Естественно, отбор

В дверь робко постучали. Редактор, мужчина впечатляющих размеров, монументально устроившийся за широким дубовым столом, грозно зыркнул на источник звука, пытаясь просверлить глазами несколько сантиметров крепкого дерева и узреть того, кто имел наглость побеспокоить столь важную персону.
– Открыто!
Звуки за дверью ненадолго утихли, а затем, слегка приоткрыв оную, в помещение заглянул молодой человек.
– Можно? – он тут же смутился. Было видно, что юноша совсем еще неопытный, необстрелянный, так сказать.
– Зачем спрашивать, если вы уже практически зашли? – слегка прищурив глаз, редактор рассматривал гостя, как биолог рассматривает новую бактерию, решая к какому виду ее отнести. – Проходите-проходите.
Юноша осторожно, так, будто ему приходилось шагать по минному полю, приблизился к хозяину кабинета, не забыв закрыть за собой дверь. Все его внимание было устремлено на редактора, но краем глаза он заметил еще двоих гостей: молодую, симпатичную женщину, разместившуюся на диванчике темных расцветок, и мужчину неопределенного возраста, худощавого, в строгом костюме, с плоским, как разделочная доска, лицом, что стоял в самом углу, позиционируя себя частью обстановки.
– Я по поводу...
– Я знаю, – оборвал юношу редактор. – Вы присылали нам рукопись, верно?
– Да... я...
– Знаю-знаю! Ваше имя... – он заглянул в бумаги. – Тамиан Рах, верно?
– Верно... – Юноша, названный Тамианом, нервно теребил края папки, которую держал в руках. – Вы посмотрели мой роман?
– Конечно, молодой человек, конечно, – со значение произнес редактор. – Это наша работа. Сейчас... найду одну бумагу... подождите секундочку.
Секундочка растянулась на пятнадцать минут, причем, вызвана подобная задержка была в первую очередь желанием хозяина кабинета узнать, как отреагирует гость. Гость еще больше занервничал и смутился, к удовлетворению редактора, который, наконец, мысленно классифицировал юношу, приделал бирку и навесил табличку “Не кормить!”.
– Таааак... – протянул редактор намеренно громко шурша бумагами. – Вижу. Ваш роман был внимательнейшим образом рассмотрен.
– Да? И как? Вам понравилось? – Тамиан вскинулся, лицо излучало надежду, будто прожектор в ночи.
Редактор выдержал паузу, дожидаясь, пока энтузиазм юноши пойдет на спад, и тот сможет правильно воспринимать слова хозяина кабинета.
– Знаете... – максимально доброжелательным тоном начал он. – Мне – понравилось. Вот лично мне. Очень. Некоторые моменты – так заставили надолго задуматься, атмосфера – просто великолепна, сюжет – оригинален и свеж, стиль... Над стилем еще нужно работать, правда, для этого и существуют редакторы, корректоры... В общем, мое впечатление самое положительное. Да, самое положительное. Но...
– Но? – обеспокоено переспросил Тамиан, чувствуя притаившийся в словах редактора подвох.
– Понимаете... – проникновенно произнес редактор. – Вы ведь пишете не для себя, и, даже, не для меня или нашего издательство... Вы пишете в первую очередь для широкого круга читателей, для домохозяек и рабочих, для офисных служащих и пенсионеров, для всех. Наше издательство, – толстый палец с назиданием уставился в потолок, – выполняет нелегкую миссию нести литературу в массы. И мы должны, обязаны, понимаете, тщательнейшим образом подходить к выбору произведений для публикации.
– Понимаю... – Тамиан видел, к какому выводу подводит хозяин кабинета.
– Хорошо, что понимаете. Тогда, вы поймете, почему мы не можем опубликовать ваш роман. Да, он замечательный, но, с сожалением вынужден признать, что для массового читателя такое не подходит. Ну, представьте – приходите домой после тяжелого рабочего дня, хочется отдохнуть и умом, и телом, хочется почитать чего-нибудь легкого, для поднятия настроения... А вы им предлагаете читать философский трактат! Я утрирую, конечно, но смысл, полагаю, ясен. Ваш роман слишком сложен и понравится только очень небольшому количеству читателей, ровно тем, кто способен его понять. А мы... не благотворительная организация, нам нужен тираж, большой тираж, который будет раскупаться. А ваша книга будет раскупаться? Сомневаюсь. Так что...
– Понятно... – на Тамиана жалко было смотреть, будто пару цистерн ледяной воды на человека вылили, не меньше. – Ну... тогда я пойду...
– Идите, – редактор важно кивнул. – Но, если хотите, могу дать один совет.
– Да?
– Видите эту красивую девушку? – он кивнул в сторону диванчика. – Знакомьтесь – известная писательница Марья Серцова, автор нашумевшей книги “Злобный оскал Мона Лизы”, – девушка смущенно потупилась, но было видно, что ей приятны слова редактора. – Прочитайте, если еще не видели, роман пользуется просто бешеной популярностью... Так вот, если вы сможете писать так же: легкий налет тайны, легкая интрига, легкий, понятный каждому язык, авторские размышления, опять же, доступные сознанию самого заурядного обывателя... Если сможете так писать – приходите. Мы с удовольствием будем сотрудничать. Подумайте над моими словами, молодой человек, подумайте. Вы могли бы далеко пойти... Да, очень далеко. Только выбросите глупости из головы.
– Я... подумаю... До свидания.
– До свидания.
Когда за Тамианом закрылась дверь, редактор вздохнул и слегка обмяк, будто воздушный шар из которого выкачали газ.
– Еще одного отшили... – он обратился к человеку, который все это время незаметно стоял в углу, не вмешиваясь в разговор. – В последний месяц зачастили, да, зачастили.
– Вы преувеличиваете, шеф, – на плоском лице проступили грубые, резкие черты, да и сама фигура будто увеличилась в размерах и стала несколько угловатой. – Всегда так, всегда находится достаточно талантов, чтобы не давать нам спокойно делать свое дело.
– Думаешь? – редактор с сомнением выглянул в освещенное утренним солнцем окно. – Ну, может быть. Развели талантов, черт побери, – он сыто засмеялся, повторил еще раз – черт побери!
–  Тем не менее, вы отлично сыграли свою роль... как думаете, что с этим юношей будет дальше?
– Дальше... ну, либо он сломается, и мы получим очередного... – редактор вновь кивнул в сторону девушки, которая искренне полагала, что эти два человека, напрямую влияющих на ее судьбу, сейчас обсуждают ее и только ее книги. – В общем... автора. Либо – просто сгинет без следа, неизвестный и непонятый. Оба варианта нам на руку.
– Несомненно.
– Но знаешь... меня все время гложет одна мысль...
– Какая?
– Вот мы, довольно успешно, душим таланты, не даем им взбаламутить тихие и спокойные воды сего мирка...
– Да, в этом наша миссия.
– Ну вот... пока все идет, как по маслу, все тихо-мирно, все, как нам нужно... но вдруг... Вдруг один из тех, кого мы отвергли, окажется Абсолютным Мастером?
– Миф.
– А вдруг нет? Вдруг наш отказ окажется той, последней каплей, которая заставит его рывком преодолеть необходимое расстояние и понять...
– Шеф, вы слишком пессимистичны. Не забывайте – это люди. Всего лишь люди. Не более того.
– Хм... ну, наверное, ты прав, наверное, я просто устал.
– Давайте лучше обсудим новую книгу... этой, – человек в углу попробовал сменить тему.
– А... давай. Правда, обсуждать особо и нечего. Можно хоть завтра выпускать в продажу, наши коровки созрели для очередной порции жвачки.
Они засмеялись: редактор – гулко булькая и задирая массивную голову к верху, а его собеседник тихо, подобно сухому кашлю осеннего ветра.