Осенней ночью

 
          Ночи прохладны и черны. Выйдешь на крыльцо, постоишь, затаив дыхание, – и кажется, все мертво и пусто кругом. Нет леса, нет водной полосы залива, выгона и покоса, нет самого кордона с жилыми постройками. Мир поглотила тьма. Лишь звезды в небе видны, да и те зябко дрожат, словно противясь угасанию.

          Я уже долго стою в полной тишине. Кажется, один только я и остался в живых на всей земле. Но, чу! Мягкое движение воздуха коснулось моего лица. Кто-то пролетел совсем близко. Сова? Летучая мышь? Козодой? Непроглядная ночь унесла свою тайну. И опять ни движения, ни звука.

          Но вот пронзительное верещанье острым лезвием вспороло темное безмолвие. Так верещит настигнутый хищником заяц. Крик быстро удаляется и вскоре стихает. Будто воочию вижу стиснутого алчными зубами беднягу, уносимого прочь. Кому он достался? Лисе, или рыси? Никто не скажет.

          Через некоторое время слышу бесцеремонную возню в древесных ветвях, смачное чавканье. Сомнений нет: конечно, это медведь. Косолапый возится у яблони. Раньше здесь была деревня с приусадебными участками и садами. После затопления местности люди ушли в другие края, лес поглотил сады, яблони одичали. Плоды на них стали мелкими и кислыми, но медведю они, видать, по вкусу.

         Долго еще трещали и вздрагивали ветки. Потом опять все стихло. Набил оскомину таежный владыка, ушел во свояси.

         Легкое пофыркивание донеслось со стороны картофельной делянки. И вдруг – истошный поросячий визг! Понятно, это неслышно подобрались кабаны. Роются, ищут сочные клубни. Мне не раз доводилось наблюдать их в светлые ночи, память без труда восстанавливает обычную картину: молодой поросенок, увлекшись землеройной работой, не заметил, как встал поперек хода своей матери. Вот она и поддела недотепу рылом под брюхо, отбросила в сторону. Оттого и возник испуганный визг. Такие семейные разборки у кабанов сплошь и рядом.

          Картошку я с поля успел убрать, так что пусть дикое стадо доедает, что сумеет найти. Не жалко.

          Внимание привлек слабый шорох около моих ног. Мышь? Лягушка? Напрягаю изо всех сил зрение  и смутно различаю шевелящееся серое пятно. Похоже, кто-то обнюхивает мои сапоги. Пятно неспешно уплывает в сторону и растворяется во мраке. Несомненно, подходила енотовидная собака  или попросту енот.

         Да, ему сейчас некогда спать. До морозов нужно накопить много жира, чтобы выдержать без пищи долгую зиму в норе. Вот и рыщет днем и ночью по лесам: где мышь поймает, где улитку слопает. А повезет, так и подраненную охотниками утку изловит.
Нет, даже в глухие осенние ночи живет лес полнокровной жизнью с ее радостями и трагедиями. И, словно в еще одно подтверждение этому, издалека доносится трубный глас лося-рогача. Вызывает соперника на поединок. Завтра днем, глядишь, найду место ночной схватки с клочьями шерсти на земле, пятнами крови, поломанными кустарниками и взбитым дерном. Жестоко бьются лесные великаны за право продлить жизнь.