Федя Ташкент 1990

                ФЕДЯ  Ташкент 1990

Федя Бучков, маленький усатый ташкентский перс с магендовидом на шее. Радиация его обаяния разила всё живое на его пути. Таксист, вёзший нас 200 км от Ташкента до Ленинабада, не взял с нас денег. Таксист! Расставаясь с Федей, чуть не плакал.
Помню однокомнатную квартирку на Пушкина-Салар в Ташкенте, где из мебели – кухонный стол и две книжные полки, заставленные словарями. Я, Федя, его жена Рита, ответственный редактор газеты «Комсомолец Узбекистана», их трёхлетний сынишка – обаяние в квадрате, смотрящий на меня с любопытством чёрносмородиновыми глазами,- все спали на полу. Что было благом в июльские знойные  ночи в квартире без кондиционера. И необходимостью из-за отсутствия чего-либо напоминавшего кровать.
Я, как бесполезная приставка, был приставлен к Феде Сашей Рыбаком с целью контролировать его  темперамент. Саша знал, чем управляемая ядерная реакция отличается от неуправляемой.
Федю пучит вдохновением. Он даже жопу забыл вытереть: ходит по квартире потный, в одних засраных трусах и диктует:
- X – пусть будет «Издательская Книгообменная Служба». Z - «Завод Электронной Техники»... и так   весь латинский алфавит.
Под клавишами печатной машинки «Эрика» рождались химеры. Протокол учредительного собрания. Устав. Штатное расписание. Сметы. Акты приёмки выполненных работ. Мешок с печатями и штампами всех видов и размеров. Важно не перепутать, куда какую ставить. С энтузиазмом Господа Бога Федя создавал новый мир. И не успев остыть от тепла его ладоней, глиняные человечки разбегались по всему Ташкенту: одни ремонтировали корпуса института, другие строили гаражи, третьи тянули железнодорожную ветку, - они были мастера на все руки, брались за любую работу. Многого не просили, трудились по госрасценкам и в соответствии со строительными нормами и правилами. Мужчины и женщины, узбеки, русские, татары, корейцы . Федя крепил интернационализм, и если в начальниках у него значился узбек, в заместители он ставил русского. Чтоб было как в жизни. Заботился о демографии: ставил в строительные бригады молодых девушек-штукатуров, в надежде на то, что они найдут общий язык с суровыми работягами- каменщиками, выдающими по 5 кубов кладки за смену. Лишь бы не перетрудились, бедняги, не заболели. Впрочем, и это не беда – Федя отправит их подлечиться в санаторий и оплатит больничный лист. А если штукатурши всё-таки залетят, Федя оплатит им декретный отпуск.
Госсектор разваливался. На расчётных счетах предприятий и учреждений оставались деньги, которые при ликвидации перечислялись назад в госбюджет. Не пропадать же добру? Федя предлагал руководителям способ освоить их задним числом. Мы обналичивали полученные по платёжкам суммы и половину отдавали директорам.
В 11 часов открывался банк. Мы спрашивали, поступили ли деньги на счёт, пересчитывали пачки и складывали их в дипломат.
Я осторожно интересуюсь у Риты:
- Чем Федя раньше занимался?
- Был фотографом. Постоянно нигде не работает, последние 15 лет роман пишет.
- Не «Мёртвые души» случайно?
- «Мёртвые души» напишут ему в прокуратуре, в двух томах уголовного дела.
Слава Богу, прокуроры не успели. Не до того им было. Рита с Федей эмигрировали в Израиль, купили дом и магазин в Тель-Авиве.
Весёлое было время. Никогда творческий труд не оплачивался так хорошо, как в начале 90-х. Гоголь бы позавидовал.