Марк Ирвин, Спящие

От автора:

Ты знаешь, вот я сейчас для себя решил: если эта дерьмовая книга станет бестселлером, я обещаю устроить себе heroin overdoze. Так что если ты действительно хочешь, чтобы я сдох, то скажи мне: «О, Марк, ваша книга поистине великолепна!».
Дерзай!



В этом мире, твою мать,  все взаимосвязано!

Двери лифта с шумом распахнулись, открыв перед Хейтом и Марком длинный темный коридор, освещаемый лишь настенными лампами в красных абажурах. Он казался таким уютным, если бы Марк не знал, где он сейчас находится и куда направляется.
Дешевый фильм ужасов. Марк в главной роли.
Он поежился, и остановился.
Хейт тоже остановился, и, повернувшись к Марку, улыбнулся:
 - Ты боишься?
- Нет. – Ответил Марк. – Но… наверное, я лучше подожду тебя здесь, в коридоре.
- Не паникуй. Там все нормально.
- Я знаю. Все равно, я буду только мешать.
- Да забей. Там все друг другу мешают.
- Все равно. – Повторил Марк, и наклонился, заметив развязавшийся на левом кеде шнурок. «Зачем я вообще сюда пришел? Идиотизм. И Хейт идиот. Три месяца потратил впустую.». Марка терзали сомнения. Наконец он завязал шнурок и поднялся. Вздохнув, он наконец решился:
- Ладно. Пошли.
- Давно бы так. – Хейт повернулся и пошел дальше, его шаги гулко отозвались в коридоре эхом. Марк пошел вслед за Хейтом, разглядывая таблички на дверях, мимо которых они проходили. Марк очень боялся психиатрических клиник, а вернее, ненавидел их, до сих пор вздрагивая, когда вспоминал, как пролежал в одной из этих клиник, потеряв целый год своей жизни.
- Психотерапевты, по сути, безобидные люди. Тем более, там тебя ни о чем не будут спрашивать. Просто посидишь в кресле, полистаешь журналы, пока я буду рисовать в альбоме очередной идиотизм. – Хейт все говорил, размахивая при этом в воздухе руками, а Марк, постоянно оглядываясь, старался не отстать от своего друга. Перспектива остаться одному в этом коридоре, в этом здании, казалась ему ужасной. Эта перспектива, она была равнозначна тому, что испытал ежик, заблудившись в тумане, которого ты видел в мультипликационном фильме «Ежик в тумане». Именно поэтому он согласился ждать Хейта в кабинете. «Там хотя бы люди», думал Марк. Главное, чтобы его не выставили в коридор. Ничего, он будет сидеть тихо и мирно, дожидаясь, пока сеанс закончится.
- Ты, главное, свои руки не показывай. – Засмеялся Хейт. Марк вздрогнул, и попытался натянуть рукава кофты как можно дальше, закрывая свои руки. Ему вдруг стало холодно, будто он шел обнаженным, и не было на нем кофты и джинс. Нельзя показывать им свои шрамы. С попытками суицида давно покончено, а вспоминать об этом было очень и очень неприятно. Даже страшно.
- Знаю. – Огрызнулся Марк. Он разозлился на Хейта. «Зачем он притащил меня сюда?», думал Марк. Может, лучше развернуться, и бежать из этого здания? На улице еще светло, там много людей, там не будет страшно. Но этот лифт. Ехать одному в лифте. Марк снова поежился. И почему в этом коридоре нет ни одного окна, черт возьми? Здесь ночь длится сутками, никогда не кончаясь. А если лампы сейчас погаснут, оставив их в кромешной тьме? Ну и что, все равно с ним Хейт. И как только Хейт сам не боится? Или он просто не показывает своих страхов? Тогда и я не буду их показывать, решил про себя Марк.
- Нам сюда. - Хейт наконец остановился у одной из дверей. На двери висела коричневая пластиковая табличка, на которой крупными буквами было написано: «Никомец Ольга Владимировна. Врач-психотерапевт.». Из-за двери были слышны голоса. Кто-то засмеялся. И как здесь вообще можно смеяться, в психиатрической-то клинике? На улице – можно. Но только днем, когда светло и вокруг много людей. Нет, оживленная улица определенно была лучше здания, куда они пришли.
Хейт постучал в дверь и, повернув ручку, открыл ее. В коридор ворвался дневной свет, оставив на стене напротив открытой двери четкие тени Марка и Хейта. Марк зажмурился, после длинного темного коридора спасительный свет его ослепил. Но все равно, это был Свет.
- О! Эдик! Проходи. – Раздался чей-то возглас.
Хейт улыбнулся и вошел в кабинет:
- Здравствуйте, Ольга Владимировна.
Повернувшись, он сказал Марку:
- Заходи.
Марк вошел, осторожно, чтобы не шуметь, прикрыв за собой дверь. Кабинет оказался просторной комнатой. В центре стоял стол, за которым, завернувшись в плед, будто за окном была холодная зима, сидела женщина лет сорока. Возле стен на диванчиках разместились еще несколько человек. По углам были расставлены деревянные кадки с огромными растениями, отдаленно напоминавшими пальмы. Марк никак не мог вспомнить, как они называются. А может быть, и не знал никогда. Да, здесь не было страшно. И чего Марк так боялся? Пары часов, проведенной в этом светлом кабинете? Глупо. Марк внутренне даже засмеялся над своими наивными страхами.
- А кто этот молодой человек? – Спросила женщина, которая сидела за столом.
- Он со мной. – Ответил Хейт, оглянувшись на Марка. – Можно, он подождет меня здесь, в кабинете?
- Хм. – Женщина нахмурилась. – Эдик, ты же знаешь, что остальные будут против. Кто захочет говорить в обществе незнакомого человека? Пусть он подождет в коридоре.
О нет! Только не в коридоре. Марк чуть не задрожал от страха, но взял себя в руки. Ладно, коридор. Ничего страшного. Он не будет далеко отходить от двери, и, в случае чего, успеет забежать сюда, в кабинет. Как бы глупо это не выглядело, но страх перед темнотой был куда сильнее.
- Подождешь в коридоре? – Спросил Хейт, обратившись к нему.
Марк кивнул головой и вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь. Прислонившись к стене, оказавшейся холодной, он стал озираться по сторонам. Теперь он остался один на один с этим темным коридором. Голоса за дверью делали только хуже, потому что Марку очень хотелось вновь открыть дверь и зайти. Но он так не поступит. Пока все нормально. Всего один раз ему показалось, что там, у лифта, откуда они вышли, промелькнула чья-то тень. Но всего лишь показалось. Ничего больше.
Достав из кармана мобильный, Марк взглянул на дисплей. Половина пятого. Сеанс закончится в шесть, через полчаса, он уверен. А пока нужно стоять здесь и ждать Хейта. У Марка нет выбора, никто его не предоставил. Да и, раз уж согласился идти с Хейтом, то стой и жди. Терпи.
Устав стоять, Марк присел на корточки и закрыл глаза. Наверняка прошло минут пять, не меньше, подумал он. Теперь осталось двадцать пять минут томительного ожидания.
Справа, метрах в пяти, снова промелькнула тень. Марк вздрогнул и уставился на то место, где, как ему показалось, она только что мелькнула. Но нет, там больше ничего не было. Ему снова показалось.
Чтобы отвлечься, Марк стал думать о том, что, когда Хейт наконец выйдет, они вместе отправятся домой. Он снова закрыл глаза и представил, как они выходят на залитую солнечным светом улицу и идут по тротуару. А мимо проходят другие люди, спешат по своим делам, или напротив, никуда не торопятся. Проезжают машины, отражая тонированными стеклами свет. И нет никаких теней, и нет этого темного коридора. Нет этого одиночества, и щемящего страха, закравшегося в душу Марка.
На секунду, на долю секунды Марку показалось, что коридор изменился. В нем стало светло, словно здесь было множество окон, через которые попадал солнечный свет. Это как если бы кто-нибудь включил в фильм двадцать пятый кадр. Ты не успеваешь понять, что произошло, но картинка проникает в твое подсознание и надежно там оседает.
Раньше такое часто случалось: Марку казалось, будто реальность вокруг искажается. Это тот же бэд-трип, от которого впадаешь в панику, только без наркотиков.
Плохое путешествие. В первый раз это случилось, когда Марк сидел на Амитриптиллине (антидепрессант). Проглотив целый стандарт, Марк лег поспать. Войдя в полусонное состояние, Марк немного провалялся и понял, что уснуть (несмотря на выпитые таблетки) так и не сможет. Поднявшись, он взглянул на экран мобильного. Три новых сообщения. Нажав на кнопку «Прочесть», он обнаружил, что это не сообщения. Это пропущенные вызовы. Чуть позже открылось какое-то меню, которого раньше не было и предназначение которого ему было неизвестно. Все запуталось. Марк грязно выругался (он сказал «****ь!»), и положил телефон обратно в карман. Когда по стенам потекла, заструилась вода, он уже не удивлялся. Из ванной его кто-то позвал. Марк вошел в ванную, и увидел в тазике (которого раньше не было) маленького уродца (выходца из Чернобыля, скорее всего). Хилое тельце, огромная голова, острые зубы, полное отсутствие волос. Горлум. Даже спустя прошедшие годы Марк мог отчетливо вспомнить этого мини-мутанта. Уродец попросил с ним прорепетировать одну маленькую сценку: Марк должен был выйти из ванной, зайти в нее снова, постучавшись, и спросить: «Кто в ванной?». Марк так и поступил, отметив для себя, что окна в квартире теперь заколочены досками, а вода уже залила пол сантиметров на десять. Определенно - соседей снизу Марк ненавидел. Еще: воздух стал сиреневого цвета. Надеваешь очки с цветными стеклами. Контактные линзы. Тот же эффект. Уродец спросил:
- Ты там еще долго будешь стоять?
Марк постучался и спросил, заглянув в ванную комнату:
- Кто в ванной?
- Это я… - Ответил уродец, противно осклабившись. – Все, ты свободен.
В сиреневом цвете это выглядело жутко. Ты в детском кошмаре. Ты – в фильме ужасов. Ты – интерактивный участник событий. Гениальная работа режиссера. Зрители хлопают. It’s your first bad-trip.
Марк вышел из ванной. Определенно, за время их репетиции в квартире сделали перепланировку. Комнаты теперь располагались совсем не так, как за пять минут до этого. Марк брел по колени в воде по кухне, когда на столе начали появляться расчлененные трупы младенцев. И кукол. Кровь в сиреневых тонах. Кружева из кишок. Марка охватила паника. Марка охватил ужас. Закричав, он стал сбрасывать со стола руки, ноги, головы и туловища. Те падали в воду, вызывая кучу брызг и всплывали наверх.
Нужно заснуть. Уйти из этой реальности. Марк побежал в комнату, и лег на кровать, пытаясь заснуть. Вода почти подступила к нему, когда он открыл глаза. Он по прежнему находился в своей комнате. Все было в порядке. Никаких младенцев. Нет – актеру из Чернобыля в ванной. Марк встал с кровати и прошелся по квартире, проверяя, все ли в порядке? Все в порядке.
Последствия: Марк не спал три дня. Выброшенные в мусорную корзину стандарты антидепрессанта.

Когда дернулась соседняя дверь, Марк вздрогнул и открыл глаза. Это не та дверь, где они все сидят, а другая, испугался Марк. Поднявшись, он стал внимательно, во все глаза, смотреть на дверь. Может быть, ему снова показалось? Нет, такого уж точно не может быть! Это не игра света и воображения, не мелькание теней. Марк ясно слышал этот звук.
Стараясь почти не дышать, Марк стал прислушиваться. Кто-то хотел выйти сюда, в коридор. Да, именно так. Но вот кто? Может быть, это доктор или техничка? Нет. Уж точно не они. У Марка участилось дыхание, кровь застучала в висках, а сердце отчаянно пыталось вырваться из грудной клетки. Кто же дернул на себя дверь? Или это вовсе не человек? В голове Марка воображение рисовало сотни самых ужасных картин, которые он только мог себе представить.
Стояла мучительная тишина, до звона в ушах. Марк отчаянно пытался понять, привиделось ли ему, или там, за дверью, действительно кто-то был. Если действительно, то сейчас он наверняка тоже притаился, как и Марк. Глупо предполагать, что существо за дверью тоже боялось одиночества. Скорее, ему очень хотелось вырваться в коридор. Туда, где стоял Марк. Они же встретятся лицом к лицу!
Марк вновь попытался представить, вспомнить этот звук. Вот! Он так отчетливо его запомнил, что не оставалось сомнений – ему не показалось. Марк попытался вжаться в стену, пройти сквозь нее. Отступать было некуда, только в кабинет психотерапевта. Но там его не поймут. Лучше подождать. Осталось минут пятнадцать, не больше. Главное, чтобы существо за эти пятнадцать минут не вырвалось в коридор. Это самое главное.
Марк вновь вздрогнул – за дверью что-то упало, и сразу вслед за этим кто-то прошипел:
- Черт.
Нет, ему не послышалось! Такое точно не могло послышаться, он уверен! Но кто же это? И где, черт побери, этот Хейт? Скорее бы он вышел!
Тишина вновь прервалась - тот, за дверью, вставил в замочную скважину ключ и стал поворачивать. О нет, только не это! Нужно было подбежать к двери, и держать ее за ручку, не выпуская его, но у Марка внутри все похолодело, а ноги стали ватными. Его словно парализовало, он не мог ни двигаться, ни дышать.
Дверь распахнулась, и Марк в ужасе закрыл глаза. Открыв их, он нервно усмехнулся. В проеме двери стоял парень, лет семнадцати. В джинсах, кроссовках, и черном бомбере с капюшоном. Самый обычный парень, которого можно встретить на залитой светом улице. Правда, его воспаленные глаза и взъерошенные волосы… Марку это напомнило его самого в этом возрасте. Как раз перед тем, как его положили в клинику. Может, это тоже один из пациентов? Но что он там делал, в этом кабинете? И почему, в таком случае, он так одет?
А парень стоял, смотрел на Марка и улыбался. Причем его улыбка не выглядела злобной или, что еще хуже, безумной, а просто – чистая и искренняя улыбка. И глаза такие же чистые и искренние. Только красные, от полопавшихся сосудов. Может быть, если бы не обстоятельства, при которых они встретились, этот парень даже понравился бы Марку.
А парень вдруг перестал улыбаться. Лицо его преобразилось – выражение глаз стало каким-то оценивающим, деловитым, в чем-то даже презрительным. Он закрыл за собой дверь, заперев ее на ключ, и подошел к Марку.
- В общем так. У нас очень мало времени. – Говорил парень тоже быстро и деловито. Взглянув на часы, он продолжил:
- У нас в запасе пять минут. Я буду объяснять все быстро и четко, а ты не будешь меня перебивать, окей?
Черт возьми, кто же он такой, этот парень? Марк не удержался и спросил:
- Подожди! Сначала объясни, кто ты?
Марк почему-то испугался, что парень не ответит на этот вопрос. А переспросить он не сможет. У него не хватит на это смелости. Но парень ответил:
- Я не пациент этой клиники, как ты подумал вначале. И не дьявол. Я – куда лучше. Я – автор этой книги.
- Какой книги? Ничего не понимаю! – Марк был в замешательстве.
- Неважно. – Махнул рукой парень. – Важно другое. Я пришел сюда для того, чтобы рассказать тебе несколько очень важных вещей. Во-первых. Хейту, Саше и Катрин осталось жить меньше суток. Тебе, впрочем, тоже.
- Откуда ты знаешь? – У Марка пересохло во рту. Не хотелось верить, но, несмотря на всю абсурдность ситуации, слова паренька казались правдой. Жестокой, но правдой. Нет, понятно, что он бы не сказал «Тебе осталось жить ровно пятьдесят лет». Это была бы ложь, Марк уверен – столько он бы не протянул. Но чтобы сутки…
- Да, ты не фаталист. Я знаю. – Продолжал парень, кивнув головой. Видимо, он посчитал, что на этом вопрос исчерпан. – Во-вторых. За тобой наблюдают. Сотни любопытных глаз следят за каждым твоим действием, за каждой твоей мыслью. Ты их не видишь, но они всегда здесь, с тобой. Ты перед ними словно в разрезе, человек с обложки учебника по анатомии. Открыт, как двери Макдоналдса перед покупателями. Круглосуточно.
Марк подумал о тенях, мелькавших в коридоре. Может быть, это и есть они?
- Нет. – Парень помотал головой. – Эти тени – плод твоего разыгравшегося воображения. И не имеют никакого отношения к тем, о ком я только что говорил. А я говорил о читателях. Да, ты опять меня не понимаешь, но это неважно. Потому что я официально сообщаю третью очень важную, но абсолютно ненужную тебе вещь.
Парень на секунду остановился, и, выдержав паузу, сообщил:
- Я бог. Я тот, кто пишет твою судьбу. И судьбы всех остальных. Я тот, кто несет ответственность за все происходящее в этом мире. Потому что я – создатель этого мира.
На секунду в его глазах блеснул огонек. Опять же это не был огонь безумия, напротив – абсолютная уверенность в себе и своих словах. Сейчас Марк был готов верить во все, что говорит этот парень. Настолько он был обескуражен появлением незнакомца. В голове Марка все крутились мысли о том, что ему остались лишь сутки на этой земле. Раньше он часто задумывался: «А что, если мне останутся лишь сутки? Что я буду делать? Ограблю банк? Угоню автомобиль? Взорву к чертовой матери какое-нибудь крупное здание? Что, если я – герой фильма «Достучаться до небес», хоть это и не совсем подходит к данной ситуации? Может, мне тоже стоит рвануть на море?».
- Ты не сделаешь ничего из перечисленного тобой. – Парень читал мысли Марка. Ну и сволочь он, подумал Марк. Парень вздохнул. – Ага, я сволочь. Но это неважно. Четвертая вещь, которую я хотел тебе сообщить. По окончании нашего разговора ты все забудешь. А разговор уже подходит к концу.
Неожиданно он сказал Марку:
- Дай мне две сигареты.
Не попросил. Не спросил. И даже не приказал. Нет, его тон был другим. Марк вытащил из кармана джинс пачку Мальборо лайтс и, раскрыв, вытянул оттуда две оставшиеся сигареты. Те, что были предназначены для него и для Хейта. Он протянул сигареты парню. Тот достал точно такую же пачку, но пустую и вложил туда сигареты. Убрав пачку обратно в карман, он вздохнул:
- Не жалей их. Тебе бы уже давно пора бросить курить. Да и все равно, жить тебе осталось не больше суток. И давно бы следовало перестать бояться смерти, темноты и одиночества. Ты не подумай, что я держу на тебя и остальных злость. Просто… есть три термина. Ненависть. Презрение. Безразличие. Из них к данному случаю больше подходит последний.
Непонятно было, серьезно он говорил или шутил. Вроде бы серьезно, подумал Марк.
- Ладно. Мне пора. У меня дома чайник уже вскипел.
Парень развернулся и пошел по коридору. Интересно, если он действительно бог, как он себя называет, то провернет ли какой-нибудь эффектный фокус? К примеру, исчезнет, растворится в воздухе. Марк стоял, сжимая в руке пустую сигаретную пачку и смотрел вслед парню. А тот без всяких приключений добрался до лифта, нажал кнопку вызова, и вошел в раскрывшиеся двери. Еще раз нажал, но уже на другую, кнопку с эмбрассированной единицей. Двери с лязгом захлопнулись, а лифт отправился вниз.
Странный какой-то бог, подумал Марк. Даже не исчез эффектно. И сигареты у него стрельнул. Хотя, может быть, у него просто есть возможность быть таким? Простым пареньком. И никаких спецэффектов. Наверное, ему просто ничего не нужно доказывать. Но вот какова, выражаясь официальным языком, цель его визита? Этого Марк так и не смог понять. А вскоре, в течении минуты, он и вовсе забыл об этой странной встрече.
Дверь, отделяющая кабинет психотерапевта от коридора, в котором стоял Марк, раскрылась, и из нее вышел улыбающийся Хейт.
- Ну что, пойдем? – Сказал он Марку.
Тот кивнул и они пошли по темному коридору, навстречу улице, залитой солнечным светом.

***

Александр Иванович закурил сигарету и стал нервно похлопывать руками по рулю своего автомобиля, в такт композиции «Мишанин Шан» от Мистера Малого и группы Пьянству Бойс. Музыка, разливавшаяся, растекавшаяся по салону из двухсотваттных динамиков.
Он уже полчаса стоял в пробке, и опаздывал, но выходить из машины и добираться до места на метро или ловить такси ему не хотелось. Тем более, кидать свою Хонду Цивик здесь. За пределами машины воздух был очень жарким, и спасал только установленный кондишен. О том, как тяжело другим водителям, у которых в машинах не было кондиционера, ему не хотелось думать. Еще одна причина, по которой Александр Иванович не хотел покидать пределов своего автомобиля, это встреча, на которую он опаздывал. Люди, с которыми он должен был встретиться, ему не очень нравились. А вернее, не нравились вообще. Поэтому Александр Иванович достал из кармана мобильный телефон и отключил его. Теперь до него не дозвониться, а потом можно будет отмазаться, мол, села батарея. «Абонент не доступен или вот уже полчаса сидит в своей Хонде, безнадежно застряв в пробке» - Александр усмехнулся и отключил магнитолу. Звук только мешал расслабиться, а сейчас было бы неплохо немного опустить сиденье, и подремать.
Александр Иванович никогда не стремился к роскоши, этому мешал менталитет, оставшийся с советских времен. Его вполне устраивала его машина, а также двухкомнатная квартира в центре Города. Посмеивающиеся над этой его скромностью приятели оставались не при делах - он всегда помнил о тех нескольких счетах в банках Швейцарии, на которых лежали весьма крупные суммы. Об этом его приятели не знали. Суммы, достаточно крупные для того, чтобы каждый из его потомков до четвертого поколения мог купить себе какую-нибудь футбольную команду. Например, Челси. Возможно, будь Александр Иванович фанатом футбола, он бы так и поступил. Его Собственный Футбольный Клан. Нет, он любил скромность, даже не стал нанимать себе водителя и охрану, хотя, по идее, так поступил бы каждый, кто имеет такие суммы на счетах. Он любил скромность, но до поездок в метро и одежды из секонд-хэндов ему было еще далеко.
Тут он вспомнил об одной важной вещи, из-за которой придется включить телефон. Правда, нужно сделать всего один звонок, после которой батарея снова «сядет». Приоткрыв окно, Александр выбросил окурок, и, включив сотовый, набрал номер.
Пошли долгие гудки, показавшиеся Александру Ивановичу по-настоящему долгими. Он уже успел насчитать с десяток гудков, когда трубку наконец подняли.
- Да. – Услышал он голос, который явно принадлежал юноше.
- Слава, здравствуй. У меня к тебе есть просьба. Тебе нужно будет съездить по одному адресу, и купить пятнадцать грамм кокаина. Девушка, ее зовут Саша, надежная, и обманывать точно не станет. Я сейчас продиктую тебе адрес.
Послышался вздох, и голос произнес:
- Хорошо.
Александр Иванович покопался в бардачке, достал оттуда записную книжку, и, полистав ее с минуту, вспомнил, что адрес у него нигде не записан, и что он и так помнит этот адрес наизусть. Продиктовав адрес, он спросил:
- Запомнил?
- Записал. Когда дома появишься?
- Ближе к вечеру. Еще не знаю.
- Понятно. Если это все, то пока.
- Ага. Давай. – Александр выключил телефон и положил его в карман.
Кокаин. Дотянуть бы до вечера. На встречу он уже точно не едет, сразу домой, но вот когда эта пробка рассосется?
За разговором он и не заметил, что водитель стоявшей впереди раздроченной «восьмерки» завел двигатель. Наконец-то, хоть какое-то продвижение! Правда, всего на пару десятков метров, но уже ближе к перекрестку. И кокаину. Обрадовавшись этому событию, он тоже повернул ключ зажигания. Вслед за ним этой радости по очереди стали предаваться и все остальные водители ряда. «Эффект домино», - подумал Александр, надавив на педаль газа, и чуть не сбив при этом двух придурков, которые повернули на тротуар как раз перед его машиной. К счастью, он вовремя успел затормозить.
- Твою мать, вот долбоебы! – Прошипел Александр Иванович.
К счастью, водитель машины, что была за ним, тоже успел вовремя затормозить.

***

Хейт и Марк шли между рядами стоящих в пробке машин, время от времени жалуясь друг другу на жаркую погоду. Марк с сожалением вспоминал тот прохладный полутемный коридор, а также свое, теперь казавшееся ему глупым, желание поскорее выбраться на воздух. Так всегда, всю зиму ты мечтаешь о жарком лете, а с его наступлением – о холодной зиме. На другом берегу рыба всегда ловится лучше, думал Марк. Вскоре он устал и думать – его окончательно разморила жаркая погода. Марк уже снял с себя кофточку, оставшись в футболке с надписью, вызывавшей ностальгию по старому названию города: «Wocsom – 7002».
- В ближайшем магазине купим кока-колу. – Сказал он Хейту, тот кивнул, и дальше они шли молча. Перед глазами Марка стояла вовсе не перегруженная автомобилями дорога, а красная алюминиевая баночка, покрытая инеем, и надпись: «Кока-кола» – впереди всего. Интересно, в каком году этот напиток перестал содержать в себе наркотик и превратился в очередной предмет потребления, такой, как подержанные Тойоты или прокладки Олвейз? И первое, и второе, и третье является популярным среди потребителей. А как вам такое? Кока-кола – напиток народа. Тойота – народный автомобиль. Олвейз – прокладки женщин народа. Хотя ничто из перечисленного в стране народа не выпускается. Импорт. И еще раз импорт. И еще раз. Да, было бы неплохо дать название прокладкам - «Антимесяц». Они будут таким же отечественным дерьмом, как и все остальное отечественное дерьмо.
Чертова жара, скорее бы добраться до магазина. До заветной баночки оставалось около двухсот метров - за углом их ожидало здание супермаркета.
Марк повернул голову и наткнулся взглядом на огромную вывеску Gillette. У Марка была страсть – страсть к вывескам, неоновым надписям и прочей рекламной ерунде. Было в этом что-то провинциальное, в этой его страсти. Но все равно, каждая надпись, каждый рекламный плакат со стильным дизайном приводили его душу в чуть ли не священный трепет.
Gillette. На Марка набросились воспоминания. Он отлично помнил свою первую попытку покончить с собой, вскрыв свои вены бритвой. «Брать бритвой голубые вены», так он это называл. Это произошло в тот день, когда ему исполнилось семнадцать. Будь он к моменту своей смерти великим человеком, к примеру, культовым писателем, это облегчило бы задачу его потомкам – им не пришлось бы долго заучивать даты его рождения и смерти – они бы совпадали. Забота о грядущих поколениях. Но Марк не был культовым писателем, и не задумывался о потомках. У него была другая причина для самоубийства – крупная ссора с родителями. Марк, пряча слезы, ушел в ванную комнату. Набрав ванну с розовой пеной, он взял со столика, заваленного дезодорантами и одеколонами, бритву, и прямо в одежде залез в воду. Посмотрев на запястье левой руки, он был неприятно удивлен – вены «спрятались». Он и не знал, что так боится самоубийства. Тогда он отложил бритву в сторону, сжал предплечье левой руки и стал «работать кулаком», чтобы вены наконец показались. Вены наконец показались. Подземные реки, наполненные его кровью. Медлить было нельзя – вены в любой момент могли снова спрятаться. Марк, не отрывая взгляда от запястья, схватил бритву и рассек их. Кровь заструилась, капая на пену, и окрашивая ее в красный цвет. Марк облегченно вздохнул и закрыл глаза. Дело сделано, теперь осталось только ждать.
Ждать ему пришлось недолго – раздался звонок мобильного телефона, мама зашла в его комнату, взяла мобильный и понесла в ванную. Вполне возможно, что это важный звонок, рассуждала она.
Были две вещи, которых Марк не понимал. Первая вещь: почему мама так резко изменила свое поведение, став ни с того, ни с сего доброй и заботливой? Вторая: какого черта он забыл запереть дверь ванной?! Была, правда, еще и третья вещь, которую Марк не понимал: мама без стука вошла в ванную. Хорошо еще, что на нем была одежда. Залезть одетым в ванну - этот абсурдный поступок оказался прямо-таки провидческим.
Output: вопль матери и телефон с разбитым дисплеем. Кто ему тогда позвонил, Марк так и не узнал, но был твердо уверен, что тот человек был виновен в неудавшейся попытке самоубийства, хоть и косвенно.
Наверное, эта улица - идеальное место для того, чтобы совершить самоубийство. Если бы Марку оставалось жить меньше суток, он обязательно достал бы где-нибудь взрывчатку, и устроил тут крупную пробку, в этом он был уверен. Но так как жизнь продолжалась, ему пришлось терпеть жару и отсутствие пластида.
В чем-то это определенно было хорошо – идти вот так среди машин. Хотя водители и пассажиры пялились на Марка и Хейта, они все равно им завидовали. Одно дело – целый час торчать в пробке, в салоне дорогого автомобиля, другое – идти, хоть и пешком. Последнее определенно представлялось пассажирам автомобилей более выигрышным вариантом в данной ситуации. В данной ситуации пешеход водителю – не черепаха. Идиотская мысль, подумал Марк. Это все из-за жары.
Еще идти среди машин было хорошо именно потому, что на Марка пялились. Он был стопроцентно уверен, что здесь он под надежной защитой от всех своих галлюцинаций и детских страхов. Может быть, именно поэтому люди стараются стать рок-звездами – чтобы хотя бы на концертах, когда на них смотрят сотни - тысячи фанатов, с ними было все в порядке? Опять какой-то бред, скорее бы кока-кола. Если бы этот напиток помогал отгонять не только жажду, но и бредовые мысли, тогда это была бы не просто кока-кола. Это был бы любимый напиток Марка. Компания, производившая этот напиток должна просто рыдать, потому что потеряла такого ценного клиента.
Марк, а за ним и Хейт, свернули на тротуар перед серебристой Хондой Цивик. Как раз в тот момент, когда водитель Хонды завел двигатель.
- Твою мать, вот долбоеб! – Прошипел Марк, чуть не столкнувшись с бампером автомобиля. К счастью, водитель не услышал критику в свой адрес, и не вылез из машины. Он даже не стал сигналить. Поэтому Марк вышел на тротуар, не обращая внимания на прохожих, которые смотрели на него во все глаза. Хейт, пару секунд поколебавшись, тоже рванул перед автомобилем, и догнал друга.

В супермаркете, куда они вошли, было очень шумно. Самая неприятная вещь в супермаркетах – охранники. Они могут быть в форме. Они могут быть в штатском, но их выдадут бэйджики с именами и фамилиями. Они могут быть в штатском и без бэйджиков. Но их выдадут взгляды. Они смотрят так, будто ты уже что-то украл и они это знают. Позлить их и действительно украсть что-нибудь?
Побродив между стеллажами с товарами (Марк снова наткнулся на бритвы Gillette), они наконец добрались до торгового отдела. И до заветного, красного цвета, холодильника с прохладительными напитками. Взяв по две банки колы, приятно холодящие руки, Марк и Хейт пошли к кассам. У всех четырех касс стояли огромные очереди покупателей. Пристроившись за пожилым толстяком, разговаривающим с симпатичной девушкой лет двадцати – двадцати двух, Хейт достал из кармана бумажник. Парадокс ситуации заключался в том, что владельцем этого супермаркета являлся отец Хейта.
Вообще, отец Хейта, Ким Владиславович, являлся владельцем целой сети супермаркетов. Он, как и многие другие, ныне имеющие приличное состояние, бизнесмены, смог раскрутиться после развала Советского союза. Так и не сменив свое имя, означающее Коммунистический Интернационал Молодежи, он иногда, достав из бара дорогой армянский коньяк, с ностальгией вспоминал те времена, когда работал инженером на одной из правительственных организаций. К счастью, те времена прошли, и, уже никогда не вернутся.
У Кима Владиславовича было два сына. Старший, Антон, получив одно высшее образование (экономист), теперь учился на предпринимателя, и шел по стопам отца. Конечно, он не собирался становиться инженером, но, как он небезосновательно полагал, отец передаст ему свое дело. Это был отличный стимул для того, чтобы хорошо учиться.
Эдик, младший сын, имел проблемы со психикой. Ким Владиславович постоянно направлял того ко всевозможным гадалкам и экстрасенсам, к лучшим психиатрам, до которых только позволяли достать его связи и деньги. Деньги – отец Эдика выложил круглую сумму, пытаясь помочь сыну. В конце концов, он бросил это, как он уже понял, бесполезное занятие, купил Хейту четырехкомнатную квартиру в одном из спальных районов Города, и, ежемесячно выплачивая тому десять тысяч евро (для отца Эдика это была весьма незначительная цифра), благополучно о нем забыл. За последние полтора года они встречались только тогда, когда Хейт приходил за деньгами; и то, во время этих встреч они перекидывались стандартными фразами a-la «Привет» - «Привет», после чего Эдик брал конверт с деньгами и уходил.
На вид толстяку, стоявшему у кассы, было лет сорок пять - пятьдесят. Редкие волосы, потное тело и огромная продовольственная корзина, которую он держал в руке – вот как можно было кратко его описать. Девушка в короткой юбке, что стояла рядом с ним, улыбалась. Толстяк, разбрызгивая вокруг себя слюни, говорил ей:
- Вы же знаете, как у нас все обстоит. Поэтому не думайте, что я должен был прыгать от радости, когда вы принесли свой роман. Да, произведение довольно-таки неплохо написано, но, понимаете… - Толстяк достал из кармана носовой платок и стер пот со лба. – Таких, как вы – сотни. Все приходят и просят, чтобы их опубликовали. Но мы же не можем публиковать все произведения, что нам приносят!
Девушка кивала головой. Черт побери, какой идиотский редактор! «Интересно, он вообще читал мою новеллу?», - подумала она. Тем временем толстяк продолжал:
- Я понимаю, да, если бы у вас была премия, ну, знаете, «Дебют» или там «Букер». Но и премии у вас нет. Я и не сомневаюсь, что в любом другом издательстве вы также ничего не добьетесь…
На глаза Оксаны (так зовут эту девушку, если что) наворачивались слезы, но она не должна их показывать этому старому пидару. У нее есть гордость, в конце концов. И она будет пробиваться сама, черт возьми! И пробьется - в этом Оксана была уверена. Улыбка. Главное, улыбка не должна выглядеть фальшиво. И слезы, черт возьми, откуда они взялись?! Какого *** этот мудак о себе возомнил?! Она же потратила на написание книги больше года! Ради этого она даже бросила свою учебу. И все для чего? Для того, чтобы эта старая сволочь стояла тут и заявляла, что Оксана – ничтожество?! А каких трудов ей стоило наконец его перехватить? Ей отказано! Ну ничего себе!
- Девушка, извините, но для публикации вашего романа должны произойти кое-какие обстоятельства. – Заявил толстяк и, с ни от кого не скрываемым вожделением, посмотрел на Оксану.
Твою мать! Он что, принимает ее за шлюху? Ну нет! Этого она так не оставит! Сейчас она покажет этому мудаку! Оксана сделала вид, будто изумилась, но тут же прищурилась и закричала, закричала так, чтобы все, все слышали ее слова:
- Игорь Николаевич, я должна с вами трахнуться?!
- Нет, ну что вы! – Толстяк начал нервно оглядываться. Все, кто стоял вокруг, внимательно слушали их разговор. Кассирши остановились и внимательно смотрели на него, вместе с ними «встала» и вся очередь.
- Получается, для того, чтобы опубликовать мой роман в вашем гребаном издательстве, я должна с вами перепихнуться, да?! Да что вы о себе думаете, Дон Жуан херов! С такой свиньей, как ты, я никогда не лягу в постель! Пошел ты на ***, пидар!
Оксана произвела фурор. Оксана стала центром маленькой вселенной, состоящей из четырех касс, и около пятидесяти человек. «Оксана» - центр вашего внимания. Оксана – центральная тема ваших сплетен. Оксану и ее поступок надолго запомнят и будут обсуждать. Ее поступок – она не могла поступить иначе. Какого труда ей стоило ходить целый час ходить за ним по супермаркету и выслушивать нотации этого чертового редактора вот так и улыбаться! Но чтобы еще и лечь с ним в одну постель!..
Оксана развернулась, толкнув нечаянно Хейта, и, под одобрительными взглядами людей, пошла к выходу. Миновав автоматически открывающиеся двери, она остановилась и зарыдала, присев на ступеньки. Черт возьми, все насмарку! И поездка в Москву. И год работы над созданием романа. И нервы, потраченные на это издательство. Все измерялось в сотнях стандартов валерианы. Ладно – Оксана вытерла слезы и достала из сумочки зеркальце, чтобы посмотреть, не потекла ли тушь. Нет, тушь не потекла.
Теперь она будет пробиваться в других издательствах. Но не отступит, это уж точно! Девушка поднялась со ступенек, отряхнулась и, гордо вскинув голову, пошла по тротуару.

- Нет, вы посмотрите, она… она же психопатка! – Махал рукой в сторону выхода редактор. Да, его и без того шаткая репутация теперь была основательно подпорчена. Окружающие не обращали внимания на его слова, вернее, делали вид, что не обращали. Порядок восстановился, лишь шепот людей, их ухмылки, и украдкой брошенные на толстяка взгляды указывали на недавнее происшествие.
- Сильно. – Хейт был ошарашен.
- Угу. - Кивнул Марк.
Как раз в это время толстяк разгружал свою корзину (на этот раз Марк заметил не только упаковку бритв Gillette, но и три рулона туалетной бумаги - видимо, редактор запасался ей всерьез и надолго), что-то нервно бубня себе под нос. Кассирша, что обслуживала толстяка, безуспешно пыталась казаться серьезной в этот момент. Ей мешало бормотание клиента, и (почему-то) целых три рулона туалетной бумаги. Ее так и подмывало спросить – зачем вам целых три рулона туалетной бумаги? Целых три рулона! Сначала (когда она «пробивала» первый рулон) на лице кассирши появилась ухмылка. На втором рулоне – улыбка. А когда она взяла в руки третий рулон, ее охватил неудержимый смех. Редактор стал бормотать еще громче, но это вызвало лишь новый приступ смеха. Минут через пять кассирша съехала со стула и теперь валялась на полу, полностью абстрагировавшись от окружающей ее реальности. Она уже не могла смеяться, в ее глазах были слезы. От смеха. Ее легкие сдавливало, и она в первый раз в жизни подумала, что может умереть. От смеха. Непонимающие взгляды других кассирш. Непонимание со стороны покупателей. Ошарашенные Марк и Хейт. Это был вечер пятого июня. Определенно, теперь этот день стоило величать не иначе как Всемирный День Психа.
Толстяк не выдержал этих издевательств, и, не переставая бормотать, покинул супермаркет. Поход за покупками (в частности, туалетной бумагой) провалился. Покупка (в частности, трех рулонов туалетной бумаги) в День Психа – безнадежное занятие.
Хейт и Марк подошли к стойке, и заглянули за нее. Кассирша лежала, прикрыв ладонями рот и закрыв глаза. Она содрогалась от смеха. Заметив, что бормотание того противного типа уже прекратилось, кассирша распахнула глаза. Увидев склонившиеся над ней головы Марка и Хейта, она зашлась в кашле, и, немного подумав, спросила:
- Эм… он уже ушел, да?
- Четыре банки кока-колы… да, и пачку Мальборо лайтс, пожалуйста. – Сказал Марк.
Кассирша взглянула на предмет, который держала в руке. Им оказался рулон туалетной бумаги. Она снова зашлась в приступе смеха. Больно ударившись затылком о бетонный пол, она воскликнула удивленно:
- Ауч!

***

Слава выключил компьютер, и протер чешущиеся глаза. Почему он должен ехать покупать кокаин? Отец, видимо, совсем спятил – Слава никогда не занимался таким жизненно важным занятием, как покупка кокаина. В школе, как не странно, это не преподают. Хотя стоило бы вместо математики или физики ввести уроки-выживания-в-мегаполисе-спешл-для-молодежи. Тема: наркотики. Сюжет: кокаин и все-все-все. Маленькая брошюрка с крупным логотипом вверху: Cocaine. И титром внизу (обязательно наклонным шрифтом!): «Кокаин» - спрашивайте на дискотеках города.
Содержание:
1. Что такое «Кокаин»?
2. Основная стоимость.
3. Определяем качество продукта.
4. Надежный дилер – живой дилер.
5. Контрабанда. Способы.
6. Выдержки из УК РФ.
7. Отмазываемся. Волшебная фраза: «Я ничего об этом не знаю». Смотри также: «Мне подкинули».
Сноски и примечания.
То, о чем стоило бы мечтать ученикам. То, о чем размечтался Слава, пока зашнуровывал кроссовки. Вылетев на улицу, он уже собрался голосовать, чтобы поймать такси, когда вспомнил о второй главе из брошюрки (если помнишь, эта глава называлась «Основная стоимость»). Причина того, что ему пришлось возвращаться обратно в квартиру, была в том, что Слава поехал без денег (три сотни в кармане – на карманные расходы и поэтому не считаются).
Ты учишься в одиннадцатом классе и никогда не имел дел с наркотиками? Даже с травкой? Что ж, в этом есть свои плюсы и минусы. Среди плюсов: определенно, пока ты еще не стал нарком. Определенно, твои родители рады за тебя (если, конечно это нормальные родители, которые не посылают своих детей покупать кокаин).
Среди минусов: «Ты что, правда ни разу не пробовал драгсы?! Нихуя ты даешь!», - приготовься к этой фразе. Или лги напропалую. Также среди минусов: ты даже не знаешь, как отличить кокаин от стирального порошка с новым ароматом Lemon.
Самое необходимое сейчас для Славы – фильм «Кокаин». Жаль что нет времени купить его и посмотреть.
Слава стоял на остановке и голосовал. Три такси уже проехали мимо, водители даже не изволили взглянуть на его персону, у которой в одном кармане было триста рублей, а в другом – три тысячи долларов. Черт знает, сколько стоит этот кокаин. Слава уже три раза звонил по этому поводу отцу, но у того был отключен мобильный. Или села батарея.
К тротуару подъехала разбитая в хлам «шестерка». Угу, самое то для сына предпринимателя, который едет покупать кокаин. Интересно, подумал Слава, где таксисты берут такие раздроченные тачки? Он залез в машину, пять раз хлопнув дверью, пока она не закрылась. Назвав адрес, он сказал:
- Триста рублей.
Водила, пожилой грузин, кивнул головой и попытался завести двигатель - вышло только через десять минут.
Это был самый идиотский день в жизни Славы.

***

«Сдохни, тварь!» – Самое любимое выражение Саши. Или вот еще: «Фак оф!». Или вот это: «Дерьма кусок». Вообще, у Саши был весьма внушительный запас всевозможных ругательств на все случаи жизни и смерти. Которыми, впрочем, она редко пользовалась. Обычно она не выражала свою ненависть в открытую.
Когда раздался звонок (самый ненавистный и раздражающий звук), Саша стряхнула сигаретный пепел, аккуратно постучав по сигарете кончиком указательного пальца, и подошла к двери, прислонившись к ней ухом. Это может быть кто угодно. Покупатель. Или другой покупатель. Или совершенно другой покупатель.
- Кто? – Спросила Саша.
- Я. – Ответила Катрин. – Давай, открывай.
- Сейчас. – Саша повернула замки и распахнула дверь.
Катрин зашла, бросила рюкзачок на пол, и, не снимая кроссовки, направилась в зал.
- Ты себе не представляешь, как там жарко! – Воскликнула она. У Катрин – отличный голос. У Катрин красивый голос. Не чета охрипшему Сашиному голосу. Саша завидовала голосу Катрин, но бросить курить по три пачки в день – непосильная задача.
Саша только открыла рот, чтобы сказать что-нибудь интересное и по теме, но Катрин спросила:
- Он приходил?
- Нет. – Ответила Саша. – Если он не появится, то вечером я позвоню Рустаму, и спрошу у него.
Какая Катрин разница, приходил или нет? Она же все равно этим не интересуется. Зачем спрашивать о том, что тебе совершенно неинтересно? При этом даже не стараться сделать вид, будто тебе это действительно интересно. Саша определенно не понимала людей. Катрин уже переключилась на другую тему:
- Сегодня я видела такой топик, ты себе не представляешь! – Вся речь Катрин состояла из восклицаний, иногда – вопросов. Ее удивительная способность менять темы разговора, это достоинство или недостаток?
У Саши вообще много удивительных способностей. К примеру, эта ее удивительная способность не слушать собеседника. Ее удивительная способность ни о чем не думать (вообще ни о чем). Ее удивительная способность иметь кучу удивительных способностей. Сама Катрин даже не задумывалась о том, чем она обладает. Эта мысль не никогда не посещала ее голову, как и множество других мыслей. Все умные мысли обходили ее стороной. Тебе интересно, могут ли такие люди, как Катрин, пребывать в состоянии депрессии? Ответ: да, могут. Да, конечно могут. Вообще, термин «депрессия» для них – очень важен. Особенно когда человек улыбается и говорит: «Ох, я в такой депрессии! О, май факин гад!».
Топик – при чем здесь топик? Саша ждала курьера, который должен был доставить ей целых три кило экстракта из листьев произрастающего в Южной Америке растения Erythroxylum Coca. Другие названия этого экстракта: кокс, Си, Цэ. Или кокаин.
Кроме того, что Саша им (и не только им) торговала, она и сама давно на нем сидела. Именно сидела – семь дней в неделю. Двадцать четыре часа в сутки. Только кокаин, оседающий в твоих легких, позволяет думать о чем-то другом, кроме себя. Нюхаешь кокс? Ты зависишь от своего убийцы. Хладнокровного убийцы, которого ты сам впускаешь к себе в голову. Твои мысли – о нем.
Кокаину может позавидовать любой маньяк. Ни у кого из них нет такой славы. Никого из них не ждут с таким нетерпением. И еще: от маньяков нет зависимости. Маньяки – вы не нужны обществу; у нас есть наркотики.
- Но цена! Естественно, я его не купила. Зато как гордо я оттуда ушла, ты бы видела! – Катрин пронеслась мимо Саши на кухню и загремела посудой. – Но цены там просто ужасные!
Спустя минуту, с мороженым и кофе, Катрин говорит:
- Сегодня ко мне клеился такой парень! Таксист, представляешь?! Естественно, я его отшила! Вежливо, конечно, но дала понять, что он мне не нравится!
Спустя минуту, бросая грязную посуду в грязную раковину, она говорит:
- А тот богатенький… ну как его там зовут? Забыла!.. Ладно, неважно… В общем, в ресторане сделал мне предложение, представляешь? Я не выдержала, начала ржать, как ненормальная, он весь покраснел, бедняжка! Я там чуть не подавилась!
Саша достала вторую сигарету, и закурила. У нее не было сил на то, чтобы кивать головой, или просто тупо поддакивать. Беда такого поведения (кивания головой или поддакивания) в том, что собеседник может заметить, что вы делаете это невпопад, и задать какой-нибудь каверзный вопрос, ну, или сказать и вовсе чепуху, на которую вы опять же кивнете или скажете «Ага».
Курьер должен был привезти продукт в четыре-пять вечера. Какого черта он так опаздывает? Или у курьеров принято опаздывать на встречи, прямо как у приличных девушек – на свидания?