Коньяк

/сатира/

Посвящается Х.


* * *


Коньяку было слишком много: он не рассчитал свои силы и теперь, сидя за опустошенным столом, с большим трудом сохранял чувство реальности. Напротив, сверля его взглядом, сидел секретарь: всегда аккуратная его стрижка как-то вальяжно растрепалась,  бледные щеки разрумянились, а глаза – слишком большие и красивые для мужчины, странно, почти демонически поблескивали.
-А что, Сашка, не выпить ли нам еще? – гаркнул он на весь зал, и секретарь кивнул.
-Выпить! Обязательно выпить, Константин Степаныч! – Сашка поднял руку и призывно замахал официантке.
-Можно просто: Константин… - резюмировал Степаныч, с трудом ворочая языком.
«И что со мной такое?» - подумал он, с трудом продираясь сквозь туман алкогольных паров. – «Никогда ж не пил столько, никогда! Не за чем было… А сейчас, тут – зачем?»
-Еще по сто пятьдесят коньяку и закуску! – бордо заявил Сашка, не глядя на официантку в очень коротком платье. – Константин! – секретарь изменил тон на более нежный, с тонким налетом сексуального подтекста. – Вы извините, что я к вам не присоединяюсь, но нельзя мне…Язва…
Степаныч отмахнулся, чуть не рухнув со стула от слишком резкого движения.
-Ерунда! Про язву больше тебя знаю... Да, это к делу не относиться: пью один, потому что хочу! – он поднял голову и посмотрел на секретаря.
Саша был хорошим работником, хотя, это еще мягко сказано: он был самым лучшим секретарем на всем белом свете! Ответственный, пунктуальный, дотошный, обожающий свою работу и, как это не странно, не очень «повернутый» на деньгах, что для референта его уровня было удивительно. Когда друг Степаныча «подсунул» ему Сашу, он сначала рассмеялся и заявил, что «мужики быть секретарями не могут!», но уже через день готов был взять свои слова обратно – Саша наслаждался работой, придраться к нему было не за что, более того, он помогал и по вопросам, не касающимся работы… А какой кофе он варил – ммм! Никогда и нигде такого кофе Степаныч не пил, хотя слыл гурманом и большим эстетом.
-…а наш отдел рукоплескал! Вы же видели результаты, Константин?
Он тряхнул головой, сфокусировал взгляд на секретаре и кивнул.
-Видел! Отлично поработали! – вставил он не впопад и криво усмехнулся.
Рука его потянулась к пачке, но Саша опередил его, достал сигарету, заботливо вставил ее в зубы начальнику и поднес зажигалку к ее кончику. Степаныч затянулся и блаженно выдохнул дым.
-Кайф… - протянул он, зажмуриваясь.
Друг его только об одном умолчал: что Сашка был представителем так называемых сексуальных меньшинств, а по-простому – геем. Когда до Степаныча дошел этот очевидный, казалось бы факт, он тут же решил, что подобный человек на него работать не будет, как бы расчудесным тот ни был. Только Саша оказался прозорливым, к тому же, как выяснилось впоследствии, безнадежно влюбленным в своего начальника: предугадав порыв Степаныча, он явился «на ковер» и признался в своем «отклонении от нормы». Откровенность шокировала начальника, и он решил, что даст парню шанс – в конце концов, это был единственный минус, а плюсов было гораздо, гораздо больше!
-Знаете, Константин Степаныч…Константин! – голос Сашки сладкой музыкой звучал в воспаленном сознании начальника. – Я ж это специально устроил: чтобы мы с вами пришли сюда… Не слепой, вижу, как вы в последние месяцы вымотались. Нельзя так! Вам беречь себя нужно, отдыхать хотя бы иногда! У вас уже был приступ, помните?
-Не надо об этом… - ворчливо отозвался Степаныч. – Я вполне доверяю твоему здравому смыслу, так что, не оправдывайся! Лучше скажи… - он подался вперед. – Ты и дальше планируешь меня сопровождать? Ну, я имею в виду, что когда мы из ресторана уйдем…
Официантка поставила перед ним бокал с коньяком и большую тарелку с аккуратно нарезанными кусочками сыра всевозможных сортов. Он не обратил на нее внимания, лишь машинально закинув в рот кусок сыра, а прожевав, продолжил.
-После-то что? Я сейчас… не вполне… трезв… - он сделал глубокую затяжку, поморщился и затушил недокуренную сигарету. – Но все-таки еще соображаю. Ты меня сюда затащил не просто по доброте душевной, а еще и по своему коварному умыслу!
Сашка улыбнулся: чуть смущенной, но такой нежной улыбкой.
-Где я и где коварство, Костя? – манерности в его голосе никакой не было, однако было очевидным то, что именно хотел секретарь от своего начальника. – Просто хочу сделать все, что в моих силах, чтобы…тебе… - он замолчал на мгновение, наблюдая за реакцией, и не заметив гнева, продолжил. – Чтобы тебе было хорошо. Я все сделаю… - он положил руки на стол и опустил голову.
Заваленный работой по самое горло, Степаныч и правда последние несколько месяцев себя не помнил: приходя домой далеко за полночь, он падал на кровать и забывался на несколько часов глухим сном. Жену игнорировал, благо и она не настаивала на общении: ей было итак не плохо, с «золотой» кредитной карточкой и молоденьким любовником. Утром он заставлял себя влезть под ледяные струи душа, опять-таки, заставлял минут пятнадцать побегать на беговой дорожке, потом вливал в себя большую кружку кофе и ехал в офис, чтобы на очередные пятнадцать часов забыть обо всем, кроме бизнеса.
-Так и все? – голос его неожиданно охрип.
Он взял бокал, пригубил коньяк, посмаковал его, а потом залпом выпил.
В горле приятно потеплело.
Он опять потянулся за сигаретой и замер, ожидая, когда Сашка ему прислужит.
Секретарь повторил процедуру церемониального зажжения сигареты, едва прикоснувшись пальцами к тыльной стороне ладони начальника. Степаныч вскинул на него испепеляющий взгляд, и когда Сашка уже был готов сквозь землю провалиться от страха, неожиданно рассмеялся.
-Хитрый ты, зараза, какой хитрый! Все ж продумал, подлец! – но руку не убрал, позволив секретарю полностью завладеть ею.


Проснувшись, он некоторое время соображал, где находится. Воспоминания о вечере и, главное, о последовавшей за ним ночи сумбурным, хаотичным ураганом пронеслись в гудящей голове. Медленно, очень осторожно, он скосил глаза в сторону и увидел мирно посапывавшего Сашку. Секретарь лежал на боку, обняв подушку обеими руками и закинув ногу на бедро начальника. Смятые простыни и доверху набитая бычками пепельница у кровати определенно и безжалостно указывала на то, что ночь была бурной.
Степаныч дернулся, судорожно соображая, как ему себя вести, и Саша открыл глаза.
-Костя… - сонным голосом прошептал он, улыбаясь. – Доброе утро!
-Утро добрым не бывает… - буркнул в ответ Степаныч и потянулся за сигаретами.
Сашка сел, отбрасывая простынь и, голодным до любовных утех взглядом, уставился на начальника.
-Теперь каждое утро для тебя будет добрым… - ответил он просто, без всякого жеманства. – Я все для этого сделаю!
Степаныч скривился, почесал нос, оглядывая тело молодого любовника равнодушным взглядом.
-Так и все? – хрипло отозвался он и улыбнулся: надменно, лениво, именно так, как это нравилось секретарю.
Первые лучи солнца проникли в комнату сквозь неплотно закрытые шторы. Начинался новый день: день, который, может быть, станет еще более интересным, чем все предыдущие дни; день, который, может быть, принесет с собой что-то хорошее, на самом деле хорошее и искреннее; день, который, может быть, послужит началом совсем новой жизни…


13 февраля 2009