Кошка

  В адвокатской конторе "Баскин и К°" царил большой беспорядок, а точнее сказать, грандиозный бардак. Цветочные горшки с корявыми кактусами были поставлены на пол возле распахнутых настежь окон, три телефона трещали без умолку, создавая иллюзию паники на бирже ценных бумаг. Генеральный директор, как он сам себя называл, носился между ними, обшарпанными столами и креслами для посетителей, взметая за собой шлейф порхающих гигантскими бабочками всевозможных счетов, входящих-исходящих, мелких купюр и бумажных салфеток. Попутно он гонял жестянку из-под «Колы» и воодушевленно комментировал: «Святая Мадонна! Кто же это прорвался вперед?.. Неужели безнадега Баскин?! Вот он уходит от защитников... Нет, это неописуемо, с какой грацией он пасует седьмому номеру!» - он пяткой послал громыхающую банку в железный сейф, та срикошетила прямо под ноги его "К°" - Алану Джексону, появившемуся в дверях смежной комнаты.
     - Пит, - прервал он прямую трансляцию, - тебя опять хочет эта леди печального образа, - его веснушчатое лицо забавно вытянулось в маске Пьеро.
     - Скажи: пусть позвонит завтра. Или, вернее, я уже отбыл - утренним экспрессом, вчерашним теплоходом, вечерней лошадью - на Бермуды! И, скорее всего, не вернусь!
     - Пит, она не звонит. Она уже здесь.
     - Черт, при всем моем уважении к ее отцу, это верх бесчувствия - на пике эйфории выпущенного на волю раба шлепать бичом по его счастливой заднице! Ты же частный детектив по совместительству, так уж и быть, с болью оторву этот лакомый кусочек тебе, ненасытный ублюдок!.. Все, все, уединитесь к...
     За спиной Алана показалась посетительница.
     - Мистер Баскин, - прервала она его эмоциональный монолог. - Я все же очень настаиваю, чтобы этим делом занялись именно вы. Папа так хорошо о вас отзывался.
     - Но...
     - У меня появился план.
     «Нет ничего хуже, - думал адвокат Баскин, идя на следующий день между фешенебельными коттеджами в одном из южных кварталов города, - когда законный долгожданный отдых портят на излете. Хорошего уже не жди. С другой стороны, - а он любил, как истинный профи, рассмотреть предмет со всех сторон, - три тысячи баксов тоже никто в кепку не бросит, даже такой церковной крысе, как я. Три тысячи за три дня, - он поцокал языком, прикидывая, - да с учетом того, что это аванс...»
     Накануне мисс Паркер посвятила его в неожиданно рожденный план. Ее новоиспеченная мачеха, месяц назад скоропостижно ставшая безутешной вдовой, дала в одной из рекламных газет объявление о трехдневном найме опытного оценщика антикварных вещей. Старина Чарльз Паркер был большим любителем по части коллекционирования всякого, на взгляд Питера, бесполезного хлама, что и оставил после своей кончины вместе с домом 27-го года постройки, «шевроле» канареечного цвета и очень приличной суммой на своем счету. В прошлые свои посещения его дочь Мэри долго вспоминала о доброте, бесхитростности и отменном здоровье так неожиданно, в начале медового месяца, умершего отца. Понижая голос, говорила о том, что там не все чисто. В первые же дни супружеской жизни пропали два любимых папиных пса: ризеншнауцер, как сумасшедший, сломя голову выскочил из дома, прямо на глазах отца, ковырявшегося в саду среди любимых роз, перемахнул через низкую ограду и угодил прямиком под колеса пикапа. А через два дня бесследно исчез скотч-терьер. А это измененное прямо перед смертью завещание, переписанное в пользу жены?.. «Меня мучают кошмары, - говорила дрожащим голосом Мэри, и ее брови еще выразительнее поднимались «домиком». - Папа со счастливым лицом затягивает у себя на шее собачий ошейник... И улыбается, улыбается!» «Ну-ну, - пытался успокоить ее Пит, - значит, его душа... э-э... на небесах, в умиротворении». «Судебный эксперт констатировал смерть от удушья на фоне сердечной недостаточности, или что-то вроде этого. Где вы видели покойников, умерших от удушья, с таким блаженством на лице?!»
     Они тогда  никак не могли придумать, как без ордера на обыск и без взломов эффективно покопаться в доме Чарльза в поисках хотя бы приблизительных ответов на свои довольно расплывчатые вопросы. Что именно искать, Мэри и сама толком не знала. "Перчатки, - усмехался про себя Пит, - которыми задушили беднягу, со следами его сломанных ногтей. Или засушенную лапку съеденного вдовой скотч-терьера, заложенную между страницами кулинарной книги». Вдова не покидала дом ни на час, никого не принимала, контактов даже с близкими родственниками мужа не поддерживала. И вот - объявление.
     Нарисовав Питу план дома и снабдив списками цен на отцовские вещи, в которых Мэри прекрасно ориентировалась, она благословила его.
     - Открывай, старая ворона! - ругнулся негромко Питер, в третий раз стукнув тяжелым кольцом по двери. Она неожиданно распахнулась, и адвокат оказался перед хозяйкой дома, не успев проглотить последний слог. «Святая Мадонна! - только и успел он подумать. - Какая очаровашка!"
     Это была не первой молодости дама, совершенно неинтересной, блеклой наружности, с глазами табачного цвета, несимметрично разместившимися относительно унылого носа. Родимое пятно сползало с него на левую щеку. Бесцветные губы собраны в куриную гузку.
     - Я знала, что вы придете именно сегодня, - проговорила она неожиданно мягким приятным голосом. - Прошу следовать за мной.
     Оглядывая фигуру  идущей  впереди женщины,  Пит вспоминал слова Мэри: «Смотрите, не поддайтесь и вы на ее чары».
     «Шутки шутками, а у этой несчастной, ко всему прочему, еще и запущенный сколиоз. Как в той песенке: «Одна нога была у ней короче, другая деревянная была...» Что ж, для начала любовного романа недурно».
     До вечера Питер был занят не столько осмотром вещей, сколько кабинета, предоставленного в его распоряжение вдовой. Он был большой и неуютный, с книжным шкафом до самого потолка, большим письменным столом,  узким окном, выходившим в сад, и кожаным диваном в углу. Судя по рассказам Мэри, именно на нем любил отдыхать хозяин дома, здесь и уснул он навсегда. Пит быстро присел возле него. Ничего особенного. Старый, местами облезлый, с вмятинами, где полагается. Он провел рукой по шершавой снизу коже. Если не считать, - заглянул он туда, - странных следов, словно от чесалки для шерсти... Он едва успел отскочить к столу и схватиться за лупу, создавая иллюзию кипучей деятельности, как дверь бесшумно открылась.
     - Я знаю, что вы голодны, - безапелляционным тоном сказала вдова. - Идите за мной.
     В гостиной был накрыт стол на две персоны. Он блистал сервировкой, золотом подсвечников и белоснежной скатертью. «Эта старая вешалка, похоже, соскучилась по приличному обществу, - без вдохновения подумал Пит, - как бы не погореть на антиквариате, а в остальном положусь на язык свой многоопытный». В процессе всей трапезы он болтал без умолку: о погоде, о выборах, о театре, о бейсболе, о лошадях и прочем, но ничего - на запретные темы. Бордо в маленьком графине заканчивалось, когда Пит, потянувшись к нему, опрокинул вазу на высокой ножке. Свалившись, она расколола прелестную вазочку с орешками, и воцарилось неловкое молчание.
     - Мне очень жаль, - смущенно пробормотал Пит, растерявшись под  табачным взглядом. - Я, надеюсь, не нанес большого ущерба? Черт...Я возмещу...
     Вдова еле заметно приподняла брови.
     - Ну что вы, - медленно проговорила она, вставая, - сущая ерунда. Я вам постелю там же, в кабинете.
     - Мне бы надо свериться со своей картотекой. Есть одно сомнение. А завтра бы утром...
     - Не стоит. Одна вещь не сделает погоды. Завтра займетесь другими.
     «Похоже, я стал пленником, - подумал Пит, выходя из ванной. - Может, и к лучшему. Закроюсь и спокойно обследую кабинет».
     Слегка припадая на одну ногу, туда прошла вдова со свечой.
     - В кабинете нет электричества, - сказала она, не глядя на гостя.
     - Благодарю, мэм. Если позволите, прогуляюсь немного в саду перед сном.
     Вернувшись в кабинет и заперев двери, Питер с удивлением принюхался к незнакомому, сладковато-горькому аромату, наполнившему небольшую комнату. Он взял свечу - дурманящий запах еще сильнее защекотал ноздри. «Какая трогательная забота о бедном оценщике: ужин, благовония... Итак, с чего начать?»... Через десять минут он уже спал, удобно вписавшись во вмятины старого дивана.
     Среди ночи, внезапно проснувшись от ощущения чьего-то присутствия, он с напряжением вслушался в чужую тишину. Ничего. Вглядываясь в темные тени ночного кабинета, Пит  натянул плед до подбородка, подобрал ноги и - едва не вскрикнул от неожиданности: в ногах на простыни чернел неясный силуэт. Холодок пробежал у него вдоль позвоночника. Судорожно пошарил рукой по брюкам, брошенным тут же, на тумбочке. Выхватил зажигалку, не слушающиеся пальцы никак не могли высечь огонь. Но в мимолетных вспышках успел увидеть медные монеты глаз. Черт, да это кошка! Откуда она взялась? Окно закрыто, дверь, он отчетливо это помнил, тоже. Наконец, справившись с зажигалкой, потянулся зажечь свечу, но от нее осталось лишь небольшое восковое пятно. Адвокат тихо выругался, не спуская глаз с гостьи. Она сидела не шевелясь, как сфинкс, и не мигая смотрела на него. В круглых глазах плясали огоньки пламени. "Кыш! - с опаской махнул он на нее рукой. - Брысь!... Пшла отсюда!" Полное равнодушие. С трудом выпихнул ее ногой за дверь и снова упал на диван, ощущая непонятную слабость в конечностях.
     Наутро Пит проснулся разбитым и долго не мог заставить себя подняться, вспоминая кошмарное сновидение. «Однако надо отрабатывать гонорар», - с вялым энтузиазмом подумал он, свесив ноги и опираясь руками о край дивана. С внезапной догадкой отдернул их. Никакая это не чесалка для шерсти, это кошка! И не во сне, а наяву. Но ведь в доме не было этой твари, он хорошо это помнил. Может, где-то дремала целый день? Нет, Мэри говорила, что вдова терпеть не может никакой живности. Бред какой-то.
Все же в течение дня, бродя по дому и рассматривая картины и безделушки, расставленные где попало, он подозрительно озирался по сторонам, выискивая черный силуэт. Тщетно.
     За обедом ел без аппетита, с интересом приглядываясь к хозяйке дома. Были ли тому виной блики от красных фруктов, отражавших теплые лучи предзакатного солнца, или на самом деле румянец заиграл на ее щеках? На его фоне стало почти незаметным родимое пятно, а губы то и дело разглаживались в улыбке. Они словно поменялись ролями: вдова задавала Питу несущественные вопросы и даже шутила иногда, а он, онемев, с глуповатым выражением на лице пялился на нее и испытывал непонятное томление под ее табачно-медным взором. «Пожалуй, в молодости она была недурна собой, - удивляясь собственным мыслям, подумал Пит. - И может быть, где-то мне почти понятен старина Чарльз. Для его возраста она вполне...»
     Ночью проснулся от мурлыканья в ногах. Замирая от сладкого ужаса, почему-то позвал ее хриплым голосом: «Кис-кис!» Медленно, подолгу топчась на одном месте мягкими передними лапками, сладострастно захватывая выпущенными коготками ткань, она двинулась к его лицу. От приближения светящихся в темноте глаз у Пита мурашки побежали по коже. Но когда она коснулась пушистой мордочкой его носа и лизнула, он по-детски прерывисто всхлипнул и безмятежно провалился в сон.
     Утром от ломоты и бессилия во всем теле он не мог встать. С трудом доплетясь до ванной, столкнулся с вдовой. Хотя назвать ее так можно было уже с натяжкой: глаза светились, как у новобрачной, а грация, с которой она взглянула на Пита через плечо, вызвала у него головокружение и истому.
     - Вы чуть не проспали обед, - заявила она, улыбаясь.
     - Разве? - бездумно спросил Пит. - Разве уже обед? Какая досада. Какая оплошность. Какое недоразумение... Какая нежная кожа, - бессвязно бормотал он.
     - Погладь, - сказала она. Пит поднял вздрагивающую, будто налитую свинцом, руку и провел ею по шее женщины, от плеча до мочки уха.
     - Не так, - властно взяла его ладонь и медленно провела ею от щеки до хилой, обвисшей груди. - Не люблю когда против шерсти... Какая у тебя грудь, - глядя прямо в его зрачки, проговорила она вдруг.
     - Какая у тебя грудь, - эхом отозвался Пит.
     - Как у девчонки.
     - ...у девчонки...
     - Твои глаза цвета...
     - Твои глаза цвета… - Пит запнулся, -  ...цвета огня, цвета хны... цвета корицы, цвета перезревшего персика, цвета гречишного меда, - он входил в экстаз, - бронзовые, ореховые, каштановые, как... как пара янтарных четок, как две медные сверкающие монеты... - Пит поперхнулся. - Святая Мадонна! Что вам нужно от меня?
     - Ничего, - засмеялась вдова переливчатым смехом. - Кроме здоровья и молодости!
     - А ...от Чарльза?
     - А что еще можно желать от такой развалины? - она с хитрым задором подмигнула адвокату.
     - Наш контракт с вами... - начал Пит, но вдова прервала его.
     - Наш контракт прервался с того момента, как вы разбили вазу работы Галле, не заметив этого, что удивительно было бы для антиквара, но не удивительно для... - она ткнула в его сторону пальцем.
     - ...для адвоката, - механически закончил Пит.
     - Ступайте отдыхать. Похоже, вы где-то подхватили вирус и слишком ослабели, чтобы куда-либо идти. Я принесу в кабинет гренки и сосиски, - повернувшись, она пошла в гостиную, практически не хромая.
     Ночью Пит хотел смахнуть подкравшуюся к его лицу кошку, но не смог пошевелить и пальцем. Мурлыча, она улеглась теплым пушистым шарфом вокруг его шеи. Задыхаясь от забившейся в рот и в нос черной шерсти, ощущая нарастающее давление на сонной артерии, адвокат прошептал: «Я почти отработал свой гонорар...» Кошка, сладко мурлыча, стала вылизывать его ушную раковину. Губы Пита растянулись в последней блаженной улыбке

1999 г.