Дом-колокольня

        Совсем недавно  узким парусом над  безбрежными просторами  рукотворного моря поднималась белая колокольня. Раньше там стояло знатное село Роя. Люди выращивали на заливных лугах породистых романовских овец, выделывали шкуры и это занятие приносило им хороший доход. Богатое было село. Но пришла большая вода, затопила благодатные земли. Люди ушли, кто куда, и что с ними стало, неизвестно.

        С годами сменились поколения, теперь мало кто помнит и про село, и про тех, кто жил в нем и чем занимался. Только колокольня продолжала печальным памятником отмечать некогда оживленное место.

        Унылое зрелище представляла она вблизи. Ни крест, ни маковка, конечно, не венчали ее верх. Их, скорее всего, сбили еще до затопления окружающих земель. Оканчивалась она неровным сломом, будто ствол изувеченного бурей дерева. Штукатурка и лепнина на теле колокольни и ее архитектурных украшениях  облупилась, обнажив грязнобурый кирпич. Здесь и там торчали  ржавые металлические конструкции, а снизу по серым плоскостям и округлостям колонн зеленой осклизлостью наползала тина. В пустых арочных проемах звонниц гулял с подвывом ветер. Он раскачивал железные прутья, и они отзывались тихим кандальным звоном.

        И все же в этом погибающем сооружении кипела жизнь. На многочисленных карнизах гнездилась колония чаек. Их немолчный гомон оглашал округу. А на самом последнем ярусе звонниц, на сорокаметровой высоте поселилась пара скоп. Скопу иногда называют морским орлом. Ростом она до орла не дотягивает, но все же птица крупная, куда там до нее какой-то чайке! А в полете легкокрылой чайке никак не уступит. Так же неспешно, без видимых усилий скользит над водой, выглядывая добычу.  Чайка хватает клювом рыбешку, стараясь ее сразу же  заглотнуть целиком. Бывает,  захватит  хищница голову рыбы, а протолкнуть ее в горло не получается: все нутро уже переполнено. Так и летит легкомысленная жадина с болтающимся рыбьим хвостом в клюве. Не то – скопа. Приметив жертву покрупнее, она, сложив крылья, пикирует  подобно соколу и впивается в ее спину когтями. Иной раз нырнет за ней с громким всплеском. Если вам посчастливится увидеть, как над водой зависла крупная с белесым брюшком и  коричневой спинкой птица, знайте, что это скопа. Только она умеет, трепеща крыльями, оставаться на месте, желая лучше рассмотреть, кто там плавает в глубине светлых струй.

         Проезжая на моторной лодке мимо подтопленной колокольни, я, частенько приглушал мотор и подолгу наблюдал  за жизнью семьи скоп. Бинокль показывал мне, как птица приносит в лапах рыбу птенцам, разрывает ее на куски, запихивает их в широко раскрытые рты, вытянутые вверх на тонких шеях. Занятное зрелище!

         Но вот как-то осенью на море разразился шторм. Волны раскачали колокольню, и почти вся ее надводная часть рухнула в пучину. Остался торчать лишь обломок, похожий на основательно источенный кариесом зуб. Пропала последняя весточка о селе Роя! Да и птицы лишились удобного пристанища.

         Понятное дело, ни одна чайка не рискнула по весне отложить яйца на сотрясаемый волнами клочок суши. А скопы, к моему удивлению, вернулись и отстроили на кариесных руинах новое гнездо. Хотя известно, что они всегда выбирают место повыше, любят селиться аж в самом поднебесье. А тут рукой до гнезда дотянуться можно!

        Почему на сей раз они отступили от правила?

        И вспомнился  такой случай. Однажды приехал моторкой ко мне на кордон пожилой человек. Спросил, нельзя ли ему поискать, где его дом стоял когда-то. Надо заметить, раньше, до затопления, здесь была крупная деревня. От старых построек, конечно, ничего не осталось, все вокруг одичало, заросло лесом.

         -Сколько воды с тех пор утекло? Как ты отыщешь что-нибудь: ведь, поди, и десяти лет не было тебе, когда  ликвидировали деревню, - сказал я.

         -Ничего. Память подскажет.

         Действительно, спустя недолгое время, человек растроганно оглаживал камень, который, как он пояснил, держал угол его дома. Камень едва выступал из земли на краю ямы, скрытой черемухой и крапивой. Надо полагать, яма была когда-то подполом.

        Что толкнуло человека приехать за тридевять земель ради прикосновения к останкам родового имения? Но недаром говорят: «родненько и не мыто беленько». Тянет к себе родное, каким бы оно не было, и все тут.

         Вот и скопы, очевидно, решили держаться родины до последнего.