Жизнь без жизни

                Жизнь без жизни
      Валентина Владимировна ещё раз заглянула в ежедневник.
 - Всё правильно, через два часа ты должен быть в тюрьме, - произнесла она и захлопнула свою книжку, - что тебя не устраивает?
     Корреспондента газеты «Общественная жизнь» Георгия Фондаренко не устраивало многое. Во-первых, брать интервью у убийцы, которого завтра расстреляют, не предвкушало ничего интересного. Да и страшновато было идти к человеку, на совести которого восемь человек. Но, прекрасно понимая, что Валентина Владимировна, главный редактор газеты, от своего слова не отступится, пришлось сказать:
 - А меня точно пропустят к нему?
 - Я уже обо всём договорилась. Времени тебе дадут немного, поэтому постарайся узнать у него всё. Как он жил, что привело его к этому и т. д. Мне тебя учить не стоит. Знаешь, я бы сама с удовольствием взяла у него интервью. Не каждый день расстреливают преступников.
    Георгий кисло улыбнулся и вышел из кабинета. Спускаясь по лестнице, он не переставал сокрушаться о своей печальной доли. «Ну почему мне всегда выпадает такая чушь? Вот Сергей наверняка берёт сейчас интервью у какой-нибудь звезды, а я вечно лазаю то по притонам, то по психбольницам. В довершение всего теперь на моём счету ещё и тюрьма». Но в конечном итоге все эти рассуждения его очень даже рассмешили, и на улицу он уже вышел в весёлом расположении духа.
      Раньше Георгию не раз приходилось иметь дело с преступниками, и не только по работе. Все дело в том, что  детство его прошло в маленьком районе одного городишка, где буквально каждый подросток был либо наркоман, либо вор. Многие  друзья его детства были уже давно на том свете, ибо наркотики не щадят не кого. Как он сам умудрился не скатиться по наклонной плоскости, Георгий до сих пор понять не мог. «Наверно все дело в семье, - пришел к выводу Георгий, - они верили в меня, всегда поддерживали. Знали, что я обязательно добьюсь чего-нибудь в жизни. Если бы не родители, валяться бы мне сейчас под забором со шприцом в руке»…
   Опять усмехнувшись своим мыслям, он посмотрел на серые стены тюрьмы из окна своей машины. «Словно неживые, - промелькнуло в голове корреспондента, - ну и сравнение! Здесь, по-моему, все уже неживые, не только стены».
   Пока его вели по длинным мрачным коридорам тюрьмы, Георгий достал свой любимый блокнот желтого цвета. Пролистав предыдущие записи и открыв чистый листок, он увидел запись: «Нет жизни без тебя!» Это сделала его Маринка. Та, с которой он познакомился всего два месяца назад, но уже сам не представлявший жизни без нее. Увидев эту запись, словно солнце засеяло у него над головой в этой мрачной тюрьме (а какой она еще может быть!), и в камеру, где его ждал преступник, он буквально влетел от счастья. Что может быть прекраснее, когда любишь ты и любят тебя! Но сев напротив преступника, и взглянув на него через железную решетку, внутри  Георгия словно все оборвалось.
     Преступник сидел, откинувшись спиной на стуле, и с широко раскрытыми глазами смотрел на вошедшего корреспондента. Таких глаз Георгий некогда ещё не видел. Нет, конечно, они не были разноцветными, удивительно блестящими или невероятно большими. Это были самые обычные серые глаза. Но их взгляд... был таким холодным, жестоким и в тоже время жалким и беспомощным. В них читалось отречение. Отречение от всего – от хорошего, плохого, красивого и страшного. Даже если бы он завтра не умер, то он бы и всё равно не жил вовсе. Потому что для него всё уже закончилось. 
    Минута молчаливого осматривания друг друга затянулась, и Георгий решил начать интервью. Он уже хотел открыть рот, чтобы задать первый вопрос, но неожиданно для самого себя, его забыл. « Да что же это такое – забыть подготовленные вчера вопросы, - подумал корреспондент, - нет, ну неужели он так и будет на меня смотреть? Я сейчас сойду с ума!»
    А убийца, казалось ни сколько не смущался и, не отводя  взгляд, продолжал смотреть на незнакомого человека. Он с неприкрытой заинтересованностью наблюдал за корреспондентом, как будто этой встречи ждал всю жизнь. Георгий еще раз взглянул на этого хрупкого невысокого юношу, которому впору сейчас сидеть со студентами в аудитории и писать лекцию, а не отвечать на его вопросы в этой тюрьме. Он просто не мог поверить своим глазам, что этот совсем еще мальчик смог убить восьмерых человек! Наконец, он взял себя в руки и начал разговор:
  - Меня зовут Георгий Фондаренко. Я журналист и хочу взять у вас интервью. Вы не будете против?
  - Нет.
   От такого резкого и звонкого голоса корреспондент чуть не подпрыгнул на стуле. Он ожидал услышать хриплый, прокуренный грубый голос, а тут... голос ребёнка. Конечно, ему всего было двадцать три года, но он же был убийцей! Георгий  по опыту своего детства представлял убийцу восьмерых человек либо заклятым наркоманом, либо отъявленным алкоголиком, или на худой конец психопатом. А молодой парень со следами ухода за собой никак не вписывался в эту компанию. Георгий посмотрел на преступника и спросил:
  - Скажите, а у вас было счастливое детство?
   Этот вопрос Георгий придумал спонтанно, но он оказал своё действие. Левый глаз преступника нервно дёрнулся, и он сильно сжал губы. Но спустя несколько мгновений он спокойно произнес:
  - Наверно ничуть не хуже чем у вас.
 - Ну, это еще как сказать. Когда вокруг тебя одни друзья-наркоманы, где люди не выходят после десяти вечера, потому что бояться не вернуться, где все развлечения начинаются и заканчиваются пьянкой. Когда у тебя нет денег, чтобы нормально питаться и одеваться, и приходиться плевать на свое детство и идти работать в пятнадцать лет. Неужели тебе повезло также? – пылко спросил корреспондент и  сам удивился собственному  настрою. Он напоминал сейчас себе преподавателя, ругающего студента за невыполненную работу. Вообще-то он никогда так не позволял себе дерзить на интервью. И сейчас, после окончания своей речи, уже проклинал себя за несдержанность и неудавшееся интервью. 
     Но случилось странное. Глаза убийцы блеснули. Он посмотрел на журналиста и начал говорить:
-  Вы правы, я жил иначе. У меня были родители, мы вместе жили в собственном доме. Я не знал, что такое голод, нищета. Как сейчас помню, одежда у меня была самая модная. Меня даже в классе называли модником. Когда все одеты серенько и невзрачно, я выделялся яркими рубашками и футболками. Что-то я разговорился чересчур о тряпках. Ну, в общем, жили мы хорошо.
     Тут он запнулся. На его глазах появились слёзы, а губы стали дрожать. Георгий решил, что он уже закончил, но тот, опустив голову вниз и уже совсем другим глухим голосом, стал продолжать:
  - У меня был брат. На самом деле я его никогда не видел. Он умер за два года до моего рождения. Мои родители были без ума от него. Они покупали ему лучшие вещи, возили в самые дорогие лагеря... Мне кажется, что мало кто из родителей до такой степени могут любить своих детей. Они его просто боготворили. Они возносили его до небес, а ведь он действительно был достоин пьедестала – лучший ученик, отличный спортсмен и любящий сын.
    Георгий с жалостью взглянул на убийцу. Тот уже не смотрел на корреспондента, он то закрывал, то открывал свои холодные глаза и устремлял их в угол камеры. Казалось, что он говорит сам с собой, пытаясь вспомнить всё и не упустить ничего. Голос его уже не был таким звонким, напротив, с каждым последующим словом он становился всё глуше.
  - А хотя своей жизнью я обязан его смерти, - произнёс преступник, и Георгий заметил, как руки последнего начали сжиматься в кулаки, - наверно, если бы он не умер, я бы никогда не родился. Но разве это была жизнь? Они... они хотели видеть во мне его!
   Последние слова он почти кричал. Георгий, пытаясь его успокоить, понимающе закивал головой, но преступник этого даже не заметил. Он обхватил края стола руками, яростно вцепившись в него ногтями, продолжал говорить:
   - Они постоянно сравнивали меня с ним. Даже назвали меня в честь его – Александр. О! Как я ненавижу это имя! Неужели родители не способны смириться со смертью своего ребёнка? Ведь прошло уже двадцать четыре года. А его фотография по-прежнему висит у нас в доме на центральном месте! Получается, я с самого рождения конкурирую с человеком, которого в жизни некогда не видел. Они хотели видеть во мне такого же отличника, спортсмена, весёлого и общительного человека. Но ведь я не такой!
  - А какой ты? - внезапно сорвалось с губ Георгия.
  - Я другой... - протянул медленно убийца, - и внешне и внутренне. У него были густые белые волосы, слегка завитые на кончиках. Мать часто вспоминала, что издалека его некоторые принимали за девушку. Еще бы – высокий, стройный и с красивыми ухоженными волосами. И даже глаза, которые часто у детей похожи, у нас существенно различались. У меня сами видите глаза серого цвета, их даже прозвали волчьими, а у него светло голубые, как речка на солнце. Так говорила мама.
      Георгий не сводил с парня глаз. Его блокнот так и лежал не тронутый. Ему казалось, что если он отведет свой взгляд, заскрипит ручкой, то потеряет связь, которая неожиданно между ними образовалась.
  - Может, тебе следовало сделать что-то такое, за что твои родители могли бы гордиться именно тобой? - спросил корреспондент и подумал «Странно, пришёл узнать про убийства, а интересуюсь про братскую ненависть. Хотя мне кажется, здесь есть связь...»
  - Сделать? Что? Я хотел стать журналистом как вы. Я писал стихи. Но они никогда не читались дома, потому что мой брат ненавидел поэзию. И мне пришлось поступать на юриста, так как мой брат хотел учиться на юрфаке. Меня даже затащили в спортивную школу, хотели сделать из меня спортсмена. Я ненавижу всё, что с ним связано!
  - И что было дальше? - тихо спросил Георгий. Ему было страшно и любопытно узнать продолжение. Сейчас перед ним сидел уже не отрешённый юноша с холодными и жалкими глазами, а кровожадный зверь. Он глубоко дышал и говорил прерывисто и глухо. Ярость вскипала в нём с новой силой, и он периодически опускал голову вниз и обхватывал её руками.
  - Я стал ненавидеть его! Да, да именно его. Он все время отравлял мне жизнь. Может если бы он был жив, все было бы по другому. Но вы не можете представить, что за мучение, когда из тебя пытаются сделать другого человека. Словно человек это глина, из которой можно слепить, что хочешь и кого хочешь. Мне всегда ставили его в пример. Он – это тот, кем ты должен стать. И один раз я не вытерпел…
   Он опустил голову вниз. Георгий не знал что сказать. Он видел, что преступник на грани нервного срыва и боялся его потревожить. Но тут убийца поднял свою голову, и корреспонденту чуть не стало плохо. Губы преступника были в крови! Он за несколько секунд так искусал свои губы, что свежая кровь стала стекать по подбородку и капать на стол. Сейчас он напоминал вампира только что искусавшего свою очередную жертву, которой являлся сам. Но преступник этого не замечал и стал продолжать говорить:
    - Я уже говорил, что люблю писать. В тайне от родителей, я тихонечко пописывал рассказы. Как-то раз у нас в институте объявили конкурс на самый оригинальный рассказ о жизни простого человека. Вы может сейчас будете смеяться, но я написал про себя. Я открыл свой дневник, который веду уже пять лет, и выборочно взял некоторые ситуации. Конечно, я не много изменил, приукрасил, но сюжет реальный. Я назвал его «Жизнь без жизни». Там –  борьба мальчика с родителями, мертвым братом. Мой рассказ признали лучшим произведением в школе. Мне сказали, что он очень живо написан, как будто все действительно происходило. Мне приходилось только усмехаться, не скажу же я, что это правда!
    Но я был счастлив. Мой талант увидели, оценили. Я прилетел домой и рассказал все родителям. Нет, я умолчал, о чем этот рассказ, я просто хотел, чтобы они меня хоть раз искренни похвалили. Меня, а не моего брата!
    Внезапно он замолчал, переводя дыхание. Его губы, все еще в крови судорожно дергались, а белки глаз покрылись красной сеточкой. На лбу выступили капельки пота. Георгий смотрел на него широко открытыми глазами. Зачем он мучает этого юношу? Ради одной статьи в газету? Чтобы кто-то прочитал, кто-то просмотрел, а потом через пару дней взяли и забыли. И выкинули газету в мусорный ящик. А, что будет с человеком, из которого ради хорошего материала выжили все соки?
    Но преступник продолжал, ему уже было все равно:
- Они не похвалили меня. Напротив, они сказали, что писаниной занимаются разгильдяи. Отец даже пригрозил мне, что если я не брошу писать, он лично будет следить, чтобы я занимался только юриспруденцией. И тогда я не выдержал. Я подбежал к стенке, сорвал портрет брата, и бросил его в окно. Осколки вдребезги разлетелись в разные стороны, и сразу же раздалось рыдание матери. Я стоял как вкопанный и смотрел в разбитое окно. На тот момент мне  показалось, что я выбросил в окно живого человека. 
    Не буду говорить, что мне за это сделали. Но дома я больше не писал. Благо, у меня было много друзей, мы часто собирались у кого-нибудь дома, и там я чувствовал себя живым человеком. Но сами понимаете, я не мог жить так вечно, ведь я нигде не работал, только учился, а деньги не вечные. Поэтому напрочь покинуть родительский дом я не мог.
   - А портрет повесили на место? – спросил Георгий, сам не зная зачем. Он и так знал ответ на вопрос.
 - Да. Он не пострадал.
     Преступник опустил голову и замолчал. Георгию внезапно захотелось обнять этого юношу за плечи, успокоить, сказать, что все будет хорошо. Что он молод, талантлив, и вся жизнь впереди. Но так соврать  он не смог. Все не будет хорошо – перед ним сидит убийца, который безжалостно убил восемь человек, и завтра он уже будет прощаться с этим светом. Его собственная концепция перед интервью о безжалостном убийце рушилась как карточный домик. 
  - А твои друзья знали о твоем брате? – единственное, что нашел сейчас спросить Георгий.
  - Нет. Я не смог об этом с кем-нибудь поговорить. Они, конечно, замечали, что я часто хожу подавленный, срываюсь на людей. Но я все это приписал просто плохому взаимоотношению с родителями. Может у меня не хватает смелости? Не знаю, - произнес преступник и наклонил голову вправо и пристально взглянул на журналиста. Потом его глаза округлись, лицо превратилось в белую маску без единой кровинки. Он наклонился вперед к Георгию и шепнул:
  - А может, я подсознательно боялся, что и они меня будут сравнивать с ним? 
   Вполне невинная фраза сейчас была для Александра озарением. Георгию даже показалось, что эти серые глаза напротив улыбнулись. «Бедный мальчик, - подумал корреспондент, - он держался за единственный островок жизни – своих друзей, и боялся, что и он может пойти ко дну».
   - Вот теперь я понимаю, почему завел дневник. Я разговаривал с ним как с живым человеком, рассказывал ему все. Я не боялся, что он не так поймет, косо посмотрит, осудит. Вся моя душа – это страницы моего дневника, - сказал преступник и ухмыльнулся.
 - А вы кого-нибудь любите? – внезапно спросил он.
  Георгия такой вопрос ввел в некоторый ступор. Но чего только не бывает на интервью, поэтому он честно ответил:
 - Да, у меня есть любимая девушка Марина.
   Преступник облегченно откинулся на спинку стула и провел руками по коротким волосам. Словно эта новость принесла ему утешение. Взглянув на решетку, отделяющую его о корреспондента, он произнес:
 - Тогда вы меня должны понять. Тот, кто любит, всегда поймет того, кто тоже любил.
   Георгий вспомнил о Марине: их знакомство на день рождении друга,  ночные свидания, и все, все, все. Как здорово, когда есть человек, один  нечаянно брошенный  на тебя взгляд которого, заставляет вспыхнуть румянцу на твоих щеках. Пока Георгий плавал в облаках приятных воспоминаний, он не сразу заметил, что по щекам убийцы стекают слезы. Но Александр их не замечал. Он смотрел на журналиста, а слеза сменяла одну за другой. 
 - Я тоже любил… и до сих пор продолжаю любить, - словно мысли вслух произнес преступник.
 - Кто она? – спросил корреспондент.
 - Она прекрасна, - мечтательно произнес убийца, - она как лисичка с короткими рыжими волосами и зелеными глазками. На нее невозможно смотреть без улыбки – она всегда была веселая, резвая. Если кто-то или что-то портило ей настроение, то она говорила «Раз, два, три – все пройди!». Потом улыбалась, и опять становилось веселой.
    Александр улыбнулся короткой улыбкой, как будто сам произнес эту фразу. Георгий посмотрел на него и их глаза встретились. Серые глаза, с еле заметным блеском, как лучи солнца, застрявшие среди скал, смотрели, не моргая в голубые глаза корреспондента. Журналисту стало не по себе смотреть в глаза, обреченные на смерть, но ему так захотелось чем-нибудь помочь юноше, что он решил не отводить взгляд. Только так он может показать свое доверие к нему. Лишь взглядом через холодную, железную решетку.
 - А как ты познакомился с ней? – спросил Георгий.
 - К тому времени я стал местной знаменитостью. Мою книгу «Жизнь без жизни» опубликовали. Тираж, конечно, был маленький, но какое  это счастье для молодого писателя! Я наслаждался своим триумфом, втайне от родителей. Весь институт знал об этом. Внезапно я стал таким популярным, что хоть шляпу с темными очками одевай. Появилось много мнимых друзей, но меня это как-то не волновало. Для меня стало в порядке вещей заглядывать каждое утро в почтовый ящик и обнаруживать там несколько писем. Писали те, кто прочел мою книгу. И знаете, практически все ее хвалили. Одна женщина даже написала мне вот что: «Ваша книга произвела на меня огромное впечатление. Дело в том, что эта история как будто списана с меня. У меня тоже была сестра, которая умерла до моего рождения. Я жила и постоянно чувствовала, что родные хотят видеть во мне ее. Не дай бог, кому-нибудь испытать такое же в своей жизни. И ваша книга настолько сильно отображает мою жизнь, что я была потрясена».
    Преступник опустил голову и посмотрел на свои ладони. Затем, шмыгнув носом, продолжил:
 - От письма был уже потрясен я. Понимаете, я почувствовал, что я не один. Сколько нас таких на земле? Двое? Трое? А, может, тысячи? Когда я держал  письмо, мне казалось, что эта женщина стоит передо мной. Я немедленно написал ей письмо, в котором просил рассказать о своей жизни, и главное, смогла ли она от нее спастись.
 - Что… что она ответила? -  неожиданно сам для себя прервал Александра корреспондент. На обычном интервью, он никогда бы так не поступил, боясь прервать нить разговора. Но сейчас он не чувствовал себя журналистом, он ощущал себя прежде всего человеком.
   - Ей сейчас сорок три года. Она занимает руководящую должность в крупной компании. Есть муж, взрослая дочь. Но раньше все было не так. У нее была сестра, которая утонула, когда однажды отдыхала с друзьями. Карина, так зовут эту женщину, была моложе ее на тринадцать лет. После случившийся трагедии, родители стали воспринимать Карину, как ее сестру. Ей приходилось жить в ее комнате, играть в те же игрушки, носить ее вещи. Но каждый день, каждый час, она чувствовала себя неудачной заменой сестры. В общем, знакомая для меня история. И знаете, какой выход нашла она?
    У Георгия пересохли губы. «Неужели убить родителей?», подумал он, но сразу же откинул эту мысль.
  - Уехать, - сказал убийца, - чем дальше, тем лучше. Она уехала учиться в другой город, и только там впервые почувствовала себя Кариной, а не своей сестрой. После этого письма я долго думал, и понял, что хочу увидеть эту женщину. Я договорился с ней о встречи и вскоре мы увиделись. Вы не поверите, но у меня чуть слезы на глазах не выступили, когда я увидел ее. Преждевременно состарившаяся, с мешками под глазами, она улыбалась мне. Как будто встречала своего брата. Я настолько расчувствовался ее рассказом за чашкой чая, что чуть сам себя не сдал. «Я только автор, а все написанное в этой книги – плод моего воображения» - так начинается мое произведение. И я не должен был от этого отступать.
   Тут он резко замолчал и закрыл лицо руками. Что сейчас было написано на его лице – радость, грусть, боль – Георгий знать не мог. Он взглянул на чистый блокнот, и вздохнул. Наверно, эхо холодных стен камеры сделало этот вздох достаточно громким, потому что преступник неожиданно вздрогнул. Он оторвал руки от лица и, посмотрев на корреспондента, сказал:
 -  Ах, извините меня, я чересчур отошел от ответа на вопрос, как я познакомился с Лисичкой. Простите, но я буду называть ее так, чтобы кто-то не подумал о ней плохо, вы же понимаете меня? Меня то не будет,… а ей то жить еще. Моя Лисичка оказалась дочерью этой женщины. Представляете, вот так судьба. Эта была любовь с первого взгляда. Когда она только вошла на кухню, где мы пили чай, я уже безумно был влюблен в нее. Какой энтузиазм, какая радость светилась в ее глазах! Не могу до сих пор понять, чем привлек ее я? Ведь я как загнанный волк, с угрюмыми глазами шел по жизни. Но позже, она мне как-то сказала, что ее во мне будоражит какая-то тайна. Что-то во мне есть такое секретное! И она была права, но я не хотел заставлять ее переживать из-за меня.
      Кстати, она училась в институте в моем городе и жила в студенческом общежитии. Совсем скоро мы уже жили там вместе. Она ходила в свой институт на журналистику, а я в свой на юриста. Я можно сказать ей завидовал белой завистью, ведь она училась на журналиста. Моя мечта! Я устроился подрабатывать в одну контору помощником адвоката, и этих денег вполне хватало, чтобы нам не голодать. Вот тогда я понял, что такое настоящая жизнь. Лисичка заставила меня любить жизнь. Пусть мы не ходили по ресторанам, я уже не мог одеваться с таким шиком, но мы были счастливы. Не было ни одной вещи, ни одного слова, даже взгляда, которые заставили бы меня вспомнить о брате. И я был счастлив, если бы однажды …
    Александр запнулся и сильно стиснул губы. Зрачки его глаз заметно сузились, и взгляд стал словно стеклянный. Обычно, такое происходит у людей, которые много выпьют, но у него это значило только одно – напряжение было на пределе. Георгию даже показалось, что убийца сейчас потеряет сознание, и уже хотел звать на помощь, как вдруг преступник неожиданно заговорил:
 -  Не переживайте, сейчас все пройдет. Просто с этого дня начинается другая жизнь, и смерть.
   В то утро я заглянул в компьютер Лисичке. И  совершенно случайно наткнулся  на один файл, который назывался «Кому нужна жизнь без жизни?». Я сразу понял, что это не совпадение. Какой-то критик под псевдонимом Крестик высмеял мое произведение от начала до конца. Я читал до этого критику в свой адрес, но такую в первый раз. Он высмеял меня не только как писателя, но и как человека. Некоторое было явной ложью, но откуда это знать читателям? Я помню его последние строчки «Видимо творение «Жизнь без жизни» было первым и последним произведением у этого автора. Ему посчастливилось попасть в писатели, но не стать им. Наверняка, сейчас он занимается другим делом, в котором, надеюсь, его ждет успех».
 - А почему Лисичка не сказала вам про статью? – спросил Георгий.
 - Она меня тоже любила, и не хотела огорчать. Эта статья одного из студентов ее курса, а они обязаны давать их читать остальным. Вот и ей она попалась. Лисичка умоляла, чтобы я не шел искать этого человека, ведь мой рассказ признали лучшим, и ни какой критик не сможет это изменить. И я поверил ей. «Любовь доверчива» - говорил поэт Овидий, и был прав.
   Александр перевел дыхание и снова начал говорить:
- Только в тюрьме я осознал, насколько я был глуп. Наверно, чтобы человек мог реально взглянуть на жизнь ему нужно одиночество и четыре стены. Иначе слишком многие вещи его отвлекают…
    Извините, я опять ухожу от темы. Как-то незадолго до Нового года Лисичка сказала, что в ее институте будет проходить бал-маскарад. Все должны будут явиться в костюмах и масках. Я безумно обрадовался тогда этой новости, потому что обожаю всякие переодевания. Хоть я и редко приходил к Лисичке в институт, но эта идея меня вдохновила. Мы вместе с ней шили костюмы – она лисичка, а я волк. Костюмы и маски получились на ура. Но за день до этого вечера мне поручили в адвокатской конторе первое уголовное дело. Я даже не знал, то ли плакать, то ли радоваться. Я целую неделю шил костюм и делал маску, ходил в предвкушении веселого праздника среди этих мрачных дней, а тут работа свалилась, как сосулька на голову.
    Но с другой стороны, еще дольше я ждал поручение мне уголовного дела. Сидеть в конторе и перебирать бумажки, когда твое сердце кипит от огня молодости, абсолютно неинтересно. А когда тебе поручают что-то важное, ты становишься как бы на ступеньку выше, чем был. Поэтому мне пришлось ради карьеры отказаться от маскарада, и с головой и с другими частями тела засесть в конторе. Лучше бы мне тогда там и остаться…
   Преступник замолчал и глубоко вздохнул. Он обхватил свою шею руками, и словно в раздумьях, говорить ли продолжение корреспонденту взглянул на него. Повисла напряженная пауза.
 - Тогда я все-таки поехал на маскарад, - заговорил преступник, - Я думал, что не поеду, и отправил Лисичку одну. Не сидеть же ей дома из-за меня. «Пусть хоть она погуляет» - решил я.
   Было уже где-то десять часов вечера, когда я сидел в конторе и корпел над уголовным делом. И в какой-то момент я понял, что не могу больше соображать. Настолько в последнее время я вымотался на этой учебе и работе, что мозг просто не улавливал прочитанную информацию. И я решил сделать сюрприз Лисичке и неожиданно приехать на маскарад. Ведь она так хотела, чтобы я пошел с ней!
  Что вы думаете? Я надел костюм волка и поехал. В институте к тому времени гулянье уже разыгралось. Повсюду толпились ряженые студенты, в костюмах кто во что горазд - начиная от карлсона и заканчивая дедом морозом. Сверкали разноцветные огни, звучала музыка, танцы. Я тоже надел тогда свою маску, и принялся искать в толпе Лисичку. Народу было так много, что я просто не мог ее найти. Я подумал, что может она, вышла в туалет, и поэтому решил подождать ее у столов с напитками в центральном зале. Именно здесь находилась основная масса пляшущих студентов. Знаете, в тот вечер я поверил в судьбу. Если что-то должно произойти, оно обязательно произойдет. Я стоял и предчувствовал  что что-то не так. Но не мог ничего сделать. Только стоять и ждать.
  Там где я остановился, вертелось много студентов. Они подходили, выпивали, болтали, и снова мчались в пляс. Вскоре рядом со мной остановились два подвыпивших студентов. Если бы они говорили чуть потише, я бы не услышал о чем идет речь, и все могло быть совсем по-другому….
 - О чем они говорили? – спросил Георгий, предчувствуя что-то нехорошее.
 - Они обсуждали Крестика. Да, того самого – сомнений у меня не оставалось, - произнес преступник, - его последнею критику насчет моего произведения. И они были с ним полностью согласны! Что мой рассказ обычная, ни чему не поучительная банальщина. И что он очень ярко сумел охарактеризовать недостатки моего произведения. Когда я такое услышал, я готов был вцепиться в их лица и выколоть им глаза, чтобы в своей жизни они не смогли прочесть больше ни одной строчки. Ярость злобы к некоему Крестику вспыхнула с новой силой. Но тут к ним неожиданно подошел еще один студент, в наряде зайца, и спросил у них, не видели ли они Крестика. И как сейчас слово в слово помню, что один из них ответил: «Да вон пляшет с Лисичкой возле сцены. Ему кажется, везет не только с учебой!»
   Я не поверил своим ушам. Нет, это совпадение, моя Лисичка не может танцевать с моим врагом! Я пошел в толпу танцующих и увидел мою Лисичку с Крестиком. Он был с большими белоснежными крыльями за спиной и нимбом над головой. «Чертов ангел» - подумал тогда я. Он обнимал Лисичку за талию, кружил вокруг себя, но главное – ей это нравилось! Она смеялась, обнимала его за шею, и не замечала, что в пяти шагах от них, в толпе танцующих студентов, стою я. Этот человек, пытался растоптать мой талант, теперь он пытается растоптать мою любовь. Я не мог стоять и бездействовать и направился к ним. И не дойдя всего два шага, я увидел, как Лисичка сняла свою маску, одной рукой обняла его за шею, а другую положила на его грудь. Он тоже снял свою маску и посмотрел в глаза Лисички. И в тот момент меня парализовало. На мою Лисичку смотрел мой брат! Белые волосы и голубые глаза, тонкие губы – эти черты меня сопровождали по всей жизни. Я не мог их не узнать. Этот Крестик – почти копия моего брата. Он опять ворвался в мою жизнь, опять он был првый.
 - Что ты сделал? – спросил корреспондент. Он почувствовал, что юноша буквально задыхается под натиском воспоминаний. Еще бы! Чтобы он сам сделал, будь на его месте? Задав себе такой вопрос, Георгию пришла в голову только одна мысль – убить. Он, человек, старающийся решать все дипломатическим путем, сейчас оправдывал убийство.
 - Я его убил, - тихо сказал Александр.
     По его лицу потекли слезы. Непонятно – то ли он раскаивался, то ли ему жаль себя. А может жаль Лисичку. Георгий этого не знал. Он протянул свою руку и положил ее на руку преступника. Они оба молчали. «Я тебя понимаю»  - хотел сказать корреспондент, но не мог, слова застряли где-то глубоко. Разве можно понять убийцу невиновных людей?
  - Я убил невиновного человека, - снова повторил преступник, - я вонзил ему нож в спину, именно так как делал всю жизнь мне брат. Я наслаждался теплотой его крови на моих руках. Нет, я убивал не Крестика, я убивал брата. С его смертью я обрёл собственное я! Это была победа, эйфория, наслаждение... 
   Его глаза блеснули огнем, и он превратился в зверя. Для которого нужна добыча, чтобы жить.
 - Остальных я смутно помню, как убил. Если я видел человека, похожего на моего брата, я его выслеживал, а потом убивал ножом в спину. Все они – одни лица, разные люди, но  один сценарий смерти. Но я уже не мог по-другому.  Это был наркотик, которого требовалось ещё, ещё и ещё. С каждой смертью я освобождал часть себя. Это была месть несуществующему в реальном мире человеку, но всегда живущем рядом со мной!
 - А Лисичка? – спросил дрожащим голосом корреспондент, все еще держа свою руку поверх руки преступника. 
 - Я не знаю, где она сейчас. После смерти Крестика, собрала вещи и уехала. Ничего не сказала, ничего не объяснила. Мне кажется, она знала, что это я его убил, но смолчала.
 - Почему? – спросил Георгий.
 - Может, она все же любила меня? – вопросом на вопрос ответил Александр, - но кто захочет жить с убийцей, помешенным на своем брате?
   Он посмотрел на журналиста и широко улыбнулся деланной улыбкой, за ширмой которой скрывались слезы. 
  - Вы боитесь смерти? - внезапно спросил корреспондент и посмотрел в глаза убийцы.
  - Нет. Я ее хочу. Жить сначала я бы уже не смог, - произнёс заключённый и закрыл рукой глаза.
 - А ты веришь в бога? – спросил Георгий, перейдя на «ты».
-  Верю ли я в того, кто подарил мне такую жизнь? – спросил Александр и, опустив глаза, произнес, - да, я верю в него, и ненавижу его.
   Наступила гробовая тишина, и послышался скрип двери.
  - Время закончилось, вы должны уйти, - сказал тюремщик.
    Георгий хотел поблагодарить за интервью, но, посмотрев на этого бедного, худого и отрешённого юношу с опущенной на руки головой, решил молча удалиться. Но тот резко вскинул голову и шёпотом быстро заговорил:
  - Пожалуйста, возьмите... возьмите это, - сказал он, и засунул в руку корреспондента какую-то смятую бумажку, - это стих. Я его уже здесь сочинил. Он последний... после моего освобождения от него...
    Георгий взял обеими руками  руку убийцы и крепко сжал. Их глаза в последний раз встретились и у обоих выступили слезы. Жалостливые глаза Александра, как у умирающего волка, с благодарностью смотрели на корреспондента. Георгий был не в силах покинуть этого человека, для которого жизнь завтра резко оборвется. Кто виноват в гибели души? Родители, которые с самого детства хотели видеть в нем брата, или начинающий журналист, высмеявший его талант? А может Лисичка, убившего его любовь своим предательством? А как же те восемь невиновных молодых людей с белыми волосами и голубыми глазами? У них есть братья и сестры, которые могут повторить судьбу этого несчастного. Словно вечный двигатель, история будет повторяться и повторяться. Пока не найдется и не истребиться исток, заставивший людей возомнить себя строителями чужих жизней. 
  По дороге к выходу корреспондент раскрыл бумажку и прочитал:
«Я должен умереть.
Нет! Я хочу умереть,
И это не глупость юнца,
Это просто моя отныне судьба.
Рожденье – кошмар,
А жизнь – сущий ад,
К чему мне страдать?
За что отвечать?
На эти вопросы на земле нет ответа.
Так пусть в небесах мне ответят на это!
Пусть небесный костер сожжет мое тело,
Пусть душу мою изорвут на клочки,
Пусть люди меня на земле проклинают,
А боги меня изорвут на куски.
Что это, в сравнение с тем,
Что на земле мне испытать довелось?
Пусть все же лучше гореть в небесах,
Чем слезы глотать в этих здешних местах».
    Сколько безответных вопросов. Кто на них ответит? Сколько еще нужно загубленных жизней, чтобы на них ответить? Но этого юношу теперь это не интересует, у него уже нет жизни, в принципе, как и не было….
    Георгию захотелось спросить тюремщика, где родители этого заключённого и, повернувшись к нему, увидел белые волосы и голубые глаза...