Монолог

-А ты помнишь, как все начиналось? Я сам помню смутно. Тут вот он я, подающий надежды, неглупый, прожигающий свою жизнь из убеждения, что ничего более полезного с одной жизнью сделать нельзя. Ты помнишь, каким я был? Сама наивность! Само безрассудство! Я будто только учился ходить и спотыкался через шаг, даже не понимая, зачем мне это умение. Но ведь не останавливался. Ах, эта горячесть юности! Столько глупых порывов! Столько лишних движений, эмоций, чувств, наконец!
А теперь вот он я – спокойный, рассудительный. Умиротворенный. И все она. Все только благодаря ей. Она в корне изменила мою жизнь. Я стал видеть смысл того, что происходит вокруг. Смысл самой жизни стал мне ясен. Мир преобразился: я увидел, как много в нем красоты, гармонии, какого-то особого изящества. Я будто смотрю через нее, и люди, люди, которые всегда были такими чуждыми, становятся понятнее, ближе. Мне стало легче прощать, я избавился от зависти, злости и стяжательства, почувствовал себя освобожденным от того червя зла, который истощал меня прежде. Потому что с ней мне больше ничего не нужно.
С ней я автономен, самоценен. Я – вещь в себе.
Знаешь, я ведь уже долгое время пытаюсь понять, в чем заключается та живительная сила, которую она дарует мне. В самой ее кристально чистой сущности? Или в том сосуде, что ее содержит? Или, может, во мне, в тот момент, когда я пропускаю ее через себя, через свои чувства? А может, и вовсе в тебе, когда я говорю тебе о ней, когда делюсь с тобой   ею? Я так и не понял до конца.
Когда начинает казаться, что я понял какую-то ее грань, когда я преисполняюсь счастья от сделанного открытия, она вдруг ускользает от меня, отстраняется, и я остаюсь один. Я начинаю искать снова, и мне становится понятно, что это не ее, а моя грань, в которую я попытался ее заточить. А ее нельзя заточить! Нельзя заточить то, что ты не способен удержать в руках. И уже когда я дохожу до крайнего отчаяния в поисках, в последний момент она снисходит ко мне вновь, подсказывает, ведет за собой – и снова дарует мне любовь и умиротворение. Как же она прекрасна! – тут Вадим Петрович прослезился и махом выпил стакан водки, на который смотрел все это время. – Нет, все-таки дело не в сосуде. Без нее он какой-то сиротливый.
-Еще плеснуть?
-Как не стыдно?! Еще даже послевкусие не прошло!