Дождь

И тут ливанул дождь. Внезапно, прерывисто, словно кто-то там наверху нажал кнопочку, выпустил на «грешную землю» потоки воды. Асфальт покрылся влажными крупными пятнами, и вскоре сам стал одним большим темно-сырым пятном.
Он чертыхнулся, взглянул на погасшую моментально, промокшую сигарету и, подняв голову вверх, с укоризной глянул на тяжелые тучи, нависшие над городком.
Над чужим ему городком. В чужой стране, с чужими улицами, цветочными клумбами и прохожими. По крайней мере нет этой боязни встретить кого-нибудь из знакомых на улице и изображать перед ним ярого оптимиста, думая про себя: «Ну и какого хрена? Спрашивать как у меня дела, если тебе плевать и на меня и на все мои дела вместе взятые». Лицемерие под маской вежливости. А здесь все чужое. Хотя, понятие – свое, чужое…Разве есть такое? Откуда можно знать наверняка? А разве в его собственной стране ему были рады? Друзья, родители, любимый человек? Слово «никто» отдавало терпкой пустотой, как утренняя чашка кофе после бессонной ночи. Наверное, здесь ему будет лучше, здесь одиночество его будет другим, раскрашенным в яркие цвета, как на детской раскраске.
Вспомнился вчерашний разговор по телефону. Пустые оправдания, начало издалека – все так, как должно быть, очередная ошибка. «Не сошлись характерами», «непримиримые противоречия». Просто его не дождались. Хотя до этого шептали прерывисто в трубку всякие терпко-нежные слова, захлебывались искренностью, клялись всеми известными богами. И не дождались. А он потом не плакал, не бил кулаком стену. Обычное явление, не в первый, не в последний раз. Выкуренная пачка сигарет, несколько прослушанных треков. Только бы заткнуть глотки всем этим лицемерам, которые твердят что-то о вечной любви и томительном ожидании, о честности и порядочности.
Хотя…Пусть говорят, что хотят. А он теперь свободен, пуст, ему не к кому возвращаться в «родную» страну. Родителям он не нужен, живое напоминание об их ошибках молодости, с глаз долой, куда подальше. Друзья…Им он нужен, когда у них проблемы, когда нужен советчик, утешитель, чертова бездушная подушка.
Несколько крупных капель упали прямо ему на ресницы. Он моргнул, пытаясь избавиться от тяжелой влаги на зарослях ресниц. А дождь выжидал, держал тему. Он хотел появиться эффектно, этот дождь. Он выбросил в урну бесполезную теперь мокрую сигарету, и огляделся в поисках укрытия. Через дорогу от него приветливо манил открытой дверью гараж, у которого стояло намалеванное от руки объявление. «Книги. Диски. Пластинки» - машинально перевел он и двинулся по направлению к магазинчику.
Не успел он зайти в вкусно пахнущее старыми книгами помещение гаража, как за его спиной остервенело запрыгали, застучали капли.
У входа, поначалу невидимый из-за поставленных вразноброс стеллажей со старыми книгами, сидел старичок в клетчатой рубашке. Своим сгорбленным видом, очками с толстыми стеклами он напоминал усталую старую сову.
- Прячетесь от дождя? – с доброй усмешкой спросил старичок.
- Да вот, зашел посмотреть. Я люблю книги. – в ответ улыбнулся он. На автомате, здесь все улыбаются.
Его русский акцент был узнан, и встречен с интересом.
- Из России?
- Ага – кивнул он, направившись к стеллажу с замеченными томиками манги. – Работаю здесь, студент я.
Старичок понимающе кивнул и последовал за ним. Старые люди всегда рады общению, и иногда бывают даже навязчивы. Но сейчас он вдруг понял, что ему нужно с кем-то пообщаться, кому-то выговориться. Иначе пустота поглотит его целиком, разъест внутренности. Слово за слово, они поговорили о Второй Мировой, о коммунизме, о безработице.
- А что такой невеселый? – спросил старичок, наблюдая как юноша просматривает одну книжку японских комиксов за другой.
-С девушкой расстался, – вдруг, сам не ожидая от себя такой откровенности, произнес он, и захлопнул комикс. – До этого тоже были неудачные отношения. Я любил, а меня…наверно нет. Мы были помолвлены. Потом расстались. До сих пор не могу забыть. Встречаюсь, а все не мое…- совсем тихо закончил он.
Старичок-продавец снял с носа очки, протер полосатым носовым платком и только потом произнес:
- Помню, перед войной встречался я с одной девушкой. Я ее любил, она меня тоже, мы были помолвлены, хотели пожениться после войны. Я ей подарил колечко с камушком на помолвку и ушел на войну. В следующий раз я увидел это колечко на пальце трупа на ее похоронах. Так и живу один, встречался с другими, но никого не полюбил.
Он оглянулся на рассказчика.
– I am sorry – только и смог он произнести. Банальная фраза, которой американцы умудряются выражать сожаление по поводу какого-то неприятного события. Он почувствовал, как к горлу подступает комок. Ему ни с того, ни с сего стало стыдно.
Затем они поговорили о Второй Мировой, о коммунизме, о безработице.
Он, держа подмышкой несколько томиков манги, улыбнулся старику:
- Спасибо вам большое. Я к вам еще зайду.
В следующий свой приход за книгами он принес продавцу большую коробку шоколадок.