Дебош

        

               
На улице моросит дождь. Комната в старой гостиницы погруженна в полумрак. Я сижу откинувшись на спинку в старом продавленном, но уютном  кресле. Я чертовски устал. Мне нужно расслабиться. Мне нужен покой. Мне нужна тишина.
Моя правая рука покоится на журнальном столике. В бокале, наполненном наполовину коньяком, плавают кубики льда. На пепельнице лежит сигарета. От неё под потолок поднимаются тонкие струйки сизого дыма. Время от времени я делаю из бокала небольшие глотки, затягиваюсь сигаретой и пускаю кольца дыма. Коньяк, сигареты и  шум дождя действуют  умиротворяюще.
Мой взгляд вяло блуждает по комнате. На минуту он задерживается на единственном  в комнате растении, стоящем на подоконнике. Цветок, название которого я не знаю, завял. Судя по его жалкому виду, он уже никогда больше не расцветёт. Наверное он уже умер, думаю я. Может быть это негативная энергия, исходящая от меня, убила в нём стремление к жизни.
Как долго уже я торчу в этом забытом богом городе? Неделю? Месяц? Вечность? Мой взгляд продожает блуждать по скудному интеръеру комнаты и останавливается на картине в золочённой,  резной раме. На картине, писанной маслом, изображен закат солнца над пустынным морем. Море, солнце и небо. Художник не стал обременять себя ни сложной композицией, ни богатством красок. Море, солнце и небо. И ничего больше. С первого взгляда меня не покидает мысль, что картина незакончена, что в ней чего-то не хватает.  Я вглядываюсь в солнце, в небо, в золотистую поверхность моря, забрызганную лучами заходящего солнца. Из-за отсутствия мелких предметов на картине - море, солнце и небо кажутся настолько огромными, что я не могу понять как они сумели разместиться на стене этой маленькой комнаты на фоне выцветших обоев. Мой взгляд всё глубже и глубже погружается вглубь моря. А вместе с ним и я. Меня обжигает холод и я начинаю ёжиться в кресле. Но вдруг мне становится легко и тепло. Хм... , я никогда не думал, что погружение в морскую пучину может быть таким  лёгким. Я не чувствую давления на барабанные перепонки. Я не испытываю кислородного голода. Зелёная вода нежной прохладой ласкает мои открытые глаза, одевает моё тело в мягкую эластичную ткань. Надо мною беспорядочно прыгают солнечные зайчики. Мне кажется что солнце рассыпалось на миллиарды маленьких осколков, каждый из которых пронизывает узеньким серебристым прожектором морскую воду. Я опускаюсь всё глубже и глубже и оказываюсь в царстве неописуемой красоты. Ко мне подплывает осьминог и улыбается мне своими большими глазами. Вокруг меня хороводятся маленькие яркие рыбки.  Они пытаются вступить со мной разговор. Так вот куда художник упрятал всю красоту! Стоп! Говорящие рыбы? Мой разум начинает спорить с происходящим. Я вздрагиваю и понимаю, что задремал. Передо мною всё та же картина. Всё то же мёртвое море, всё тот же бесцветный  закат солнца. 
          Закат солнца. Природа дарит нам закаты каждый вечер. Они приходят и уходят. Каждый в своей  неповторимой красоте. А вот этому закату повезло... Или не повезло ... Его остановил своей кистью художник. Он перенёс его на холст. Какое-то невероятно-малое расстояние отделяет солнце от кромки воды.
Но чего же этой картине всё-таки не хватает? Солнце ...?  Солнце наверное трудно рисовать с натуры, приходит мне в голову мысль. Глазам должно быть нестерпимо больно. Солнце может высушить глаза и ослепить художника. И кто знает, может быть этот художник ослеп. Ослеп и поэтому не довёл свою картину до конца. Море...? Покрытое золотистыми блёстками оно кажется застывшим, безликим, безжизненным. Взгляд мой переключается на раму. Рама ...? Время оставило на ней свой отпечаток. Сделаная когда-то на совесть и покрытая золотой краской она давно потеряла свою свежесть. Впитав в себя морскую соль и мирскую пыль, она сделалась серой и невзрачной. Эта рама только обрамляет, а не подчёркивает законченность картины. Но если без музейного пафоса – глагол «обрамлять» удел любой рамы.  Все великие художественные  произведения заточены в квадраты и прямоугольники.
Наконец меня озаряет мысль, я начинаю понимать чего не хватает картине. В картине нет движения! А закат – это есть движение. Он не исчезает и не возникает вновь. Он существует всегда. За одни сутки закат с постоянной скоростью совершает один оборот вокруг земного шара и за это время успевает побывать в гостях у всех народов на всех континентах.
Я удовлетворённо делаю глубокую  затяжку. Я понял, я понял! Мозг мой ликует.
Да, этой картине не хватает движения. И помеха тому – рама.   
Я делаю большой глоток коньяка прямо из бутылки. В мою голову бьёт горячая волна. Я подхожу к стене, снимаю картину и  судорожными движениями вырываю её из рамы. Хруст выдираемой из рамы картины вызывают во мне какую-то неизъяснимую радость. В этом хрусте мне слышатся и вздох облегчения, и слова благодарности, и признательность  живого существа, с которого сорвали оковы. Две половинки рамы падают на пол. Я вешаю освобождённый от рамы холст на стену и слегка пошатываясь направляюсь назад. У столика я останавливаюсь и допив бутылку до конца бухаюсь в замызганное старое кресло. Мне не терпится увидеть результаты своего труда.  Ничего не происходит. Картина не приходит в движение. Проходят секунды...  Солнце всё также безжизненно висит над горизонтом. Но ... Что это?  До меня доносится отдалённый шум. Шум усиливаеся. Да это же шум моря,   доходит до моего сознания!
Я пристально всматриваюсь в картину. О, Боже, что я вижу! Картина расползается во все стороны. Мёртвые доселе волны оживают и начинают играть в догонялки. Над моей головой проносятся серые облака. В лицо дует лёгкий бриз. Серые тучи переходят в чёрные. Бриз сменяют хлёсткие порывы ветра. Я чувствую  запах моря и солёные капли воды на своём лице. Это разыгрывается шторм. Волны подхватывают пустую бутылку и водоворот кружит её по комнате. Она с бульканьем наполняется водой и переворачивается вверх дном. Следом за ней волны уносят и стакан, который тут же рассыпается в дребезги. Я вздрагиваю от удара крыла чайки и с испугу опрокидываю на пол тарелку с нарезанной колбасой. Я обращаю свой испуганный взгляд  в сторону заката. Что это? Не может быть! Из-за горизонта появляется парусник! Он направляется ко мне! Я понимаю, что при такой погоде ему не удастся проделать путь в одиночку и бросаюсь ему навстречу. Солнце неумолимо уходит за горизонт. Комната погружается во мрак. Подобно Иисусу Христу я бегу по воде навстречу кораблю. На бегу я что-то опрокидываю, за что-то цепляюсь, падаю, соскакиваю .... В последних лучах заката я тянусь к парусу. Солнце скрывается за горизонтом.  Я судорожно хватаюсь за шершавую ткань паруса и я тут же погружаюсь в темноту.

                *

Утро. Хозяйка гостиницы находит меня укутанного пыльной шторой,  лежащего на полу у открытого окна. В комнате царит хаос. На полу лежат разбитый телевизор, опрокинутый стол, пепельница. По всей комнате разбросанны мелкие осколки бутылки из-под коньяка и стакана. Нетронутой среди этого хаоса осталась только кровать. Заплатив кругленькую сумму мне удаётся избежать скандала и я покидаю гостиницу.
 На улице я бросаю взгляд на окно своей теперь уже бывшей комнаты и вижу, что казалось бы безнадёжно-засохший цветок на подоконнике, распустился ярким цветом.