Ошибка, которую невозможно простить

Круглое бледное солнце уже садилось. Чуть голубоватый, немного хмурый горизонт еще был ясно виден вдали, но и он скоро должен был стать невидимым.
Я шел по мягкой, неровно проложенной тропинке, истоптанной деревенскими жителями; прищуриваясь, оглядывался по сторонам, лениво наблюдая скособочившиеся деревянные домики, невысокие заборы, до половины находившиеся в белом убранстве снега, серые амбары, в одном из дворов – детские качели в сугробе, малюхонькие ледяные горки…
 По всей видимости, местные жители в тот час работали, ребятишки учились – на улицах поселка царила полнейшая тишина.
Я медленно брел, скрипя своими городскими ботинками по белоснежной красоте, вздыхал свежий, чистый деревенский воздух, так редко встречающийся в удушливом городе, и ругал себя за то, что не смог взять отпуск и приехать сюда хотя бы на пару недель пораньше.
Я вышел за пределы деревни. Все такая же узенькая тропа вела к лесу, и уже вдалеке поблескивали макушками мохнатые ели, голые ветвистые березы, величественные сосны. Лес, наполненный зимним холодным воздухом, стоял неподвижно, словно околдованный: не было ни малейшего дуновения ветерка.
 Я остановился, решив не идти дальше. Багрово-алое марево заката распласталось над вершинами деревьев, и совсем скоро должно было уплыть за горизонт.
Я смотрел на это необыкновенное чудо, ощущая себя все тем же восьмилетним мальчишкой, каким стоял тут много лет тому назад. Тогда все казалось немного другим: и синее небо, и горизонт, и белоснежные сугробы… Наверное, в те годы я настолько привык к деревенской природе, что совершенно не замечал ее красоты и перемен в ней.
Гоняя на велосипеде или катаясь на санках с местных горок, я мечтал выбраться из этого «захолустья» и уехать в огромный, «наполненный перспективами», по словам взрослых, город.
Мечта осуществилась. Мне действительно удалось переехать в Москву, поступить в университет и по окончании учебы устроиться на хорошую работу.
Потом я женился, родился один ребенок, через пару лет - второй… А еще через несколько лет началась перестройка, становление «Новой России», смена всего: идеологии, экономической системы, образа жизни… Сразу стало тяжело, к тому же сыновья пошли в школу – учеба, секция волейбола, музыкальные уроки… Жизнь постепенно входила в свое нормальное русло, мы смогли переехать в новую квартиру, сделали ремонт, меня повысили на службе, а жена перешла на другую работу.
А время не ждало меня, оно летело с неимоверной скоростью, сталкиваясь и пересекаясь с различными событиями – радостными и горькими, то останавливаясь, то, наоборот, ускоряясь; летело и иногда, словно обухом ударяло меня по голове, напоминая про малую Родину… 
И, наконец, по прошествии многих лет, я купил билет на Ярославском вокзале и тем же вечером сел в поезд. Ночью я долго не мог заснуть, пролистывая перед глазами одну за другой картины своего детства, все время думая: «А что же меня ждет?». Мне вспоминались давние друзья, лукошки сладкопахнущей черники, стройные яблони, растущие в саду, вечерние закаты и бьющие о воду хвосты рыб в темнеющей речке. Это было настолько давно, что, казалось, миллионы лет прошли с тех пор. Какая она теперь, моя деревня?
Я вышел в прохладный коридор. В вагоне было тихо, и только постукивали колеса поезда, несущего меня  в провинциальную даль. Я прислонился к окошку. В темноте проплывали очертания холмов, луга и леса, деревни и поля, занесенные снегом, низенькие избушки и крылатые мельницы, не работающие и угрюмо глядящие в мрачную даль.
Я глубоко вздохнул, отошел от окна и вошел в купе. Через полчаса я заснул.
А уже утром, слегка сонный, я выходил на заснеженную платформу маленького поселка. Это и платформой-то было назвать нельзя: рельсы и кусок побитого асфальта, наложенный в качестве нее. Я был единственным пассажиром на этой Богом забытой станции. Как только я очутился на земле, поезд медленно поехал дальше, постепенно набирая скорость, и вскоре он превратился в маленькую точку на горизонте.
Я оказался совершенно один. Меня никто не встречал: школьные друзья давно разъехались по всему миру, родственники умерли, да я, собственно, никому и не говорил о своем приезде.
 Ни одного человека не было вокруг, зато надо мной светило яркое зимнее солнышко, проплывали рваные облака на голубом фоне неба, а вдали виднелись покатые крыши деревенских домиков, невысокое здание школы, бывший сельсовет, магазин, единственный во всей округе, купол церквушки… Здесь ничего не изменилось за эти долгие годы.
Сердце мое поневоле сжалось и тут же громко-громко застучало, на глаза набежали слезы, и все тело словно вспыхнуло от непонятного, смешанного чувства восторга и радости.
Вот она – моя деревня. Я помнил ее такой еще с детства – «захолустная», далекая, но своя, родная…
Я побежал вниз по тропинке, в нетерпении поскорее очутиться в ней вновь...
И вот теперь я смотрел на густой лес, наполненный таежными деревьями, и в очередной раз смахивал с глаз слезы. Это были слезы и радости, и боли.  Радости светлой, чистой, той радости, которая живет в глубине моей души с младенческих лет, и которая сейчас вновь вплеснулась во мне, побуждаемая воспоминаниями.
Но боль, горькая и неизбежная, была сильнее. Она вонзилась в сердце острыми шипами, прожигая насквозь, растворилась в душе и не исчезла, а, наоборот, осела в ней.
Все: и лес, и поселок, и тропинка, ведущая в гору, - все, казавшееся таким родным и близким, теперь будто бы отвернулось от меня, глядело мрачными светящимися очами, захлебнувшись обидой и горечью, словно предупредив, что такие ошибки не в силах простить.
Я и сам это осознавал. То время беззаботное и безмятежное, время сладостного детства и светлой юности давно прошло. А вместе с ним ушли и маленький поселок в двадцать домишек, и лес с молочными ветвями деревьев зимой и темно-зелеными летом, и багровое марево заката, склонившееся над холмом.
Я уже не ругал себя: а что толку? Просто медленно брел по пустынной улочке, молча сглатывая слезы, катившиеся из глаз. Давным-давно, когда я был еще совсем маленьким, местная старуха – цыганка, невесть откуда появившаяся в этих краях, сказала мне фразу, которую я запомнил на всю жизнь: «Как бы ни сложилась твоя судьба, и где бы ты ни оказался, твой друг – это твой друг. Не забывай навещать его, иначе когда-нибудь действительно станет поздно».
Тогда я не обратил особого внимания на ее слова, но сейчас они словно всплыли у меня в голове: действительно поздно…
В современной жизни мы постоянно куда-то спешим и опаздываем: на работу, на самолет, домой, в командировку. Жизнь как будто отстает позади, впереди только цели, цели, цели. Нас можно понять:  деньги зарабатываются нелегким трудом, а скольков мире всего интересного! Но порой, закрутившись в бешеной гонке, мы попросту не успеваем справляться о здоровье наших близких, друзей, дальних знакомых. Мы не замечаем красоты цветов, растущих прямо за нашим окном, радужной оболочки солнца, светящего над нашими головами, шепот листвы темными осенними вечерами.
Мы забываем о тех местах, где родились и выросли, где прошла самая радостная, незабываемая пора нашей жизни – детство. И часто думаем: «а, потом как-нибудь съезжу» или «да, надо бы…». Но слова редко превращаются в реальные действия. А если и приезжаем через много-много лет, то все нам кажется чужим… не своим… И церквушка на другой стороне улицы совсем не та, и кинотеатр снесли, и ветхий забор перед школою какой-то другой. Никто нас здесь не ждет, у новых жителей своя жизнь. Нам приятно очутиться в родном местечке, но кажется, будто само местечко не радо нас видеть. Будто бы обиделось.
Надо всегда помнить малую Родину и как можно чаще приезжать к ней, чтобы она не казалась нам чуждой, чтобы не отзывались болью и горечью в сердце молчаливый лес, постаревшее здание школы, детские качели во дворе, чтобы каждый дом, каждая тропинка были рады встречи с нами.
Я медленно брел в сторону станции. Позади меня оставалось место, сделавшее меня тем, кем я есть сейчас. С холма вниз уходила тропинка, виднелись крыши домиков, и далеко вверх уходил серебристой полоской дым.