Вышел зайчик погулять

- А жена моя поначалу очень сильно ревновала меня к тебе.
- Тебя ко мне?
- Ну да!
- Смешно. И странно. Между нами, кроме того, что мы учились в одном классе, никогда ничего не было!
- Кроме того, что я любил и люблю тебя.
- Невероятно! Да это просто дурь какая-то!
- Не дурь, а серьезно. Со школы и на всю жизнь. Маруся, жена моя, со временем тоже полюбила тебя. Она старается любить все, что люблю я, что нравится мне. Она бесподобная женщина. Уникум!
- Ты, наверное, шутишь? Разыгрываешь меня?
- Нет. Не шучу. Она регулярно молится за твое здоровье и удачу в твоей жизни. И детям о тебе рассказывает.
- Детям?
- Да. О великой любви, которая живет в сердце их отца.

Такой абсурдный разговор состоялся недавно с одним из моих одноклассников и просто-напросто ошеломил меня.

Я спешила с обеда на работу. Морозец подгонял, хватал за щеки и нос. Снег поскрипывал под ногами. Солнце рисовало тени на тротуаре. И тут, словно из сугроба – дряхлая-предряхлая цыганка: постой да постой, что-то скажу, встреча ждет тебя нежданная, счастье огромное, если…
Отстань, - отмахнулась я решительно. – Сама могу тебе погадать. Она, настырная, не отставала, загораживала дорогу. Видя, что я непреклонна и бред ее выслушивать не намерена, попросила на хлебушек. Сунула ей полтинник, лишь бы не канючила, не преграждала путь и отпустила, наконец, рукав пальто.

В офисе, не успела сесть за компьютер, как позвонили с проходной – к вам посетитель! Этого только не хватало в столь напряженный день!
Посетителем оказался одноклассник, с которым не виделись десятилетия три точно. Он почти не изменился, если не считать того, что рыжая шевелюра его поредела и несколько поблекла, усы и вовсе казались бледно желтыми, синеву глаз время разбавило водой, а тело заметно округлило. И придало мужчине уверенности в себе. Это я ощутила сразу, как только он переступил порог кабинета и при всех крепко обнял меня, поднявшуюся ему навстречу. Прохладными с улицы губами прижался на мгновение к моей щеке, будто так между нами принято, и восторженно воскликнул: «Боже, какая ты хорошенькая! Еще лучше, чем была».
Хорошенькая! Ничего лучше придумать не мог! Вторую неделю я, расплывшаяся как квашня, сидела на диете, чтобы сбросить лишние килограммов десять. Потому раздражалась по пустякам и злилась на всех и каждого по поводу и без повода.
- Извини, - резко отстранилась я от его любвеобильности, - рада видеть, но могу уделить тебе лишь несколько минут. Срочное дело, ничего не попишешь.
Под сгоравшими от любопытства взглядами коллег провела его в комнатушку, где сотрудницы отдела обычно пили чай и секретничали.
- Ну, рассказывай, где ты и как? – поинтересовалась, как полагается в таком случае, указав ему на стул. Сама присела напротив. Вот тут-то он и выдал про полюбившую меня его жену. Ладно, хоть не принародно.

В классе он был неприметным. Никто из девчонок даже и не думал в него влюбляться. Бегали в основном за тремя дружками -  самыми видными и самыми, как теперь говорят, продвинутыми: Ромкой, Сашкой и Сережкой. А если не бегали, то страдали молча, втюрившись в одного из них. Я дружила с Сашкой. Хотя больше нравился мне другой. Не важно, кто. Он сидел за партой передо мной, оборачивался иногда, мило и обнадеживающе улыбался, однако на школьных вечерах танцевал с девчонкой из параллельного класса.

А этот, даже не могу вспомнить, за какой партой сидел, что как с неба свалился и принялся обнимать да целовать меня, обозначился в моей жизни всего-навсего несколькими штрихами.
 После окончания очередного учебного года – то ли седьмого, то ли восьмого – мы по традиции вместе с нашей классной руководительницей отправились в поход. Несколько парней явились на велосипедах. В их числе и он. Он вез мой рюкзак, а потом, когда все уже устали тащиться до привала на берегу Лебединого озера, уговорил меня сесть к нему на раму.
Что запомнилось, так это приятный теплый ветер, обдававший лицо, развевающиеся волосы, обжигающее дыхание на моем правом ухе и бесконечное бормотание: раз, два, три, четыре, пять – вышел зайчик погулять!

Поход этот состоялся все-таки после седьмого класса, потому что после восьмого он поступил куда-то учиться и исчез с поля моего зрения. Точно. После восьмого перед отъездом в училище он заявился ко мне домой. Я очень удивилась: зачем приперся? Мы расположились на веранде. Он что-то говорил, говорил, я отшучивалась, а потом неожиданно прижался полными горячими губами к моим губам. Я рассердилась и прогнала его. Тогда, начитавшись книг о романтических отношениях между мужчиной и женщиной, я твердо знала, целоваться с парнем можно после того, как он объяснится тебе в любви. А Василий не объяснился.

Ощущение того неловкого поцелуя всплыло из глубин памяти. Странно, почему я ни коим образом не отреагировала на него? Потому что спала и видела себя в объятиях другого, с которым так у меня ничего и не сложилось. Как ничего из юношеских отношений не вышло и с Сашкой. Он уехал в Ленинград учиться, там и остался.
Правда, своей первой любви я однажды помогла избежать тюрьмы, получить условный срок. Вечером, когда уже стемнело, он возвращался в гараж на тракторе «Белорусь» и не заметил, что задел пьяного. Или тот сам напоролся? Одни утверждали, что покалечил его, другие, что все нормально - пьяным везет. Дело осложнилось тем, что пострадавший оказался какой-то шишкой, приехавшей в леспромхоз с ревизией. Убедила комитет комсомола написать несчастному трактористу отличную характеристику. Проявила неожиданную для себя активность, привлекла к его спасению секретаря парткома, райком комсомола. В общем, парня отстояли. Но женился он не на мне и не на девчонке из параллельного класса, с которой танцевал на школьных вечерах. Обворожил и завлек в свои сети приезжую повариху. После нее еще были жены и сожительницы, дети, растущие без отца… В конце концов он спился, потерял работу, остался один и существовал непонятно на какие шиши.
Оказалось, именно в нем, а не в Сашке, видел в свое время соперника Василий. Жизнь наломала дров,  распорядилась по-своему. Развела всех влюбленных и не влюбленных по другим городам и весям, свела с другими мужчинами и женщинами. И потешалась над ловко разложенным пасьянсом.

В городок наш Василий не вернулся. Помотался по свету вволю, - работал на рыболовном судне, отметился на комсомольской стройке, ходил в экспедицию с геологами, сторожил на бахче под Астраханью арбузы… осел в Днепропетровске. Там женился, когда мать сообщила ему в письме, что любовь всей его жизни замужем и растит двоих сыновей.
Супруга Василия работала водителем грузовика. Этим и обратила на себя его внимание. Быстренько сводила его в ЗАГС. А потом вытащила из пьяного угара, приучила к Богу. Родили они пятерых детей. Старшую дочь назвали Светочкой. Он с головой ударился в религию. И теперь, трезвый и благонадежный, служил пастором в церкви евангелистов-пятидесятников. Ездил по Украине и России с проповедями. В родных местах появился после долгой разлуки, чтобы повидаться с родителями, друзьями, какие еще помнили его. Он с семьей уезжал из Днепропетровска в Канаду.

-Ты ведь одна живешь? – поинтересовался он. – Не отпирайся, мне рассказали. Можно вечером зайду к тебе в гости, на чашечку чая?
- Ладно, - не очень охотно ответила я. Надо же, и справки уже навел. - Часиков в семь буду дома.
- Лучше после десяти, – уточнил он. - У меня еще служба в церкви.
Идея его о встрече мне совсем не нравилась. Тем не менее я проявила тактичность, пусть у него останется обо мне хорошее впечатление, сговорились на девяти.

- Женщины, уймите любопытство и уберите вопросы с физиономий, - сказала я, вернувшись в кабинет. – Он мой одноклассник. И если бы сегодня не появился здесь, я, наверное, никогда и не вспомнила о нем.
Вспомнила! Он навещал меня, когда я училась в Петрозаводске на библиотекаря. Нашел меня в общежитии культпросветучилища на Высотной. Мы стояли внизу, беседовали, а девчонки под разными предлогами пробегали мимо нас – вниз по лестнице со второго этажа, чтобы поглазеть на моего кавалера. Тогда я уже потеряла голову из-за одного речника, старше меня на пять лет, и не придала значения визиту огненно-рыжего Василия.

Прилетев домой, первым делом расправилась с пылью. Протерла пол. Принял теплый душ. Приготовила фруктовый салат. Настрогала сервилата. Журнальный столик придвинула к дивану, накинула на него вышитую собственноручно салфетку, поставила декоративную свечу, чашки. Принарядилась. Свидание как будто! И поймала себя на том, что чересчур уж волнуюсь. А чего волноваться? Начнет, как и прочие мужики, приставать после того, как перекусит и прочитает проповедь. О Боге он начал еще в офисе говорить, выяснять – верю я или не верю. И растолковывать преимущества верующих перед неверующими.

Ровно в двадцать один ноль ноль раздался звонок в дверь. Потом он стучал, скребся и умолял: «Светик, Светочка, открой, это же я, Вася. Открой, пожалуйста! Мы ведь договорились».

Я сидела на диване перед сервированным столиком и почем зря поносила цыганку, прозорливую ведьму, напророчившую мне эту встречу нежданную. Она напророчила, а мне расхлебывай! И старалась не шевелиться. Пусть за дверью подумают, что в квартире никого нет. Что у меня обстоятельства изменились.
Не выдержала, подошла к двери и задала вопрос:
- Почему ты никогда не говорил мне о любви?
- По-моему, и так все ясно было, – ответил он.

Он пришел еще раз, надеясь, видимо, на мою лояльность, – около полуночи, когда я, осушив бокал вина, лежала в постели и пыталась уснуть. Не звонил. Постучал дважды в дверь, постоял и удалился. Теперь, подумала я, навсегда.
Раз, два, три, четыре, пять - вышел зайчик погулять… И больше не вернулся.

Ночью я видела во сне старенький грузовичок, статную женщину и ее пятерых детей. Они страстно молились за меня. Почему-то в православной церкви. Надо же, удивлялась я, как эти люди любят меня, как никто никогда не любил, что даже вере своей изменяют. Несмотря на то, что я обидела Василия перед их отъездом в Канаду.