Орден

1
Ровно в 14:00 запылал последний барак, и деревня с мирным названием Васильки была взята. Майор Каменев спокойно шёл по проезжей дороге, одновременно являвшейся и главной улицей. Его солдаты прочёсывали пылающие деревенские дворы в поисках уцелевших повстанцев. В воздухе вился едкий чёрный дым от экологически чистого напалма.
Деревня была бы самой обычной, если бы не одно обстоятельство, она находилась на планете с говорящим названием – Вольница. На единственной официальной анархической планете во всей галактике. Существовало, конечно, немало пиратских–бандитских планет, но те с самого начала своего существования были вне закона, а с Вольницей долгое время мирились. Слишком мощная армия – всё население планеты, около трёх миллиардов человек. К тому же, эта армия была на стороне Империи во всех военных конфликтах с «чужими». Но богатая неподконтрольная планета с великолепным климатом и огромным количеством полезных ископаемых (разумеется, местные экспортные цены были выше желаемых), была опасна для Империи…
Атаку подгадали под местную всепланетную ярмарку. Военные корабли, замаскированные под торговцев, беспрепятственно вошли в атмосферу Вольницы. Но воздушный штурм одноимённой столицы провалился. Анархисты (их теперь было приказано именовать повстанцами, восставшими против Империи и демократии) ждали подобного подвоха. И тогда имперские войска зачистки стали пробиваться по земле.
Отряду майора Каменева было приказано взять небольшую деревеньку Васильки, единственное препятствие на пути к столице с западного направления.
Практически безоружная деревня оборонялась почти два дня. Но, на второй день с орбитальной базы были доставлены две тяжёлые гаубицы, и деревня была срыта под корень. 

Майор подошёл к догорающим остаткам здания местной администрации. Даже фундамент почти не уцелел. Искать кого-либо здесь было бессмысленно, но Каменева что-то заинтересовало на земле.
– Ко мне четыре человека, быстро! – крикнул он в передатчик.
Через пару секунд к нему подбежали четыре бойца. Майор смотрел на землю немного правее огарков здания администрации.
– Там под мусором люк. Возможно это местный штаб повстанцев. Заходим аккуратно, вся их документация нужна целой и невредимой.
Люк ещё не был расчищен, как из под него раздался детский голос.
– Не стреляйте, пожалуйста!
Под люком оказался погреб, большой, для всей деревни. Штаба в нём не было. Зато там набилось несколько десятков ребятишек. Местные жители знали, что обречены, и спрятали своих детей в этом импровизированном бомбоубежище.
Майор присел на корточки у края люка и окинул сверху взглядом этот погреб. Что ж, крепкий: стены из толстых бетонных блоков, потолочные перекрытия из рельсов, поверх рельсов уложены бетонные плиты.
Самым старшим детям было лет двенадцать, были и совсем малыши. У самого основания лестниц, ведущей наверх, стоял мальчишка лет десяти и смотрел на солдат широко открытыми небесно-голубыми глазами.
– Н-не стреляйте. Пожалуйста, - повторил он.
Внутри майора неожиданно поднялась волна отвращения.
«Сволочи анархисты специально поставили у лестницы этого голубоглазого, он слишком невинно выглядит, способен вызвать жалость почти у любого. Этакий ангелочек мира и любви посреди пылающей планеты.
А почему остальные молчат? Правильно, их научили жалобно смотреть, что бы их выпустили, их, детей местных выродков-повстанцев, чтобы они отомстили за гибель родной деревни». 
Солдаты смотрели на Каменева, ждали решения. Наконец один спросил.
– Господин майор, что будем делать?
– Что говорится у нас в приказе, рядовой? – вопросом на вопрос ответил Каменев.
– Зачистить населённый пункт от повстанцев. Обеспечить безопасный проход танковой колонны на столицу.
– Вот видишь, а как ты обеспечишь безопасный проход колонны, когда здесь ещё полсотни повстанцев?
Рядовой удивлённо посмотрел на Каменева.
– Но… они же не повстанцы, не солдаты.
– Правда? А кто же они? – иронично улыбнулся майор.
– Дети!
Майор косо усмехнулся и сорвал с пояса две термические гранаты.
– Скольких бойцов мы потеряли здесь за два дня? Отвечать, рядовой!
– Восемнадцать убитых…
– И почти тридцать раненых. А стреляли в них такие же сопляки. И стреляли, когда те опускали оружие, щадя «милых деток». Думаешь, эти не отомстят тебе за уничтожение их деревни, не выстрелят, когда ты протянешь им руку?
Дети в погребе всё также молчали, только глаза округлились от ужаса.
– Не надо, - тихо проговорил голубоглазый мальчуган, когда кольца отлетели от гранат.
Через минуту крики смолкли, только потрескивал огонь, доедая остатки деревни, да из под закрытой крышки погреба вырывался густой чёрный дым. Майор посмотрел в выпученные глаза рядового.
– Вот теперь всё чисто. Сообщите, что колонна может проходить, - и, чуть помолчав, добавил. – Мы справились быстрее, чем планировалось. Думаю, на награды и премии теперь не поскупятся.
2
Андрей Александрович Каменев, генерал-майор в отставке, стоял на балконе санатория для ветеранов войск зачистки и любовался красотами земной природы. Удивительно, но после стольких армейских лет он не разучился замечать красоту мира: прямо под балконом текла широкая река, за рекой простирались необъятные просторы тайги – сочная тёмная зелень на голубом фоне безоблачного неба, а у самой реки на открытой веранде санатория играли дети и внуки (преимущественно внуки) ветеранов.
Андрей Александрович отыскал взглядом в весёлой детской кутерьме своего внука Егорку. Резвый, крепкий мальчуган, уже мечтает стать военным, как дедушка и папа. Генерал скривился от внутренней боли: его единственный сын, отец Егорки, погиб десять лет назад на той самой злосчастной Вольнице, в то самое время, пока Каменев зачищал местную деревню, и в то время, когда родился Егорка. Андрей Александрович скосил глаза на боевые ордена на груди. Их было много, больше двух десятков, за самые различные планеты и боевые операции, но орден «За освобождение Вольницы» был самым заметным: круглый, кроваво красный, сделанный из редкого в галактике металла, названного за цвет «Порфирием». От печального созерцания награды генерала оторвали крики и шум внизу.
– Андрей!!! Егорка упал в воду!
Это кричала супруга генерала Каменева Вера.
На реке было очень сильное течение, и сейчас Егорка был уже в нескольких метрах от санатория и быстро удалялся. Его сносило на середину реки. Андрей Александрович, ни на секунду не задумываясь, разбежался и, сильно оттолкнувшись, прыгнул с балкона.
Был, конечно, риск не дотянуть и упасть на чуть выступающую перед домом песчаную отмель.
Каменев допрыгнул, ощутимо ударился о воду, и тут же сильнейшее течение подхватило его и понесло вдогонку за внуком.
Все боевые раны и старость мгновенно забылись. Сильными гребками генерал приближался к мальчику.
Вот, ещё немного…
Каменев схватил Егорку в охапку и начал пробиваться к берегу.
«Надо бы скинуть китель, а то эти ордена почти тонну весят», - подумал Каменев: «Особенно «Вольницкий». И тут кто-то сильно дёрнул генерала за планку с орденами, мгновенно погрузив того под воду. Андрей Александрович ошаленно посмотрел вниз: его внук Егорка, вцепившись обеими руками в орден «За освобождение Вольницы», тащил деда на дно. Каменев схватил Егорку за шиворот, подтянул к себе и удивлённо разжал руки. У Егорки никогда не было таких глаз, такую небесную голубизну Каменев видел лишь однажды… на Вольнице… и тут боевые раны и старость вцепились в него десятками детских рук, всё глубже погружая в воду… 
                17  июля 2007 года.