Ретро

Вечер. Ресторан Брудершафт, слегка отдающий немецкой стилистикой. Официанты ходят в смешных подтяжах, официантки в нелепых чёрно-белых платьицах и гольфах. На стенах развешаны номера машин, судя по всему так же немецкие. Мотоцикл возле отхожего места, быть может должен напоминать о военных немецких мотоциклетках с пулемётчиком в коляске. А может быть он свзан со знаком «Harley davidson parking only» на стене. Прямо под ним афиша выступления Боба Дилана образца года 1960го.

Люди в ресторане поглащают пиво из больших литровых стаканов, кушают, раскуривают сигареты и вообщем расслабляются, кто как может. Их пока не так много. Но к девяти, когда начнут играть музыканты, все столы будут заняты и дым от сигарет будет стоять такой, что у неподготовленного посетителя может защипать глаза.

В любом случае из всех присутствующих нас интересует лишь один человек. Вот он, сидит перед поллитровым стаканом пива и гипнотически на него смотрит. Сгоряча он заказал себе эту бадью, но сделав глоток понял, что вовсе не хочет его пить. По телевизору играет лёгкий гитарный блюз и парень стучит в такт по столу и мысленно считает биты от нечего делать. «Раз-два-три-четыре пять-шесть-семь-восемь» и снова. И снова. Он даже подумывает не раскурить ли одну из двух последних сигарет в помятой пачке «Лаки стар» от нечего делать. Неоновая вывеска гастронома «Семья» в маленьком окошке. Там падает снег и густым туманом стелется дым из выхлопных труб.

Он снова считает, выпадая из реальности, уходя в какие-то иные сферы, где всё ещё живы Боб Дилан, Джими Хендрикс, Чак Берри и конечно же Элвис. «Раз-два-три-четыре пять-шесть-семь-восемь». Чуть покачивая головой, прихлопывая правой рукой по столу. Закрывая глаза и просто растворяясь в музыке. Он мысленно уже танцует. С прекрасной девушкой с ослепительной улыбкой и широкой юбке, развевающейся, когда она делает полный оборот у него под рукой.

Какая-то шумная молодая компания вваливается в ресторан, проходит мимо него. Он оборачивается, провожая их взглядом. По какому-то неуловимому свойсву он определяет в них своих, но подходить не спешит. Знакомиться не торопится. Просто наблюдает, как они устраиваются в уголке. Весёлые девушки, парни с каким-то неуловимым шиком в движениях, в странных одеждах. Линди. Он знает, что они – линди, такие же как и он. Он чуть улыбается про себя. Он уже знает, как будет действовать дальше. А пока он просто расслабляется. Ведь линди – это прежде всего расслабленность. Расслабленность в каждом движении. «Раз-два-три-четыре пять-шесть-семь-восемь» Он просматривает в голове танцевальные фигуры эпохи великой депресии, подгоняя их под гитарный блюзовый ритм, льющйся со слабых колонок в потолке.

Блюз обрывается, сменяясь кадрами с биатлоном. Вокруг сцены расползается кислотное зелёное сияние. От линди доносится весёлый смех, но парень остаётся в одиночестве. Он выжидает. Его всё устраивает. Ему всё нравится. Музыканты собираются с мыслью долго. Он вновь погружается в себя. Он снова считает. Воображаемую музыку, что звучит у него в голове. «Раз-два-три-чет…»

-Добрый вечер!- ведущий прерывает его прострацию.-Сегодня у нас команда из Санкт-Петербурга,- музыканты уже на сцене.- Блюз Докторс.

Ведущий уходит, а музыканты без вступлений начинают играть. Что-то спокойное, протяжное, как неторопливый порыв слабого ветра. Кто-то из линди выходит к сцене. Значит это и вправду они. Танцует пара. Парень в кремовом пиджаке поверх футболки, в забавной кепке, девчонка в красивой юбке, тонком чёрном свитере в обтяжку. Они танцуют не линди. Что-то более подходящее по темпу. Этот танец так и называется - блюз.

Парень пока ждёт. Его улыбка стала ещё шире. Он рассматривает остальных линди, выбирая партнёршу. Он хочет дождаться чего-то подинамичнее и показать, на что способен. Ну может показать не совсем верное слово. Слишком напряжённое. Он просто хочет так представиться. В танце.

Музыканты представляются. Забавный вокалист, периодически поправляющий стильным жестом очки и трясущий головой, быстро перебирая струны на электрогитаре называет имена другого гитариста и барабанщика, давая им возможность рассказать о себе в небольшом соло. Последним он скромно представляет себя, а затем они заканчивают свою спокойную песню.

Ритм резко ускоряется. Парень хищно ухмыляется, а затем заставляет лицо принять нейтральное состояние с вежливой, но смирной улыбкой.

Он направляется к столику линди. На него удивлённо смотрят, когда он протягивает руку одной из них. Красивая девущка с блёсткой на носу и лучезарным взглядом, которой он протянул руку, удивлена больше всех. Парень делает непроизвольный жест бровями, пошли мол. Девушка улыбается, берёт его руку и они идут к сцене, перед которой есть небольшое пространство, где можно потанцевать.

-Я Даша,- говорит она по пути.

-Вася.

А затем начинается то, чего он так долго ждал. «Раз-два-три четыре…» Сначала получается не слишком хорошо. Потом он говорит ей коротко:

-Не думай. Просто ведись.

Она не сразу его понимает, но потом расслабляется и отдаёт всё управление танцем ему. А он просто делает то, что мелькает в его голове. Расслабляется и отдаётся музыке, а тело само выбирает фигуры для этого танца. Всё быстрее. Всё интереснее. Он закрывает глаза. Он чувствует её руку в своей руке. Главное её не отпускать. Или быстро находить, если отпускаешь. Он ведь всегда знает где искать. Глаза закрыты. Но он всё равно видит всё. Он открывает их, видя пол цвета переспелой вишни, мигание лампочек. Звучит очень быстрый блюз. Вовсе не среднего темпа, как ему показалось вначале, а по-настоящему  быстрый.

А когда он заканчивается Вася открывает глаза и видит перед собой совсем другую девушку. Светлые волосы, испанские глаза и глубокий вырез декольте. В её улыбке отражается мерцание осветительных приборов. Она говорит:

-Спаибо,- и её рука медленно выскальзывает из его. Она расворяется в антураже и Вася остаётся один.

Какие-то люди танцуют линди. Чёрные и белые, парни в старомодных пиджаках экзотических расцветок, дамы в странных платьях. За его спиной на сцене стоит Чак Берри и его ансамбль. Вася отходит в сторону и падает за ближайший столик. Чак Берри вживую исполняет свой легендарнейший «Johny B. Good» А Вася сидит с отвисшей челюстью и озирается по сторонам. А потом автоматически просто по привычке начинает считать «раз-два-три-четыре…» и улыбка сама наползает на его лицо растягиваясь до ушей. Он качает головой в такт музыке и чувствует как совершенно иррациональное веселье наполняет его.

У стойки бара чуть в стороне сидит какой-то негр с повязкой на голове. Они болтают о чём-то с лохматым белым в клетчатой рубашке. По бару прокатился зычный чуть хрипловатый смех и за столиком в противоположном углу бара Вася увидел толстого негра, не расстаюшегося со своим саксофоном. И пока он наблюдал за всеми этими людьми улыбка всё больше расползалась по его лицу. Что это за место?- думал он. Куда я попал?

-Закурить не найдётся?- напротив него сидел человек с красивым, более того прекрасным лицом и мелодичным приятным голосом.

-Конечно,- ответил Вася, доставая из кармана пачку «Лаки стар» и протягивая королю рок-н-рола помятую сигаретку. Втору он достал для себя. Король откинул крышку зажигалки и закурил. Протянул пламя Васе и тот шумно затянулся.

Король молчал. Василий смотрел на него заворожённо, стараясь понять выражение на его лице, с которым тот взирает на Чака Берри, играющего на сцене.

-Вы Элвис Пресли?- спросил Вася, почувствовав правда при этом себя крайне глупо.

-А разве не похож?- усмехнулся Король.- Да, моё имя Элвис Пресли.

-Что это за место?

Король не ответил. Лицо его хранило всё то же возвышенное выражение.

-Это ведь не прошлое. Я сначала думал, что попал в прошлое. Но все эти люди. Они жили в разное время.

-Это не прошлое,- король многозначительно кивнул. –Но и явно не настоящее,- добавил он с улыбкой.- И не будущее. И вообще. Это не время. Это даже не место. А все эти люди… Они все живы.

-То есть как?

-Мы здесь все бессмертны. Так уж получилось. Талант, умение. Называй как хочешь. Кто-то хорошо играл на гитаре. Кто-то писал стихи. Кому-то может быть просто повезло. В любом случае, мы те кто выжили.

- Выжили?

-Или не смогли умереть. Нас просто не отпустили. Время искривляется. Порою живые умирают, а мёртвые продолжают жить. Это странно, но это так. Ты не отсюда. Я это сразу понял. Ты тот, кто не даёт нам умирать. Такие заходят сюда. Редко, но бывает. Хотя на самом деле, они всегда где-то рядом. Ловят каждое наше слово. Безумцы.

Василий задумался, смоля сигаретой.

-Но ведь жить вечно… Это ведь трудно так?

-Трудно – не совсем верное слово. Но когда твоя эпоха прошла, а ты остался. Запертый в ней. И в том, что ты уже сделал. Ведь нам к сказанному уже ничего не прибавить. Что сказано, то сказано, понимаешь? Мы лишь повторяем одно и то же. Вечно играем один и тот же рок-н-рол.

-А ты бы предпочёл сыграть что-то другое.

-Не знаю. Банальный вопрос. Что бы сделал я, получи возможность вновь творить? Не знаю. А что мне нужно сделать? Я уже Король.

Чак Берри закончил играть.

-Мой выход.

Король взял стоящую возле стола гитару и вышел на сцену. Ударил по струнам и запел «Blue Moon» В пепельнице на столе осталась его сигарета. К потолку медленно поднимался её сизый дым.

Василий положил свой окурок рядом и поднялся. Девушка, с которой он танцевал давече стояла в стороне и поглядывала на неё. Он подошёл к ней и жестом пригласил танцевать. Она улыбнулась тепло и он тоже не смог сдержать улыбки. А потом…

«Раз-два-три-четыре пять-шесть-семь-восемь» Шаг назад, оборот, трипл-степ. Может это и напоминает слегка реконструкцию, но когда его начинало нести, про условности дня настоящего он просто забывал. Этот странный танец из прошлого и становился настоящим. Танец под музыку мёртвых людей, которые до сих пор живут среди нас благодаря людям вроде него. Свет софитов в глаза и Элвис Пресли с его сказочным голосом, поющий на сцене.

Когда музыка смолкла, на сцене оказался вовсе не Элвис Пресли, а смешной солист Blues Doctors.

-Даша?- пробормотал он, разглядывая свою партнёршу.

-Хорошо танцуешь.

-Спасибо, а ты неплохо ведёшься.

-Ты откуда такой?

-Из Москвы. Только сегодня с поезда.

-Ты… там учишься?

-Да. А сюда приехал на каникулы.

-Клёво. Пошли за наш столик, я тебя со всеми познакомлю.

-Я чуть попзже подойду. Мне нужно немного проветриться.

Морозный пермский воздух бодрил. Неоновая вывеска супермаркета напротив, машин, выхлопные газы от которых туманом стелились по дороге, громыхающие змеи-трамваи. Реальный мир, как он есть. Такой непохожий на тот, что сегодня родился внутри Брудершафта. Казалось, в этом мире нет места мертвецам.

Он вытащил из кармана пачку сигарет и хотел достать одну из двух последних оставшихся. Заглянув внутрь, он вдруг застыл, пытаясь понять, что это значит.

Пачка была пуста. Но он ведь точно помнил, что с утра там оставалось ещё две сигареты.

Или ему так только казалось?