Одинокое

Он сидел на скамейке, а вокруг падал снег. Огромные хлопья неторопливо опускались, заполоняя все окружающее пространство. На его голове скопилась уже небольшая горка снега, будто бы напоминая о том, что недавно он посыпал голову пеплом.
 Человек смотрел вдаль, будто бы силясь протянуть свой взор за горизонт. Скулы резко выдавались, творя в оранжеватом свете фонаря инфернальную маску. Руки покоились на коленях, они были без перчаток – человек не мерз, он не чувствовал холода. Снежинки, коснувшись его рук, не таяли, хотя от кистей шел едва заметный пар.
 Всюду, и всю свою жизнь, он видел лед. Его великолепие, его совершенное строение, его абсолютную пустоту и безжизненность. Его убийственную красоту. Его беспринципность.
 Позади скамейки возникла фигура, сотканная из беснующихся сгустков тьмы и вьющихся снежных смерчиков. Одна рука в кожаной перчатке легла на плечо человеку, другая совершенно отрешенно и, безвольно-меланхолично, принялась аккуратно стряхивать снег с головы назад, за скамейку.
 - Я думал я тебя не дождусь, - голос человека, сидящего на скамейке был пуст и безволен.
 - Но ты же знал, что я приду именно сегодня, не так ли? – голос незнакомца был похож на метель, плотно-снежную, кристально-морозную, режущую своими острыми краями.
 - Все верно. Но я надеялся, что ты появишься раньше. Мне было плохо. Я скучал.
 Невидимое лицо того, стоящего сзади, вдруг расколола косая улыбка. Даже скорее ухмылка. Стали видны задорные, издевающиеся и смеющиеся одновременно, глаза.
 - Пойдем, иначе ты совсем околеешь. Трупы тут нам не нужны.
Не переставая ухмыляться чему-то своему, сугубо внутреннему, незнакомец совершенно свободно поднял за плечо человека со скамейки и, взяв под локоть, потащил прочь из парка.
 - Я думал ты раньше придешь… Я так скучал…
 - Вот ты заладил! Кто меня оттуда раньше срока выпустит?
 - Холодно…
 - Заметил наконец-то. Пойдем скорей, дома должно быть тепло.