автостраде под двести километров, то это «похоже на взлет».А на «опеле уже за сто пятьдесят километров чувствуешь, как машину начинает поднимать «воздушная подушка»-были бы крылья- взлетел. Немало я к этому времени полетал на самолетах, а однажды из Симферополя над горами мы попали в «грозовой
фронт»…Конечно, меня еще консультировали. Консультанты были хорошие. В романе «Такая долгая жизнь» описаны первые налеты на Берлин советской авиации в августе 1941 года. Командовал этой авиадивизией генерал Водопьянов. Это первый мой консультант ,а второй-главный штурман полярной авиации СССР Валентин Иванович Аккуратов, он во время войны  «водил» самолеты на Берлин. Когда вышел роман, он прислал мне телеграмму: «Обе  книги прочитал тчк. словно вновь пережил полеты бездну ночи. тчк. глубина правды поразительна. тчк поздравляю благодарю. тчк Аккуратов.» 
     Я всегда очень трепетно относился к «документу», к факту. Есть в романе «Такая долгая жизнь»такой эпизод: 1940 год. Сочельник. За праздничным столом- приближенные Гитлера.    Все благоговейно внимали словам фюрера. Рядом с ним сидела самая молоденькая секретарша Гертруда Юнге. Глаза ее повлажнели. Ее преданный взгляд растрогал Гитлера. Он ласково потрепал ее по щеке: «Какие у вас прелестные ушки, Тройдель…» У читателя, естественно, может возникнет сомнение: Гитлер…. И вдруг такие слова…«Прелестные ушки…»Но именно так это и было, и чтобы эта фраза «попала» в мой роман, я прочитал в ФРГ воспоминания Гертруды Тройдель, а потом и была встреча с ней.
 …Когда в том же романе наш посол в Лондоне Майский говорит Черчиллю: «Прежде , Ваше превосходительство, вы называли нас, большевиков, свирепыми обезьянами- бабуинами,  а теперь мы с вами союзники.» На что Черчилль ответил: «Я ненавижу этого кровавого ублюдка Гитлера.Если для его уничтожения мне придется заключить союз с Адом, то я готов буду  благосклонно отозваться о Сатане.»
  Из толстенной книги воспоминаний Майского я взял только эту фразу.Помните слова Маяковского: «Поэзия та же добыча радия, в год добычи- грамм труды.»Эти слова применимы и к прозе, если это проза серьезная.
     У каждого писателя своя манера. В немецкой печати о моих книгах писали, 
 что моя проза документальна, а о романе «Такая долгая жизнь» прямо написано, что это «автобиографический роман».Конечно, это не так. Факт и воображение  должны быть в таком «сплаве», чтобы никто не заметил даже «швов».